Глава 54

Демон

Как только Ангел проваливается в сон, я поднимаюсь и, прикрыв шторы, выхожу из комнаты. Направляясь прочь из дома к берегу, набираю брата и сажусь на шезлонг.

– Привет. Ну что там?

– Пиздец тут, – отвечает Матвей. – Отец лютует. Оказывается, он собирался похитить твою Ангелину, потому что понял, что добровольно ты ее не приведешь. И, как только его люди обезвредили ее охрану, подвалил ты и увел девчонку у отца из-под носа. Представляешь себе, что сейчас тут происходит? Он, блядь, носом землю роет, чтобы тебя найти. Еще и твои дружки испарились. Но, Демон, ты знаешь отца. Он найдет, где бы ты ни был. Я на твоем месте спустился бы, блядь, под землю или улетел на Марс месяца на три, пока он не остынет. Отец считает твое решение защитить ее предательством по отношению к семье. Дим, так оно и есть, – серьезным тоном добавляет Матвей.

– Знаю. Но я не могу иначе. Она… моя, Мот. – Некоторое время мы молчим, но не прерываем звонок. – Что он собирается с ней сделать?

– Сказал, что хотел поставить ее отца перед выбором, а теперь говорит о том, чтобы продать ее в рабство.

– Какое нахуй рабство в двадцать первом веке?! – пенит меня, и я подскакиваю с шезлонга.

– Ты не хочешь знать, Демон.

– Ладно. Спасибо за инфу. Подумаю, что делать. Но прятаться я не собираюсь. Я не трусливый шакал, а отец рано или поздно меня услышит.

– Главное, чтобы не было поздно, брат. Мне пора. Береги себя.

Он отключается, а я, откинув телефон в сторону, ложусь на шезлонг и смотрю в темнеющее небо. Это просто какой-то армагеддец. И что мне со всей этой херней делать, а? Как убедить отца не причинять вред Ангелу? Как убедить, что она не должна быть причастна к разборкам между семьями? Какого хера вообще дети участвуют в разборках отцов? А такого, что родители сами впутывают в это своих детей, а потом мстят друг другу с помощью этих же детей. Мы как будто инструмент для их ебанутых игр. Пешки в шахматах. Бесправные и лишенные выбора.

Мысленно повозмущавшись, снова настраиваюсь на рациональное мышление. Вспоминаю подобную историю у классика. Че-то я как-то не готов травиться и наблюдать за смертью любимой. Так что надо собраться в кучку и все же выстроить план спасения наших отношений.

Я мог бы задействовать собственные ресурсы, но что они по сравнению с возможностями отца? Так, пыль. И то, что мы с Ангелом сейчас спрятались, не говорит о том, что это надолго. Я прекрасно понимаю, что у отца уйдет максимум неделя, чтобы найти нас. Даже на острове, даже в доме, которого нет на карте. Обязательно найдется кто-то, кто сдаст нас.

И снова я кручу в голове схемы и планы. И прихожу только к одному выводу: надо ехать к отцу Ангела. Даже если он заберет ее, по крайней мере, с ним она будет в безопасности. А дальше я уже как-то попробую договориться со своим отцом. Может, у меня даже получится свести их для переговоров. И тут в грудак больно бьет воспоминание о еще одном парламентере нашей семьи, для которого все закончилось печально. Блядь, из-за смерти Илюхи все это и началось. Я не хочу пойти по стопам старшего брата!

– Привет, – раздается за спиной, и мне приходится усилием воли стереть мрачность с лица.

– Привет, малышка, – поворачиваюсь к Ангелу.

Она стоит неподалеку, слегка сжимая в кулаке край футболки.

– Иди сюда, – зову ее, садясь. Она подходит и проскальзывает маленькой попкой между моих ног, чтобы тоже сесть на шезлонг. Убираю ее волосы с лица и целую теплую щеку. – Выспалась?

– Подремала немного. У тебя все нормально?

– Да. Почему спрашиваешь?

– Ты напряженный.

Как тут не быть напряженным, если в любом случае я подставлю или ее, или себя?

– Все нормально, думал просто. Голодная?

– Мхм.

– Пойдем. У нас там есть рыба и овощи.

– Ты такое ешь?

– В смысле?

– Ну тебе не надо есть что-то типа картошки со сметаной?

– Фу, блядь, – кривлюсь. – С чего ты взяла?

– Стас такое ест типа для набора массы.

– А Стас – это… А, твой старший брат.

– Сводный.

– Ну да. Нет, я не ем картошку со сметаной, – хмыкаю. – Но в целом картошку уважаю. Но тебе ж ее нельзя?

– Можно, но только отварную.

– А какую нельзя? – спрашиваю, поднимаясь вместе с Гелей.

– Жареную. Фри. Ту, где жир не полезный.

– Круто. Значит, сейчас пожарим картошку.

– О, боже, ты серьезно?

– Серьезнее не бывает. Сейчас бы еще огурчиков консервированных, но у нас их нет. Когда вся эта поебень закончится, приведу тебя в дом родителей. Их домработница Светлана Дмитриевна офигенные огурцы закатывает. Можно банку вмолотить и не заметить. Когда забеременеешь, буду тебе каждый день по банке выдавать.

Геля спотыкается и смотрит на меня своими огромными глазами. Расширенными настолько, что они сейчас похожи на блюдца.

– А что? Это идея, – говорю я, тормознув Ангела. – Если бы ты была от меня беременна, наши семьи ни хера не смогли бы сделать. Может, запилим наследника, а? Что скажешь?

– Скажу, что ты сошел с ума. И это какая-то неправильная причина заводить детей. И вообще, что значит “запилим”? Ты Папа Карло, что ли? Буратино будешь строгать?

Я смеюсь над ее логикой.

– Нет. Но ребенок решил бы проблему в семьях.

– Я не хочу рожать ребенка, который станет инструментом для примирения. И вообще. Дима, мне девятнадцать. Я вообще пока детей не хочу.

– Ну что ж. Оставим огурцы на будущее.

– Ты как-то уж слишком уверен в том, что я останусь с тобой надолго.

Снова тяну Ангела в дом, глядя на нее с улыбкой.

– Ты теперь от меня никуда не денешься, Ангел. Но это все потом, а сейчас жарим картошку. Умеешь чистить?

Мы с Ангелом дружно чистим и режем картошку. Фоном по телеку идет какая-то музыкальная лабудень. Мы то и дело сталкиваемся, касаемся друг друга, дарим быстрые поцелуи. Потом едим, и Геля смеется, что ее хореограф порвала бы ее, узнай она, что у Ангела на ужин. Картошка с белым хлебом, свежими огурцами, зеленью и колбасой. После ужина мы немного гуляем по пляжу, потом по очереди принимаем душ и укладываемся в кровать. Сегодня я не ухожу от Ангела и не корчу из себя хорошего парня. В конце концов, она полюбила меня именно таким, какой я есть. Манать, до сих пор не могу поверить, что любит!

– Скажи, что любишь, – прошу ее, целуя в нос, когда мы устраиваемся под одеялом. Ангел в моей футболке, я в одних боксерах. И здесь мы негромко включаем телек, но ни один из нас его не смотрит.

– Ты первый.

– Люблю тебя, маленькая.

– И я люблю тебя, – слегка смущаясь, негромко произносит Геля.

Наклоняюсь и целую ее, заставляя забросить на меня ногу. Пальчики Ангела нежно рисуют круги на моей груди, а моя ладонь забирается под футболку и ложится ей на бедро.

– Не тяжело так лежать? – спрашиваю.

– Нет.

– Хорошо.

Целую ее в лоб и поворачиваю голову к телевизору.

– Что смотреть будем?

– Как ты меня трахаешь, – произносит эта дьяволица нежным голосом, и у меня воздух застревает в горле.

Снова поворачиваюсь к ней, в шоке пялясь на ее пылающие щеки.

– Повтори, – прошу хриплым голосом.

– Мы будем смотреть на то, как ты меня… гм… трахаешь.

– Тебе же, наверное, нельзя.

– А мы осторожненько, – смущенно говорит она, опустив взгляд.

– Бля, маленькая, – выдыхаю, боясь даже представить, что она серьезно.

– Ты меня больше не хочешь?

Беру ее руку и накрываю ее ладошкой член, уже готовый к подвигам. На это прикосновение он дергается, и Ангел легонько сжимает его.

– Достаточное доказательство?

– Тогда чего мы ждем?

Загрузка...