Апология Чистого Разума

Глава 3. Relicto Morten

Деревня Китовое Чрево.

Поборник Магистрата стремительно поднимался по лестнице на второй этаж. Он перешагивал через две ступени и в пол уха слушал хозяина ночлежки. Мужичок еле поспевал следом, переваливаясь с ноги на ногу, и что-то торопливо бормотал. Все, что нужно было знать, Актеон уже знал: подозреваемый имеет смутную репутацию среди местных. И этого достаточно, чтобы чудаковатый отшельник оказался RelictoMorten.

Не отводя взгляда от жилого коридора, Актеон выставил ладонь в сторону и палец к губам и зашипел. Хозяин ночлежки словно проглотил. Иностранный Легион стоит на пороге незримой черты, где неосторожность может грозить успеху миссии.

Актеон отмахнулся парой жестов своему компаньону, с кем проследует до самой комнаты: офицер-лекарь Зак де Сама. Зак молча передал команду офицеру, стоящему у подножия лестницы. Тот сделал то же самое, и так по цепочке. Дальше пойдут только двое, остальным быть наготове.

Зак и Актеон принялись шагать в полную ногу, так как красться по скрипучему полу было бессмысленно и подозрительно. Но делали это синхронно, шаг в шаг, чтобы на слух создавалось впечатление, будто идет один человек. Актеон остановился возле нужной двери, а его компаньон проследовал дальше по коридору. Зак достал ключи, взятые у хозяина ночлежки, и вставил в дверной замок. Он жестами дал понять капитану, что в помещении перед Актеоном точно кто-то есть.

Зак де Сама владел глифом жизни. Поэтому, проходя мимо, ощутил там присутствие человека. А вот в какой конкретно точке — уже вопрос. Впрочем, RelictoMorten внутри, и никуда ему не деться. Ставни единственного окна закрыты и находятся под наблюдением группы Иностранного Легиона.

Компаньон отворил дверь и перед уходом кивнул Актеону в знак пожелания удачи. В случае опасности, офицер-лекарь готов прибежать на помощь.

По словам хозяина ночлежки, двери жилых комнат смазывались на прошлой неделе, поэтому при открытии скрипа издавать не должны. Затаив дыхание, Актеон притворил дверь на пару дюймов. Он аккуратно просунул в щель острие клинка, провел вдоль косяка. Это мера предосторожности на случай, если в комнате уготованы ловушки. Всё чисто.

Актеон легонько толкнул дверь и притаился за проемом. В видимой половине комнаты никого не оказалось. Сама комната абсолютно пуста, никакой обстановки. Как предупреждал хозяин ночлежки, гость попросил вынести из комнаты всю мебель.

Актеон провел взглядом по щели между петлями, чтобы предупредить возможное нападение из-за двери. Никого. Затем выглянул за проем. Тоже никого. Он сделал шаг за порог.

Внутри темной комнаты был один-единственный источник света — одинокая свеча в подсвечнике на полу. На потертые стены и потолок падал мягкий свет. Причем никаких теней, кроме тени Актеона не было. Если верить компаньону, — а причин сомневаться он решительно не находил, — то реликтовик должен быть где-то внутри.

Актеон насторожился, двинув ушами. Рука покрепче сжала палаш. Предварительно прикрыв дверь, он двинулся глубже в комнату, что напоминала мрачное логово. Слух его стал настолько тонким, что расслышал, как стучится его собственное сердце.

Актеон подошел ближе к одинокой свече и всмотрелся в нее. Пламя слегка трепыхнулось. Ничего особенного. Он слегка коснулся до воска концом клинка и проткнул на полдюйма. Самый обыкновенный воск, которого в церквях пруд пруди.

«Итак, что мы имеем? — Мысленно рассуждал Актеон. — Во-первых, тот факт, что реликтовик точно находится в пределах этой комнаты. Прямо сейчас. Во-вторых, комната абсолютно пуста, но входы-выходы все равно перекрыты и находятся под пристальным наблюдением. В-третьих, внутри стоит эта свеча, причем на вид недавно зажженная. На этом все. И где же прячется реликтовик, когда прятаться совершенно негде? И да, в-четвертых, мне неизвестны способности реликтовика. Может, эффект невидимости?..»

ВШУРХ, — под ногами Актеона вдруг нарисовался кровавый крест. Он стоял точно в его перекрестии. От неожиданности его глаза вытаращились. Сообразив, Актеон резко поднял голову к потолку…

— ЯР-Р-РЕЕЕЕЕ! — сверху уже летел вражеский элемент. Смутные очертания безумца в сером плаще отпечатались в памяти Актеона в тот момент, как в глазах резко потемнело. Судя по всему, сознания не потерял. Более того, он еще стоял на ногах!

Актеон зажмурился и крутанулся волчком, обернув палашом целый круг. Воздух засвистел, но удара о плоть он не почувствовал. Актеон повторил то же самое, только в другую сторону. Перед глазами засверкала карта звездного неба. Опять никакого сопротивления. Голова раскалывалась от пульсирующей боли, но расставленные ноги держали его крепко, словно воткнутые в камень железные столбы.

Судя по звукам, реликтовик не дал дёру ни через входную дверь, ни через ставни. Он притаился где-то в комнате, чтобы не выдать себя. В любом случае, к комнате уже ринулся компаньон Зак. Надо продержаться хотя бы в течение нескольких секунд.

Первое, что Актеон увидел сквозь пелену звезд, — это как кровавый крест под ним исчезает. Реликтовик входит в невидимость! Актеон решил оглянуться…

БДЫЩ! — удар с кулака прямо в лицо капитана.

Актеон наугад махнул палашом и, — наконец-то! — почувствовал, как клинок рубанул плоть.

ШМЯК, — упала отрубленная кисть. Странно только одно — не было фонтана крови. Видимой или даже невидимой.

Зрение потихоньку возвращалось к Актеону, и он заметил прозрачный, мелькающий в воздухе человеческий силуэт. Все-таки эффект невидимости!

Актеон увидел, как силуэт делает замах правой и с легкостью уклонил голову от удара. А после, от всей души вогнал реликтовику саблю по самую рукоять. Опять никакой крови.

К этому времени уже подоспел Зак де Сама и на мгновение остановился в дверном проеме, чтобы оценить ситуацию. Тот, кого разыскивали, уже проткнут палашом капитана насквозь. Но двое почему-то продолжали сопротивляться друг другу. Реликтовик давил на Актеона всем весом, будто лишиться руки для него — как поцарапать мизинчик. Зак застыл в нерешительности.

— И что ты встал? Помоги! — процедил Актеон.

Офицер-лекарь достал короткий кинжал и ринулся на помощь.

Отрубленная кисть на полу вдруг подозрительно дёрнулась. Она брыкнулась, словно живая. А через секунду крутанулась вокруг своей оси и, встав на пальцы, засеменила в сторону двери. Когда мимо пробегал Зак, она мертвой хваткой вцепилась в его ногу. Обескураженный компаньон жестко грохнулся об пол и, судя по хрусту, сломал нос. Кинжал со звоном упал в угол комнаты.

Безумец в сером плаще воспользовался замешательством Актеона. Он взялся за клинок палаша голыми руками и принялся вытаскивать из себя. Клинок резал плоть изнутри, но ни потока крови, ни криков боли не последовало.

Со злобной усмешкой реликтовик достал клинок наружу. Лезвие оказалось абсолютно чистым и даже сверкнуло в огоньке свечи!

— Кы-кы-кы-кы-кы… — он хихикал, но звук получался такой, словно кот пытался выхаркать клубок шерсти.

Палаш растворился в ничто и материализовался снова, но уже в твердой руке Актеона. Реликтовик кинулся к ставням и ловко отворил щеколду. Но как только он собрался сигануть в окно, между лопаток тому прилетел меч.

Реликтовик завалился в окно и полетел вниз головой со второго этажа. На лету он получил две железные стрелы от солдат Иностранного Легиона и рухнул в трущобный мусор. Переломанные деревянные доски и палки впивались в его тело. Как бы RelictoMorten ни барахтался, но выбраться из завала не мог. Раздались бессвязные гневные вопли.

Прошло минут пять, перед тем как Актеон отдышался. Он растолкал столпотворение на первом этаже и выскочил в дверь переулка. Беспокоиться за Зака не стал — тот мог запросто вылечить нос глифом жизни. Актеона больше беспокоил результат борьбы.

Вокруг дощатого мусора стояли три офицера Легиона. Они хмурыми взглядами наблюдали за брыкавшимся реликтовиком.

— Прошло пять минут, а он еще не угомонился, — мрачно пробубнил один из офицеров, Гильермо де Кайпатра, на вопрос Актеона. Он держал наготове глефу из цельного железа. — Странно, что при этом из него не вытекло ни капли крови… Это новый вид магии? — Гильермо вопросительно вскинул бровь.

— Да, он самый, — подтвердил капитан, хотя сам не знал ответа.

— Погодите, а… как нам его доставать из-под этих обломков?

— Без малейшего понятия, — рассмеялся Актеон, — но на все про все у вас полчаса.

Пока офицеры мучились с вопящим реликтовиком, Актеон Сельвийский спокойно фланировал в сторону корабля. Взгляд приспущенных век выражал холодное презрение к прохожим мимо деревенщинам.

Как показывали карманные часы, ждать реликтовика на палубе каравеллы осталось двадцать минут. От разглядывания секундной стрелки его отвлек голос:

— Капитан, — обратился Зак де Сама, что держал за ручки маленький ларец.

— Да?

— Я даже не знаю с чего начать, — взволнованно засуетился Зак.

— Тогда начни с демонстрации.

Ларец со стуком поставлен на палубу. Актеон встал со ступеней на рулевую площадку, подошел и оперся руками в колени. Зак встал на колено, по его лбу стекал пот.

— Капитан, даже я такое впервые вижу. Я еще в Ламплонском университете проштудировал почти все тексты по глифозаклятию жизни, но… этого там точно нигде не упоминается.

— Это реликтовая магия, а не глифовая. Хватит прелюдий, открывай.

«Реликтовый осквернитель на то и реликтовый, — промелькнуло в мыслях Актеона, — что пользуется магической вещью — серым плащом. Как выяснилось, способность плаща — простая невидимость. Вот только странно, что при этом у него отсутствовало кровотечение. Это совсем другая способность. И та кровь на полу в виде креста исчезала вместе с ним. А каких-либо глифов у RelictoMortenне обнаружено. Причем пользоваться и глифами, и реликтом одновременно невозможно. Это взаимоисключающие виды магии».

— Так точно.

С этими словами он снял замок и притворил крышку лареца. На дне лежала та самая рука, которую отрубил Актеон во время схватки с реликтовиком. Перед глазами капитана промелькнули странные воспоминания, как отрубленная рука ожила и сцапнула Зака за лодыжку.

Сейчас он обеими руками вызволил пойманную культю на свет.

— Посмотрите.

Там, где кисть должна переходить в запястье, зияли кровавые внутренности. Виднелись кость и мышцы, пульсирующие вены и сосуды. Руку как будто и не отрубали — она продолжала нормально функционировать. Связки внутри вдруг подернулись, и кисть перебрала пальцами, словно проснувшись.

— Видите? — шепотом спросил Зак.

— Так и должно быть?

— Капитан, иначе бы я вам ее не показывал.

— Есть догадки, как такое можно провернуть?

— Возможно, — задумавшись, сомнительно протянул он, — только каким-нибудь сложным заклинанием глифа жизни… Правда, таких умельцев я еще не встречал. Вдобавок, у реликтовика не было при себе никаких глифов. Да и не могло быть. А такое сложное заклинание жизни необходимо поддерживать постоянно.

— Может, кто-то поддерживает заклинание издалека? — поделился предположением Актеон.

— Во всем Китовом Чреве и несколько километров за его пределами я не ощущаю иных глифов жизни, кроме своего. А такое замысловатое колдовство просто необходимо поддерживать вблизи.

Актеон сразу припомнил восьмое правило глефистики: «Чем сложнее заклинание и чем больше расстояние, тем труднее поддерживать длительный магический эффект».

— Бред какой-то, — тряхнул головой Актеон и выпрямился.

— Вот и я о том же, к…

Не успел офицер-лекарь договорить, как культя резко перевернулась и вцепилась ему в лицо. Зак кричал. Сначала от неожиданности, а затем от глухой боли — пальцы выдавливали глазные яблоки. Все попытки снять бесноватую культю не увенчались успехом.

Актеон с невозмутимым видом явил палаш и задрал его над головой.

— Не дергайся! Замри и не дергайся! — зажмурив один глаз, он прицелился лезвием сабли.

Стоя на коленях, Зак выл и стонал. Его глаза вдавливались все глубже в глазницы. Брызнул сок.

Одним точным взмахом меча Актеон рубанул вдоль лица Зака. Раздоенная на пополам кисть благополучно слетела. Несколько отрубленных пальцев покатились по палубе. Но упало еще кое-что… отсеченный нос. Маленький фонтанчик крови шел в комплекте.

— Боже милостивая… — Актеон отвернулся, прикрыв рот кулаком от подступающей рвоты. — Какой ужас.

По крайней мере, ему снова не приходилось волноваться за лекаря, ведь тот привел себя в порядок глифом жизни. Благо, никто не видел Зака в таком виде. Кроме Актеона.

«Эта картина еще неделю будет преследовать меня в кошмарах», — с брезгливой ноткой подумал он.

Погруженный в свои мысли, капитан глядел на вид портовой бухты внутри гигантского грота. У ног валялся обрубок пальца, который то и дело шевелился. Актеон поднял его и, сам не зная почему, посмотрел на внутренности. Из обрубка вдруг хлестнула вся находившаяся там кровь, примерно с рюмку. Обернувшись, он увидел, как из кусков культи тоже льется кровь. Как будто рука только-только осознала, что все это время была отрубленной.

По окончании условленного получаса он получил не менее загадочный отчет: во-первых, RelictoMortenвсе-таки погиб от многочисленных ран, а во-вторых, один из офицеров Иностранного Легиона пропал вместе с серым плащом реликтовика.

Гильермо де Кайпатра был родом из кочевого городка на Пепельном полуострове, где круглый год бушевали вулканы. Каждый сезон неумолимые силы природы заставляли его народ переселяться с места на место. Люди мигрировали из-под бушующих вулканов к спящим, где земля пригодна для сельского хозяйства.

Подобный образ жизни наделил его прирожденной интуицией. Чутье всегда подсказывало, когда нужно собирать вещи и сматываться, а когда — остаться и временно пустить корни. Сейчас же оно трубило вовсю: убираться из Китового Чрева как можно скорее.

Гильермо старался скрыть обуревавшую его дрожь, но мелкие нотки беспокойства все-таки просачивались в речь.

Он в общих чертах обрисовал события предыдущего получаса, в течение которых капитан и его компаньон осматривали отрубленную руку. То и дело он косился взглядом на стонущего от боли Зака и лужи крови вокруг. Похоже, у того был отрезан нос…

Капитану Актеону, по всей видимости, тоже есть что рассказать. Но сначала, как младший по званию, должен отчитаться именно Гильермо.

Актеон Сельвийский выслушал короткий рапорт о том, как RelictoMortenистек кровью и умер. Брови капитана сдвинулись в хмуром раздумье.

Цепь странных событий лишь набирает обороты. Однако общую взаимосвязь он все-таки заметил: реликтовик неожиданно начал изливаться литрами крови так же, как и его кисть, находящаяся на палубе. Словно все части единого целого вдруг поняли, что их изрядно нашинковали. Это, конечно, мало что объясняет. Но Актеона немного обрадовало, что в сумятице есть хоть какая-то взаимосвязь.

— Если это весь рапорт, то я хотел бы лично осмотреть место происшествия.

— Капитан Актеон, — в замешательстве начал Гильермо, глядя тому через плечо, — разве офицеру Заку не требуется помощь?

Актеон обернулся. От его голоса повеяло холодом стали:

— Кроме него, медиков в нашем отряде нет, пусть лечит себя сам. Как говорится, спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Я понятно изъясняюсь?

Он смерил Гильермо непреклонным взглядом, разыскивая в выражении его лица нотки протеста. И заметил: верхняя губа слегка подернулась, а потом губы подмялись. Подавляемая неприязнь.

— Так точно, капитан! — Гильермо стукнул по груди кулаком, убрав другую руку за спину.

— Отлично, тогда за мной.

Офицерские каблуки простучали от каравеллы до самого переулка, где их ждали остальные офицеры. Кто привалился к стене, а кто присел на корточках и рассматривал кровавые ошметки, что остались от реликтовика. При появлении капитана все подскочили и встали по стойке смирно. Воцарилась гробовая тишина.

Актеон молча явил палаш и приподнял кишку лезвием клинка. Он принялся делать вид, будто осматривает его, чтобы выручить времени на размышления. Спустя минуту длинный орган соскользнул с лезвия на землю. Вздохнув, Актеон обратился к отряду:

— Relicto Morten неожиданно умер от многочисленных ранений, мне это известно. Кто может внятно объяснить, что произошло после?

Подобная просьба означала упрек в сторону лепетавшего Гильермо. Его верхняя губа подернулась снова.

— Капитан, разрэшите мнэ, — отозвался один из офицеров с джайдинским акцентом. Хэнрико де Мальтинск, темнокожий мужчина с Кёплинского перешейка. Его голос был низким, а произношение хромало. Но по содержанию его речь нисколько не уступала таким же образованным выходцам из магистратских университетов.

— Разрешаю, офицер Хэнрико, — он кивнул.

— Дэло обстояло так, что офицер Сэрвантес и я принялись собственными руками вызволять Рэликто Мортэн из завала. Другие, конэчно, тоже помогали, но основную работу на себя взяли именно мы. Не хотэлось, чтобы и другие исцарапали свои руки так жэ. — Он показал перевязанные ладони с красными пятнами на бинтах. — Когда Сэрвантес принялся снымать с рэликтовика серый плащ, тот был подозрительно спокоэн, как кобра на охоте. И после, как он его снял, изранэнное тэло словно разошлось по швам! Рэликто Мортэн разорвало, внутрэнности полетели наружу, и весь отряд мог только смотрэть. Потом серый плащ, рэликт, стал не порванным.

— То есть как? — с раздражительным любопытством вклинился Актеон.

— Ну, то эсть, всэ его дыры и обрывки залатались сами собой. А потом, офицер Сэрвантес, который дэржал в руках плащ, оскалился и пропал.

— Пропа-ал? — протянул Актеон, сморщив брови.

— Да, растворился в мэрцающем воздухе.

— И после его никто не видел, и не пытался найти, так?

— Вэрно, капитан, вэдь как можно поймать то, чэво уже нэт.

Тут Актеон вспомнил свою схватку с реликтовиком в комнате, на втором этаже ночлежки. Тот притаился в одной позе под самым потолком в сером плаще и ждал, пока кто-нибудь не ступит под ним. А когда стал драться, то его прозрачный силуэт замелькал в воздухе. Relicto Morten использовал заклинание невидимости, в этом сомнений нет. Но сделал это без глифов, так как обладал иным средством для колдовства, — реликтом в форме плаща.

— Ясно, ясно. Но куда делся Сервантес? Кто-нибудь в курсе, что было у него на уме перед исчезновением?

Офицеры помотали головами и пожали плечами. Актеон взглянул на Хэнрико.

— Эще когда мы плыли на корабле, то говорили о всяких вэщах. Но ничего подобного в его планах я нэ услышал. Я могу поклясться, что его решение овладэть плащом и сбэжать, было совэршенно спонтанным. А еще, он никогда так не скалился.

Глаза Актеона вспыхнули.

— А он, случаем, не произносил никаких звуков?

— Напрэмер?

— Что-то вроде «кы-кы-кы-кы».

— Да, я прэпомню такоэ. Откуда вы об этом узнали, капитан?

— Потому что мне уже довелось видеть этот оскал. И слышать это противное улюлюканье.

— Но когда?

Актеон достал серебряные карманные часы и, захлопнув их, произнес уверенным тоном:

— Сорок восемь минут тому назад.

Иностранный Легион промаршировал по верхним ярусам, выщербленным вдоль стены грота. Полосы света пробивались между гигантскими «ребрами». Строй двигался достаточно быстро, чтобы всякая деревенская челядь не прилипла следом с ненужными расспросами.

На случай, если и найдутся особо пытливые, Актеон приказал отмахиваться фразой «еще не нашли». Он строго запретил разглашать, что Relicto Morten уже найден. А тот из офицеров, кто проболтается, будет вызван на ковер к кардиналу Пальверу.

Мимо частенько пробегали группы людей. Они держали в руках горящие факелы. Выражение «искали свет с огнем» заиграло новыми красками.

Миновали площадку, на которой Актеон Сельвийский извещал людей о поисках реликтовика. С самого начала он и не надеялся на деревенщин. Со своей задачей, всколыхнуть кочергой угли, они справились. И этого достаточно.

Наградить кого-либо алькалеонским шелком или пряностями, — и речи быть не могло. Жители Китового Чрева перерезали бы друг другу глотки ради таких-то сокровищ. А лишние жертвы в планы Магистрата не входили. По крайней мере, пока.

Компаньон Актеона, Зак де Сама, оставался в неведении. Превозмогая боль, он пытался сконцентрироваться и вылечить свой нос глифом жизни. Произнести нужное заклинание он смог лишь на четвертый раз, и оно сработало не совсем правильно. Кровотечение носовой полости прекратилось, и дышать стало легче. Но вместо привычного треугольного носа осталась ровная поверхность. Два вертикальных углубления ноздрей втягивали воздух, но выглядели ужасно.

Исправить это никак не получится, ибо процесс восстановления уже завершен. Заку придется принять свой новый внешний облик и ходить с ним до конца жизни.

При виде Зака, сидевшего с печальным видом, Актеон обомлел от жалости и отвращения. Остальные офицеры поднялись по сходням и с шоком уставились на лекаря. Тот отрешенно глядел вниз, куда-то сквозь пол.

Опомнившись, товарищи стали расспрашивать, что же с ним случилось. Капитан Актеон лишь приказал дежурным матросам отправлять каравеллу в плавание.

«Была ли моя вина в страшной участи Зака? — спросил себя Актеон. — Глупо даже задаваться таким вопросом, — он невольно передернулся, вспомнив обезображенное безносое лицо. — Он сам притащил эту руку в лареце и поднес близко к лицу. Он не проявил ни капли осторожности. И это после того, как рука схватила его за ногу и уронила мордой в пол. Тогда Зак только поломал свой нос, что наверняка было предупреждением свыше, или каким-то предзнаменованием. Но Зак решительно наступил на те же грабли. Глупость наказуема судьбой. А я? Разве был другой выбор, кроме как махнуть саблей? Лишись лекарь глаз, он стал бы бесполезен в отряде, потому как вряд ли смог бы вылечить то, чего не видел. Он даже замер по моей указке, когда услышал, что я собираюсь рубить. И разве я его обманул? Сказано — сделано. Никаких тайных покровов. Вылечить Зака, кроме него самого, никто не мог. Сам виноват, что сделал это криво».

Умыв руки, капитан Иностранного Легиона вошел в свою каюту, снял колпак и уселся в любимое кресло-качалку. Спустя час каравелла тронулась, и шумные возгласы за дверью притихли. Судя по звукам, толпа офицеров начала расходиться.

— … мог бы и помочь, — прозвучало от кого-то напоследок.

— Согласен. Халатность к человеческой жизни страшнее гнева.

Действия вышестоящего могут осудить лишь те, кто стоит уже над ним. Актеон Сельвийский окружен неприкосновенным ореолом Магистрата. Так что осуждения пары-тройки офицеров — нечета «презумпции тактической необходимости».

— Пусть поучат бабушку яичницу бить, — сказал вслух Актеон и рассмеялся, откинувшись на высокую мягкую спинку.

«А что же до Relicto Morten?» — возникла мысль среди прочих.

Актеон резко выпрямился и подался вперед, от чего кресло сильно качнулось. Он со стуком поставил локти на стол и собрал пальцы пирамидкой.

«Пришло время подумать.

Раны реликтовика «разошлись по швам», как на корабле во время осмотра руки, так и в переулке. Примерно в одно и то же время. Предполагаю, что даже в одну секунду.

В переулке это вскрытие реликтовика произошло вместе с тем, как офицер Сервантес исчез с плащом на руках. Он вошел в невидимость, воспользовавшись способностью реликта, хотя не предрасположен к его владению.

Странно еще то, что Сервантес не рассчитывал пропадать так внезапно и никогда так не улюлюкал. Реликтовик, когда мы дрались в пустой комнате, улюлюкал точно так же.

Между вскрытием реликтовика и исчезновением Сервантеса есть определенная взаимосвязь, я это чувствую. И то, и другое произошло внезапно и одно время. Словно попытка снять плащ с реликтовика привела к его внезапной гибели, а сам плащ обвился вокруг своего нового владельца. Как живой.

Перекинувшись на нового владельца, плащ зашился сам собой. А прежнее тело реликтовика перестало поддерживаться в целостности за счет второй способности. Похоже на эффект бессмертной жизнедеятельности, если я даю правильное определение.

Итак, если собрать все до кучи, то Сервантес попытался снять плащ с реликтовика. Плащ ожил и сам перекинулся на нового владельца. Сервантес заулюлюкал и исчез под эффектом невидимости, а это буквально поведение и способности прежнего реликтовика».

Поразмыслив еще некоторое время, Актеон пришел к единственному верному выводу:

«Выходит, что Relicto Morten — это далеко не человек, который владеет плащом-реликтом. Наоборот, это плащ-реликт, который завладевает людьми».

Спустя несколько часов, после обеда, боцман предупредил весь экипаж каравеллы, что в ближайшее время капитана Актеона тревожить не стоит. Нарушать табу никто бы не осмелился. Если тому было дорого его офицерское звание в Легионе.

Расслабленно откинувшись в кресле, Актеон отпустил мысли и погрузился в темноту. На протяжении десяти минут сон втягивал его все глубже и глубже, словно по крутой спирали в глубокую бездну. Сознание отходило на задний план, а подсознание окуналось в черную эмульсию.

Наконец, Актеон предстал перед пятью Избранными. Он стоял в боевом облачении под лучом белого света. Доспехи поблескивали и выглядели настолько идеально, насколько могли выглядеть в принципе. Вокруг его окружала непроглядная тьма и величественно развешанные фиолетово-золотые знамена Магистрата. Судя по голосам Избранных, из темноты говорили настоящие исполины. И каждая фраза сопровождалась, вибрациями, подобно разводам на поверхности воды.

По обычаю, начал Актеон:

— Актеон Сельвийский приветствует вас, Верховный Совет Избранных! — и отсалютовал, стукнув по груди кулаком и убрав предплечье другой руки за спину.

В ответ раздалось утробное гудение — значит, пятеро гигантов проснулись. Полотна знамен слегка колыхнулись.

— Я прибыл к вам, чтобы доложить о результатах миссии в Китовом Чреве.

— Мы. Ждали. Тебя, — заговорил Первый. Голос его был тяжелый, давящий и древний.

— Докладывай, — Второй звучал звонким баритоном. Казалось, в каждом его слове скрывался упрек или насмешка.

— Как вы приказали, отряд Иностранного Легиона под моим командованием устроил переполох в Китовом Чреве. Население оживилось, и теперь весь Китовый Грот бурлит, словно кипящая кастрюля.

Действия Актеона в Китовом Чреве преследовали ещё две другие цели, помимо захвата Relicto Morten. Магистрат не только помогал моровскому королю, но и следовал своим тайным планам.

— По моим ожиданиям, — продолжил Актеон, — реакции осталось ждать недолго. Через пару дней, как вы и рассчитывали, еретики Культа Боли разбегутся из Китового Чрева. Останется лишь прихлопнуть их по отдельности, как тараканов. Моровскому королю нет до этого дела, и он вряд ли узнает о нашей помощи. А еретиков скоро станет меньше.

Затем, Актеон затронул цель, которая вообще не относилась к поимке Relicto Morten:

— Из-за суматохи сходка мадориплемени Ирокезов сорвана. Между ними вбит клин недоверия, и вскоре трещины в их отношениях расползутся намного шире.

— Не говори гоп, пока не перепрыгнешь, — отозвался Второй. — Ожидания не всегда дружат с реальностью.

— Не будь так скептичен, мой друг, — Третий, женский, голос был тягучий и гнусавый. — Если мы доверяем нашему поборнику Магистрата, то должны доверять и его мнению, ведь так?

— Да. Это. Так.

— Тогда, Актеон, будь так любезен, посвяти нас в детали.

Актеон в красках пересказал, как вламывался в дома и предлагал мнимую награду за поимку Relicto Morten.

— Неплохо ты это провернул, — сказал Второй, — только кое-что да упустил. Обманом ты подрываешь репутацию Магистрата в глазах простого народа. «Подумаешь, деревушка на краю света» — ты так рассуждал?

— Я…

— Не стоит излишне критиковать нашего подчиненного, друг мой сердечный. Он справился на твердую четверку и заслужил поощрения. Ты молодец, — добавила она, обратившись к капитану, — Актеон Сельвийский.

— Покорнейше благодарю.

— Хватит. Слащавых. Любезностей. Ты наши глаза и уши. Но отнюдь. Не единственные.

— Приму за честь служить вам, Верховный Совет Избранных, а также надеюсь на поддержку Магистрата в сложных делах.

В ответ раздался одобрительный гул.

— Это все? — вальяжно поинтересовалась Третья.

— Нет, не все.

Она произвела вибрацию, которое можно было трактовать как легкое удивление.

— Ту-туру-туру-у! — вдруг раздался ребяческий голос Четвертого. Актеон так до сих пор и не понимал, какого пола эта сущность. Но спрашивать подобное ему не позволял пиетет перед Избранными. Ясно одно: Четвертый довольно юн. — Здрасте, братья и сестры.

Четвертый ответил на вопрос Актеона прежде, чем тот отважился его задать.

— Знаю, долго я молчком сидел, чтобы теперь так вероломно вбиваться в беседу. Я просто слушал.

— Ну, так поделись своими соображениями, — буркнул Второй.

— Хей, если бубнишь, то бубни как можно тише, чтоб тебя не услышали остальные. А то когда-нибудь наговоришь чего лишнего и попадешь впросак.

От стрекота Четвертого Избранного у Актеона уже слегка кружилась голова. В мыслях он потерял нить разговора и с трудом рылся в поисках. Тогда Четвертый обратился лично к нему:

— Ты ведь хотел рассказать о Relicto Morten?

— Да, — Актеон собрался. — Мне стало кое-что известно о свойствах Relicto Morten, как мы его называем. Он оказался не человек, который владеет реликтом, а реликт, который завладевает телами людей. Он как паразит, что сменяет носителя. Таким образом пропал один офицер из моего отряда, Сервантес. Им теперь управляет плащ. Я не знаю мотивов или намерений плаща, если таковые у него вообще могут быть.

Капитан пересказа все то, что ему известно о способностях Relicto Morten. Упомянул и про повадки в виде безумного улюлюканья.

— Прошу принять сказанное к сведению.

— Хорошо, Актеон Сельвийский, — гнусаво протянула Третья, — ваши наблюдения будут донесены до Внешнего Трибунала, который отныне займется поисками других Relicto Morten. Следопыты из Трибунала достаточно осторожны, чтобы не попасть в ловушку плаща.

— Благодарю, — Актеон выдохнул так, словно с его ноши упал тяжелый камень.

Хотя его еще долго не покидало тревожное чувство, что властители с ним не до конца искренни. Может, они что-то скрывают?

«Скрывают или нет — все равно таков замысел Избранных» — успокоил себя Актеон.

Из густой темноты сна в реальный мир Актеон возвращался не спеша. И вот он снова сидел в кресле-качалке в своей каюте. Он поднялся и побрел к двери.

Как только Актеон отпер замок, дверь резко отворилась снаружи. Это оказался офицер Гильермо. Но прежде чем капитан успел опомниться и выразить возмущение, тот прерывисто проговорил:

— Сервантес здесь. На корабле. Проник тайком в грузовой отсек. Мы его нашли.

Озеро Чанн, водная граница протектората Гапален.

— Сервантес здесь. На корабле. Проник тайком в грузовой отсек. Мы его нашли.

Офицер Гильермо ворвался в каюту. Целый час томительного ожидания под дверью взяли свое. Не заметив даже своего капитана, он оттолкнул его локтем и ломанулся внутрь.

Внутри Актеона вскипело возмущение от столь наглой выходки подчиненного. Неплохо было бы его проучить.

Он выставил ногу под прямым углом и почувствовал приятную боль в голени. Подножка удалась. Гильермо, споткнувшись, полетел лицом в пол. Актеон зажмурился в тот момент, как пол дрогнул от сильного удара.

«Черт, больно, наверное…», — подумал он, после чего глянул на результат своих действий краем глаза.

— Эй, гонец несчастный, тебя там сильно припечатало?

Ответом был протяжный стон и дрожь в скрюченных пальцах руки.

— Ничего. Жить будешь. — Он легонько подпнул его носком ботинка. — Вставай, давай.

Гильермо оперся на локоть и с трудом приподнялся. Но только он поднял голову, как заметил нависшего Актеона. Тот сидел на корточках и пристально смотрел. Широкое окно каюты оттеняло его фигуру, превращая в тень с холодными серыми глазами.

— Нос цел?

— Я… щекой упал. Кажется, под глазом синяк будет…

— Ничего, Уорвик Ринн сотворит тебе льда. Поднимайся.

Капитан протянул руку и помог Гильермо встать на ноги. Актеон откашлялся в кулак и сказал:

— Что я говорил насчет внезапных визитов? Я разве не предупреждал, что они могут плохо кончиться? Так что, уважаемый офицер Гильермо де Кайпатра, считайте, что вы легко отделались.

— Капитан, — с пылом обратился он, — я специально ждал вас у двери, старался не производить шума и дышать как можно тише!

— Не всякому приятно, когда его караулят. Однако, я все-же прошу прощения.

— Вы не обязаны передо мной…

— Не имеет значения. — Возразил Актеон, встретившись с Гильермо взглядами. — Я вспылил и намеренно нанес вред своему подчиненному. Настоящий капитан не должен себя так вести.

Настала минута молчания. Актеон убрал руки за спину и медленно подошел к окну по скрипучему полу. Перед ним открылся вид с кармы судна: белый рельеф морской пены уходил вдаль, а вокруг расстилались синие просторы.

Он спросил через плечо:

— Так что там с тайным попутчиком?

Немного успокоившись, Гильермо стал рассказывать быстро и четко.

«Ведь чем скорее он докончит, — мимолетом подумалось Актеону, — тем скорее он сможет попросить офицера Уорвика о заветных кусочках льда».

Буквально час тому назад Сервантес попался на глаза одному из матросов. В грузовом отсеке каравеллы офицер начал свои объяснения и расспросы. Матрос не стал слушать и убежал за подмогой, и спустя минуту Сервантеса вывели на палубу офицеры Иностранного Легиона. Не считая серого льняного плаща с капюшоном, он оказался совершенно нагим. Хэнрико де Мальтинск, который знал его ближе остальных, задал кучу личных вопросов в качестве проверки. И Сервантес ответил верно, без единой ошибки, словно помутнение рассудка никогда его не касалось.

«Итак, — заключил Актеон, — либо плащ имеет доступ к воспоминаниям жертвы и притворяется Сервантесом, либо плащ вдруг перестал управлять его телом. Но тогда по какой причине?..»

— А он помнит, как вообще попал на борт?

Нет. Сервантес помнил лишь как взял в руки плащ, а затем — провал в памяти. Он очнулся в кромешной темноте на борту каравеллы, когда по его ноге взобралась жирная крыса.

Матрос это подтвердил. Он спустился в грузовой отсек, когда оттуда донеслись глухие удары. Сервантес раз за разом избивал мертвую тушку грызуна. Сервантес с детства до смерти боялся крыс и мышей, о чем до этого знал лишь офицер Хэнрико.

«Теперь я уверен, — мысленно рассудил Актеон, — что это действительно Сервантес, а не Relicto Morten. Его реакция вызвана страхом, о котором ведал только один человек среди отряда Легиона… А может, это произошло по воле плаща-реликта, который отпустил над ним контроль?»

Сейчас Сервантес находится возле главной мачты под наблюдением. Офицеры Легиона в напряженном молчании ждут капитана Актеона. Матросы ворчат, так как заминка мешает нести службу на корабле, но не выражают открытого недовольства.

— Однако, — завершал Гильермо, приложив кулак к груди и отведя взгляд, — мне неудобно перед товарищами по оружию, что заставил их так долго ждать в напряжении духа. И стыдно перед вами, ведь я нагло ворвался в вашу обитель. Поэтому, прошу вас, капитан Актеон, проследуйте на палубу. Эта просьба не имеет отлагательств.

— Хорошо, отправляюсь сию же минуту, — сказал Актеон и быстро зашагал к выходу. Но перед тем как открыть дверь, обратился к офицеру: — Послушай, не стоит стыдиться и зажимать себя. Ты не виноват, что попал в такое затруднительное положение. Все в порядке.

— Спасибо…

— А теперь идем. Предстоит разгрести это дело.

На палубе они оказались в считанные минуты. Актеон подошел поближе, распихав шептавшихся офицеров, и увидел Сервантеса собственными глазами. Тот сидел, скрестив ноги, и держал руки поднятыми. Сервантес затравленно бегал взглядом по лицам своих товарищей, но встречал лишь сожаление и отторжение.

— Что тут за уличный цирк? — заявил Актеон, стоя в двух метрах от Сервантеса. — Всем, кроме пятерых, разойтись по своим делам. Это приказ.

Офицеры послушно разбрелись, не скрывая любопытства к происходящему внутри полукольца.

— Хэнрико, останься, — окликнул он, — смени Уорвика. Уорвик, найди Гильермо и сотвори ему льда из морской воды.

— Так точно, — равнодушно откликнулся Уорвик, офицер с глифом холода. Его побелевшие руки, покрытые морозным инеем, вернулись в норму. Он удалился.

Темнокожий Хэнрико встал наготове с двумя железными скимитарами и хмурым выражением лица.

Рокировка проведена.

«И что теперь?» — подумал Актеон и закусил палочку корицы вместо сигары.

Сервантес де Таглиос продолжал смиренно сидеть, не выказывая никакого сопротивления. На его лице можно было прочесть абсолютное непонимание происходящего и полную растерянность. И оно вполне предсказуемо для любого, кто оказался бы на его месте.

«Да и вообще, — нехотя подумал Актеон, — не стоит упускать возможности, что перед нами сидит RelictoMorten, словно волк в овечьей шкуре. За сегодняшний день произошло много странных вещей, поэтому не стоит слепо верить даже в самое очевидное. Произойти может все что угодно, будь оно проклято Феей Темной».

Он вынул из зубов корицу, глубоко выдохнул и начал:

— Сервантес, что из первого ты припомнишь?

— М-м-м, — протянул тот, отведя зрачки в сторону, и с ноткой сомнения в голосе проговорил: — как оказался в трюме…

— Нет, поконкретней. Первая картина перед твоими глазами? — Актеон заметно горячился. Он не хотел выслушивать повтора того, о чем уже известно. — Не стесняйся.

— Раз уж вы настаиваете, то… Я стою на корячках, а по моей ноге ползет здоровая, жирная, — он отмерил ладонями ее длину, — злющая крыса!

— Это она тебя разбудила?

— Не совсем… и не уверен, что я именно спал… — Сервантес говорил медленно, подбирая нужные слова. — Я хочу сказать, просыпаются ведь люди постепенно. А я резко пришел в сознание, будто по щелчку пальцев. Сначала провал в памяти, а потом вдруг эта бесноватая дрянь ползет по моей голени. Реакция последовала сама собой. Хотя не понимаю, как позволил ей приблизиться.

— Да, я понимаю тебя, — резво подхватил Актеон, — ты бы не дал ей подкрасться поближе и вскарабкаться по ноге.

«Как по щелчку пальцев… — задумался он. — Кажется, теперь не трудно догадаться, чьих именно пальцев. RelictoMorten. А сам реликт при этом впал в спячку, в которой до этого пребывал Сервантес. Произошла некая смена караула. Что мне до сих пор не ясно, так это из-за чего произошла смена караула — по желанию плаща-реликта, или это глубинный страх оборвал контроль над телом?»

— Ладно, ты сможешь снять этот плащ?

— Да, конечно, — задумчиво произнес Сервантес. — Только под ним ничего нет, — вкрадчиво добавил он.

— То есть как? — изумился Актеон, приподняв брови и нахмурив лоб. — Где ты умудрился потерять целый доспех?

— Ах, если бы я помнил, — ответил Сервантес в свое оправдание и пожал плечами.

— Ладно, ладно, — отмахнулся Актеон. — разберемся с этим, когда прибудем в первый же порт Гапалена. Найди пристойную одежду, чтобы не щеголять в этом сером халате. А плащ-реликт сложите в ларец и заприте на крепкий замок.