Ангел для Демона

Глава 30

Демон

Выйдя на большой поляне, Ангел осматривается, а потом ее глаза расширяются, когда я вынимаю из багажника телескоп. Ставлю на землю, раскрываю треногу и закручиваю фиксатор, сверху цепляю оптическую трубу и направляю окуляр вверх. Склоняюсь к нему и, заглядывая в окуляр, настраиваю так, чтобы луна предстала во всем ее великолепии. Перевожу на созвездия, отмечая мысленно координаты, чтобы показать Геле всю красоту звездного неба.

– Только не говори, что ты во всем этом разбираешься, – доносится справа.

Поднимаю голову и, цокнув, качаю головой.

– Совсем в меня не веришь. А я, между прочим, пять лет жизни потратил на кружок астрологии.

– О, боже. Ты серьезно? – вспыхивает она и улыбается.

– Расскажешь кому-то – придется тебя убить.

– Ну конечно, – закатывает глаза, – с тебя же спадет весь флер опасности.

Делаю к ней шаг, Геля пытается сбежать, но я уже хватаю ее за дутую курточку и резко притягиваю к себе. Легонько шлепаю по округлой ягодице, отчего Геля тихонько пищит, а потом хихикает.

– В следующий раз думай, что говоришь.

– Ну и все, – дуется, а я целую пухлые губки.

– Не все. Пойдем смотреть на звезды.

Подвожу Гелю к телескопу, показываю, чтобы склонилась над окуляром и начинаю рассказывать про планеты, созвездия, солнечную систему. Строчу, как пулемет, заваливая ее фактами. Может, ей, конечно, и неинтересно, но она слушает и даже задает вопросы.

Черт, это так неловко – раскрывать ту сторону себя, о которой знает только семья. Но почему-то именно Ангелу хочется открыться. Кажется, только она сможет понять и принять. Однако чувство, словно я выворачиваю свои внутренности, не покидает. Мне некомфортно от этой херни, и последние десять минут я просто называю созвездия, смещая оптическую трубу и наводя ее на основные. Я мог бы рассказать больше, но весь запал проходит.

– Оказывается, это очень интересно, – выдыхает Ангел, когда я расстилаю на траве термопокрывало, а потом ставлю на него корзинку. – Раньше я даже никогда не смотрела на небо. В смысле, смотрела, но не так.

Кивнув, сажусь рядом и открываю корзинку.

– Часто ты ходишь на пикники? – спрашивает она, когда я достаю контейнеры с мясом, овощами и фруктами.

– Подержи, – пихаю ей в руки два стакана.

– Ты же за рулем, – говорит Ангел, когда я разливаю вино по стаканчикам.

– Оно безалкогольное.

– О, – только и говорит она.

Мои челюсти крепко сжимаются, потому что неуютное, грызущее чувство становится намного сильнее. Оно как будто даже звенит в воздухе, не позволяя сосредоточиться. Рядом с Ангелом моя привычная маска понемногу стекает, являя меня настоящего, и это очень… очень плохо. Это просто пиздец как плохо. Потому что уязвимость тут как тут. А ей нет места в моей жизни.

– Так что насчет пикников? – не сдается Ангелина.

Да не хожу я ни с кем, кроме тебя!

– Бывает, – отвечаю размазано, а она почему-то слегка тухнет.

Быстро переключив разговор на то, что интересует мою девочку, возвращаю нам обоим настроение. Геля рассказывает о танцевальной труппе, своем бывшем партнере, который поступил в школу балета в Штатах, и теперь выступает с труппой там.

Доев ужин и допив вино, Ангел передает мне стаканчик и ложится спиной на покрывало.

– Не холодно? – спрашиваю я.

– Нет, покрывало отлично греет.

Упаковываю остатки еды и вина в корзинку, отставляю ее в сторону, а сам ложусь рядом с Ангелом. Она в куртке, а я – в тонком свитере. Рядом с ней мне и так жарко, так что в верхней одежде я бы спарился. Накрываю ее лежащую на покрывале руку и сплетаю наши пальцы. Впервые за долгое время мне так спокойно и тихо, что я почти не дышу.

– Что это за созвездие? – обрисовывает она пальчиком фигуру из звезд прямо над нами.

– Дракон.

– Расскажи о нем.

– Если верить греческой мифологии, этот дракон жил в саду Гесперид, куда его поселила Гера, чтобы он охранял золотые яблоки. Геракл, охотившийся на плоды, убил дракона, и Гера в знак благодарности за службу поселила дракона на небо. – Пока я рассказываю, Ангел переворачивается на бок и, подперев ладонью голову, внимательно слушает. – Но существует и другая легенда. По ней…

Я не успеваю договорить, как Геля резко подается вперед и накрывает мои губы своими. Я замираю всего на мгновение, а потом притягиваю ее к себе и углубляю поцелуй. Тело прошивают мощные удары тока, когда ее ладонь ложится мне на грудь. Практически невесомая, но такая ощутимая!

Переворачиваюсь, заваливая Ангела на спину, сам нависая сверху. Провожу губами по скуле, съезжаю к шее и, сделав шумный вдох, щипаю нежную кожу губами. По всему телу то тут, то там горячими вспышками проходит возбуждение. Вжимаюсь твердостью в ее бедро и негромко рычу от мучительного тянущего ощущения в паху. Геля шумно выдыхает мне в рот, сминая пальчиками свитер на моей груди.

Она позволяет мне расстегнуть ее куртку и нырнуть рукой под свитер. Дрожащими пальцами слегка сжимаю бедро и поднимаюсь к животу. Он трепещет под моими пальцами, когда я глажу нежную кожу. Прикусываю ее челюсть и снова целую шею. Мы ничего не говорим, только оба тяжело, прерывисто дышим.

Положив руку между ее грудей, упакованных в трикотажный лифчик, я чувствую ладонью вибрацию ее сердцебиения. Оно в точности повторяет мое. Тук. Тук-тук. Тук. Тук-тук-тук. То замолкает, то ускоряется.

Накрываю небольшую грудь ладонью и ловлю ртом стон, срывающийся с полных губ. Сжимаю, пропуская между пальцами твердый камешек соска, и стону вместе с ней. В какой-то момент не выдерживаю и, задрав свитер, ныряю под него головой. Опускаю мягкие чашечки и впиваюсь зубами в нежную плоть. Я чувствую дрожь Гели, ощущаю языком мурашки. Ее ладони ложатся мне на затылок, ногти слегка царапают кожу, заставляя содрогаться от удовольствия.

Терзаю грудь Ангела, пока под свитером не заканчивается кислород. Или, может, мне так только кажется. Но по ощущениям я сейчас сдохну от гипоксии. Выныриваю на поверхность, напоследок проведя губами по трепещущему животу, и снова набрасываюсь на губы Гели. Мы целуемся, как сумасшедшие. Как будто весь остальной мир перестал существовать.

Моя ладонь исследует каждый миллиметр ее потрясающей груди, а потом ползет вниз. Ныряет под резинку лосин, пробирается под резинку трусиков. Я уже предвкушаю жар и влагу, но рука на моем запястье останавливает. Отрываюсь и смотрю Ангелу в глаза.

– Что такое?

– Дима, не надо, – просит она. В свете луны яркий румянец на ее щеках выглядит просто бледными пятнами, но я ведь знаю, что ее лицо сейчас горит всеми оттенками красного. – Я… не готова. Ты торопишься.

Со вздохом вынимаю руку из ее лосин и возвращаю на грудь, но настрой уже потерян. Ангел мягко отстраняет мою руку и заставляет вытащить ее из тепла.

– Все нормально? – спрашиваю я.

– Да, – отвечает она, прикрывая глаза. – Просто я… Прости, я…

– Не готова, я понял, – стараюсь произнести это как можно мягче, но из меня рвутся ругательства. Я пиздец как заведен, и мне надо стравить давление. Но не насиловать же!

Сажусь, широко расставив ноги, и кладу на колени локти. Опускаю голову и прикрываю глаза. Яйца сводит от желания, а в ноздри забился запах Гели, что усугубляет ситуацию.

– Я тебя обидела? – спрашивает Ангелина, садясь рядом.

– Все нормально.

– Поедем домой?

– Ты хочешь домой?

– Мне показалось, что ты хочешь.

Обнимаю ее одной рукой и притягиваю к себе так резко, что она не успевает среагировать и заваливается на меня, мазнув по каменному стояку локтем. Из меня вылетает сдавленный звук адской боли, и приходится прикусить губу, чтобы не взвыть.

– Ой, я сделала тебе больно? – пытается отстраниться Геля.

– Нормально все, – отвечаю сдавленно. – Иди сюда.

Геля мягко прижимается ко мне, а я притягиваю ее еще ближе. Дышу медленно, пока мы оба пялимся на звезды. Пытаюсь думать о них. Перечисляю созвездия, планеты, вспоминаю легенды. Потом начинаю говорить об этом вслух, постепенно успокаиваясь.

Я привожу Ангела домой далеко за полночь. Она постоянно зевает и медленно моргает, пытаясь не уснуть. Провожаю до квартиры и, борясь с желанием настоять на ночевке у нее, целую и сваливаю.

Надо же, как я полюбил целоваться! До моей статуэточки относился к этому как к повинности, а тут сам тянусь к ее губам.