Анчутка

Глава 45.

Анчутка, радуясь письму и пенсии, широко размахивая руками, направилась в магазин. Ее сердце, казалось, забыло про жизнь, полную забот и обид... Жизнь, приносящая только огорчения и не научившая преодолению трудностей, вдруг сомкнулась вокруг маленького клочка бумаги, который, как глоток живой воды, как руки матери, согревал, ласково обнимал, подбадривал своим шелестом давно потерявшую в ней надежду, душу. И вмиг все переплелось внутри: и плач, и радость, и сомнения. Она не шла, а летела, как будто на первое свидание, легко рассекая сплетенную от засухи траву. Наконец-то, и ее дорога свернула на путь радости и нечаянной любви, может и короткий, но так необходимый для любой женщины.

-Вот любовь- то непрошеная, не званная,- думала про себя Анчутка, не заметив, как уже стояла на пороге магазина, инстинктивно открывая дверь,- вон, как все вышло, ко мне он стремиться, чувствую, будто рядом он.

-Тебе чего, тетка Аня?- кричала продавщица Таня,- с тобой все в порядке, случайно не оглохла?

-С тобой оглохнешь, орет как оглашенная, словно пожар на дворе,- опомнившись, ответила Анчутка.

-Так если уже пятый раз спрашиваю, а ты все стоишь, как вкопанная.

-Ладно..., куняпая, давай, как всегда,- вытаскивая деньги из-за пазухи, сказала Анчутка.

-Бутылку и хлеба?

-Точно... Только еще дай конфеточек, а то вдруг кто из малышей в гости заскочит, сама-то видать забыла, как за ними ко мне бегала и сказки все рассказывала.

-А то...! Все ребятишки, не я одна, за сладеньким к тебе на бугор бегали, пока родители в огородах пахали.

-Вот по-энтому и блюду конфеточки... Правда, ребятишек меньше стало, рожать говорят не модно. Кобелей моднее собирать, забот-то с ними никаких. А малышей все же растить, учить надо. Совсем девки стыд потеряли, забыли свой материнский долг.

-А сама-то, как я посмотрю, не очень стремилась этим долгом тоже обрастать,- съязвила продавщица.

-Глупый ты ребенок, чо ты знаешь про мою жизнь? Вообще-то я не против, с тобой годками махнуться и с десяток народить... А..., замялась, тогда и прикуси язычок, пока твои остренькие зубки его не откусили.- недовольствовала Анчутка, направляясь к двери.

Выйдя из магазина, она решила идти домой другим путем, через пастбище, так как чувствовала на себе обиду Кольки-пастуха. Да и хотелось не упустить возможность, похвастаться своей радостью, дома-то, в четырех стенах, ей сегодня не усидеть.

Быстренько спустившись с бугра, она вышла на поляну и остановилась, в полном удивлении наблюдая красоту родного края. Сплошным, природой вытканным, покрывалом, была покрыта вся низина разделяющая Завидово. Но особенно в этой волшебной красоте, выделялись с серебрящимися головками - колокольчики, кивающих в такт от прикосновения ветра. Анчутка даже присела, чтобы понаблюдать, как те подставляя свои нежные головки насекомым, позволяли собирать их сладкий нектар.

-Подумать только, красота-то какая! Сколько лет прожила, а только вот щас увидела. Хоть бы кто подсказал,- с не срываемым восхищением оглядывалась Гоголь, одновременно ища пастуха.- Коровы лежат, значит и энтот где-то рядом... Небось храп из себя выдавливает. Ну ничего, щас мы тебя напужаем, дармоед жадный.

И правда, у большой березы, распластавшись спал Николай, завернувшись в плащ палатку, под тихий шелест листвы, спускавшимися до земли ветвями, которые благодаря ветру, то и дело постукивали по его плащу.

-Ишь и домик себе облюбовал хороший. От всего защитит, и от солнца, и от дождя. Только вот не поймешь, где у тебя ноги, а где голова... Сразу и не сообразишь, как подступиться, чоб не обидеть,- внимательно разглядывая пастуха, ходила вокруг него Анчутка, то и дело присаживаясь.

-Кто здесь?- приглушенно послышался голос Кольки.- Какого рожна надо...? А ну брысь отсюда!

-Кто-кто..., комиссия в замшевом пальто, по проверки твоей никчемной работы. Пора зарплату тебе, дорогой ты наш, понижать, так как спать большой любитель.

Услышав знакомый голос, пастух встал и широко расставив ноги, приготовился к атаке.

-Чо приперлась, чо надо?- заикаясь, стал грозить кнутом Николай.

-Соскучилась. Дай, думаю друга навещу, о своих делах поведаю. И хватит тут своим пистолетом размахивать, а то ненароком бутылек повредить можешь. Садись, лучше, да давай по душам поговорим.

-А не врешь?

-Ты чо...? Никак допрос мне учинять решил? Смотри лучше, в какой красоте работаешь... А осла необъезженного в себе попридержи, нечего мне его оскал показывать. Ежели надо и мои копыта покудова еще не стерлись, так чо не боись присаживайся рядом, лихоманку щас полечим и об жизни поговорим.

-Опять горло смазываешь?- стоя на безопасном расстоянии, кивнув головой на сетку, из которой высовывалась горлышко бутылки, недовольно буркнул Николай.

- Ты энто об чем...? А..., все о лекарстве, я то так замечталась, чо в голове все сплелось, будто завтра мне в рай обещали попасть... Вот чо значит, когда сердце песни поет и водка становиться ненужной.- Усаживаясь под березой и постучав рукой по земле возле себя, тем самым приглашая пастуха присесть, Анчутка достала бутылку и зубами открыла ее.- Ну чо медлишь...? Аль, может, меня испужался...? Так ты не боись...! Смирная я сегодня, так как чую жизнь налаживается у меня, много нынче знаков показано, поэнтому садись без страха, брыкаться и орать охоты нет... А все она... Любовь заплутавшая, совсем меня своей рукой обессилила.

-А чо ко мне пришла? У тебя и другие друзья имеются, зачем меня-то беспокоить? Я человек женатый, мне другие не к чему.

-Никак, дурак, подумал, чо любовь к тебе имею? Можешь не радоваться, к тебе, только одно отвращение. С тобой по душам хочу поговорить, не чужой ты мне, сам знаешь. Радостью моей, опять же, поделиться... А ты все норовишь за километр отойти, будто я заразная... Эх простота ты невостребованная! Хорошо, чо у твоей ума в голове, не больше, чем у моей курицы. А то жил бы, как я, и выл о своем одиночестве на луну, да так, чоб другие не слыхали, чоб радостней их жизнь от энтого не была. Вовремя я тогда подсуетилась, не одинок тепереча и то хорошо, а ведь тоже без роду без племени, как и я.

- Ты чо жалиться пришла?

-Нет... Энто чувство мне не знакомо, просто тебя хочу подлечить, да радостью своей поделиться.

Анчутка сделала пять глотков и задумалась.

-Тебя хрен поймешь... Ты словно орех грецкий, часто прячешься вовнутрь, оставив после себя не вспаханное поле, твердое, как скорлупа, которую сколько не бей, она только брешет и обижает, но не ломается. А сейчас вроде и сама показалась.

Подойдя поближе, Колька сел немного поодаль от непрошеной гостьи, внимательно рассматривая сияющее ее лицо.

-А кто, когда моим ядром-душой, интересовался. Я вообще не помню, родили меня или в лесу нашли под деревом... Все несмышленые годики, как у слепого, порченого котенка прошли... Ни матери, ни отца рядом не было, которые хоть бы, как звери своих детенышей выживать научили, да однажды приласкали, по головке,опять же, погладили. Могли бы подсказать, на кой ляд я здесь появилась! Да хоть бы до дороги довели, по которой в энтой жизни идти надо, да путь хоть какой-то указали, чобы я не заплутала, ежели уж народили меня. Я даже не помню, как жизнь прожила, смысл своего рождения не прочувствовала, нить души с телом напрочь потеряла. А уже время пришло, к другому пути готовиться, а там спрос другой будет и страх меня берет такой... Вот к энтой заразе и присосалась, словно к мамкиной груди, чо и оторвать некому... А одной-то мне не под силу с такой жизнью расстаться.

-Не тоскуй! Ты работала, не воровала, а чо пьешь, так кто не без греха... Я вот..., давича, с людей деньжат хотел взять... А чо мне не хватает? Все есть! И покушать, и крыша над головой, и со здоровьем пока не жалуюсь. Так нет, подишь ты, захотелось богаче стать. Вот тебе и ответ получил от ос, задницу шире плеч напороли и в подарок преподнесли. Хорошо хоть надысь не умер от их яду... Не скажи... Кто-то нам урок преподает, а ежели чо не так делам, так под зад коленом получаем.

Озабоченный своими умозаключениями, Николай нехотя засмеялся, слегка толкнув рукой Анчутку, которая, скрестив ноги и опустив голову, ему в ответ незаметно улыбалась.

-Ежели бы только под зад, а то все норовит по голове ухватом,- стесняясь происшедшего, дополнила она.

-И так бывает... Зад отбивает, а мозги вправляет.

После слов пастуха, оба залились детским смехом. Потом резко затихли, каждый обдумывая сказанное, так как слишком нелегка была их жизнь молодая и смех здесь совсем был не уместен.

Так смотря в даль, они как и в детстве, опять ощутили ту самую непонятную духовную боль. Вернее ее невидимую руку, неумолимо, болезненно перебиравшую их хрупкие натянутые струны неокрепшей души, которая не сопротивляясь, тоскливо пела под ненавязчивый аккомпанемент усилившего ветра.

-Коль, а ты знаешь,- так же отрешенно заговорила Анчутка, - я тоже не одна нынче. Весть услышала, значит и мой где-то рядом. Говорит, чо должность у него другая, потому и задерживается.

-Энто хорошо, энто по-людски... Человек не скотина, должен жить не один... Поддержка необходима, как яблони, а то сломается... Ему тоже с тобой хорошо, а то гоняют его родимого, как бездомного пса, пора и ему человеком стать, чоб под голос родной засыпать и просыпаться. Ты-то мне мою Любаву нашла в больнице, а так смерть краше жизни была бы. Пусть немного, как дитя, а меня увидит, ластится... А вчерась все плакала, чо зад так мне раздуло, все холодной водой и слезами своими его смачивала. А я ведь за Наташкой по молодости ухаживал, больно к душе была. Только она все кричала мне, чо я дурак и цветы мои, которые в лесу для нее собирал, а потом на калитку ее цеплял, ногами вытаптывала.

-Зато сейчас дюже смирная, когда ейный мужик напьется и с топором ее вокруг дома несколько раз прокручивает. А с тобой какая физкультура? Со скуки давно бы сдохла, а так все же развлечение. Денег не дает, по бабам гуляет... Что и говорить, девки наши скучать не любят, рожи красивые исчат... А вот в душу им времени нет заглянуть, да любовь к себе там поискать... Быстрей расписываться бегут, чоб другим не достался. А он, как был кобель, так им и остался. Я верно сделала, чо Любку тебе подобрала тихую и не буйную, а то до сих пор бы об энтой мозги свои сушил... И любовь к вам, правда не сразу, но пришла же?- поддержала разговор Анчутка.

-Пришла... Куды ей деваться. Она у меня, как дитя неразумное, по пятам ходит и все на меня глядит и спрашивает, мол не брошу, не оставлю ее.

-А чо удивляться, кто много страдал, тот и любить может, и других не обижает. Один свет от них исходит, да доброта... Вот мой возвернется, посажу его на лавку и буду им любоваться и прислуживать, - замечталась Анчутка.- Выпить не хочешь?

-Нет мне нельзя, сама знаешь, голова у меня чумная, да и на работе я.

-Ну, как хошь, а я приложусь, сердце ишь, как чеканит, словно в кузнице его молотком выправляют.

-Ванька твой тоже на сердце жалился, моя ему все валидол давала, а потом отпустило.

-Энто когда он тебе жалобы предъявлял?- сделав удивленные глаза, спросила Анчутка.

-Когда..., когда...,- Колька стал пересчитывать пальцы,- надысь, дня три, аль четыре уже прошло...

-Ты чо...? Ошалел с горя-то? Он уж второй год, как носа не кажет... Письмо вот только сегодня пришло... А ты мне какие-то сказки сказываешь... Три, четыре дня,- не сдержавшись, повысив голос, сорвалась Анчутка.

-Ну год-то точно не прошел... Он мне сказывал, чо к тебе заходил, а ты вся в синяках спала, но в красивой одежде и еще выпивши была, вот вы и не встренулись.

-Вот брехун...! Ваньку на должность новую его братец определил, на "Б" называется... Щас..., щас... Я тебе все прочту,- она достала письмо и нежно разгладив, прочла,- "БОМЖ", вот, как называется.

-Выходит не подходящая должность, коль к тебе возвернулся, а ты не ждала, вот и обиделся мужик, пошел в лес, дни последние коротать.

-Я с ума щас сойду...! Ты чо мелишь...? Какие дни...? Какой лес?

-Какой какой... Наш завидовский...- твердо ответил Николай.

-Сколько в психушки проработала, а таких твердолобых не видела. Ты, голубок, давненько проверялся?

-Хошь верь..., хошь не верь... Только он сказывал, чо брат выгнал, а внука в его дом поселил. Депеша пришла на него, считать его мертвецом, ну как в войну, помнишь, приносили, а потом еще бабы выли. А тепереча не воют, а наоборот, живые не нужны. Во как оно нынче...! Человек перед ними, а ему говорят, иди на погост и рой себе могилу... Даже брат и энтот обиделся, чо тот живой. Вот поскитался он по помойкам, поплакал и к тебе приехал... Вот, смотри, говорят, чо я мол дурак, но не пойму, почему тогда энти люди умными в теперешней жизни числятся?

-И где он...?- рыдая, разведя руками, спросила Анчутка.

-Я уже тебе сказывал, в лесу, там в охотничьем домике живет, куда ты меня маленьким водила. Сухарей, соли и спички я ему дал, а крупа там завсегда есть.

-Так энто за тридцать километров? Ты чо его у себя не оставил и мне не сообщил?

-Он не велел. Говорит, потом сам тебя навестит.

-Ой...! Пролиц тебя расшиби, ну как на тебя не злиться? Человека в лес отправил, на съедение волкам. Как тепереча мне бежать? Вечереет, да и дождь собирается,- вскочила Анчутка, злостно размахивая руками, метаясь вокруг березы.- Он же и замерзнуть может! Тогда, как мне быть, как любовь в своем сердце погасить?

После этих произнесенных громко слов, сверкнула молния и прогремел гром.

-Ты природу-то не пужай, чо искры метаешь. Сейчас лето, ничего с ним не случиться,- поглядывая на тучи, прошептал напуганный пастух.

В ответ Анчутка уже ничего не могла сказать, так как еле сдерживаемые слезы злобно душили ее из нутрии. Посмотрев напоследок на пастуха с укором, и ничего не видя перед собой, она развернулась и пошла домой.