Ангел для Демона

Глава 28

Ангел

Мгновение до поцелуя, наверное, самое сладкое. Потому что в нетерпеливом дыхании, в жаре кожи, в истошно колотящемся сердце всё. Все ощущения, которые копились долгие дни и ночи, вся нерастраченная нежность, жажда любить и быть любимой.

И страсть. Она поглощает нас, как только губы сталкиваются в жадном поцелуе. Ощущение такое, что Демон пытается выпить мою душу. И я с радостью отдаю ее, не оставляя себе ни грамма. Все равно она уже продана этому дьяволу с пронзительным взглядом.

Вкус Димы наполняет меня. Порывистые терзания губ с вторжением языка превращаются в чувственный, но такой горячий поцелуй, что у меня подкашиваются ноги. Не дают упасть только руки, которые крепко удерживают меня на ногах. Широкие ладони забираются мне под куртку и прожигают спину сквозь тонкий кашемировый свитер, заставляя все нервные окончания вспыхнуть.

Я с некоторым удивлением ощущаю, как налилась и потяжелела грудь, как томительно сладко ноет внизу живота, как становятся влажными трусики.

Прихожу в себя только тогда, когда горячие ладони сжимают мою попку и вдавливают в крепкое тело. Я явно ощущаю твердость, толкающуюся мне в живот, и мои щеки вспыхивают.

– Дима, – бормочу между поцелуями, – нам надо остановиться.

– Сейчас. Минутку, Ангел, – шепчет он и снова набрасывается на мои губы, сминая попку. Сжимая ее до боли, но такой сладкой, что я невольно стону в губы Демона.

– Дима, пожалуйста, – задыхаюсь я.

В эту секунду он отрывается от моих губ, нежно проводит по ним своими, а потом прижимается своим лбом к моему, закрывая глаза.

Мы оба задыхаемся от переполняющих чувств и практически неконтролируемого возбуждения. Как же это порочно, но вместе с тем сладко и заманчиво! Мне хочется снова вернуть его руки на мою попку, но они уже скользят выше, задерживаясь на спине. Хочется возобновить поцелуй, который зажег меня за одно мгновение. Но я знаю, чем это закончится, а мне не хотелось бы потерять девственность в катакомбах.

– Будем выбираться отсюда? – спрашивает Дима, когда его голос наконец обретает обычный тон. Из него так и не исчезла хрипота, но, по крайней мере, он уже и не дрожит.

Мы отстраняемся друг от друга, и наконец обнаруживаем, что фонарик валяется на полу. Я даже не заметила, как Демон его уронил. Он наклоняется и поднимает его, а потом подает мне руку. На лице улыбка, а во взгляде обещание. Что еще мне приготовил этот соблазнитель?

– Поехали поедим.

– В таком виде? – киваю на свои ноги. Наверняка белые леггинсы приобрели землистый оттенок.

– Именно в таком виде. Не переживай, Ангел, нас никто не увидит.

Удивительно, но последняя дверь оказывается не заперта. Мы проходим по такому же узкому коридору, который ведет на выход из здания. Поднимаемся по пологому склону и оказываемся практически на другой стороне леса.

– Ого, оказывается, мы так много прошли, – оборачиваюсь и смотрю в ту сторону, в которой предположительно находится особняк.

– Я знаю короткую дорогу назад, – отвечает Демон и тянет меня за руку в чащу. Самое странное, что я, не сопротивляясь, иду за ним. Он и правда мог бы убить меня и бросить здесь, и, наверное, никто не нашел бы мое тело.

– Обычно после этих слов люди сбиваются с тропы, – хихикаю я, покорно следуя за Димой.

– Обычно после таких слов я бы мог шлепнуть тебя по попке, чтобы не говорила глупостей, – отзывается Демон, а я снова хихикаю.

Прохладный воздух немного остужает мои пылающие щеки и наконец позволяет вдохнуть полной грудью. Сердце понемногу успокаивается, правда, снова разгоняется, когда неподалеку я слышу крик совы. Ускоряюсь и прижимаюсь к руке Димы, оглядываясь по сторонам.

– В этом лесу почти нет диких животных. По крайней мере, вблизи особняка.

– Ключевое слово “почти”, – говорю я, оглядываясь.

Через несколько минут мы уже садимся в машину, и я тру плечи, которые покрылись колючими мурашками. Я снова взбудоражена этой обстановкой, и кровь грохочет даже в ушах.

Дима заводит машину и везет нас на высокий холм, с которого открывается отличный вид на город. Помогает мне выйти из машины, заворачивает в теплый плед, а потом внезапно поднимает на руки, и уже через секунду я сижу на теплом капоте машины.

– Посиди, я сейчас.

Пока Дима крутится у багажника, я смотрю на бесконечные огни и слегка кручу больной лодыжкой. В последнее время она меня почти не беспокоит, только если ее серьезно нагружать. А сегодня мы столько прошли, что нога начинает ныть.

– Давай руки помоем, – предлагает Дима, держа бутылку с водой.

– А салфеток нет?

– Не думаю, что они справятся. Вытяни руки, Ангел.

Я делаю, как он говорит. Дима помогает мне вымыть руки, потом вручает рулон бумажных полотенец и, как только я вытираю ладони, передает бутылку, чтобы я подержала, и он сам мог помыть руки. После гигиенических процедур Дима снова скрывается за машиной, а уже через минуту появляется снова.

– Вот, держи, – передает мне небольшую термокружку, и я нюхаю содержимое. Пахнет травами.

– Что там?

– Чай с бергамотом и какой-то фруктовой фигней. Мама сказала, тебе понравится.

– Мама? – сдерживаю смех. Так странно слышать такое от Демона. Как будто таких парней, как он, порождает тьма, а не живая нормальная женщина.

– Ну да, – спокойно отвечает Дима и вкладывает мне во вторую руку бутерброд, завернутый в парафинированную бумагу.

– Это тоже мама сделала? – спрашиваю, наблюдая, как Дима разворачивает упаковку так, чтобы я могла откусывать.

– Не перегибай, это я купил. Еще у нас есть фрукты, – он копается в корзинке для пикника, которую ставит на капот, заставляя меня удивляться еще сильнее. – Так, что тут еще? О, ништячки. Любишь? – он поднимает руку, в которой зажаты две шоколадки.

– Я такое не ем.

– А какое ты ешь? – спрашивает Дима, взяв для себя термокружку и бутерброд. Он усаживается на капот рядом со мной.

– Не погнем? – интересуюсь я.

– Ты ничего не весишь, Ангел. Чтобы погнуть этот капот, нужно штук двадцать таких, как ты.

– Штук? – снова улыбаюсь. Удивительно, но мне не обидно.

Несколько минут мы с аппетитом поглощаем свой ужин, глядя на город.

– А почему ты не ешь шоколад?

– Я ем, но определенной марки и только черный.

– Фигасе. Избалованная?

– Я за фигурой слежу, – обидчиво поджимаю губы. – Если бы не сегодняшнее… встреча, – проглатываю слово “свидание”, заменяя его более безопасным, – я бы и бутерброд в такое время не ела.

– Ты же худышка. Зачем тебе следить за фигурой?

– Я потому и худышка, что слежу. В противном случае кто знает, какой бы я была.

Дима отставляет кружку и берет меня за запястье, полностью обхватывая его пальцами.

– Смотри, какая ты тонкая. Даже через манжету куртки могу обхватить полностью, еще и карандаш влезет под пальцы.

Я лишь пожимаю плечами, потому что такой образ питания стал для меня уже привычным, и я даже не замечаю, что какие-то продукты просто ушли из моего рациона. Я в них не нуждаюсь, так что не испытываю мук.

– Как ты начала танцевать?

– О, гм, – прочищаю горло, потому что говорить ему правду я не намерена. Вряд ли хоть какой-нибудь парень хотел бы слышать мое нытье о жестокой матери и моих побегах в школу танцев, когда у нее были припадки ярости. – Мне просто нравился балет, и я пошла танцевать. Ничего особенного.

– Почему не танцуешь классический?

– Рядом с домом была современная школа хореографии, а хореограф из бывших балерин, которая после травмы уже не могла выступать. Одним из основных направлений она сделала контемпорари балет. Я даже не задумывалась, какими танцами заниматься.

– И ты вот так со старта начала танцевать такой сложный стиль?

– Нет, конечно, – грустно усмехаюсь я. – В детстве мама водила меня на балет, а потом… – прочищаю горло, подбирая слово, – перестала.

– А отец? – спрашивает Дима.

– А папа у меня хороший, – отвечаю я, не желая углубляться в тему семьи, которой у меня, по сути, никогда не было. – Ты разбираешься в звездах? – киваю на небо, и Демон поднимает голову. – Что это за звезда?

– Которая?

– Вот та, яркая.

Оказывается, Дима разбирается, причем неплохо. Он показывает мне несколько созвездий, зарабатывая в свою копилку еще несколько дополнительных баллов. Потом рассказывает какие-то мифы о появлении звезд так, что я даже заслушиваюсь.

Бутерброды съедены, чай допит, мы даже немного поели виноград, а потом я положила голову на плечо Демона, продолжая слушать его. И получилось так естественно, словно я делала так уже много раз. Но со временем низкий тембр Димы и его спокойный голос начали меня убаюкивать. После моего третьего зевка, Дима усмехается и проводит пальцами по моей щеке.

– Мне пиздец как не хочется отвозить тебя домой, Ангел, – тихо говорит он.

Я поворачиваю голову, и наши взгляды сталкиваются. Мы безмолвно обмениваемся впечатлениями этого вечера и новыми открытиями, которые стали откровением. Для меня так точно.

– Но надо, – говорю я.

Дима кивает, склоняется ниже и целует меня. Нежно, сладко, до головокружения.

Когда мы уже едем в машине, я думаю о том, что забыла расспросить о его семье, хотя хотела. В свете сказанного папой, что ни один из Громовых мне не подходит, теперь мне еще интереснее узнать о Диме больше. Только папе, наверное, не стоит говорить, с кем я ходила на свидание.

Демон всю дорогу держит меня за руку. Переключает передачи левой, ни на секунду не выпуская мою ладонь из правой.

Припарковавшись у моего подъезда, он глушит мотор. Я смотрю на него, лениво моргая. Моя голова покоится на подголовнике. И так мне хорошо в этот момент, что не хочется его прерывать. Кажется, сегодня я сдалась на милость Демона. Перестала сопротивляться своему влечению и просто позволила себе плыть по течению, с интересом ожидая, куда оно меня приведет.

– Не хочу отпускать тебя, – говорит Дима, склонившись надо мной и нежно водя кончиками пальцев по моей шее.

– Ты обещал отстать, – неуверенно произношу я, понимая, что и сама уже этого не хочу.

– Кажется, я тебя обманул, – отвечает он и накрывает мои губы в уверенном поцелуе в стиле Демона.