Анатомия колдовства

Глава 14

День подходил к концу, близилась самая длинная ночь в году, а Гите по-прежнему не сиделось на месте.

Прошлый вечер она так и провела одна, с бутылкой вина, оставленной Магнусом, а наутро проспала до самого восхода солнца. Из головы не выходил хускэрл-ищейка, но уже в другом ключе — норна всё не могла понять, узнал он её или нет. Снова и снова она вспоминала тот короткий разговор с ним тогда, после случившейся бойни, а потом вчерашнюю встречу. Что изменилось в этом человеке? Ничего. И тогда, и сейчас он был нехарактерно спокоен для своего возраста. Да, собственно, хотела бы она посмотреть на ещё кого-нибудь, кто сохранит силу духа, будучи подвешен за ногу на дереве перед разъярённой колдуньей.

В тот день она не пыталась сдерживаться — незачем было. Спящие в доме силы проснулись, повинуясь воле хозяйки, и пять молодых парней погибли меньше чем за минуту. Шестому же невероятно повезло — он сумел уйти от стражей и даже уклонился от брошенного заклинания, и только отправленная вслед живая верёвка оказалась быстрее. Так он оказался на дереве.

Гита пообещала отправить его домой целым и невредимым, если получит ответы на вопросы, и хускэрл рассказал всё, что она хотела. Правда, норна так и не удосужилась узнать его имя, о чём теперь жалела.

Нет, он должен был её запомнить. Не тот характер, чтобы упускать такие вещи. А значит, должен был и узнать.

Тогда почему?

Она попыталась найти его с помощью воронов, но наткнулась на окутавшую город странную пелену и отступила, не желая выдавать себя. Тостиг приглашал в Ранкорн южных теургов, правда, те не горели желанием менять тёплые берега на заснеженные холмы Хельвега. Но кто-то мог всё же соблазниться, и наверняка именно они создали эту защиту. Если это была защита, конечно, но Гите не очень-то хотелось выяснять.

В конце концов она вернулась обратно и просто стала ждать часа назначенной встречи. Йон был в городе, это норна знала уже наверняка, и если ему ничто не помешает, то сегодня он точно должен прийти. Иначе… да что она сделает иначе? Будет ждать следующего дня.

Так она думала ровно до того момента, как в дверь постучали.

— Я ничего не заказывала, — сказала Гита, смерив взглядом стоявшего в дверях мальчишку. Слишком молод. Будь он хотя бы на пару лет постарше…

— Меня послал хозяин, — паренёк осторожно коснулся ногой порога, но так и не решился его перешагнуть. — Он… ну, он хотел передать, что к нам только что приходили стражники. Спрашивали, кто из наших постояльцев не следует Окте, и есть ли в гостинице люди… читали имена со списка.

— И что он сказал?.. — Гита замерла. Это был не просто обход — это звенел тревожный колокол.

— Он назвал их, конечно. Как же иначе? Но потом отправил меня, чтобы…

— Хорошо, — норна постаралась взять себя в руки. — Так… вот тебе за труды, — она принялась копаться в кошеле и наконец выудила серебряный дойт. Монетка тут же сменила хозяина, и мальчика как ветром сдуло. — Проклятье! — громко высказала она в пустоту. — Демоновы ублюдки, чтоб их лакерты оттрахали!

Увы, все архонты и боги остались глухи к её воззванию, и работать пришлось самой.

Конечно, Гита не собиралась наносить удар прямо отсюда, из своей комнаты. На такое только архонты и способны. Нет, она собиралась всего лишь как можно больше усложнить жизнь тем, кто скоро придёт сюда за её головой. Возможный побочный ущерб в виде разрушенной гостиницы норну не интересовал — хозяину следовало думать, прежде чем сдавать постояльцев страже, и эта попытка загладить вину с помощью мальчишки выглядела откровенно жалко. Может, кто-то другой и смягчится от такого «благородства», но уж точно не Гита.

Но гоэтия — не теургия. Прежде чем магия сработает, её нужно подготовить, и именно этим она собиралась заняться.

Первым делом она достала из дорожной сумки маленький ларец, обитый кожей, а из него — несколько пузырьков. Затем на столе появилась лампа, в которую норна тут же налила пахучего масла и подожгла его одним быстрым движением — огонь был едва ли не первым, что она освоила из теургии. По комнате поплыл терпкий аромат цветка, что растёт на склонах гор весной и приносит странные сны тем, кто попробует на вкус его лепестки.

После этого норна принялась рисовать.

Колдуньи редко раскрывали друг другу свои секреты, каждая из них обучала своих подопечных только тому, что знала сама — вот и наставница Гиты учила её создавать магию, плетя узоры простым угольным карандашом. Это потом, набрав силу и подмяв под себя слабеющих товарок по ремеслу, Гита узнала, что одну и ту же магию можно творить совсем по-разному. Некоторые способы были даже быстрее её собственного, но переучиваться она посчитала ненужным. К тому времени норна уже грезила о новой, совершенно иной магии. Той теургии, на которую была способна её женская сущность.

И сейчас она тоже творила нечто среднее между этими двумя магическими направлениями. Гита чертила линии, одну за другой, но делала это совсем не бездумно, как прежде — каждый штрих пропускал сквозь себя силу. О да, она не может, подобно мужчине, выпустить на врага колдовской шторм за пару ударов сердца, зато она может напитать магией любую безделушку, а потом обратиться к ней. Большинство ведьм предпочитали для амулетов дорогие украшения, Гита же не видела большой разницы между искусно выполненным ожерельем и золотым слитком. А если уж на то пошло, простая деревяшка из хельвежского дуба поглотит куда больше силы, чем такой же по размерам амулет из золота. Так что выбор был очевиден.

Она продолжала рисовать, следуя интуиции и потоку силы, что струился сквозь её пальцы. Оставалось только добавить в эту технику разум — и, пожалуй, у неё будет всё, что нужно для счастья.

Но до этого было ещё далеко.

***

Метель усиливалась.

Йон шёл по улицам Ранкорна, пытаясь вспомнить, как пройти к той треклятой гостинице и не заходить по пути в старые кварталы, а ветер становился всё сильнее. В Хельвеге верили, что сильная метель — к большой беде, но прохожих, кажется, совершенно не заботили старинные приметы. Стоял вечер субботы, завтра выходной, и никакая непогода не могла помешать людям напиться до смерти.

А ещё в такую метель очень трудно заметить слежку. Поэтому Вампир сначала даже не поверил Хильде, когда та дёрнула его за рукав и, подавшись вперёд, шепнула на ухо:

— Глаза за спиной.

Он едва сдержал порыв обернуться, а потом вздохнул. Какие ещё глаза за спиной, если тут не видишь ничего дальше десяти шагов? Но Хильда говорила совершенно серьёзно, и до сих пор никогда не обманывала хозяина. Не считая того случая на заснеженной тропе, когда она солгала про свои познания в теургии, но это не в счёт. Так или иначе, если Хильда сказала, что за ними следят, значит, так оно и есть.

— Кто? — вполголоса спросил Йон.

— Не знаю. В такую метель толком ничего не разглядеть. Но за нами от самого дворца идёт один человек, и останавливается, когда вы поворачиваете. А потом догоняет.

Значит, придётся-таки свернуть в старые кварталы, если он хочет стряхнуть хвост. Вспоминая встречу с пятилапым демоном, делать это не очень хотелось, а с другой стороны — живут же там как-то люди. Живут и выживают. Но на их помощь уж точно надеяться не стоит.

В конце концов Йон улучил момент и, свернув в ближайший переулок, резко ускорил шаг. Затем повернул ещё раз и ещё, уходя с центрального проспекта.

Как странно. В Ветеринге тоже были свои нехорошие районы, но они лежали на городских окраинах. Здесь же главные улицы сверкали чистотой, там же стояли богатые дома, а стоит сделать десяток шагов в сторону — и вот ты уже посреди полузаброшенного квартала, так и не скажешь, что совсем рядом кипит жизнь. А в совсем уж глухих уголках прячутся демоны.

Нет, всё же Ситилла недооценила проблему.

— Он всё равно идёт, — сказала Хильда. Йон исподтишка следил за ней, но девушка за всё время ни разу даже не обернулась. Оставалось только гадать, как ей удалось заметить соглядатая. На какой-то миг Вампир даже усомнился в верности своей тир, но тут же отбросил эту мысль. Гирт не дал бы ему в спутники никого, в чьей верности были бы хоть малейшие сомнения.

— Далеко?

— Трудно понять. Но тень его я вижу, время от времени.

— И даже понимаешь, что это один и тот же человек?

Хильда посмотрела на него так, что Йон тут же понял: он сморозил глупость. То, что он сам не понимал, каким образом девушка делает это, ещё не значило, что это невозможно.

— Понимаю, — ответила она, даже не пытаясь скрыть презрение. — Что будем делать?

— А есть выбор?

— Конечно. Нужно выбрать, каким способом убить его. Так, чтобы никто не наткнулся хотя бы в ближайшую неделю, а лучше всего до весны.

По коже Йона пробежал холодок. Если прежде он воспринимал Хильду как слабую и беззащитную, хоть и с ледяной иглой в рукаве, то теперь не мог понять, всерьёз она говорит про убийство или нет. Для него самого лишение жизни не было чем-то из ряда вон выходящим, в конце концов, ему не раз довелось изучать тела казнённых преступников, но одно дело убивать врага в открытом бою, и совсем другое — вот так буднично говорить об убийстве. Ведь наверняка Хильда и не помышляла о вызове, она собиралась попросту прикончить «хвоста».

— Похоже, у тебя больше опыта в этом деле, — наконец сказал теург, улучив момент и бросив осторожный взгляд назад. Но среди домов он увидел лишь мечущиеся в безумном танце снежинки.

А в самом деле, скольких людей убила Хильда? Пять? Десять, двадцать?

Йон не знал.

— Идите вперёд, — без малейшего удивления ответила тир. — Я догоню.

— Нет, стой. Сможешь поймать его, но не убивать? — он сам не поверил, что говорит это. Слишком уж не вязался характер Хильды с тем, что сейчас происходило.

— Смогу. Ждите за углом.

Ему ничего не оставалось, как подчиниться.

Узкая улочка, на которую они вышли, была совершенно пустынна, и Вампир остался один на один с метелью. Глухой угол, а ведь до гостиницы и оживлённых мест осталось пройти совсем немного. Но Хильда права, нельзя оставлять соглядатая в живых. Даже если он не поймёт, к кому ходил Йон, у Эльфгара возникнут неудобные вопросы. И, что гораздо хуже, они возникнут у священника. А этого змея Йон опасался куда больше, чем шерифа. Тот был по-своему честен, хоть и не без грешка, зато Эдмунд напоминал хищного зверя, спящего до поры до времени.

Но сможет ли она справиться с тэном? Эльфгар взял в сопровождение опытных бойцов, это уж наверняка. Такие и на медведя, и на человека ходят с одинаковым успехом. И тем более странно думать, что он уступит хрупкой девушке.

Только Хильда говорила так уверенно, будто уже не в первый раз идёт с одним ножом на тэна. И Йон почему-то верил ей.

Так что он воспринял как должное, когда вскоре из снежной круговерти вынырнула тень тир, а не её противника.

— Он лежит у стены, — коротко сказала Хильда.

И он действительно там лежал.

Тэн был жив и даже не связан, но не шевелился — лишь взгляд лихорадочно бегал туда-сюда. Парализован, понял Йон. Но как? У Хильды имелся походный набор лекарств, может быть, что-то оттуда? Ладно. Об этом он ещё успеет расспросить.

— Он может говорить?

— Может. Если будет молчать, значит, притворяется.

— Проклятый ублюдок, — выдохнул тэн. Йон попытался вспомнить его имя — и не смог.

— Зачем? — только и спросил он.

— А ты думал, тебе так просто поверят? — губы парализованного двигались, но лицо оставалось совершенно бесстрастным, и это выглядело жутковато. — Знаешь, сколько людей уже предало Эльфгара?

— Мне это безразлично, — Йон повёл плечом. — Слежку я не потерплю.

— А уже всё равно. Твоя сучка… знать бы заранее…

— Знать — что?

— От тебя я ждал подвоха. От неё — нет.

Йон не стал говорить, что и сам до сегодняшнего дня не подозревал о способностях тир.

— Убей его, Хильда, — вздохнул Йон. На душе было откровенно гадко.

Чавкнул нож, на снег брызнула ярко-алая кровь, и тэн затих.

А ведь этот человек, по сути, не сделал ему ничего плохого. Он всего лишь выполнял приказ, и сам бы Йон на месте Эльфгара, наверное, поступил отрядил бы следить кого-нибудь за самим собой.

— Помогите мне засыпать его.

Жаль, что он не владеет Тлением, подумал Йон, силой магии поднимая снег и обрушивая лавину на ещё тёплый труп. Если повезёт, его найдут не скоро. Здесь вряд ли живёт и ходит много людей, достаточно взглянуть на окна — сплошь зияющие дыры. Мрачно и пусто, как на кладбище.

Что ж, Эльфгар лишился ещё одного сподвижника. Но, по крайней мере, теперь их убивает не только Магнус.

Стой, сказал Йон сам себе, выходя из заброшенного квартала вместе с Хильдой. Но ведь были ещё двое, кто погиб явно не от руки колдуна. Кто же тогда убил их? В суматохе последующих событий об этом как-то все забыли.

Эльфгар явно думает, что это сделал Магнус. Йон же знал наверняка, что это не так. В причине смерти тэнов шерифа сомнений у него не было, а вот его сын и та девушка…

Ответа по-прежнему не было.

Он поразмыслил ещё немного, но не находил никого, кому была бы выгодна их смерть. Поверить же в то, что Эльфгар решил так подставить некроманта, он тоже не мог. Не тот это человек, чтобы такое творить. Хоть и восьмёрник.

Вампир поймал себя на том, что ему давно уже плевать, во что верит кто бы то ни было, и улыбнулся.

— Почему ты раньше не сказала, что умеешь такое? — спросил он, когда тишина снова сменилась шумом толпы. Они вышли на одну из главных улиц.

— Это не те умения, которыми я хотела бы хвастаться. Да и разве вы поверили бы?

Тут она была права, Йон уж точно не поверил бы ни на йоту, что хрупкая и нежная с виду девушка может так легко убить громилу-тэна. Да и сейчас не очень-то верилось, ведь, в конце концов, он не видел, как это произошло. Но остывающее в сугробе тело говорило само за себя.

— Расскажешь, где ты научилась этому?

— Нет.

— Даже если я прикажу?

— Есть вещи, о которых не рассказывают даже рабы, мейстер Винтерсон. Приказать вы можете. Но тогда вам придётся убить меня за отказ его выполнить. Кажется, так поступают со строптивыми трэллами?

— Последний раз трэлла казнили за неповиновение сто лет назад. Да и сами они сейчас совсем не те, что раньше.

— Раб всегда остаётся рабом.

— Это верно. Ладно, а если я пообещаю тебе вольную?

— Нет, мейстер Винтерсон. Даже за свободу.

Это Йона впечатлило даже больше, чем недавнее убийство. Он-то считал, что любой трэлл душу продаст, лишь бы вырваться из рабства. Правда, статус раба в нынешнее время давал едва ли не больше, чем статус свободного — у него, по крайней мере, всегда была крыша над головой и нормальная еда, чего не скажешь о нищих и бродягах, так что у Хильды имелся свой резон. Но такое нежелание рассказывать о себе лишь ещё больше распаляло любопытство.

— Жаль, — вздохнул Йон. — Я доверяю тебе, но такие тайны заставляют сомневаться в твоей верности.

— Это ваше право, — она безразлично пожала плечами.

Какой-то нелепый из него получился рабовладелец, подумал Вампир. Размяк он. Тогда, на дороге, ножом угрожал, всерьёз почти, а сейчас просто замолчал и всё. Хотя в тот раз Хильда явно пыталась его обмануть, здесь же никакой фальши не было. Если бы девушка хотела, то прирезала бы его на месте — на этот счёт он теперь иллюзией не строил. Правда, на руках у Вампира был козырь в виде магии, но кто знает, какие ещё секреты лежат у Хильды в шкатулке? К тому же, как он убедился на примере морбуса, далеко не всегда магия может помочь в бою.

Конечно, он знал, как убить или остановить человека. Задушить, обжечь глотку или глаза, поразить болевые точки — уж уроки анатомии Йон не пропускал никогда, и в строении человеческого тела разбирался весьма неплохо. Но приобретённый в этом недолгом походе опыт подсказывал ему, что на практике всё будет совсем не так просто.

— Кажется, здесь, — наконец сказал он, увидев впереди отел. Трёхэтажное здание явно перестраивали, отдав дань южной моде, но не слишком старались с украшениями — хозяева ясно понимали, для кого предназначено их заведение. Если Стеорнед-отель на площади через квартал от королевского замка-дворца имел собственный сад со множеством статуй из белого известняка, то здесь статуя была одна-единственная, перед самым входом — путников приветствовал гранитный страж в доспехах хельвежского воина. Считалось, что ему было не меньше трёх веков, а имя скульптора давно затерялось в истории.

Ещё один страж стоял в холле Дейры, и знающий человек мог заходить в отель без опаски — статуя говорила ему, что здесь уважают язычников.

Гита, впрочем, так не считала.

— Явился, — буркнула она, когда Йон сел за стол. — Поздно. Я сваливаю из города. С утра.

— Почему? — изумился Вампир.

— Потому что обо мне спрашивали у хозяина этой дыры, а он не додумался держать язык за зубами. К тому же я встретила королевского хускэрла, и не могу понять, узнал он меня или нет. Ах да, и ещё я видела джумарского некроманта. Живёхонького, так и не скажешь, что его спалили дотла.

— Я уже встречался с ним, — Йон вздохнул. — Не знаю, как именно он провернул этот трюк, но что он не воскрешался из мёртвых, могу сказать наверняка.

— Да? Ты такой великий знаток магии?

— Нет, но о воскрешениях я бы слышал. А это умели только архонты, да и то в байках священников Окты.

— Ладно, демон с ним. Что по нашему заданию?

Йон снова вздохнул.

— Я узнал немало, но вряд ли что-то важное. Гирту наверняка и без меня многое рассказывают. Воскрешение некроманта было самой важной новостью, а чтобы узнать больше, нужно время.

— У тебя его нет. Эти ублюдки спрашивали не обо мне, я тут не под своим именем. Они спрашивали о язычниках, причём не всех, а конкретные имена. Будь я проклята, если Красный король не собирается накрыть знатных людей из тех, кто не стал восьмёрником.

— Он говорил, что скоро всё закончится. Но без войны ему Гарольда не усмирить.

— Ну так значит, он похватает всех в Ранкорне, кто может возмутиться, а потом пойдёт на братца. А когда окончательно покорит Хельвег, то будет выпускать тех, кто примет Окту. Ну и пару упрямцев сгноит в тюрьме. Это вполне в его духе.

Она нервно оглянулась, но в зале всё было спокойно. Если кто-то из посетителей и следил за ними, то никак не показывал этого.

Впрочем, подумал Йон, он всё-таки плохой шпион. Ладно, положим, хвост он стряхнул благодаря Хильде, а вот что насчёт собеседницы? Если её узнали, то могли и соглядатая отправить, а раз так, он и раскрыть личность Вампира сможет. Стоит ли вообще возвращаться?

Нет, вопрос неправильный. Сможет ли он вырваться, если правда раскроется? Что там припасено для лазутчиков? Уж точно ничего хорошего.

В запасе была ещё Хильда, конечно. Но надеяться на неё Йон не собирался.

— Напиши обо всём этом Гирту, прямо сейчас, — наконец сказал он. — Мне, пожалуй, не стоит больше задерживаться. И напиши, что выезжаешь, и что я согласен.

— Ты остаёшься?

— Да. Я провалил первое задание, так хоть второе не упущу.

— Не провалил, а разменял некроманта на ведьм, — усмехнулась Гита. — Отлично. Ну, тогда пошли. Не нравится мне тут, спиной чужие глаза чувствую.

— Пошли, — согласился Йон, вставая из-за стола.

На улице он на всякий случай оглянулся, но никого не увидел. Да и не мог увидеть, потому что ветер не желал стихать, и сквозь поднятый снег за ним не смог бы пойти никакой «хвост». Но на всякий случай он всё же спросил Хильду и, получив отрицательный ответ, успокоился. Тир он почему-то верил, хоть и не понимал, как та это делает.

Однажды он всё раскроет. Когда они вернутся в Дейру. Там ей уже некуда будет отступать.

***

Банк Меуччи в столице мало чем отличался от таких же банков в любом другом городе — разве что размерами, да внешне дом выглядел по-своему. Но внутри всегда всё было одинаково, хоть в Хельвеге, хоть в Джумаре. Род ветерингских колдунов постарался, создавая себе узнаваемый стиль, и не желал его менять.

У них были на то причины — Меуччи не раскрывали секретов, и до сих пор никто из конкурирующих банков не смог повторить их главное предложение, быструю почту. Только Меуччи могли отправить письмо с одного конца мира на другой, затратив на это всего несколько часов. Для больших городов, где имелись филиалы их организации, конечно, потому как дальше письму предстояло путешествовать естественным способом.

Их банк был единственным среди банков северян, кому джумарские цари позволили работать на имперской территории, да и то потому, что других вариантов у них не имелось. Меуччи богатели год от году, а теурги всего мира тщетно пытались раскрыть секрет, пуская в ход всё — от честных исследований до подкупа и обмана. Но единственное, что они смогли получить, это заколдованную бумагу, которые выдавали клеркам. Несколько таких листов даже попали в руки особо удачным магам, но так и остались всего лишь зачарованными пустышками.

Магнус никогда не пытался разгадать секрет мгновенных сообщений — у него были иные интересы. Банком Меуччи он просто пользовался по назначению, оставив его клеркам не одну сотню монет — зато письма всегда приходили вовремя, и ни разу ещё об их содержании не узнал никто посторонний.

Сейчас он тоже должен был написать письмо. Последнее письмо.

— Приветствую, мейстер, — сказал клерк, когда Магнус сел за его столик. — Чем могу служить?

— Письмо в Джумар, Аим-Хайат, напрямую царю Джахандару, срочно, — ответил Магнус. — Половины листа, пожалуй, хватит.

— Два стерлинга.

Деньгами он разжился, беззастенчиво грабя тэнов Эльфгара, так что спокойно расстался с ними. За эту сумму можно было купить кинжал хорошего мастера, но братья Меуччи не делали скидок.

Что ж, теперь предстояло описать всё, что произошло в Хельвеге. С самого начала.

Крушение. Помощь местной ведьмы. Препятствия со стороны Эльфгара. Вывод о гибели экспедиции.

Пауза. Магнус хорошо знал, что Джахандару безразлична судьба людей, и даже не столь важно, кто их убил. Единственное, что его интересовало — записи Фируза. Людей можно заменить, люди имеют ценность, заменить же знания было почти невозможно, и банк Меуччи тому пример. Рано или поздно, конечно, эти секреты вскроют, но время будет потеряно, а времени у Джумара всё меньше. И Джахандар понимал это как никто другой.

Одна маленькая строчка могла разжечь войну, перед которой грядущее столкновение Красного и Чёрного короля — всего лишь возня детей в сугробах. Просто написать, что записи Фируза лежат в архиве Тостига Торкельсона, и ответ Джахандара будет неизбежным. Впрочем, вряд ли он сразу начнёт с открытого удара. Скорее сначала пошлёт убийц-хастанов, чтобы решить дело скрытно — меньше затрат, меньше гласности, меньше проблем. А вот если провалится и эта попытка, войны не миновать.

«Записи Фируза пока не найдены», написал он. Что ж, письмо будет не последним.

«Выживших членов экспедиции не обнаружено».

Едва ли не впервые он лгал царю, лгал напрямую, а не просто слегка изменял весть, чтобы получить нужный приказ. Искусство обмана и манипуляции было одним из главных, которые преподавались молодому аристократу в Джумаре, но Магнус не был аристократом. Над его прямотой сперва посмеивались, потом стали уважать, а потом восприняли как должное — именно поэтому царь доверял некроманту больше, чем собственным советникам. Но всё бывает впервые.

«Продолжаю поиск».

Придётся поговорить с Джааной ещё раз. Объяснить, чем чревата её строптивость, и предложить хотя бы снять копию с бумаг — это, в конце концов, не так уж сложно, и вполне сходится с её желанием передать знания миру. Джахандар получит то, что хочет, а значит, крови не будет.

Правда, он знал ученицу слишком хорошо и понимал — та прекрасно знает всё это и сама. А это значило, что есть нечто ещё, о чём не знал Магнус. Нечто такое, что заставило её пересмотреть свои взгляды и не торопиться.

Пускай так.

— Нужно ещё одно письмо, пеший курьер, столица, — сказал он клерку, отдав сложенный лист. Тот кивнул, привычным жестом поджигая бумагу.

— Четыре дойта.

«Нужно встретиться. Тангол-отель, любое время. Магнус».

— Джаана Илос, королевский дворец, — он опустил перо в чернильницу.

— Заказ принят, — клерк запечатал лист и спрятал его в стол. — Желаете воспользоваться счётом?

— Нет, благодарю.

Он расплатился и, не оглядываясь, пошёл к выходу.

Джаана появится, в этом Магнус не сомневался. И расскажет то, чего не знает некромант. Жаль, что он не подумал спросил об этом сразу.

Уже за дверью Магнус столкнулся с Проклятой в багровом плаще, которая тоже выходила из банка и замешкалась, углядев что-то на небе. Ему не составило никакого труда увидеть, что именно — горящий в ночном небе огонь увидел бы и слепой. Костер на самой крыше часовой башни. Высочайшая баня города — оттуда его увидят все.

— Прошу прощения, — сказал некромант, убирая руки за спину. — Не заметил вас.

— Ничего, — отозвалась женщина. — Мне стоило быть осторожнее.

— В Ранкорне и для человека вашей крови эти слова обретают новый смысл, — усмехнулся Магнус. — Что ж, удачи. С наступающем Йолем вас.

— И вас то…

Её слова заглушил долгий, протяжный колокольный звон. Они замерли, слушая этот низкий тяжёлый звук, а колокол ударил снова, и снова, и снова, размеренно и монотонно.

На часовой башне били в набат.