Анчутка

Глава 7.

-Что ты орешь? Энто я, Федот... Подскользнулся.- распластавшись по среди подвала, скривив лицо от боли, простонал хозяин дома.

- Пролиц тебя расшиби! Бутылку, наверное, разбил!- подскочила на помощь, испуганная Анчутка, растерянно разглядывая нежиданно залетевшее тело хозяина.- Все...! Каюк пришел тебе Никита...! На меня-то ему отродясь было наплевать! Выходит дело и твое здоровье оказалось нынче не в цене твоему родственнику. У, зараза...! И кто только тебя сюда звал, самолет бескрылый!

То и дело замахиваясь рукой на скривившееся от боли лицо, разъяренная Анчутка, как ненормальная наматывала круги вокруг Федота, готовая от кипевшей внутри злости, сожрать того вместе с потрохами.

Похожая на голодную львицу перед охотой, Гоголь явно была не в себе. Она то и дело примерялась своими острыми зубками "приласкать" непослушную ей добычу, но сначала нужно было поиграть с ней в кошки-мышки, чтоб сильнее и слаще вкусить радость победы над немощностью, лишившей ее всяких надежд на самогон.

-Да поскользнулся, лихоманка меня забери... А самогон я сберег... Он у меня за пазухой. - чуть дыша, лежа на спине гордо произнес незваный гость.

У Анчутки от такой радостной новости не нашлось и слова, так как быстро поменявшиеся события, резко нанесли невидимый удар поддых, тем самым временно отключив ее дыхание. Ловя воздух, Гоголь медленно, на глазах у потерпевших, превращалась из злобного хищника в ласковую пушистую кошечку, легко меняя тональность своего голоса. Присев около тела хозяина, она с любовью разгладила его волосы на две стороны, сделав по середине прямой ряд и нежно ткнув своим кулаком его в грудь, облегченно выдохнула.

-Я всегда знала, чо ты Федот настоящий мужик... Как же вынесла твоя спинка такой тяжелый для твоих хрупких костей реактивный полет? Случаем не зашиб ее родненькую...? Давай помогу приподняться, соколик ты наш... Бутылочку-то отдай, а то ненароком выпадет.

Федот послушно достал из-за пазухи самогон и протянул бутылку Анчутке, которая мгновенно нашла ей место в углу подвала, так как уже с легкостью ориентировалась в новом для нее доме. Глаза ее не долго привыкали подвальной темноте и поэтому она уже четко различала находившиеся там предметы.

-Ну вот и хорошо... Тепереча мы спасены... Давай я помогу тебе присесть... Ой какой ты у нас тяжеленький и кости твои совсем растрещались! Наверное, смазки требуют... Сейчас, наш самолетик, будешь у нас, как новенький!

Несмотря на приличный вес Федота, Анчутка от радости за сохранность бутылки не знала, как того отблагодарить. Тяжело дыша от увесистого тяжести тела Шабалкина, так как уже пять минут держала его на весу за подмышки, мысленно примеряясь к каждой из отсыревших стен подвала, Гоголь, вопреки всей воли хозяина, не прекращающего отрицательно размахивать руками, настойчиво стала таскать того то в одну, то в другую сторону, старательно ища удобную опору для его больной поясницы. Это было похоже на поле битвы после вражеского обстрела, где сестричка Аннушка, рискуя надорваться, спасала давно состарившегося солдата. Но и ей было давно не двадцать и она быстро выбилась из сил, оставив наконец Федота в покое у стенки, где над головой виднелся выход из подпола. Усадив обездвиженного и выбившего из сил от протестов, хозяина, она не скрывая своей усталости, бухнула свой зад рядом с ним, наклонив свою голову ему на плечо.

Никита же, от последних событий совсем онемел. Он не чувствовал не рук, не ног и даже зубной боли, он был похож на пустой мешок, который валялся у противоположной стенки. И так как он не издавал ни звука, лишь бы его оставили в покое, то новоявленная "лекарша", немного отдышавшись, почувствовала в себе непреодолимую тягу спасти ближнего, с уверенностью, что ее помощь здесь просто необходима. И преодолевая в себе всякую тень сомненя, Анчутка смело решила приступить к лечению.

Она молча подошла к больному и поднесла недопитую бутылку к его губам, из которых торчала суровая нитка. Но рот от сильной боли у Никиты не разжимался. Тогда осмотрев подвал, Анчутка что-то усердно стала искать.

-Необходим для операции инструмент - топор или, на худой конец, стамеска.- недолго думая, предложила лекарь-самоучка.

От такой фразы, Федот до этого, который не мог и пошевелиться, от неудачного падения и настойчивой заботы сестры-милосердия, подскочил на месте, как будто через него пропустили ток.

-Ты чо! Совсем ополоумела! Хочешь тут нас прикончить и сразу похоронить...! Прошу тебя, не бери грех на душу, не трогай брата! Чо хочешь проси... Только пощади, не убивай...! Когда выйдем от сюда, я тебе еще две бутылки дам, - взмолился Федот.- А с Марфушенькой я договорюсь.

-За бутылки великое тебе спасибо, - оскорбленная Анчутка подошла поближе к Федоту и нагнувшись, как крикнет, - ты за кого, старая кляча, меня принимаешь! - и сделав несколько глотков снадобья она качнулась, откинула голову и гордо произнесла, - я их тут лечить собираюсь, а он меня в маньячки записал... Ну, самолет бескрылый, еще чо-нибудь скажешь, сразу без лечения останешься. Усек!

-Дуя вот дуя, - послышался шепот из темноты - И где таких слов набьялась, пьянчужка стаяя.

-А вот и больной очнулся,- размахивая бутылкой, она резко повернулась к Никите.- А я уже хотела тебе зубы разжимать топором, чобы лихоманку твою изничтожить да и дезинфекцию тела произвести. А ты сам у нас в разум вошел... Ишь, как по всей роже кровь запеклась. Щас мы твоему зубу отпор давать будем... Ну чо, мальчики, приступим к операции... Наркозане просите.... Не будет... Сразу предупреждаю, чоб меня не винили... Но ты мужик крепкий,- по-дружески похлопывая больного по плечу, она смачно причмокивала,- все должон выдержать. Представь, чо в плен к немцам попал, а они зубы твои для пыток припасли. Так чо держись "русский Иван", ты в гестапо.

Анчутка, немного шатаясь, крепко держа у сердца снадобье, приблизилась к Никите.

-Милый, откройте ваш красненький ротик и оголите ваши белые зубки, -с иронией в голосе произнесла сестра милосердия, зная, что зубов у больного давно уж нет. - Ну...! Хочешь безвременно покинуть нас?- чуть нагнувшись, тихо спросила она.

В это время, казалось, ей не хватало гестаповской формы, а не халата сестры- милосердия.

-Браток, открой рот... Может правду говорит, - пролепетал Федот, пытаясь встать, чтоб хоть как-то помочь брату. - Ведь как никак санитаркой сколько лет психбольнице проработала и на хорошем счету была, пока не спилась.

-Ну, энто ты зря... Не спилась, а влюбилась в Ванюшку (в больного из пятой палаты) и теперь у меня есть любовничек, - гордо выпрямившись, промямлила Анчутка, - обещал жениться... Урод, - жалобно вздохнув произнесла она.- И вообще будешь злить меня, рядом сядешь с Никитой и тебе все зубы излечим, только, как в советской поликлинике, чобы зуб на зуб не попал. Я, думаю, мое лечение не хуже будет, ежели после ихней стомотологической камеры пыток, еще живем. А здесь такая благодать для организма...! Такая тишина...! И никаких тебе машин, высревливающих не только мозги, но и душу. Так чо верь в меня...! И окромя пользы от энтого, я думаю, дурного не должно быть.

-Ладно, давай лечи, хватит брехать, а то меня жнобить начинает, - чуть слышно всхлипывая, умоляюще разрешил Никита.

-Ты, мой голубок! Решился все же довериться добрым рукам довериться? - присаживаясь на колени к больному, она приказала тому открыть рот, чтобы сделать полное обследование. От увиденного Анчутка вздрогнула и с сочувствием произнесла. - Пролиц тебя расшиби! Не хочу, конечно, тебя пугать, но язык ты себе откусил! Ну чо ты плачешь и без языка живут... Пальцами будешь говорить... Эй...! Федот, заснул чо ли? Ползи к нам помогать будешь.

Ассистировать медсестре-самоучке было непросто, так как она в легком подпитии, постоянно махала руками и говорила очень невнятно. Когда она щелкнула себя пальцами по шее Федот понял, что это означает самогон. Анчутка привстала, правой ногой уперлась в Никитину грудь, намотала на указательный палец торчащую суровую нитку и приложив все свои силы, а сил было достаточно, так как последнее время она работала на железной дороге и наравне с мужиками укладывала шпалы, дернула... Никита тихо застонав, стал заваливаться на бок, кровь маленькой струйкой бежала из его полуоткрытого рта.

-УБИВЦА! - последнее, что прохрипел измученный больной и потерял сознание.

-Ты чо натворила, окаянная! За чо погубила братика, сволочь! Я же тебе две бутылки отдал, чуть все кости не переломал, а ты извести нас решила, вонючка бесхозная! - угрожающим тоном, что есть сил орал Федот.

-Ой, ой... Как ты меня испужал, аж мурашки по телу скачут. Смотри сюда, козел безрогий... Видишь ниточку, а чо на конце той ниточки? Правильно, сообразил, вонючий ваш зуб, из-за которого мы все в твоем колодце собрались. Усек...! И ежели ты меня еще раз оскорбишь, я вас тут обоих закопаю, как ты раниче и предполагал, - допивая бутылку и при этом размахивая ей, обидчиво произнесла Анчутка.

Вдруг Никита задергал ногами, что предполагало неблагополучный исход лечения. Два лекаря застыли на месте, усиленно прислушиваясь к дыханию больного, но тот не издавал никаких звуков.

-Наверное, отходит, - прошептали оба.

От неожиданного исхода, наконец, завершившейся операции, Федот стоял в полуобморочном состоянии, что нельзя было сказать о сестре "милосердия", но от нахлынувшего необъяснимого, скорбного волнения, казалось было слышно, как от страха, в такт, бились их сердца.

-Чо я тепереча скажу Дунятке! На кого он ее оставил! - всхлипывая, тихо причитал Федот.

-На кого, на кого... На тебя... И будет у тебя гарем... Одна пятки чесать будет, а другая спину.

Федот смиренно и с укором в глазах посмотрел на насмешницу.

-Чо смотришь? На меня не смотри я в их состав входить не собираюсь, у меня Ванек есть и изменять ему я не стану... Хотя, ежели поступит от тебя такое предложение, я постараюсь его рассмотреть... Ведь сейчас в стране "ПЕРЕКРОЙКА"

Они тихо, чтобы не мешать новопреставленному, сели плотно, плечом к плечу, чтобы легче перенести неожиданный уход Никиты. На душе у каждого образовался покой и отчуждение. Так они просидели минут пять и тут Анчутка вспомнила о второй бутылке.

-Надо помянуть, чобы земля была ему пухом, - засуетилась она, смахивая одной рукой слезу, а второй отпила немного из горлышка сосуда, протянув бутылку Федоту.

-Я не пью, - не скрывая мужских слез, прошептал убитый горем брат Никиты.

-А чо я, по-твоему пью?- возмутилась гостья.- А за брата...? За его светлую душу... Надо милок... Не нами энто дело заведено, не нам энтот ритуал отменять.

И она настойчиво влила ему в рот одну четверть стакана, тот даже не успел опомниться. Но после принятия самогона у Федота, как будто камень с головы убрали и повернувшись к спасительнице он уткнулся в ее грудь, после чего не сдержавшись, зарыдал.

-Ну чо ты, дурак, убиваешься! Ему там нынче хорошо, ничего уже больше не болит... Щас поди над головами нашими порхает, да посмеивается. Чо ты...! Такая радость с ним приключилась... Только вот есть у меня один вопрос, который так в голове и крутится. Как ты думаешь, пустят его в рай за его грехи, али попросят безвременно ушедшего оттуда,- задумчиво размышляла Анчутка, поглаживая по спине собрата по несчастью.

-Какие такие грехи?- немного очухавшись, приподняв голову, спросил Федот.- Мой брат честно жил... Вон сколько орденов с войны принес,- с гордостью произнес он.

-Орденов-то много, энто ты верно подметил, но на одних орденах в рай не въедешь, так как от людских рук получал, а вот трофей из самой Германии приволок, вот энто и есть не благовидное дело... Тут как не крути - воровство, грех значит.

-Да ты чего мелишь! Какой трофей! Он копейку, не свою с пола не подымет.- встал в защиту своего кровного брата Федот, немного повысив голос на обидчицу, почувствовав, как что-то внутри его начинает все бунтовать от таких несправедливых слов по отношению к его любимому Никите.

Не осознавая себя Федот часто задышал, раздувая при этом и без того не маленькие крылья своего большого носа.

-Тише говори, а то покойного разбудишь... И не дыши на меня, как бык не видевший пять лет корову... Тебя нынче здесь бояться некому... Копейку он может и не подымет, а вот кровать никелированную притащил, чобы свою Дунятку в ней согревать... Вам ведь местные девки были не нужны! Мы видите ли им не ровня! Только и вспоминали нас тогда, когда из беды вас выручать нужно... А где энта жена его, почему не оплакивает мужа...? А я знаю, корову пасет, ей животное дороже супруга. На ее месте давно уж надо почувствовать, чо нельзя больного родного человека с родственниками оставлять, нынче энто дело опасно для здоровья. - Как гвоздем к дубовой стенке, пригвоздила своими словами Анчутка своего соседа, стараясь сбить всю его накопившуюся спесь.

-Ну одного ты уже выручила, спасительница ты наша,- с укором произнес Федот, указывая глазами на место, где лежал Никита, немного приходя от несправедливых обвинений.

-А чо...! По-твоему лучше мучиться...? Я тепереча его вонючий зуб на шее носить буду, как трофей, от безвременно ушедшего твоего благочестивого братка.- Анчутка слегка толкнула своим худощавым телом обиженного хозяина.- Чо ты все молчишь? Насупился, как паровоз продуваемый свои носопырки.

-Боюсь трофеем твоим стать,- задумчиво ответил Федот, обиженно отвернувшись.

-А чо у тебя тоже болит зубик...? Ну ладно хватит мне хамить, давай лучше помянем .

Федот хотел отмахнуться, но Анчутка с силой влила ему в рот три глотка самогона, от души поцеловав того в лоб. Потом и сама пригубила.

-Может прикрыть его? - посоветовался совсем охмелевший хозяин, у которого после принятия горючего, обиду, как рукой сняло и он нечаянно почувствовал, в лице убийцы его брата, родственную душу, которой ему очень не хватало в данный момент.

-Зачем тревожить усопшего... Земля тепереча его укроет... А ты двигайся ко мне я тебя обниму и согрею, мой соколик... Ему-то тут у тебя красота...! О лучшем и мечтать не надо...! Чисто, тепло, жратвы полно и могилу рыть незачем! Да и нам удобней к нему ходить будет, когда только твоей Марфы дома не окажется.

-А чо мы не расскажем, как браток скоропостижно скончался? Вернее, как ты его убила.

-Ты энто забудь! Никого я не убивала! Только хотела подлечить, продолжила твое начатое дело. Ну как на работе раньше... Выполнила бригадный подряд,- и пригрозив кулаком Федоту, Анчутка еще крепче обняла, охмелевшего хозяина.

-Хорошо, хорошо, Нюточка! Слушай...! А ежели зубы пересчитают, лихоманка их забери.- шепнул ей на ухо Федот.

-Ты хочешь сказать, чо Дунька знает сколько у него зубов? Да... Я как-то об энтом не подумала. Тут кумекать надо, чоб из энтой ситуации исправно выйти. Придумала...! Надо зуб вставлять обратно.

Она уверенно привстала и хотела было уже направиться заметать следы преступления.

-Сестренка, не надо! - разгадав план Анчутки, и схватив ее за подол вмешался Федот.- Не беспокой, пес с ним, с энтим гнильем, а то опять болеть будет... Намучился он с ним здесь, так зачем еще хворь здешнюю за собой тянуть.

Та чуть не упала от такой хватки, но не смотря на свой радикулит, Федот подхватил ее за локти и помог сесть на прежнее место.

-Хороший ты мужик, а самое главное, ласковый. Любишь своего Никитушку? Правильно, никому его в обиду не давай... Давай лучше помянем его грешное тело! Сколько его по земле трепало, а тепереча какая радость: спит спокойно, нечего не тревожит, братик его любит.

-Давай,- чуть не плача, открыл рот Федот, готовясь принять самогону.

- Погоди, не торопись открывать свое зевало. Сначала я должна достать огурчик, чобы все чин чинаром было, мы же с тобой не алкаши какие-нибудь.

Анчутка, поставив бутылку на землю и не теряя координации, уверенно шагнула к бочке, но оступилась... Хорошо кадка стояла рядом и она успела вцепиться в нее, но та почему-то предательски зашаталась и падая, накрыла ее с головой.

Не понимая, что с ней произошло, и в какой трубе она оказалась, Анчутка стала продвигаться вперед, где уперлась головой об дно бочки, которое усердно не выпускало ее наружу, а под ней все хлюпало и пахло смородиновыми листьями. Новоявленная сестра "милосердия" не дождавшись полета в неизведанное, стала сама упорно, изо всех сил пытаться выбраться наружу. Стоя на карачках она приложила немало сил, чтобы открыть дно бочки, то и дело стукая в нее головой.

- "Все конец пришел, допилась окаянная",- вдруг промелькнуло в ее голове,- "в туннеле я уже, скоро свет появиться, поди Никита отомстить надумал, пролиц его расшиби. И как энто меня угораздило так легко с жизнью распрощаться... Ох чо-то худо мне! Да и полет души чо-то задерживают..." - она села на задницу, смиренно скрестив руки, а из головы не выходила недопитая бутылка не давая ей сосредоточиться в новом для нее мире.- "Уже как вроде и упокоилась, а смирения внутрях нет, неужели и здесь мне покоя от энтой заразы не будет... И света чо-то не вижу. Может, какую гадость Никита там про меня наговорил? У..., предатель! Видно наказание мне такое уготовано - пожизненно лежать в рассоле, так как огурчиками любила закусывать".

И вдруг ей показалось, что она слышит родной голос соседа. Немного успокоившись, Анчутка увидела, что рассол с огурцами вытекает из другого конца туннеля и счастливая, озлобленная на свою голову, она благополучно вылезла из бочки.

-Нюточка, ты жива? - чуть слышно спросил Федот, - усиленно напрягая и так плохое зрение, беспорядочно шаря глазами по всему подвалу, пытаясь разглядеть свою временную спутницу.

-Понаставили тут бочек...! Все ребра переломала! - тихо выползая, при этом сильно охая от боли в боку, с угрозой прикрикнула она.

-Я плохо тебя вижу, где ты? Чо-то склизко под ногами становиться... А может это кровь вся из братика вытекла! Ой...! Сколько же мук он принял на себя!- мотая головой и всхлипывая, Федот наклонился ощупывая рукой вокруг себя земляной пол, по которому медленно растекался рассол, а затем понюхал ее. - Интересно, как пахнет кровь у него... Может опосля она такие запахи источает,- пожал недоуменно плечами Федот.

В это время кряхтя и ругаясь на Марфу, за ее бесхозяйственность, выползла из кадки Анчутка. Вся в огурцах, в зелени и рассоле, она мысленно прокладывала путь к насиженному месту, который оказался гораздо сложнее, так как падение и удары головой об дно кадки, спутали всю ее координацию. Но собрав все свои силы и крепко сжав кулаки, стараясь не терять при этом самообладания, она благополучно дошла до места, где сидел ее собутыльник.

-Ты уже принесла? Можно открывать рот?- спросил Федот.

-Погоди... Дай чуток отдышусь...

-Чо-то ты вся мокрая и как-то странно пахнешь... Надушилась чо ли? Любительница ты разными одеколонами пользоваться.

-Ага...! Лосьон огуречный...! Местного посола!- держась за ребра и осторожно поглаживая их, повышенным тоном парировала Анчутка.

-Ух! Красавица ты наша...! А где огурчики наши, чобы все чин чинаром было? - потирая руки, чтоб хоть как-то раззадорить свою Нюточку, старался, улыбаться Федот.

-Ишь разулыбался... Огурчики ему подавай... А в рот тебе не плюнуть?

-Нюточка, тебя кто-то обидел? Может энто Никита? Так я ему сейчас наподдам.

От таких ласковых слов и от сознания того, что она оказалась живой и на свободе, Анчутка заулыбалась.

-Ты, чо в любви, может, мне объясниться пытаешься? Знаю я вас таких шустрых... Сейчас любишь, а завтра и не вспомнишь... Ух, и злыдня ты Федот.

-Чо ты, чо ты... Хочешь..., я с Марфой разведусь? И только тебя одну любить буду?

-Хочу...,- слегка задумавшись, буркнула Анчутка. - Нехорошо, конечно, чо семью разбиваю, детей сиротами оставляю, но и они нас не щадили, когда наших мужиков из деревни уводили. Вот все девки Завидовские вековухами и остались, так чо теперь наш черед мужиками пользоваться... Нам тоже, может, хочется в теплой постели спать, запах мужского тела нюхать. Ну ничего, мы их тоже не обидим..., алименты картошкой, платить будем. Правда плохо, чо детей своих родить поздно, вот чо... Сильное препятствие энто для нас. Дети, как не крути, а все же склеивают семью, как две половинки яблока. А ты кого хотел бы, мальчика или девочку? - игриво ущипнув Федота за живот, она рассмеялась.

-А ты чо, кого-то позвала? Ну зачем...? Никиту побеспокоят. Лучше давай помянем, золотце мое,- стараясь отвлечь не на шутку размечтавшуюся соседку, Федот предусмотрительно отодвинулся.

-Ладно, самолет бескрылый, разевай рот, да не сильно, чоб я во время его успела закрыть,- разглядывая на свету количество оставшейся жидкости в бутылке и шевеля губами, собутыльница что-то подсчитывала в уме. - Не больше трех! - грозно предупредила она, - день-то еще длинный, а здоровье мое, в связи с последними событиями, сильно подорвалось.