Апокалипсис every day (СИ)

46

На человеческий шашлык полковник Мороз оделся в старые, заплатанные джинсы, а также брезентовую куртку, так называемую «ветровку». Обычную одежду туристов, рыбаков и прочих, вольно бродящих по природе людей.

Санитар не подвёл. Мясо оказалось свежайшим, аппетитным даже на вид, в меру вымоченным в уксусе. Не зная, что куски срезаны с трупов в городском морге, и не подумаешь ничего такого. И в самом деле, мясо как мясо. Вася так и сказал, нанизывая человечину на шампур и пристраивая её над углями.

— Мясо — оно и есть мясо. И неча рожу кривить. Чем тело коровы отличается от тела длинной свиньи? Мне, давно уже, учёные люди говорили. Что, дескать, далеко от нас, на островах каких-то там, тамошние людоеды так человека и называют: длинная свинья. А что? Если хорошенько подумать, то и правда, на самом деле-то! И длинный он, человек, а уж свинья-то какая! И уж если говорить взаправду, положа руку на сердце, то истинная свинья и есть человек. Потому как поступает он — по-свински.

— А мне учёные люди говорили, что и по своим генам человек тоже близок к свинье. Дескать, что придумали всякие там врачи из свиньи разные там органы вырезать и человеку их пересаживать. И приживаются, заразы!

Это полковник. Как говорит! И говорит, как пишет! По стилю речи Вася не отличал его от знакомых своего круга. И сразу же признал за своего. А уж после того, как полковник вынул из-за пазухи бутылку водки и, хитро подмигивая, разлил её по стаканам, также принесённым с собой, а потом, для закусывания, вынул из кармана бутерброды с салом, сыром и килькой… Вася даже обиделся, что его раньше не познакомили с таким хорошим человеком.

— Поди, сам-то с таким клёвым корешем давно кучкуешься, — с обидой говорил санитар. И шмыгал носом от обиды.

— Ты чё, Фриня? — говорил полковник и честно моргал глазами.

Фридрих только руками разводил.

Предложенный ему стакан бодяжной водки, того же шила, по сути говоря, из невесть какого спирта, невесть в каком подвале перемешанного с водопроводной водой и разлитого в плохо отмытые бутылки с этикетками известных марок, — только перекрестил размашисто и сказал вслух:

— Чур, меня! Изыди, нечистый дух, останься, чистый спирт!

Это немец-то!

— Я, тя научу, — говорил санитар, тоже крестил стакан с бодяжным шилом, после чего таращил глаза и, стараясь говорить басом, произносил дьяконским распевом:

— Господи! Не прими за пьянство, прими за лекарство!

Не пьём, господи, а лечимся!

Не через день, а каждый день!

И не чайными ложками, а стаканами!

И не за ради пьянство окаянного, а за дабы не отвыкнуть!

Залпом опрокидывал стакан, нюхал рукав и сипел хриплым голосом:

— Хорошо-то как! Прямо как Христос босыми ножками по душе прошёлся!

И кивал Фридриху на бутылку. А того от одного запаха только передёргивало.

Полковник веселился на славу. Щурил глаза, говорил серьёзным тоном сентенции алкогольного общения, типа: «Водка без пива — деньги на ветер!», «Закуска градус крадёт!», «Всяк выпьет, да не всяк крякнет!», «Иже её, мамочку, и монаси приемлют!». Фридрих, немного подумав, тоже принял его манеру поведения. Только санитар Вася, обрадованный новым знакомством, воспринимал всё всерьёз. К тому же пропущенные стакан-другой водки привычно повлияли на его сознание.

Пока жарился шашлык, и плоть какого-то бедняги, вместо того, чтобы мирно покоиться в гробу, ожидая захоронения и бесполезного гниения в земле, готовилась к тому, чтобы сгнить в чьём-нибудь желудке, полковник и санитар выпили две бутылки водки на двоих. Добавив ещё полутора литровую бутыль пива. На каждого. Адская смесь! Фридрих только ужасался и качал головой.

А полковник расходился вовсю. Подмигивал Фридриху и начинал тонким голосом петь песню со словами: «Эй, мороз, мороз, не морозь меня…», называл санитара «братан» и говорил на каком-то жутком уголовном жаргоне. И санитар его понимал!

Изрядно окосевший Вася бормотал под нос о горячем формалине и что оргия будет правильная. Фридрих не знал, куда глаза девать. Полковник улыбался.

— А водочки-то? — жалобным голосом кивал Вася на бутылку.

— Не-а, — отвечал Фридрих. — Я сегодня медитирую на вобле!

И в доказательство своих слов вытащил огромную воблину, с размаху оббил её об собственное колено, взъерошил чешую и зубами, с мявом и рычанием, начал обдирать шкуру, готовясь пожрать труп несчастной рыбины. Пивали они на этих брёвнышках! Повременим!

Полковник обнимал Васю за плечи, и они пели «Мурку» на два голоса.

Наконец, пришла очередь шашлыков. Надо отдать должное Васе, даже во хмелю он тщательно следил за приготовлением мяса. Пахло, действительно, вкусно.

У Фридриха проснулась совесть, он чесался, зевал, отвлекался на рыбу, и всячески увиливал от пожирания жареной человечины.

Наконец, это стало заметно даже Васе. Санитар некоторое время смотрел на немца, и на лице его явственно проступила незаслуженная обида.

— Фриня! Ну, чё, ты прям как этот самый! Как неродной, в натуре. Сам же напросился, хорошего человека привёл, а сам же и не ешь. Не по понятиям получается!

— Ты же у нас христианин? — поддержал разговор полковник. — Ну вот. Вас же в церкви причащают плотью Христовой? Ну, дык, и того, — и причастись!

— Верно! — обрадовался Вася. — Моя-то дура — тоже! По праздникам своим тащит в дом из церкви всякую гадость. Причастись, грит, тела Христова! Я ей — дура! грю, это ж — тесто! А она мне: а ты тесто жуй, а сам глаза закрой и в уме представь, что ты плоть Христову вкушаешь. А я ей — ну ты, старуха, ващще! Это ж прям…

И Вася заводил в воздухе руками, не находя нужных слов.

— Ментальный онанизм, — тонко закончил его мысль полковник. Уста его змеились вольтеровской улыбкой, а глаза — ленинским прищуром.

— О! — сказал Вася и повернулся к Морозу. — Держи кардан!

И они обменялись крепким непечатным рукопожатием.

Фридрих посмотрел на шашлыки, вздохнул, перекрестил мясо в манере Васи, после чего произнёс, копируя санитара:

— Изыди, трупный яд, останься, тело Христово.

И стал кушать.

Вася ел, как обычно. Для него это просто еда. Еда как еда. А под водочку так и совсем гожо. Под такую закусь и два литра выкушать не грех! — утверждал он между глотками.

Полковник жмурился, прикрывал глаза, слегка улыбался чему-то своему, внутреннему, но шашлыки кушал. Он приехал, чтобы отведать это блюдо, и он его вкушал. Для чего это ему понадобилось, бог весть, как говорят русские, но явно не для баловства. Потому что слишком явно, для Фридриха, проступала в поведении, а также в спокойной физиономии полковника некая исследовательская черта.

Вася окосел практически полностью. И свалился с бревна.

— О! — отметил полковник. — Товарищ недоперепил.

— Недопил? Или перепил? — спросил Фридрих.

— Нет, — пояснил господин Мороз. — Недоперепил — это когда выпил больше, чем можешь, но меньше, чем хочешь. Хочется выпить ещё и ещё, но организм уже больше не может выносить спиртное. И отключается. Недо-перепил.

— А сами-то вы как? — недоумённо спросил Фридрих.

— О! — успокоил его полковник. — Я принял превентивные меры.

— То есть?

— Существуют определённые химические препараты. При их предварительном приёме можно выпить несколько человеческих норм. И оставаться практически трезвым. Старая разработка. Первоначально применялась только в органах внешней разведки, за рубежом. А в наше время и внутри страны. Очень хороший препарат. Кстати, отечественный.

— И зачем вам всё это? Экзотика?

— Не только, — усмехнулся полковник. — Помнится, я уже говорил вам, что наша работа несколько напоминает поведение сороки: тащишь в гнездо всё, что блестит. Даже порой не зная, как это может пригодиться, и пригодится ли вообще.

— И пригодилось?

— Конечно, — усмехнулся полковник. — Благодарю вас за практическое подтверждение теоретических выкладок господина Диденко.

— А кто это?

Полковник усмехнулся, покрутил головой, поковырял в ухе. Затем вынул из кармана зубочистку и принялся задумчиво выковыривать из зубов застрявшие там волокна мяса. Закончив, вздохнул, выкинул зубочистку. Посмотрел в глаза немцу.

— Видишь ли (усмехнулся), Фриня… существует несколько версий происхождения человека. Человека создал Творец, человека вырастили в пробирке инопланетяне, человек есть результат космической панспермии, и вообще он произошёл от личной обезьяны господина Дарвина. А есть ещё и правда для сильных. Все люди в прошлом — каннибалы. Это теория господина Диденко, развившего идеи профессора Поршнева. Я совсем недавно прочитал его книгу «Цивилизация каннибалов».

— Я ничего не слышал о новой версии происхождения человека.

— Да, вы и не могли ничего такого услышать. В России существует мощный интеллектуальный андерграунд. Видимая часть айсберга — «Новая хронология» Фоменко и Носовского, а невидимая часть айсберга… Эти работы существуют только на русском языке. Их можно найти в Интернете, но тоже только на русском. Это правда для очень сильных. Вас, на Западе, она попросту сломает. Здесь, на этом милом христианском пикнике, я хотел проверить истинность теоретических построений господина Диденко. И я их проверил.

— Я тоже хочу узнать эту теорию, — упрямо произнёс Фридрих.

Полковник отрицательно покачал головой, улыбнулся.

— Не надо. Вы ещё недостаточно русский. Может быть потом, в следующий приезд…

— Вы считаете, что я сюда вернусь?

Фридрих попытался вложить в голос побольше сарказма. Получилось плохо.

Полковник улыбнулся.

— Помните, что говорил незабвенный Джеймс Бонд? «Никогда не говори — никогда».