Апология Чистого Разума

Глава 4. Шах

Море Кедам. Среди Безымянных островов.

Над лазурной водной гладью оставались пенистые разводы от проплывшей каравеллы Иностранного Легиона.

Над водой нависла чайка. Птица готовилась нырнуть в воду за рыбой. С ясного неба доносился гаркающий хор её сородичей. Пролетая на белых размашистых крыльях, она разглядела добычу.

(*ГАРК!)

Крылья поджались, клюв устремился вниз.

Но как только чайка нырнула под воду, раздался треск. По воде разошлись желтые электрические нити. Они отпугнули стаю чаек яркой вспышкой, и стая разлетелась врассыпную. На поверхность всплыло обгорелое, с черной копотью, пернатое тело.

«Херовы чайки… — подумала девушка, надув щеки. На лоб, словно молнии, сдвинулись тонкие брови. — Еще раз, и придется себя выдать, чтоб зажарить их всех из-под воды!» По крайней мере, в ближайшее время ей это не грозило. С кормы никто не наблюдал.

Она скрючила пальцы. Между средним и большим треснула маленькая желтая молния — сигнал двинуться поближе к каравелле. Желтая, слегка мерцающая сфера понесла её вперед.

Зирана Шульц держалась на одном дыхании под водой уже несколько часов, с момента как нырнула в нее с одного из островов озера Чанн. Дыхание держать помогали длительные физические тренировки и эта сфера, несущая ее слово внутри пузыря, что частенько подбивала током.

Дышал за нее Гаран Шульц. Он стоял на берегу острова. И не терял сосредоточения на сфере, при каждом вдохе передавая ценный воздух своей сестре через разряды. Отпусти он свою сферу — та пошла бы ко дну под весом Адаманта.

Адамант… Шипастый доспех, источающий черную ауру, целиком покрывал Зирану. Он придавал носителю нечеловеческую силу и скорость, но по весу ощущался как пара тряпиц. Это был подарок Госпожи, мифической Феи Темной, которая послала своих верных слуг на важную миссию. С Адамантом у них не было права заявлять, что задача оказалась не по силам. Как и права на ошибку.

Зирана смотрела на дно каравеллы. Она водила руками и ногами, будто сама плавала в воде. За спиной виднелось длинное древко оружия. Забрало шлема было поднято. Судно проплывало над ее головой, выводя длинный пенистый след.

Треск указательного и большого пальца — пора начинать. Сфера взмыла вверх, оставляя за собой пузырьки. Всплеснулась вода, и Зирана оказалась в воздушной среде, все так же окутанная сферой. Ее острая, до мочек ушей улыбочка источала злорадное удовольствие.

Замахнувшись от души, она метнула алебарду в борт корабля, к которой была приделана цепь. Пика проткнула доски, и за ней полетела сфера, превратившись в феникса из желтых молний. Феникс врезался в борт и прижег добротным разрядом. С палубы послышалось, словно прогремел гром среди ясного неба. Каравеллу тряхнуло.

От неожиданности Актеон проглотил палочку корицы. Стал задыхаться и хлопать себя по спине. Ближайший из офицеров, кто устоял на ногах от тряски, подбежал и начал старательно бить капитана по лопаткам. Хрипы участились. Удары тоже. Наконец, из горла вылетела заветная палочка. Актеон жадно втянул воздух.

— Ты мне чуть позвоночник не выбил, — просипел он, надсадно кашляя.

— Всегда пожалуйста, капитан, — по голосу это был Уорвик Ринн. Когда Актеон бросил на него недовольный взгляд, губы младшего офицера скривились. Но белоснежного цвета глаза оставались равнодушны.

— Что это было? — раздался голос матроса. После чего посыпались еще голоса: — Тот же вопрос! — Гром? — На небе ни облачка!

— Что-то ударилось в правый борт! — завопил юнга, повиснув на тросах. — Там кто-то есть!

Неведомая фигура в тяжелых черных доспехах дернула за цепь и притянулась к доскам. В руке она держала не менее тяжелую алебарду. Свесив одну руку вниз, она посмотрела в сторону юнги. У того по спине пробежал холодок.

— Кто? — во весь голос просипел Актеон, прервав кашель.

— Н-не знаю… — Юнга не мог поверить своим глазам. Фигура и казалась более чем настоящей. И зловеще глядела прямо на него.

Зира рывком подлетела вверх. Пика алебарды вонзилась над окном каюты, закрытое на ставни. Держась за древко, Зирана выбила ногами ставни. И скрылась.

Все услышали грохот удара. Подбежавшие матросы и офицеры увидели лишь разметавшиеся щепки. Актеон предполагал, что внутри каюты щепок явно предостаточно. «Не приведи Ева, если кресло-качалка пострадало» — промелькнуло в его мыслях.

— Она внутри! — крикнул хромой боцман и вытянулся за палубу. — Но никак, черт его побери, не могу…

Юнга на тросах опомнился:

— В каюте нашего капитана! Должна быть там. Влетела в окно.

— Ему оттуда и вправду лучше видно, — хмыкнул боцман, и кто-то случайно толкнул его за борт. Плавать он умел — спасать не обязательно. Сейчас есть дело поважнее.

С этажей под палубой доносились боевые заклинания. Некоторые офицеры уже приняли бой. Судя по грохоту, бой уже происходил в столовой. Судя по звукам, там творился сущий кавардак. Ломалась сталь, гремел гром, трещали разряды молний.

Актеон Сельвийский, окончательно придя в себя после палочки корицы, выпрямил осанку и пересчитал офицеров. Большинство находилось снаружи. В столовой — около четверти всего состава отряда.

— Бал. Саос! — Актеон явил палаш и приказал остальным явить своё оружие.

Рядом с ним встал офицер Зак. Как и ожидаемо, без носа. Следовало бы уже привыкнуть к этому зрелищу.

— У меня плохое предчувствие, капитан, — сказал он, сжимая глиф жизни на груди.

«А у меня теперь всю неделю будет плохой аппетит» — Актеон чуть было не проговорил это вслух.

К звуковой палитре примешались женские вопли и звук рубки плоти. Сталь бешено билась о сталь. По всем признакам, в столовой сейчас было жарко.

— Так и знал, что кто-нибудь это скажет, — донесся сзади голос Гильермо, когда ему в руку упала призванная глефа.

Уорвик молча сунул Хэнрико две золотые монеты.

— Всем сгруппироваться, — Актеон начал рьяно раздавать приказы, — Сервантес, вперед со щитом к входной двери на палубу.

Сервантес де Таглиос явил на бегу широкий горизонтальный щит, похожий на стальной мантелет, и встал в защитную стойку. Около него встали Гильермо, вооруженный глефой, и Ирен, вооруженный пикой с зазубринами. По флангам встали офицеры с дальнобойным оружием. Середину формации заняли Актеон и остальные, как Зак с Уорвиком. Матросы же сбились в кучу на носу корабля, чтобы не мешаться в предстоящем бою.

— Если враг выйдет из этой двери, — продолжал Актеон, пока рядом стучали сапоги офицеров, — всем дальнобойным стрелять в нее! В ином же случае формация разбивается и окружает врага. Дважды повторять не буду! Всем быть наготове!

Спустя минуту топот прекратился. Построение окончено. Все взгляды уставились в единственную дверь, что вела к нижним этажам под палубой.

Если враг достаточно силен, чтобы бить напролом, то его сдержит отряд Легиона. А если враг достаточно хитер, чтобы найти другой путь, то… вероятно, капитан Актеон уже предугадал его уловки. Может быть. Хотя о противнике еще толком ничего неизвестно. Только смутные описания дрожавшего юнги: черный латный доспех с шипами и алебарда.

Но откуда взялся гром? Впрочем, скоро это предстояло узнать. Любопытство нисколько не терзало Актеона. Он бы многое сейчас отдал, чтобы враг просто взял и испарился, оставив каравеллу в покое. Жаль, но отряду придется столкнуться с дерзким и мощным противником.

Затишье. Звуки под палубой стихли. Актеон затаил дыхание, глядя на запертую дверь. Та словно отдалялась от него, а вещи в пределах его бокового зрения, наоборот, приближались. Его начало мутить.

Стук, стук, стук. Кто-то по ту сторону постучал костяшками в дверь.

— Эй, кто там? — раздался глухой голос девочки-подростка. — Это я, ваша мама пришла, молока принесла!

Некоторые из офицеров сдавленно прыснули от смеха. Актеон ошеломленно заморгал и приоткрыл рот. Возможно, кто-то хотел ответить в той же шутливой манере. Но к фамильярностям при службе Магистрату относились строго. Сейчас Актеон был далеко не в настроении шутить и слушать подколки.

Изнутри донеслись какие-то звонкие щелчки. Актеон увидел, что засовы двери находятся внутри. «Открывается ведь вовнутрь…»

Раздался оглушительный удар. Дверь резко съехала набекрень и вылетела с немыслимой скоростью. Врезалась в щит Сервантеса. Раздался гул дерева по стали.

Офицеры одновременно открыли стрельбу, и в образовавшийся проем полетели десятки шипов, ножей, стрел и болтов.

Из проема выбежала фигура в черном шипастом доспехе, невообразимо быстро для такой тяжелой экипировки. Фигура вся окружена сферой из желтых молний, в которой искрились разряды. Лезвие алебарды опущено при беге. От шеста к руке тянулась цепь.

«…Осколочный доспех!..» — Актеон сдержал порыв рвоты и крепче сжал палаш, напрягшись всем телом. Его мутило все сильнее. Словно вдруг проснулась морская болезнь, а каравелла попала в шторм. Все звуки доносились приглушенно, будто из-под глубины.

В Адамантовый доспех летела куча снарядов, почему-то не приносящих вреда. На такой скорости бега взгляд не мог уловить, почему. Будто фигуру окружал ореол неприкасаемости.

Хвала Избранным, уши Актеона отложило, и слух пришел в норму.

Противница вдруг крутанулась волчком и обернулась желтым вихрем молний. Все снаряды, летевшие в нее, наполнились расходящимися молниями. За долю секунды они пробрались через стальную завесу до офицеров. Бинго. Жуткий треск сопроводили вопли боли и шока. Дьявольские желтые паутинки мелькали перед закатившимися глазами жертв. Зак автоматически примерил шансы на их исцеление. Если, конечно, кто-то не умер мгновенно.

Щит Сервантеса нельзя назвать полноценным мантелетом, так как был широким и низким. Его предназначение — сдерживать натиск плотных рядов противника и одновременно давать обзор для обстрела с задних позиций. «Но если она думает его перепрыгнуть, то ворвется в сердце строя» — опасливо подумал Актеон.

Шипастая оперлась на древко алебарды и, оттолкнувшись, пролетела вперед ногами. Перелетела через щит. Изловчилась.

«Да начнется долбаная резня…»

Хэнрико с размаху рубанул одной саблей, отведя вторую за спину.

Шипастая отбила, выставив древко горизонтально. Не став бороться, она юркнула у Хэнрико под самым боком. Тот успел лишь обернуться, как в него уже летело топорище алебарды, пущенное Шипастой с разворота.

Благо, он смог частично блокировать удар второй саблей, отведенной заранее за спину. Хэнрико отделался рубящим ранением поперек спины и ручьем крови, но зато был шанс остаться в живых. На подмогу товарищу спохватились сразу все офицеры, окружив противницу кольцом.

Скорость и сила её ударов превышали человеческие свойства. Ловкость движений странным образом сочеталась с тяжёлым доспехом. Вот каков Осколочный или Адамантовый доспех.

Шипастая махнула топорищем и раскроила одному из офицеров лицо. Она проворно крутанула алебардой по часовой стрелке, словно это была простая палка, и отвела её за спину. Прошлась рукой по забралу, стряхнула кровь.

Она отскочила от пары ударов. Затем замахнулась, будто атлет-копьеметатель, и кинула алебарду по дуге. Та полетела необычайно легко, как дротик, грозя быстрой и жестокой смертью. Прямо в Актеона.

Но Актеон стоял как вкопанный, не в силах собраться с мыслями. Просто смотрел, как приближается пика алебарды. Наконец, преспокойно отступил на шаг.

По груди разлилась жгучая боль. Актеон опустил голову. Пика с легкостью срезала его нагрудник, оставив на груди кровоточащую рану, и вонзилась в палубу наискосок.

Пол ходил ходуном. Он уставился на алебарду, как на неведомое существо. Попытался было ухватиться за двоящийся шест с цепью, но только водил рукой перед собой.

Толчок. Кто-то повалил его на палубу, грохнувшись сверху.

Актеон увидел, как в место, где он находился секунду назад, ударил гром. Затем разряды молний собрались в силуэт птицы. Феникс подхватил лапами шест алебарды и, вытащив из палубы, стремглав понес к Шипастой.

Фигура Зака нависла над Актеоном и заслонила собой вид на крылатый сгусток молний. Офицер-лекарь осматривал рану на груди капитана. Приложил два пальца, светящихся зеленым светом, и проговорил заклинание первой помощи.

Заметив что-то неладное, Зак достал нож. Он сделал небольшой надрез на тыльной стороне ладони Актеона, мокнул два светящихся пальца в его крови.

— Ци. Льенма. — кровь, взятая на пробу, принялась шипеть, как раскаленное масло. — Капитан, вы, похоже, чем-то отравлены. Слышите меня?

Лицо Зака в глазах Актеона расплывалось мама-не-горюй. Сконцентрировать взгляд было титанически трудно.

— Я немедленно уведу вас отсюда, но сперва… — Зак помялся, но взял капитана за подбородок и сунул пальцы ему в рот. Отвернул его голову в сторону.

Актеона тут же вырвало. Старый дедовский способ, действенный и простой.

Муть немного отпустила, и он смог встать на ноги. Правда, не без помощи Зака, что закинул его руку себе на шею. Позади доносились звуки рубки плоти, как на скотобойне, но пару раз сменялись шумом вихря и разрядами молний.

Они доковыляли до лестницы на верхнюю палубу.

— Бал. — Прошептал заклинание Актеон и убрал руку Зака. — Саос…

Ноги его подкосились, но в ту же секунду опорой послужил явленный палаш.

— Иди назад, возвращайся.

— Но… — хотел было запротестовать Зак, но тут же подумал в унисон словам капитана:

— Им ты нужнее.

Лекарь лишь утвердительно кивнул и кинулся на помощь своим товарищам.

Актеон взобрался по крутым ступеням. Дважды оступился. Но не грохнулся благодаря одной руке, крепко державшей перила. Другой опирался на саблю, словно на трость.

Он обошел штурвал и повис на ограждении. Его взору была доступна вся нижняя палуба, где кипела жуткая драка. Лиц, конечно, разобрать в таком состоянии было нельзя, но хотя бы можно было довольствоваться более-менее ясными очертаниями фигур.

С первого взгляда стало ясно, что никакого строя теперь не было и в помине.

Шипастая на бегу наколола одного офицера на пику, словно треску. Резко стряхнула. Тело пролетело еще несколько метров, прежде чем удариться о палубу и выронить короткий меч. Тут же подбежал Зак и опустился на одно колено, проговаривая лечебные заклинания.

Лекарь, по всей видимости, никак не рассчитывал, что Шипастая ринется в том же направлении, в котором улетела её жертва. На чем собаку съел. Фигура в черном доспехе нависла над ним и отправила вперед себя остриё пики.

Вдруг появился Гильермо и просунул вперед глефу ловким движением, каким закидывают тесто в печь. Лезвие глефы попало прямо между пикой и заостренным концом топорища.

Шипастая зарычала, пытаясь высвободить алебарду, но в итоге отпрянула назад. Подняла забрало и вложила пальцы по бокам от десен. Свистнула. Молненная сфера вокруг неё сгустилась и образовалась в птицу, которая стремглав порхнула вперед. И врезалась в то место, где Шипастая бросила оружие. Разлетелся сонм ослепительно-желтых искр, что оставили после себя лишь две дымящиеся кучки, некогда бывшие людьми.

Так вот что произошло, когда Зак повалил его. Это магическое существо ударилось в то же самое место, куда была брошена алебарда. «Следовательно, — заключил Актеон, хотя при его самочувствии думать весьма затруднительно, — это, своего рода, метка. Шипастая метает алебарду и метит точку для феникса, а тот бьет молниями. Не значит ли это то…»

— … Что фениксом управляет кто-то другой, — договорил Актеон вслух и приподнялся на вытянутых руках.

«Если бы феникс мог обходиться собственными силами, то нападал бы самостоятельно. Он слеп и глух ко всему, кроме Шипастой и алебарды. Феникс и Шипастая определенно действуют сообща. Как два похожих, но разных элемента, они дополняют и усиливают друг друга».

Шипастая с воплем рубанула алебардой по-горизонтали. Офицер еле успел блокировать удар двуручным мечом. Но топорище рассекло явленную сталь, будто мелкий сук, и прошлось поперек шеи. Голова тут же слетела с плеч, и хлынул фонтан алой крови.

После чего она обернулась вихрем и прошлась полукругом, разя молниями каждого, кто попадался ей на пути. Трогать её защиту никто не осмаливался. Разумный человек не стал бы тыкать железной палкой в молнии, как не стал бы совать руки в огонь.

«А вот этот вихрь, скорее всего, уже её рук колдовство, — Актеон не переставал следить за бушующей внизу схваткой. — Те же ярко-желтые молнии, но другая способность».

Последняя мысль натолкнула его на мысль, которую он не хотел слышать даже в собственной голове. Но сопротивляться бессмысленно. Стоило признать очевидное: на Иностранный Легион напал дуэт близнецов-мадори. Причем один из них закован в шипастые доспехи Феи Темной.

Мадори — третий вид известной магии после глифов и реликтов. Отличие его от остальных в том, что мадори — живые люди, которым не требуются артефакты для колдовства.

У каждого мадори есть лишь одна способность, что отражает картину души. Едва ли можно найти похожие способности во всем Кархелле, а уж одинаковые — ни за что. Но могут иметься схожие черты магического воздействия у близких родственников. Например, у близнецов.

С самого рождения у ребенка-мадори глаза блистают, как бриллианты, и имеют свой уникальный цвет. Довольно часто глаза мадори сравнивали с разными драгоценными камнями. Было и в тех, и в других нечто одинаково завораживающее и красивое.

Актеон хоть и не видел глаз Шипастой, но в душе уверен, что они цвета желтого топаза. Под желтый цвет вихря молний.

Тем временем, Уорвик Ринн спешил с ведрами набранной воды. Шипастая махалась сразу с тремя офицерами, и удары стали об адамант высекали искры. Уорвик подбросил ведра один за другим, рассчитывая, что они пролетят над противницей. Ведра перевернулись в воздухе, и над головой Шипастой разлилось десять литров морской воды.

Быстро смекнув, Шипастая обернулась вихрем. Падая, вода принялась затвердевать в форме острых сосулек, сыпавшихся с неба. Те дробью забарабанили по черному доспеху. И пусть сразу же после молненных разрядов вихря они рассыпались в ледяные осколки, но каждый удар приходился дополнительным очков в отряд Иностранного Легиона.

Как только она перестала вращаться, на ее черном шипованном доспехе показались мелкие вмятины. «Ох-х, — подумал Актеон, не имея сил на злорадство, — сколько же у нее синяков будет…»

Шипастая тяжело дышала и источала чистую ненависть. Она стряхнула с себя ледяную крошку, а один камешек льда раскрошила пальцами. Шест алебарды угрожающе поднялся над палубой.

Вечно ко всему равнодушный Уорвик даже позволил себе довольную ухмылку. Редкое событие.

Очевидно, что первым на очереди стал именно он. Актеон не мог понять, специально ли офицер спровоцировал гнев Шипастой на себя.

Уорвик стоял неподвижно, как вкопанный, пока Шипастая с гулким топотом неслась прямо на него. При беге она отклонилась вправо и перед ударом описала дугу, чтобы вложить в удар всю свою злость и ненависть.

Внезапно дощатая палуба под Уорвиком проломилась. Хрустнули заледеневшие доски, и он нырнул под пол. Лезвие топорища со свистом пролетело прямо над его головой и снесло несколько пепельных волос с макушки. Волосы плавно опали следом, словно миниатюрные гусиные перья. Промах!

О-о-о, Шипастую чуть не расплющило изнутри. И не из-за какого-нибудь колдовства, а из-за переполнявшего ее неистовства.

Она тут же бросилась на первого офицера, что попался ей на глаза. Врезала тупым концом шеста по голове, офицер рухнул на палубу. Она оседлала его и прижала острым коленом в грудь. Она ухватилась за шест поближе к топорищу и собралась вонзить пику, словно кинжал.

Шипастая без прелюдий опустила пику, но стальная плеть обвязала длинный конец шеста. Кто-то резко потянул на себя. Пика прошлась наискосок в сантиметрах над челкой, а заостренный конец топорища едва коснулся лба. Полилась тонкая струйка крови.

Не имея возможности прикончить жертву с помощью алебарды, она повернула коленом, и шип порезал горло офицера.

Алебарда вынырнула из разжатой руки Шипованной. Оружие упало на палубу, а тянувший за плеть офицер грохнулся на зад. Судя по сморщенной физиономии, он сломал копчик.

Феникс метнулся за алебардой. Яркие желтые молнии пошли по тросу плети, точно искры по фитилю. Офицера изжарило до углей, и плеть исчезла.

Пока Шипастая ждала подачки от своего ручного питомца, она была безоружна. Тем и воспользовались трое офицеров, подбежавших к ней со всех сторон. Среди них был и Хэнрико, который осмелился ударить первым. Первую причудливо изогнутую саблю она отвела в сторону рукой. Отмахнулась предплечьем, будто отгоняла муху. Вторую же схватила кистью за лезвие. Вот так легко, хотя Хэнрико применил свой коронный рубящий удар.

Это настолько был прочен доспех? В кои-то веки по Шипастой был совершен прямой удар, да и тот оказался бессилен против прочности ее доспеха. Не иначе, как тёмная магия.

На группу из трех офицеров ринулся феникс с алебардой в когтях. Но внезапно он выбросил ее, как балласт, и разогнался быстрее. В ответ Шипастая обернулась молненным вихрем.

Многие, в том числе и Актеон, догадались, чем это могло грозить. Сейчас меткой стала она сама, а все в округе — кучкой очередных жертв. Хэнрико онемел, не в силах предпринять хоть что-нибудь. Все казалось напрасным. Ослепительное желтое сияние озарило его негрское лицо.

Душа уже заранее покинула тело Хэнрико, готовясь встретиться с предками на небесах. Тогда перед ним вдруг появилась завеса из воды, словно он стоял перед водопадом. Феникс плюхнулся в этот водный занавес и потерял форму, слившись с водой. Впитался, как в губку.

Всякое электричество, будь оно естественное, явленное глифом или силой мадори, лучшим проводником находит себе именно жидкость. Уорвик считал, раз эти молнии бегают по металлу, то могут бегать и по воде. Оставалось только предугадать ее траекторию полета, а там и дело с концом.

— Ос! — во все горло завопил Уорвик. — Хейнта!

В тот же миг вся водная завеса покрылась льдом. Холодный прозрачный кристалл навис над Хэнрико, возвещая прибить его и остальных офицеров замертво. Он зажмурился и укрылся руками.

Как только глыба льда соприкоснулась с плотью, она рассыпалась на тысячи блестящих осколков. С ударами о броню раздавался оглушительный шорох и стук. А когда все кончилось, Хэнрико заметил, что уже не стоял, а лежал навзничь. Среди осколков льда, напоминающих расколотые бриллианты.

Один из Безымянных островов.

Гаран Шульц рухнул на колени с диким воплем и схватился за голову. По ощущениям, черепная коробка раскалывалась как скорлупа ореха. Уничтожение Линталии не грозило ему смертью, но ощущения были жуткие.

Он взвыл:

— Как? Как, черти их раздери, как?! Мы ведь все рассчитали — молния бьет металл. Они облачены в металл, они являют долбаный металл!

Некоторое время он рвал на себе белокурые волосы и яростно бил кулаками о землю. А после — устал настолько, чтобы слегка обмякнуть и поостыть.

— Там было полное раздолье для моей Линталии, — голос печально надломился, — с которой эти твари так жестоко обошлись…

Гаран протянул руку, и на нее села миниатюрная версия молненного феникса. Он погладил ее по искрящемуся загривку и спросил:

— Ну, что они с тобой сделали, моя маленькая? Обидели такую красавицу, такую славную птичку, мою ненаглядную…

Вдали виднелась каравелла с сине-фиолетовым флагом на мачте. Где-то там все еще сражалась Зирана, оставленная братом на произвол судьбы. Больше всего на свете она ненавидела оставаться в плен и натужно прикидываться идиоткой, пока Гаран не вызволит её в очередной раз.

Даже если он снова пошлет туда своего молненного феникса, то Иностранный Легион нашел способ от него избавиться. Избавятся и во второй раз. А заведомо провальная попытка бегства обернется тем, что вычислят и его.

Нет. С острова им вдвоем будет некуда деваться, а каравелла плавает явно побыстрей их дрянной парусной лодки. Лучше выждать момент и послать Линталию только в крайнем случае, когда восстановятся силы Гарана.

И на этот крайний случай укажет Адамантовый доспех. Гаран почувствует, как он вновь двигается. Только в следующий раз — самостоятельно, без человека внутри.

А сейчас лучше понаблюдать за каравеллой.

Та ещё не скоро двинется в путь.