Ангелмасса

Глава 45

– Мы собрались здесь, – заговорил Форсайт, не спуская глаз с Косты, который сидел у противоположного конца стола в конференц-зале Здания Правительства, – чтобы решить, как поступить с вами. – Его взгляд переместился на Чандрис, сидевшую слева, потом на Орнину и Ханана. – С вами всеми.

– Прошу прощения, но я не вижу никаких трудностей, – с чуть заметной запинкой произнесла Орнина. – Джереко уже заявил, что хочет остаться в Эмпирее. Почему бы вам просто не отпустить его?

Пирбазари, сидевший рядом с Форсайтом, шевельнулся.

– Все не так просто, госпожа Девис, – сказал он. – Мистер Джереко признался в том, что он разведчик Пакса, и вы трое знали об этом. Это дело не так легко замять.

– Но почему? – осведомился Ханан. – Ведь именно он помог нам понять, что происходит с Ангелмассой. Его догадка уберегла от смерти множество людей. Я уже не говорю о том, что они с Чандрис избавили нас от боевого корабля Пакса.

– Одновременно погубив «Ангелмассу-Центральную», – пробормотал Пирбазари.

– Она в любом случае была бы разрушена, – заметила Чандрис. – Если бы вы только видели, что вытворяла Ангелмасса!

– Мы наскоро просмотрели записи мониторов, которые вы привезли с собой, – сказал Форсайт. – И я согласен с тем, что станцию не удалось бы спасти.

– Так в чем же дело? – спросил Ханан. – Джереко подтвердил, что он на нашей стороне.

– Мы уже установили это, – вмешался Пирбазари. – Трудность в том, что он – агент правительства, с которым мы ведем войну.

– Бывший агент, – возразил Ханан.

– Такого понятия в законе не существует, – парировал Пирбазари. – К тому же это еще не доказано.

– Не доказано? – повторил Ханан. – Так в чем же…

– Ханан… – остановила его Орнина, положив пальцы ему на ладонь.

Ханан успокаивающе погладил ее ладонь.

– Коли так, – заговорил он более рассудительным тоном, – почему бы не считать его перебежчиком? В кодексе наверняка найдется определение, подходящее к данному случаю.

Форсайт поморщился:

– Оказывается, такового не существует.

Коста посмотрел на него широко распахнутыми глазами:

– Вы шутите?

– Я дважды прочел весь свод законов от корки до корки, – ответил Форсайт, качая головой. – Люди, написавшие Ковенант сто восемьдесят лет назад, не предполагали, что мы станем чем-то иным, нежели конфедерация нескольких миров, затерянных в космосе. Поскольку тогда некому и некуда было перебегать, данный вопрос попросту не возникал.

– Это нужно изменить, – сказал Ханан. – Но как нам это сделать?

– Нам — никак, – с нажимом произнес Форсайт. – Но Я собираюсь внести в Верховный Сенат соответствующий законопроект. К сожалению, это требует времени; а пока господин Джереко остается шпионом Пакса.

– А враги Эмпиреи в соответствии с Ковенантом подлежат наказанию, – добавил Пирбазари.

Роньон, сидевший у края стола, откуда он мог видеть лица всех присутствующих, зашевелил пальцами.

– Я бы рад, – ответил ему Форсайт. – Но решение зависит не от меня. Ни один человек в Эмпирее не может его принять.

– Что он сказал? – спросил Коста.

– Он спрашивает, почему бы нам попросту не прекратить войну, – перевел Форсайт. – В этом случае вы бы уже не считались врагом и могли бы остаться здесь.

– Звучит разумно, – пробормотала Орнина.

– Минутку. – Коста нахмурился. – Неужели все так просто? И если бы мы не воевали с Паксом, проблема была бы решена?

Форсайт смотрел на него, задумчиво морща лоб.

– Не совсем, – ответил он. – Но это было бы неплохим началом. Вас уже нельзя было бы однозначно отнести к категории врагов, и мы могли бы перенести акцент на ваши конкретные деяния.

– А что? – с едва скрываемым сарказмом осведомился Пирбазари. – Вы знаете, как вынудить Пакс убраться отсюда и оставить нас в покое?

– В общем-то да, – медленно произнес Коста.

Форсайт и Пирбазари переглянулись.

– Слушаем вас, – сказал Форсайт. – Что мы должны сделать?

– И во что это нам обойдется? – добавил Пирбазари.

– Вам это ничего не будет стоить, – ответил Коста. – У вас есть координаты системы Сцинатры? Она принадлежит к группе планет Гарланда.

– Полагаю, мы сможем их узнать, – сказал Форсайт. – Но зачем?

– На Сцинатре сосредоточено управление нынешней миссией, – объяснил Коста. – Именно оттуда высшие армейские чины Пакса наблюдают за ходом операции, и, думаю, там находятся правительственные уполномоченные, которые с нетерпением ждут вашей капитуляции.

– Так что же, мы отправим к ним послов? – язвительно осведомился Пирбазари.

– Нет, – негромко произнес Коста. – Мы отправим им «Комитаджи».

Краешком глаза он заметил, как голова Чандрис рывком повернулась к нему.

– Что? – воскликнула девушка.

– Он был гордостью флота Пакса, – сказал Коста. Он вспомнил волнение и благоговение, которое ощущал на борту этой живой легенды… – Корабль, который невозможно победить. Они увидят, что «Комитаджи» не просто разгромлен, но полностью разрушен, и это потрясет их до глубины души.

– Но со временем они узнают, что на самом деле «Комитаджи» не был побежден, – возразил Пирбазари. – И, уж конечно, поймут, что его разрушила Ангелмасса.

– Это несущественно, – ответил Коста. – Научились ли мы использовать Ангелмассу как оружие или хитростью вынудили «Комитаджи» столкнуться с ней, но в конечном итоге мы сумели его уничтожить.

– Подбросив останки корабля к их порогу, мы лишь раззадорим Пакс, – заспорил Пирбазари. – Они решат как можно быстрее прихлопнуть нас, прежде чем мы еще раз напустили на них Ангелмассу.

Коста покачал головой.

– Вы рассуждаете как военный, – сказал он. – Либо как политик, который вынужден заботиться о своем престиже и общественном мнении. Но Паксом заправляют совсем другие люди. Им руководят Адъюторы, а Адъюторы думают лишь о деньгах.

– Чепуха! – отрезал Пирбазари. – Думаете, они опустят руки только потому, что мы слишком дорого им обошлись? Это уже не война, это… – Он замялся, подбирая нужное слово.

– Это голый экономический расчет, – согласился Коста. – Однако ничто иное их не заботит. Они оставят нас в покое, потому что Эмпирея – это огромные цифры в статье расходов. «Комитаджи» уничтожен, и они уже потратили больше, чем могут приобрести. Зачем терять время и деньги, завоевывая нас, если в итоге они не сведут концы с концами?

Ханан шевельнулся в кресле.

– Это оскорбление для всей нашей цивилизации, – чуть слышно сказал он Орнине.

– Ваша цивилизация даже не догадывается, во что обошлось строительство «Комитаджи», – возразил Коста. – Если что-то и может остановить Адъюторов, то только нежелание финансировать предприятие, которое не принесло ничего, кроме убытков.

– Вероятно, в обычной ситуации они рассуждают именно так, – заметил Форсайт. – Но вы забываете о самой Ангелмассе. Телтхорст, Адъютор, с которым я говорил, лелеял грандиозные планы освоения ее энергоресурсов для строительства целого флота кораблей наподобие «Комитаджи». Ради такой добычи они могут и рискнуть.

– Нет, – задумчиво произнес Пирбазари. – Теперь уже нет. Увидев, что сотворила Ангелмасса с их любимой игрушкой, Адъюторы вряд ли захотят разместить верфь по соседству с ней.

– Он прав, – сказал Коста. – Даже если Пакс решит построить еще один «Комитаджи», то, уж конечно, не здесь.

– А если Пакс построит его в своих мирах? – спросила Орнина.

– Такое вполне возможно, – признал Коста. – Ведь во Вселенной еще немало заблудших колоний, которые ждут своего завоевателя. Но даже если «Комитаджи» восстанет из пепла, вы никогда не увидите его в пространстве Эмпиреи.

– Вы действительно думаете, что Пакс поступит именно так? – спросил Форсайт, нерешительно хмуря лоб.

– Уверен. – Коста замялся. – Но если вы сочтете необходимым, я готов вернуться на Пакс вместе с «Комитаджи» и разъяснить им это.

– Нет, – твердо сказала Чандрис, не дав Форсайту открыть рот. – Если ты отправишься на Пакс, тебя не выпустят обратно.

Коста моргнул.

– Неужели это огорчило бы тебя? – с волнением спросил он.

На секунду Чандрис растерялась. Коста еще не видел ее такой.

– Еще бы, – тут же подхватил Ханан. – Это огорчило бы всех нас, ведь ты наш друг.

– Пожалуйста, не посылайте его на Пакс, – с жаром выпалила Чандрис.

– По-моему, в этом нет нужды, – ответил Форсайт. – Останки «Комитаджи» достаточно красноречиво скажут сами за себя и без помощи господина Джереко.

– Однако было бы полезно вместе с ними отправить запись вашего обращения, – добавил Пирбазари. – Особенно если оно убедит их в том, что вы перешли на нашу сторону благодаря воздействию ангелов. Может быть, тогда Пакс больше не станет посылать к нам шпионов.

Коста кивнул:

– Я к вашим услугам.

– Какой богатый материал для любителей покопаться в собственной душе, – фыркнув, заметил Ханан. – Ангелы делают людей хорошими; и вот они обращают Джереко против Пакса. Интересно, что скажут Адъюторы?

– Ты знаешь, что они скажут, – ответила Орнина. – Корень всех зол в любви к деньгам.

– Да, они скажут именно так. – Ханан чуть подался вперед, чтобы посмотреть на Косту. – Так что делают ангелы, Джереко? Подавляют любовь к деньгам?

– Ну… – Коста замялся, гадая, стоит ли говорить об этом именно сейчас. Но если не сейчас, то когда? – Если честно, я думаю, что они воздействуют на более глубокие слои разума.

– Похоже, вам известно нечто, о чем не знаем мы, – сказал Форсайт, пристально глядя на него.

– У меня есть теория, – ответил Коста. – Не о том, что представляют собой ангелы, а об их влиянии на человека.

– Я думала, что они внушают человеку добро, – озадаченно произнесла Чандрис.

– Они никому ничего не внушают, – возразил Коста. – Они дают нам возможность проявить свои лучшие качества. Ангелы помогают человеку выбраться из своей скорлупы и открыться навстречу другим людям, подавляя основной фактор, способствующий замкнутости и эгоистичным устремлениям.

– Любовь к деньгам? – предположил Ханан.

– Изначальную порочность человеческой натуры? – циничным тоном добавил Пирбазари.

Коста покачал головой:

– Страх.

За столом ненадолго воцарилось молчание.

– Страх, – ровным голосом повторил Форсайт.

– Но страх – это не зло, – растерянно возразила Орнина.

– Я не называл его злом, – ответил Коста. – Я сказал, что он концентрирует внимание человека на самом себе, отвлекая его от окружающих. В результате человек становится себялюбивым; а себялюбие, зашедшее слишком далеко, провоцирует то, что мы называем антиобщественными и преступными склонностями.

– Уж не говорим ли мы на разных языках? – спросил Форсайт, хмурясь. – Страх – это вполне здоровый элемент инстинкта самосохранения.

– Только если речь идет о непосредственной опасности, которая заставляет организм выбрасывать в кровь адреналин, – заметил Коста. – Но вряд ли ангелы вызывают подобную физиологическую реакцию.

– Так что же вы имеете в виду? – спросил Форсайт.

– Я говорю о назойливых маленьких страхах, которые преследуют нас всю жизнь, воздействуя на наши повседневные поступки, – объяснил Коста. – О маленьких страхах, которые заставляют нас уходить в себя. Страх потерять работу или друга. Опасение, что тебе не хватит денег, если ты вдруг заболеешь. Страх боли. Страх выглядеть дураком.

– О да, это мне знакомо, – пробормотал Ханан.

– Неужели? – возразил Коста. – Вы уверены? Вы взяли Чандрис на корабль, прекрасно зная, что она явилась обокрасть вас. Если бы это произошло, вы бы стали посмешищем для всех охотников. Но разве это вас тревожило?

– Но… – Ханан бросил на Орнину хмурый взгляд.

– А ты боялась довериться им, – продолжал Коста, повернувшись к Чандрис. – Ведь правда? И все же ты поверила Девисам, хотя знала, как тяжело будет уязвлена твоя гордость, если выяснится, что они тебя обманывали. – Он вновь посмотрел на Форсайта. – Что же до меня, то я постепенно превратился в человека, который не боится признаться в том, что он шпион.

– Скажите прямо, к чему вы клоните, – потребовал Пирбазари. – Вы советуете нам отказаться от ангелов и поголовно снабдить население таблетками счастья?

– Таблетки счастья притупляют ум и ослабляют волю, – негромко произнес Форсайт. В отличие от остальных в его лице угадывались понимание и напряженная работа мысли, словно ему только что внезапно открылась важная истина. – Как уже говорил Джереко, ангелы не делают такого.

– В сущности, они несколько обостряют ум, – заметил Коста. – Не забывайте, они обладают зачатками интеллекта.

– Только в больших группах, – возразил Ханан.

– Может быть, он измерим в больших группах, – парировал Коста.

– А я думаю о Верховном Сенате, – задумчиво произнес Форсайт. – Вспоминаю честные, открытые переговоры, на которых присутствовал. Никто из участников не пытался маневрировать или добиваться выгоды для себя, что всегда считалось основой политики. Стремление к сотрудничеству, готовность к компромиссам. И никаких страхов выглядеть глупым, оказаться игрушкой в чужих руках.

Пирбазари покачал головой.

– Прошу прощения, но вы меня не убедили, – твердо сказал он. – Даже если этот эффект действительно существует, вряд ли он сможет оказать сколь-нибудь серьезное воздействие на человека, не желающего быть добрым.

– Скорее подстегнет его дурные наклонности, – подхватил Ханан. – Как известно, страх разоблачения сдерживает преступников.

– Совершенно верно, – согласился Пирбазари. – Но почему среди Верховных Сенаторов не оказалось ни одного такого человека?

– Они были, – ответил Коста. – Семеро за последние десять лет.

– Кто вам это сказал? – изумился Пирбазари.

– Директор Подолак, – ответил Коста. – Она утверждает, что эти данные держались в секрете.

– Что ж, коли так… – Пирбазари запнулся. – Но их должно быть гораздо больше, чем семь! Разве что подавляющее большинство людей в душе хотели бы быть добрыми, чему я тоже не верю.

– Тут мы имеем дело с утверждением, которое влечет за собой предсказываемое им событие, Зар, – сказал Форсайт.

– Что это значит? – спросила Чандрис.

– Это прогноз, который сбывается только потому, что все в него верят, – объяснил Форсайт. – Если вы помните, в мирах Эмпиреи сложилось твердое убеждение, будто бы ангелы вынуждают людей к этичному поведению. Как только оно стало общепринятым, высокие государственные посты начали занимать только люди, действительно стремившиеся служить Эмпирее. Большинство корыстолюбцев предпочитали держаться подальше от ангелов.

Пирбазари вновь покачал головой.

– И все же я не верю.

– Я вовсе не хотел сказать, что моя теория безгрешна, – признался Коста. – Вероятно, реальное положение дел намного сложнее, чем мне представляется. Я лишь хотел предложить схему, в которую укладывается наблюдаемое мной поведение людей. И которая объясняла бы паническую реакцию Роньона на агрессивность Ангелмассы.

– Минутку, – вмешалась Орнина. – Ты хочешь сказать, Ангелмасса нападала на корабли-охотники, потому что боялась их?

– В основном да, – Коста кивнул. – Если ангелы подавляют страх, значит, антиангелы – его носители.

– Но чего ей было бояться? – спросила Чандрис. – Мы ведь не собирались причинять Ангелмассе вред. Да и как мы могли это сделать?

– Страх отнюдь не всегда имеет под собой реальные основания, – негромко ответил Форсайт. – Наоборот, как уже говорил Джереко, большинство страхов вообще безосновательны.

– Важнее всего понять, что и как делают ангелы, – сказал Коста. – Особенно – осознать пределы их возможностей. – Он замялся. – Ведь вам пора учиться жить без них.

– О чем вы? – с подозрением осведомился Пирбазари.

– Да, ты ведь еще не знаешь, – сказал Форсайт. – Господин Джереко считает, что мы должны отправить Ангелмассу в межзвездное пространство, туда, где она никому не сможет угрожать.

Глаза Пирбазари сузились.

– Это просто смешно. Вдобавок она, по всей видимости, успокоилась.

– Только потому, что она разогнала всех, кто находился поблизости, – заметил Коста. – Сейчас ей некого бояться. Но представьте, что в один прекрасный день она обратит внимание на Сераф. Нет, мы должны позаботиться об этом заблаговременно, по крайней мере, подготовить план.

– Да, без плана не обойтись. – Форсайт многозначительно посмотрел на Косту. – Вопрос в том, достаточно ли будет вышвырнуть ее прочь из системы.

– Мы, кажется, думаем об одном и том же, Верховный Сенатор? – негромко спросил Коста, уловив его сомнения.

– Уж если межзвездное пространство кажется вам недостаточно далеким, то у меня просто слов нет, – сказал Ханан. – Куда же мы ее денем? Подарим Паксу?

– Нет, – ответил Коста, не спуская глаз с Сенатора. – Мы должны вновь погрузить ее в сон. Мы должны вернуть ей ангелов.

Изумленное молчание нарушил Ханан, негромко присвистнув.

– А ты великий мастер устраивать политический переполох, Джереко, – сказал он. – Неужели ты думаешь, что Верховный Сенат пойдет на такое?

– Боюсь, у нас нет другого выхода, – негромко произнес Форсайт. – Изгнать Ангелмассу – значит отложить проблему, а не решить ее. Мы не можем позволить Ангелмассе нежданно-негаданно вынырнуть где-нибудь из небытия.

– Вам не удастся убедить в этом людей, – настаивал Пирбазари. – Они привыкли иметь дело с честными политиками.

– Нет, – возразил Коста, – они привыкли к аполитичности. В сущности, ангелы избавили их от необходимости контролировать правительство. Теперь народу придется самому приглядывать за ним.

– Что в конечном итоге не так уж и плохо, – задумчиво сказал Ханан. – Даже морально оправданные решения бывают ошибочными. Если избиратели станут с подозрением заглядывать правительству через плечо, это лишь пойдет на пользу.

– Прекрасно, но не забывайте, что вместе с ангелами исчезнет и ваша профессия, – предупредил Пирбазари, глядя на Ханана и Орнину. – И ваша тоже, – добавил он, повернувшись к Косте.

– Как-нибудь проживем, – ответил Ханан. – В любом случае я устал от космических полетов. Стены камбуза, заляпанные едой после каждого маневра… С меня хватит.

– Сегодня мы не примем никаких окончательных решений, – сказал Форсайт, начиная собирать бумаги. – Но, по крайней мере, мы получили пищу для раздумий.

– Что же дальше? – спросил Ханан.

– Ничего особенного, – ответил Форсайт. – Я прикажу СОЭ собрать группу узловых кораблей ускорителя и отправить их к «Комитаджи». Путь туда займет около недели, и к моменту их прибытия Ангелмасса удалится на безопасное расстояние. А тем временем мы поручим кому-нибудь выяснить координаты системы Сцинатры. Джереко, нам нужно будет встретиться и обсудить текст вашего послания к Паксу.

– И к Лорелее, – вмешался Пирбазари. – Я думаю, его следует отправить как можно быстрее. Предупредить флот Пакса о том, что в ближайшее время поступит приказ об отступлении, и чтобы они не тревожили планету и население.

– Я займусь текстом, – пообещал Коста. – Мы могли бы приложить к нему копию записи, сделанной камерами «Центральной».

– Это заставит их соблюдать осторожность, пока Пакс не прикажет им возвращаться, – согласился Форсайт. – Зар, поручаю это дело тебе.

– Слушаюсь, сэр.

– На сегодня закончим, – продолжал Форсайт, окидывая взглядом собравшихся за столом. – Отпускаю вас всех под ваш собственный надзор вплоть до слушаний в присутствии официальных лиц, облеченных должными полномочиями.

– Надеюсь, вышеозначенные слушания состоятся после того, как Пакс унесет ноги? – осведомился Ханан.

– Мы уточним расписание, – заверил его Форсайт. – Благодарю всех за участие.

Чандрис откашлялась.

– У меня еще одно дельце, Верховный Сенатор, – сказала она.

Форсайт вскинул брови.

– Да?

– Я помогла Джереко уничтожить «Комитаджи», – заявила девушка. – Более того, внимательно изучив ход событий, вы поймете, что, если бы не я, этот корабль до сих пор висел бы у нас над головами.

– Хотите получить медаль? – сухо произнес Пирбазари.

– Нет, – ответила Чандрис. – Я хочу получить награду.

Пирбазари фыркнул.

– Вы получите свою награду в той же коробочке, что и Джереко, – сказал он. – А именно – освобождение от наказания за сотрудничество с вражеским шпионом.

– Вряд ли, – невозмутимо произнесла девушка. – Я не знала, что он агент. Во всяком случае, вы не сможете этого доказать.

Лицо Пирбазари потемнело.

– Послушайте…

Форсайт остановил его жестом.

– Чего вы требуете? – спросил он.

– «Комитаджи» – большой корабль, – заговорила Чандрис. – Очень большой. Я пролистала старинный свод законов о каперах и ознакомилась с цифрами. За уничтожение столь крупного судна полагается фантастическое вознаграждение. Уже одни права на то, что осталось от его корпуса…

– Мы поняли, к чему вы клоните, – перебил Форсайт. – Но чего вы требуете?

– Сделать операцию Ханану, – ровным голосом ответила Чандрис, посмотрев ему прямо в глаза. – Полностью восстановить его нервную систему.

У Ханана отвалилась челюсть, он изумленно вытаращил глаза. Пирбазари едва не поперхнулся.

– Вы шутите, – в смятении произнес он. – Вы представляете, сколько это стоит?

– На данной стадии заболевания от двух до трех миллионов райя, – сказала Чандрис. – По моим подсчетам, это около полутора процентов суммы, которую я могу потребовать на основании закона о каперах.

– У Эмпиреи нет такого закона, – отрезал Пирбазари, гневно взирая на Ханана. – Это вымогательство!

– Чандрис, не надо, – промолвил Ханан.

– Молчите, – сказала ему девушка. – Послушайте, Верховный Сенатор. Нравится вам это или нет, но так уж получилось, что мы с Костой – герои нынешней войны. При желании мы могли бы привлечь к себе широкое внимание общества.

– Но вряд ли захотите это сделать, – спокойно возразил Форсайт. – Особенно если учесть, в каком положении оказались вы и Коста.

– Конечно же, мы предпочли бы провернуть все по-тихому, – согласилась Чандрис. – Как мы поступим на самом деле, зависит от вас.

Форсайт чуть заметно улыбнулся.

– Из вас вышел бы прекрасный политик старой школы, мисс Лалаша, – сказал он. – Так и быть. Господину Девису сделают операцию.

– Сэр… – с нажимом произнес Пирбазари.

– Но! – Форсайт наставил на девушку палец. – Но не потому, что вы меня к этому принудили, а потому, что вы правы: это заслуженная награда для вас и Джереко. – Он оглядел стол. – Если вопросов больше нет, совещание закрыто.

В последний раз кивнув каждому, он поднялся на ноги и в сопровождении Пирбазари торопливо направился к выходу. Роньон задержался ровно настолько, чтобы улыбнуться и прощально помахать рукой, и двинулся следом за ними.

– Ты не должна была этого делать, – сказала Орнина, вытаскивая Чандрис из кресла и крепко прижимая к себе. – И все же спасибо тебе. Огромное спасибо.

– И от меня тоже, – добавил Ханан, подходя к женщинам и заключая обеих в медвежьи объятия. – Не желаешь присоединиться, Джереко? – спросил он, подмигивая Косте.

Коста улыбнулся:

– Спасибо, как-нибудь в другой раз.

– Эх, молодежь, – с комическим отчаянием произнес Ханан. – Вы упускаете самые лучшие мгновения в жизни.

– Умолкни, Ханан, – велела Орнина, освобождаясь от его объятий.

– Вот так всегда, – притворно сокрушаясь, заметил Ханан. – Кстати, ты провел блестящий анализ, Джереко. Я согласен с Пирбазари и не верю ни одному слову. И все же у тебя отличная голова.

– Ты ошибся только в одном, – сказала Чандрис. – Ангелы действительно подавляют страх, вызванный опасностью. По крайней мере, отчасти. Когда на нас напал Триллинг, я почувствовала себя гораздо спокойнее, чем ожидала.

– Если задуматься, то и я тоже, – признался Коста. Он нахмурился, припоминая схватку с Триллингом. Да, в его крови бурлил адреналин, но разум оставался ясным и холодным. Неестественно ясным. – И там, у Ангелмассы. Ты права, этот эффект действительно существует.

– Может быть, именно поэтому Верховный Сенат неизменно сохранял спокойствие перед лицом угрозы Пакса, – проворчал Ханан. – Даже если казалось, будто бы Сенаторы сложили руки.

– Нет, они действовали, – возразил Коста. – Система ускорителя и сети – могучая защита. Они установили ее и больше не беспокоились об обороне.

– Интересно, каким образом Паксу удалось ее прорвать? – спросила Чандрис.

– Не знаю, – ответил Коста. – Думаю, это выяснится, как только они отзовут свои корабли, и мы снова сможем общаться с Лорелеей.

– Чем ты теперь займешься, Коста? – спросила Орнина. – Тебе есть где жить?

– Все в порядке, – сказал Коста. – За мной сохранили комнату в Институте.

– На неделю-другую, – добавил Ханан.

– О нет, гораздо дольше, – заверил его Коста. – Вопреки зловещим предсказаниям Пирбазари Институт еще очень долго будет продолжать работу. Может быть, его никогда не закроют. Даже если Сенат согласится вернуть ангелов черной дыре, мы обязательно оставим несколько штук для изучения.

– Это не опасно? – спросила Орнина.

– Ни в коем случае, – успокоил ее Коста. – Чтобы разбудить Ангелмассу, потребовались тысячи антиангелов. Вряд ли несколько ангелов, или даже несколько десятков, смогут поколебать равновесие.

– Вопрос в том, что теперь будете делать вы, — сказала Чандрис, глядя на Орнину и Ханана.

– Что значит – вы? – возразил Ханан. – Ты имела в виду, мы?

– Ты ведь останешься с нами, правда? – добавила Орнина.

– Ну… – Девушка бросила взгляд на Косту. – Я бы рада, но теперь, когда нашей работе пришел конец, вы не сможете меня содержать.

– Ты хотела сказать, мы не сможем обойтись без тебя, – решительно заявил Ханан. – Хочешь ты этого или нет, но теперь ты – член команды.

– Мы не представляем, как будем жить без тебя, милая, – ласково добавила Орнина.

– Я тоже не представляю своей жизни без вас, – чуть слышно призналась Чандрис. – Но если нет работы…

– Работы сколько угодно, – продолжал уговаривать ее Ханан. – Перевозка грузов и пассажиров, туристические маршруты – что-нибудь да подвернется.

– По-моему, вам нечего беспокоиться, – вмешался Коста. – Форсайт произвел на меня впечатление человека, умеющего настоять на своем. Если он убедит Сенат вернуть ангелов Ангелмассе, для этой работы им потребуются люди вроде вас.

– Что значит, люди вроде нас? – спросила Орнина, нахмурившись.

– Видите ли, их нельзя просто подбросить Ангелмассе и ждать, что она их поглотит, – объяснил Коста. – Радиационное давление отметет их прочь, особенно если Ангелмассе хватит ума сообразить, что происходит. Их придется буквально запихивать ей в глотку.

– А кроме кораблей-охотников, ни одно судно не сможет подойти к ней достаточно близко, – подхватил Ханан, просияв. – Все складывается на редкость удачно.

– Не радуйтесь раньше времени, – предостерег Коста. – Отныне вы уже не будете героями, несущими народам Эмпиреи лучшую жизнь. Вы станете упорно отнимать у них счастье, вдобавок по причинам, в которые добрая половина людей попросту не поверит.

– У каждого из нас свой долг, – негромко ответила Орнина. – К тому же мы занялись этой работой вовсе не для того, чтобы прослыть героями.

– Верно, – согласился Коста. – Многие люди стали охотниками только потому, что так распорядилась судьба. – Он поднялся. – Мне пора возвращаться в Институт и садиться за письмо с угрозами флотилии Пакса у Лорелеи.

– Но мы еще встретимся с тобой? – спросила Чандрис.

Коста протянул руку и взял пальцы девушки. Он вдруг понял, что всегда побаивался ее. И, откровенно говоря, побаивался всех женщин. Он всегда объяснял это своей неприспособленностью к жизни в обществе и проклинал свою юношескую застенчивость и назойливые страхи молодости.

Но это было до того, как он заглянул в лицо смерти, и внезапно все его страхи сказать или сделать что-нибудь неправильное показались ему донельзя нелепыми. Может быть, события у Ангелмассы закалили его характер. Может быть, он наконец стал взрослым.

– Да, конечно, – ответил Коста. – Обещаю.

А может быть, прошептал ему внутренний голос, все дело в ангелах.