Ангелмасса

Глава 33

– Расчетное время прибытия к ускорителю – пять минут, – объявил Кэмпбелл. – Похоже, мы попали в гравитационную аномалию и движемся быстрее, чем полагали.

– Вас понял, – сказал Ллеши, окидывая взглядом приборы на своей панели. Все было готово; все сигнальные огни горели зеленым. Последние два дня «Комитаджи» следовал кратчайшим курсом в стандартном режиме разгона и торможения – первую половину пути он прошел с постоянным ускорением, а на второй половине замедлял полет, стремясь обогнать менее скоростной лайнер и первым оказаться возле ускорителя.

Это была долгая изнурительная гонка, и она должна была закончиться в ювелирно рассчитанный момент; но Ллеши проверил вычисления и убедился, что «Комитаджи» победит.

– Коммодор Ллеши!

Ллеши с трудом проглотил первые слова, пришедшие ему на ум.

– Слушаю вас, господин Телтхорст.

– Какого дьявола здесь происходит? – прорычал Адъютор, неуклюже передвигаясь в слабом поле тяготения медленно вращающегося корабля. – Мы должны были лететь к ускорителю!

– Туда мы и направляемся, – сказал Ллеши. – До ускорителя осталось пять минут.

– Почему же мы находимся в состоянии свободного падения? – требовательным тоном осведомился Телтхорст. – Наша скорость… – он прищурился и посмотрел на панель коммодора, – более двух тысяч километров в час. Мы должны были тормозить – и уже давно! – Он обвиняющим жестом наставил палец на тактический дисплей. – Мы слишком близко к цели, чтобы успеть погасить остаток скорости!

– Совершенно верно, – согласился коммодор. – Мы и не собирались этого делать.

– Вот как? – ледяным тоном произнес Телтхорст. – Могу ли я в таком случае спросить, каковы, были ваши намерения? Помахать станции ручкой, когда мы будем пролетать мимо?

Ллеши указал на дисплей.

– Лайнер прибудет к ускорителю через девятнадцать минут, – объяснил он. – Если бы я до конца придерживался стандартного режима, мы оказались бы там десятью минутами позднее.

– Эмпиреанцы уже знают о том, что мы здесь, коммодор, – отрезал Телтхорст. – Они прислали в систему курьерский корабль, помните?

– Даже не один, а два, – поправил Ллеши. – Второй курьер вошел в сеть около восьми часов назад, когда вы спали.

Глаза Телтхорста сузились:

– Почему мне об этом не сообщили?

– В этом не было необходимости, – ответил Ллеши. – «Баланики» без труда захватил его, как и первый. Капитан Хорвак взял на борт его экипаж для допроса; если бы он узнал что-либо интересное, уже передал бы эти сведения мне.

– А вы, разумеется, передали бы мне.

– Разумеется. – Ллеши чуть заметно усмехнулся и, не сдержавшись, добавил: – Не беспокойтесь, это судно также было захвачено неповрежденным.

Несколько секунд Телтхорст смотрел на него, не произнося ни слова.

– Пока оставим это, коммодор, – заговорил он наконец. – Вы обязаны полностью информировать меня о ходе операции. Подчеркиваю: полностью. Но оставим это. – Он вновь ткнул пальцем в дисплей. – Сейчас гораздо важнее другое, а именно то, что эта глупая гонка с самого начала была пустой тратой времени и топлива, запас которых у нас весьма ограничен. Если бы лайнер ускользнул от нас, это ровным счетом ничего не изменило бы, но вы, по всей видимости, собираетесь упустить даже этот жалкий трофей.

– Вы заблуждаетесь, – возразил Ллеши. – Бегство лайнера коренным образом изменило бы ситуацию. Он не должен уйти.

– Неужели? – Телтхорст посмотрел на главный экран, который теперь показывал вид с корабля на ускоритель, к которому мчался «Комитаджи». – В таком случае советую вам приготовиться помахать ускорителю рукой, потому что через несколько секунд вам представится первая и последняя возможность взглянуть на него с близкого расстояния.

– Благодарю вас, я помню об этом, – сказал Ллеши. – Старший тактический офицер?..

– Все готово, коммодор, – отрывисто доложил Кэмпбелл. – Главные шахты изготовлены к запуску.

– Главные шахты? – эхом отозвался Адъютор с таким видом, будто его ударили по лицу. – Вы собираетесь расходовать «Адские огни» на разгром лайнера?

– Вряд ли. – Ллеши натянуто улыбнулся. – «Адские огни» не единственное наше оружие, которое запускается через них.

В глазах Телтхорста отразилась растерянность.

– Что за чушь вы несете?

– Наберитесь терпения, и сами все увидите, – посоветовал Ллеши. На таймере обратного отсчета вспыхнул ноль. – Истребители! Старт!

В среднем отсеке огромного корабля возник негромкий рокот, который скорее ощущался, чем был слышен, – это включились стартовые электромагниты. Ллеши словно воочию видел истребители, подхваченные магнитным полем и мчащиеся внутри «Комитаджи» с ускорением десять «g». Разогнавшись, они вылетели из шахт в кормовом отсеке со скоростью две тысячи сто километров в час. Точнее говоря, покинули корабль с относительной скоростью две тысячи километров в час. Поскольку сам «Комиаджи» двигался с той же скоростью в противоположном направлении, истребители зависли в неподвижности между ускорителем и приближающимся лайнером.

В точке, где удобнее всего поставить заслон.

– Полное торможение, – приказал Ллеши. – Управление истребителями! Доложите обстановку.

– Истребители занимают позицию для перехвата и отрезают лайнеру путь к бегству, – ответил командир истребительного звена, перекрикивая рокот двигателей «Комитаджи», который начал сотрясать мостик.

– Лазеры ускорителя открывают огонь, – добавил Кэмпбелл с пренебрежением в голосе. – Похоже на примитивную противометеоритную защиту.

– Тем не менее она способна нанести урон, – натянутым тоном заметил Телтхорст. – Истребители тоже недешевы.

– Передайте пилотам, пусть держатся подальше, – велел Ллеши. Ему было плевать на деньги Телтхорста; он заботился о своих людях. – У нас будет вполне достаточно времени подавить оборону ускорителя, когда мы затормозим и вернемся к нему.

– А потом? – с вызовом произнес Телтхорст.

Ллеши улыбнулся.

– Может быть, потом мне удастся добыть для вас жалкий трофей, о котором вы говорили.

– Мы выключили все сети, кроме этой, – сказал генерал Ахмед, постукивая пальцем по точке на тактическом дисплее. – Тем самым мы оставили лишь один пункт входа, который должны защищать. Наши дредноуты расположены следующим образом… – Он указал на зеленые треугольники, окружавшие корабли, которые держали оси четырех ускорителей. – Истребители и вспомогательные суда образуют еще два эшелона. Это обычная трехуровневая оборона, которая без труда удержит свои рубежи в течение времени, необходимого для того, чтобы ускорители выбросили в космос любого агрессора

– Как обстоят дела с сетями для кораблей-охотников в системе Серафа и «Ангелмассы-Центральной»? – спросил Пирбазари.

– Они служат только для переброски в пределах соединяющего их двунаправленного канала, – ответил Ахмед. – В своих расчетах мы не принимаем их во внимание.

Форсайт покачал головой.

– Плохи дела, – пробормотал он.

Ахмед вскинул брови:

– Прошу прощения, Сенатор?

– Стандартная тактика сдерживания эффективна, только если мы имеем дело с единичными кораблями – шпионами Пакса, – сказал Форсайт, указывая на схему. – Но сейчас мы говорим о полномасштабном вторжении. Пакс может и не принять условий игры, которую вы ему навязываете.

Пирбазари откашлялся.

– Речь идет не об играх, сэр, – произнес он. – Сети – единственный путь в систему. Если мы успеем выбросить противника до того, как он вышел из зоны действия сетей, он бессилен.

– Каким же образом кораблям Пакса удалось проникнуть в систему Лорелеи? – осведомился Форсайт. – Ведь они уже там, Зар. Курьер, которого мы отправили, уже больше двадцати часов не дает о себе знать. Сколько времени требуется для сборки портативного ускорителя?

На лбу Пирбазари залегли складки.

– Десять часов, – ответил он. – В худшем случае двенадцать.

– Следовательно, у экипажа было достаточно времени, чтобы осмотреться и доложить обстановку, – сказал Форсайт. – Если они молчат, значит, кто-то мешает им установить связь. Кто, кроме Пакса, мог сделать это?

– Я позволю себе спросить Верховного Сенатора, – почтительно произнес Ахмед, – чего именно он от нас хочет?

– Во-первых, вооружить корабли-охотники, – ответил Форсайт, протягивая руку и выводя на экран очередную страницу. – Они защищены лучше всех кораблей Эмпиреи.

– Они предназначены для работы в условиях сильной радиации, но не для боевых действий, сэр, – заметил Пирбазари. – Они легко выдержат удары лазеров и плазменных излучателей Пакса, но против мощной взрывчатки им не устоять.

– Чепуха, – твердо произнес Форсайт. – Взрывчатка – это всего лишь запас энергии в компактной форме. Корабли, способные противостоять энергетическим потокам Ангелмассы, выдержат и удары нескольких боеголовок. Оснастите из оружием, и мы получим еще один эшелон обороны.

Пирбазари и Ахмед переглянулись.

– Сэр… – нерешительно заговорил Пирбазари.

– Что? – осведомился Форсайт, переводя взгляд с одного собеседника на другого. – Вам не нравится мое предложение начать подготовку к войне?

– Не в том дело, сэр, – сказал Пирбазари. – Мы просто… думаю, генерал поддержит меня… нам кажется, что вы несколько преувеличиваете.

Форсайт глубоко вздохнул. В его мозгу с четкостью патрона, досланного в ствол, возник уничтожающий ответ.

Потом он еще раз присмотрелся к выражению лица Ахмеда… и похолодел.

Он забыл, что должен носить ангела.

Едва он бросил взгляд на подвеску на шее генерала, язвительная гневная отповедь застряла у него в глотке. Форсайта охватила паника. Он совершил опасный промах. Может быть, непоправимый. Политики с ангелами на шее никогда не торопятся отстаивать силовые решения, даже ради самообороны. Им присущи умеренность, терпимость и уверенность – три качества, которые Форсайт явно не сумел проявить в этот момент. Если у Ахмеда возникнут подозрения, и он потребует предъявить ангела для осмотра, тогда Форсайту конец. Его ждет скандальная отставка, возможно, даже судебное преследование.

А тем временем Пакс захватит Эмпирею и уничтожит ее.

– О чем вы? – спросил он, с трудом шевеля губами.

– Доктрина Пакса общеизвестна, – объяснил Пирбазари. – Для него существуют только выгода либо ущерб. Даже если противник сумеет нейтрализовать оборонительные суда и ускорители, вряд ли он захочет уничтожить Сераф.

– Иными словами, что бы ни происходило, у нас есть время, – добавил Ахмед. – Время для переговоров и политического маневра. – Он бросил взгляд на подвеску Форсайта. – Либо для подготовки к схватке, если до этого дойдет.

– Надеюсь, что так, – пробормотал Форсайт, пристально вглядываясь в его лицо. Но если Ахмед и заподозрил что-то, он ничем этого не выдал. – Итак, вы предлагаете оставить это дело на ваше усмотрение?

– Думаю, так будет лучше всего, Сенатор, – с нескрываемым облегчением произнес Ахмед. Даже генералу СОЭ стычка лоб в лоб с Верховным Сенатором не сулила ничего хорошего.

А это значило, что Форсайт в конечном итоге действительно преувеличил опасность. Нет, конечно же, не опасность вторжения Пакса, а угрозу, которая поджидала бы его, если бы Ахмед понял, что при нем нет ангела. Образ мышления генерала, навеянный его собственным ангелом, сыграл на руку Форсайту, сделав подобные подозрения попросту абсурдными.

И все-таки секундное замешательство пошло ему на пользу. Даже в тот миг, когда Форсайт в одиночку пытался заставить Эмпирею готовиться к борьбе, он не должен был забывать о той личине, которую вынужден носить. Он запомнит этот урок навсегда.

– В таком случае позвольте откланяться, – сказал Форсайт, отступая от экрана и протягивая Ахмеду руку. – Если появятся новые сведения, немедленно сообщите мне.

– Обязательно, Верховный Сенатор, – пообещал Ахмед. – Не беспокойтесь, сэр. Эмпирея – орешек потверже, чем полагает Пакс.

«Хотелось бы верить, – сказал Форсайт самому себе, вместе с Пирбазари покидая здание. – Надеюсь на это от всей души».

– Я почти готов, – сказал Язон, высовывая голову из-за ящика, который он укладывал. – А ты?

– Тоже, – ответил Коста, в последний раз осматривая оболочку из вспененного пластика, которой был укутан хрупкий спектрограф. – Мне до сих пор не верится, что нам удалось собрать все это оборудование.

– Вот что значит вести добропорядочную жизнь, – сухо заметил Язон, аккуратно прилаживая верхнюю стенку своего ящика и затягивая герметизирующие уплотнения. – Прекрасно. С этим покончено.

Он рухнул в кресло, стоявшее за штабелями контейнеров, энергично обмахивая рукой лицо. Этот жест удивил Косту; до сих пор он не замечал за Язоном ничего подобного.

Его поступок был столь необычен, что полностью завладел вниманием Косты, и он уловил незаметный, едва ли не вороватый взгляд Язона, брошенный им на запястье.

На часы.

Коста повернулся к своему ящику, внезапно почувствовав сомнение и нерешительность. Взгляд Язона мог ничего не значить; вероятно, ему стало интересно, сколько времени они проработали и долго ли до ужина.

Однако странное поведение Язона могло объясняться и другими, не столь невинными причинами. Добрая половина окружавшего их оборудования оказалась в этой комнате противозаконно. Ее позаимствовали из лабораторий, в которые ни Коста, ни Язон не имели права даже заходить.

Язон ничуть не возражал против этого набега. Наоборот, он с энтузиазмом взялся за дело и быстро разыскал все предметы из списка, составленного Костой. Коста даже подумал, что он мог бы составить конкуренцию Чандрис в ее воровской профессии.

Беда была в том, что он оставался все тем же Язоном Джази, который столько времени провел бок о бок с ангелами.

Кого же дожидался Язон? Полицейских? Людей из СОЭ? Сотрудников контрразведки? А тем временем помогал Косте собирать изобличающие его улики?

Но, может быть, Коста всего-навсего борется с угрызениями совести? Ведь он тоже находился рядом с ангелами довольно долгое время.

Коста закрыл крышку контейнера и запечатал ее.

– Готово, – сказал он. – Думаю, пора вызывать грузовое такси и отправляться в путь.

– Да, – произнес Язон, приподнимаясь в кресле. – Как дела с ремонтом корабля?

– Лучше, чем мы рассчитывали, – ответил Коста, чувствуя, как по его спине разливается неприятная дрожь. Вряд ли Язон так уж сильно утомился. Он кого-то ждет, это точно. – У Чандрис талант заставлять людей делать то, что ей нужно.

– В это нетрудно поверить, – согласился Язон. – Когда они закончат?

– Завтра утром, – сказал Коста. – А сегодня вечером Чандрис должна получить свой кредит.

– Ты так и не рассказал, каким образом она его раздобыла.

– Она и мне об этом не рассказала, – ответил Коста. – Но после того, как мне позвонил Тумз, Орнина навела справки о «Стардаст Металз». Какую бы каверзу ни затеяла Чандрис, эта компания – вполне законное предприятие. Шевелись, Язон, пора выносить оборудование.

Язон поморщился.

– Видишь ли…

Он явно не хотел завершать фразу, но ему и не пришлось этого делать.

Дверь распахнулась. Коста обернулся к ней, и его ладонь машинально метнулась к карману, но он тут же вспомнил, что отдал свой шокер Ханану.

– Здравствуйте, господин Джереко, – сказала Подолак, входя в комнату. – Я вижу, вы трудитесь не покладая рук.

– Директор Подолак, – выдохнул Коста.

Уж лучше бы полиция, подумал он. Или даже контрразведка. Этим людям можно было дать отпор, и даже не без успеха. Но только не Подолак. Только не женщине, которая так много сделала для него в последние месяцы. Женщине, которая поддерживала его на каждом шагу.

Которая доверяла ему.

– Просто удивительно, что сам Институт до сих пор стоит на месте, – сухо заметила она, двигаясь вдоль штабелей, осматривая каждый ящик, который встречался ей по пути, и, судя по всему, производя мысленный учет; поговаривали, что Подолак помнит, какое имущество закреплено за той или иной лабораторией вплоть до пробирок и фломастеров. – Мне кажется, добрая его половина находится здесь.

– Все это мне потребовалось для эксперимента, – объяснил Коста, удивляясь тому, что его голос прозвучал ясно и без запинки. Те времена, когда горе-шпион Джереко, впервые появившись в мирах Эмпиреи, шарахался от собственной тени и спотыкался на каждом слове, давно миновали. – Мой кредит до сих пор заморожен. У меня не было времени сражаться с бюрократией.

– Понимаю. – Подолак повернулась к Язону. – Господин Джази, будьте добры на минутку оставить нас вдвоем.

Язон молча поднялся и, бросив взгляд на Косту, вышел в дверь и закрыл ее за собой.

– Вы очень меня разочаровали, господин Джереко, – заговорила Подолак, усаживаясь в кресло, которое только что освободил Язон. – Вы должны были сообразить, что подобные затруднения следует решать с моей помощью.

– Я знаю это, – ответил Коста, зардевшись от стыда. Ни голос Подолак, ни ее лицо не выражали гнева, однако за ледяным спокойствием женщины чувствовалась затаенная боль. – Я не хотел вас впутывать. Это моя идея, моя игра. Я не хотел, чтобы у кого-нибудь, кроме меня, возникли неприятности, если дело сорвется.

– А как же Язон?

Коста развел руками.

– Я отказывался от его помощи, но он настаивал. В любом случае он был в курсе.

– В курсе вашей теории, будто бы Ангелмасса превратилась в средоточие зла?

Коста поморщился. Ну конечно, Язон все ей рассказал.

– Я понимаю, это выглядит безумием, – согласился он, – однако мне удалось обнаружить свидетельства тому, что вблизи Ангелмассы действует некий фактор, который оказывает на ангелов разрушительное воздействие.

– Но прямых доказательств у вас не имеется.

Коста подумал об ангеле Девисов, о своем обещании сохранить его существование в тайне.

– Нет; по крайней мере, таких, которые я мог бы предъявить, – сказал он. – Оборудование потребовалось мне именно для того, чтобы попытаться найти и исследовать антиангела, эквивалентный квант зла.

Подолак покачала головой.

– Квантов зла не существует, – негромко произнесла она. – Равно как и сами ангелы не являются квантами добра.

Коста нахмурился:

– Я привык считать Аккху едва ли не официальной теорией.

– Общепринятая еще не значит правильная, – возразила Подолак. – Я не знаю, что представляют собой ангелы и как они воздействуют на людей, которые находятся с ними в контакте. Уже саму мысль о том, что они – крохотные порции столь расплывчатого и неопределенного явления, которое мы называем добром, можно легко опровергнуть.

– Каким образом?

– Влияние ангелов пассивно, во всяком случае – как правило, – ответила Подолак. – Они не принуждают людей к добру.

Женщина пристально смотрела на Косту, у краешков ее губ залегли складки.

– Вы знаете что-то, – осторожно заговорил он, – чего не знают остальные?

Губы Подолак превратились в жесткую линию.

– За последние десять лет, когда эксперимент с ангелами принял широкий размах, не менее семи Верховных Сенаторов были уличены в подлогах, казнокрадстве и злоупотреблении властью.

У Косты отвалилась челюсть. Он думал, что Подолак попытается уйти от ответа, сославшись на какие-нибудь маловразумительные данные исследований по контролю над ангелами, проводившихся в Институте.

– Вы серьезно?

– За тот же период времени, – продолжала она, – еще по крайней мере пятьдесят человек, носящих ангелов, совершили деяния, граничащие с беззаконием.

– И вы умудрились сохранить это в секрете?

– Верховный Сенат справляется с подобными затруднениями весьма эффективно, – ответила Подолак. – Между прочим, у большинства чиновников, о которых я говорила, была обнаружена психоэмоциональная неустойчивость, которую они до поры до времени успешно скрывали.

– Тем более люди должны знать об этом, – возразил Коста.

– Вы правы, – согласилась женщина. – Если бы это зависело от меня, они бы узнали.

– Так от кого же это зависит? – спросил Коста. – От Верховного Сената?

– Большинство Сенаторов ничего не знают, – сказала Подолак. – Только самые высокопоставленные руководители и несколько старших офицеров СОЭ. По их мнению, разоблачение семи бесчестных Сенаторов за десять лет вряд ли свидетельствует о масштабной коррупции.

Коста фыркнул:

– Скорее они попросту хотят прикрыть свою задницу, ведь все эти годы народу твердили, какой благонравной и добропорядочной стала власть под влиянием ангелов.

– Не думаю, – отозвалась Подолак. – Дело в том, что ангелы действительно оказывают положительное воздействие. По крайней мере, в большинстве случаев. Они способствовали слаженности и эффективности работы Сената, а также снизили уровень преступности в его рядах.

– В какой мере?

– Достаточно существенно, – ответила Подолак. – За двадцать лет до введения закона о ношении ангелов более двухсот Сенаторов были обвинены, осуждены либо отправлены в отставку за противозаконные и аморальные деяния.

– Да, звучит впечатляюще, – признал Коста.

– Аналогичная картина наблюдается среди офицеров СОЭ и представителей власти на местах, носящих ангелов, – продолжала Подолак. – Теперь вы видите, что в их нежелании поднимать шум на данном этапе есть свои резоны.

– Но вы с ними не согласны.

Подолак вздохнула.

– Вы правы, ангелы создают у людей чувство защищенности. Беда в том, что они стали чересчур благодушны. Естественная настороженность народа по отношению к своим избранникам притупилась либо исчезла вовсе. Даже будь ангелы идеальными носителями добра, это вряд ли можно было назвать здоровым явлением. Ну а в данных обстоятельствах оно несет реальную опасность для общества.

К горлу Косты подступил комок.

– Не говоря уже об угрозе Пакса, который дышит нам в затылок, и все потому, что Верховный Сенат убедил его лидеров, будто бы ангелы – это неодолимая армия чужаков.

– Возможно, – согласилась Подолак. – Однако, не будь этого повода, нашелся бы другой. Пакс не мыслит своей жизни без завоеваний.

Коста оглянулся на штабеля аппаратуры.

– Что я, по-вашему, должен делать теперь? – спросил он.

– То же, что сделал бы любой настоящий исследователь, – ответила Подолак. – Ищите истину.

– А потом?

– С последствиями разберутся политики. – Подолак встала. – Пожалуй, вам и Язону пора отправляться в путь. К сожалению, ни вы, ни он в одиночку не справитесь со всем оборудованием. – Она чуть заметно улыбнулась. – А значит, мне придется проводить вас до ворот. Вызовите несколько грузовых тележек. Без них вам не обойтись.