Арабелла

VIII

Мысль о том, что малышка Тэллент отнюдь не глупа, получила подтверждение мистера Бьюмариса в следующие дни. Он начал осознавать, что как бы тонко и умно он ни очаровывал ее, она не теряла голову. Она обращалась с ним в дружеской манере, принимала его ухаживания и — он подозревал — склонна была использовать его целиком и полностью. Когда он говорил ей комплименты, она выслушивала их с самым невинным видом, но с таким выражением глаз, которое заставляло его умолкнуть: малышка Тэллент ни в грош не ставила его комплименты. Вместо того, чтобы быть польщенной вниманием самого интересного холостяка в Лондоне, она просто приняла условия игры. На его ухаживания она обычно отвечала мило и любезно, но с такой снисходительностью, что в нем просыпался инстинкт охотника. Он даже стал подумывать, как бы влюбить ее в себя, чтобы проучить и доказать, что с ним нельзя играть безнаказанно. Однажды, оставив обычную любезность, она имела наглость перебить его, сказав:

— О, да бросьте вы! Кто этот необычный мужчина, который помахал вам? Почему он так странно идет и кривит рот? У него что-нибудь болит?

Он был потрясен, так как в этот момент говорил ей комплимент, который, по его понятиям, должен был совершенно смутить ее. Он усмехнулся: леди, сидящая возле него, похоже, не питала на его счет никаких иллюзий — так же, впрочем, как и он сам.

— Это, — ответил он, — Голден Болл, мисс Тэллент, один из наших денди, как, без сомнения, вам уже говорили. У него ничего не болит. Эта походка обозначает его важное положение.

— Боже правый! Он как будто на ходулях идет! Почему он считает себя таким значительным?

— Он никак не привыкнет к мысли, что не стоит ни пенни больше, чем его сорок тысяч фунтов годового дохода, — мрачно заметил мистер Бьюмарис.

— Какой он, должно быть, противный человек, — фыркнула Арабелла. — Важничать по такому поводу — по мне, это нетерпимо!

— Ваше отношение естественно, — мягко согласился он.

Она покраснела и быстро сказала:

— Состояние еще не делает мужчину мужчиной. Я убеждена, что вы еще более богаты, мистер Бьюмарис, и я рискну сказать — вы никогда не вели себя подобным образом!

— Благодарю вас, — кротко ответил Бьюмарис. — Едва ли я мог надеяться заслужить от вас такую похвалу.

— Это было невежливо с моей стороны говорить так? Я прошу прощения!

— Вовсе нет. — Он взглянул на нее. — Скажите мне, мисс Тэллент, почему вы оказываете мне честь, катаясь в моем обществе?

Она ответила серьезно, но с той искоркой в глазах, которую он уже не раз наблюдал.

— Вы должны знать, что мне очень выгодно появляться в одной компании с вами, сэр!

Он так удивился, что на какую-то секунду выпустил вожжи. Лошади пустились в галоп, и мисс Тэллент любезно посоветовала ему придержать их. Самый известный наездник в стране поблагодарил за напоминание и успокоил свою пару. Мисс Тэллент утешила его, заметив, что, по ее мнению, он правит очень хорошо. Какое-то мгновение он молчал, ошарашенный, затем рассмеялся. Его голос заметно дрогнул, когда он сказал:

— Вы слишком честны, мисс Тэллент!

— О нет, — вежливо отвечала она. — Вы будете сегодня вечером на маскараде в Аргиле?

— Я никогда не посещаю подобные мероприятия, мэм, — возразил он, ставя ее на место.

— Что ж, тогда я не увижу вас там! — ничуть не огорчившись, заметила мисс Тэллент.

И она не увидела его там, хотя едва ли могла догадаться, что ему пришлось приложить некоторые усилия, чтобы не послать к чертям свою известную разборчивость и не появиться на этом балу, потакая тщеславию Арабеллы. Но он не сделал этого и надеялся, что она скучала без него. И она скучала, хотя не призналась бы в этом даже себе самой. Арабелла, которой сразу понравился мистер Бьюмарис, не давала воли своим чувствам. Когда она впервые увидела этого красивого мужчину, он ей показался просто воплощением мечты. Затем он сказал своему другу такие слова, которые навсегда должны были разрушить ее уважение к нему и стали причиной вульгарного обмана. Теперь ему доставляло удовольствие выделять ее из всех красавиц города по причинам, которые были скорее понятны ему, чем ей, но которые, она смутно подозревала, были просто озорством. Она не глупа, эта малышка Тэллент! Ни на единую секунду не позволяла она себе увлечься бессмысленной фантазией о том, что его ухаживания серьезны. Он мог вторгаться в ее размышления, но, как только она осознавала это, то немедленно отгоняла его образ. Иногда она была убеждена, что он не поверил ни одному ее хвастливому слову в тот несчастливый вечер в Лестере; а иногда ей казалось, что поверил всему как и лорд Флитвуд. Было невозможно разобраться, что творится в его душе, но одно было очевидно: великий мистер Бьюмарис и дочка викария из Хайтрема не могли иметь ничего общего друг с другом, поэтому чем меньше дочка викария будет думать о нем, тем лучше. Нельзя было отрицать его блестящие манеры и красивое лицо, но можно было — и кое-кто делал это — задуматься над его недостатками. Он вел явно праздную жизнь, испорченный баловень общества, не думающий ни о чем, кроме собственных удовольствий: бессердечный, беспечный законодатель мод, склонный к эгоизму и обладающий каждым вторым пороком, которые Арабеллу учили считать предосудительными.

Но если ей и не хватало его на маскараде, никто этого не заметил. Она без устали танцевала всю ночь напролет, отклонила предложение руки и сердца слегка захмелевшего мистера Эпворта, добралась до кровати уже к утру и немедленно погрузилась в безмятежный сон.

Она проснулась в совсем необычное время от неожиданного клацанья приборов в холодном камине. Так как служанка, каждое утро пробиравшаяся в спальню, чтобы вычистить решетку и развести новый огонь, делала это с натренированной осторожностью, этот шум был достаточно странным, и Арабелла, вздрогнув, проснулась. Вздох и хныканье, донесшиеся со стороны камина, заставили ее резко сесть — и она неожиданно увидела маленького, грязного, со следами слез мальчика, съежившегося на коврике и изучающего ее испуганными, широко раскрытыми глазами.

— О, Господи, — выговорила Арабелла, уставившись на него, — ты кто?

Ребенок сжался при звуке ее голоса и не ответил. Остатки сна покинули Арабеллу; она заметила сажу, лежащую на полу, перепачканную углем одежду и лицо этого странного посетителя, и ее осенило.

— Ты, должно быть, трубочист! — воскликнула она. — Но что ты делаешь в моей комнате?

Но, увидев ужас на худом и грязном маленьком личике, она быстро сказала:

— Не бойся! Ты заблудился в этих страшных дымоходах?

Мальчишка кивнул, вытирая глаза, и сообщил, что старый Гримсби побьет его за это. Арабелла, у которой было время рассмотреть его распухшую и бледную щеку, спросила:

— Это твой хозяин? Он бьет тебя?

Мальчик снова кивнул и задрожал.

— Ладно, он не побьет тебя за это, — сказала Арабелла, протягивая руку за халатом, лежавшим на стуле у кровати. — Подожди! Я сейчас встану.

Мальчик, казалось, очень обеспокоился этим известием, и, вжавшись в стену, пристально наблюдал за Арабеллой. Она выскользнула из кровати, сунула ноги в ночные туфли, застегнула халат и осторожно направилась к гостю. Он инстинктивно выставил вперед руку, пытаясь защититься, и Арабелла увидела, что концы его грубошерстных брюк обгорели, а худые ноги и босые ступни сильно обожжены. Она опустилась на колени, с жалостью приговаривая:

— Ой, бедняжка, ты так страшно обжегся!

Он чуть опустил руку, подозрительно глядя на нее.

— Это все старый Гримсби, — сказал он.

У нее перехватило дыхание.

— Что?

— Боязно мне было лезть в трубу-то, — объяснил мальчик. — Иногда там крысы — огромные, злые!

Она содрогнулась.

— И он заставил тебя — таким способом?

— Почитай все так делают, — сказал мальчик, принимая жизнь такой, какой он видел ее.

Она протянула руку.

— Дай мне посмотреть! Я не обижу тебя!

Он выглядел обеспокоенным, но после некоторого раздумья позволил ей осмотреть ногу. Он был удивлен, увидев слезы в ее глазах, ведь по его опыту слабый пол скорее бы стукнул его палкой от швабры, чем стал бы плакать над ним.

— Бедный малыш, бедный малыш! — сказала Арабелла дрогнувшим голосом. — Ты такой худой! Я уверена, ты почти умираешь с голоду! Хочешь есть?

— Я всегда хочу есть, — просто ответил он.

— И замерз, к тому же! — воскликнула она. — Ничего удивительного, в таких обносках! Это жестоко, жестоко! — она вскочила на ноги и принялась сильно дергать за шнур колокольчика.

Мальчик еще раз испуганно всхлипнул и пробормотал:

— Старый Гримсби из меня кишки выпустит! Пойду я!..

— Он и пальцем тебя не тронет! — пообещала Арабелла, ее щеки разгорелись, а глаза сверкали сквозь слезы.

Мальчик пришел к выводу, что она, видно, малость не в своем уме.

— Ну да! — горько заметил он. — Вы-то не знаете старого Гримсби. И не знаете вы его старой бабы! Он мне ребро сломал, было дело!

— Он никогда больше этого не сделает, — сказала Арабелла, повернувшись, чтобы открыть ящик одного из комодов. Она вытащила мягкую шаль, которой еще не так давно оборачивала голову девушке, страдающей от зубной боли, и завернула в нее мальчика, утешительно приговаривая:

— Ну вот, сейчас я тебя укутаю, пока не разожгут огонь, так ведь лучше? Теперь сядь в это кресло и я дам тебе чего-нибудь поесть.

Он позволил усадить себя в кресло, но выражение его лица так красноречиво говорило о недоверии и страхе, что у Арабеллы сжалось сердце. Она пригладила его короткие рыжеватые волосы и успокаивающе сказала:

— Ты не должен бояться меня: обещаю, что не обижу тебя и твоему хозяину не дам этого сделать. Как тебя зовут, малыш?

— Джемми, — ответил он, вцепившись в шаль и не отводя от нее испуганного взгляда.

— А сколько тебе лет?

На это он не смог ответить, так как ему никто не сообщал таких сведений. На вид ему можно было дать лет семь-восемь, но он был так истощен, что мог оказаться и старше. Ожидая прихода горничной, Арабелла задала еще несколько вопросов. Он, казалось, не имел ни малейшего представления о своих родителях, предположив, что он сирота. Когда он заметил, что это расстроило ее, то попытался утешить, сказав, что по утверждению некой миссис Белхем он — дитя любви. Выяснилось, что эта леди воспитывала его до того момента, как он был передан в руки его теперешнего владельца. Расспросы о положении миссис Белхем дали информацию о том, что она частенько бывала под мухой и в таком виде могла до полусмерти зашибить. Арабелла не представляла, что такое «под мухой», но догадалась, что приемная мать Джемми предпочитала крепкие напитки. Она принялась расспрашивать его более подробно и он, почувствовав доверие, поведал ей самым естественным и невыразительным образом такие детали из жизни печного мальчика, что у нее кровь отхлынула от щек. Он рассказал ей с непонятной гордостью о жестокости одного из дружков старого Гримсби, мистера Молиса, главного трубочиста, который был приговорен к двум годам заключения за то, что довел до смерти своего шестилетнего раба.

— К двум годам! — воскликнула Арабелла, потрясенная чудовищной историей, так спокойно рассказанной. — Если бы он украл ярд шелка с фабрики, его бы отправили в ссылку!

Джемми не стал ни опровергать, ни соглашаться с этим утверждением, храня беспокойное молчание. Он увидел, что молодая леди очень рассердилась, и хотя ее гнев, казалось, не был направлен на него, опыт научил его не рисковать понапрасну, иначе быстро шмякнут головой об стену. Он вжался в угол кресла и поплотнее завернулся в шаль.

Раздался стук в дверь, и вбежала весьма взволнованная служанка.

— Это вы звонили, мисс? — удивленно спросила она. Затем ее взгляд упал на гостя Арабеллы, и она тихонько вскрикнула. — Ой, мисс! Как я напугалась! Это этот маленький дьявол устроил переполох! Он — мальчик трубочиста, мисс, и тот уже обыскался его! Ну-ка пошли со мной, ты, ужасный мальчишка!

Джемми, услышав знакомый язык, захныкал, что он не сделал ничего плохого.

— Замолчи! — сказала Арабелла, опуская руку на его костлявое маленькое плечо. — Я хорошо знаю, что это мальчик трубочиста, Мария, и если ты посмотришь на него, то увидишь, как с ним обращались! Сходи вниз, будь любезна, и принеси ему немного еды, и пришли кого-нибудь разжечь огонь.

Мария уставилась на нее почти в полуобморочном состоянии.

— Мисс, — с трудом выговорила она, — для маленького, грязного печного мальчика?

— Когда его искупают, — спокойно сказала Арабелла, — он не будет грязным. Мне понадобится много теплой воды и ванна. Но сначала огонь, и немного молока и еды для бедняжки.

Оскорбленная горничная вскинула голову.

— Я надеюсь, мисс, вы не хотите, чтобы я мыла это противное маленькое создание! Я не знаю, что бы сказала ее светлость по этому поводу!

— Не беспокойся! — сказала Арабелла. — Я не попрошу тебя сделать ничего такого, что я могла бы попросить у девушки с более мягким сердцем. Иди и сделай то, что я тебе сказала, и попроси Бекки подняться сюда!

— Бекки? — удивленно переспросила Мария.

— Да, девушку, у которой болели зубы. А когда ты принесешь еду — хлеб с маслом и немного мяса будет в самый раз, и не забудь молоко! — можешь послать кого-нибудь сказать лорду Бридлингтону, что я очень хочу его видеть.

Мария перевела дыхание и пробормотала:

— Но, мисс, его светлость в постели и спит.

— Что ж, пусть его разбудят! — нетерпеливо сказала Арабелла.

— Мисс, я не решусь никогда в жизни! Он приказал не беспокоить его до девяти часов, и его светлость не придет, пока он не побреется и не оденется, нет, он не придет!

Арабелла обдумала этот вопрос и пришла к выводу, что умнее отложить помощь его светлости на некоторое время.

— Хорошо, — сказала она. — Тогда я сейчас же оденусь и сама пойду к трубочисту. Скажи ему, пусть подождет!

— Идти к трубочисту… одеваться… мисс, да что вы! И этот мальчишка будет смотреть на вас! — воскликнула шокированная Мария.

— Не будь дурой, Мария! — перебила ее Арабелла, топая ногой. — Он едва ли старше моего младшего брата дома! Иди, пока у меня не кончилось терпенье.

Но ничто не смогло заставить ее уйти, пока она не соорудила ширму между удивленным Джемми и его покровительницей. Затем она поспешила прочь, чтобы разнести по всему дому новость, что мисс сошла с ума и скорее всего ее сегодня же увезут в Бедлам. Но так как она не могла не выполнить поручение для гостя, столь опекаемого ее госпожой, она передала просьбу Арабеллы Бекки и снизошла до того, чтобы доставить поднос с едой в комнату.

Джемми, притаившийся в большом кресле, был немало озадачен таким неожиданным поворотом событий и не понимал, что с ним намерены делать. Но он прекрасно понял назначение тарелки с холодным мясом и половиной буханки хлеба, и его глаза заблестели. Арабелла, наконец одевшись и наскоро причесав волосы, усадила мальчика за еду, а сама поспешила на бой с грозным мистером Гримсби, нехотя ожидающим ее в передней.

Следующая сцена, сопровождаемая изумленными взглядами лакея, двух хихикающих горничных и кухонного мальчика, явно заслуживала лучшей аудитории. Мистер Бьюмарис, например, получил бы от нее огромное наслаждение. Мистер Гримсби, зная, что симпатии знакомых ему слуг на его стороне и увидев, что его противник — какая-то девчонка, сразу ринулся в атаку, быстро перечислив многочисленные пороки Джемми и призывая Арабеллу не верить ни одному слову этого дьяволенка. Но он скоро обнаружил, что там, где Арабелле не хватало роста, она брала силой духа. Она полностью опровергла его характеристику, данную мальчику, и предупредила мистера Гримсби о его конченой судьбе. Она бросила ему в лицо все синяки и ожоги Джемми и потребовала ответить ей за них, если он рискнет. Он не рискнул. Она уверила его, что никогда не позволит Джемми вернуться к нему, а когда он попытался указать на свои неоспоримые права на мальчика, она пришла в такую ярость, что он струсил. Она заявила, что если он хочет поговорить о своих правах, пусть делает это в магистрате, а при этом страшном слове его покинули последние остатки мужества. Несчастье, приключившееся с его другом, мистером Молисом, все еще было живо в его памяти, и он не желал иметь никаких дел с несправедливым Законом. Без сомненья, молодая леди, живущая в таком доме, имела связи с теми, кто мог, попроси она их, запросто испортить жизнь бедному трубочисту. Поэтому разумному человеку лучше было отступить при таком положении вещей, тем более, что найти печных мальчиков не составляло труда, а Джемми никогда не имел большого успеха в этом деле. Поэтому мистер Гримсби, согнувшись почти пополам, стал осторожно пробираться к выходу, одним духом уверив Арабеллу, что она может держать Джемми у себя сколько захочет, и что бы ни говорил этот неблагодарный выродок, он всегда был ему как отец.

Окрыленная победой, Арабелла возвратилась в свою комнату, где обнаружила пустой поднос и Джемми, беспокойно наблюдающего за приготовлениями к купанью. Вместительная сидячая ванна стояла перед огнем, и Бекки выливала туда последнее из трех больших ведер с горячей водой. Что бы Бекки ни думала о печных мальчиках, она питала рабскую привязанность к Арабелле и готова была охотно исполнять все, что мисс пожелает.

— Сначала, — живо сказала Арабелла, — я должна вымыть его и приложить базиликовую мазь к ожогам на ногах. Затем нужно достать какую-нибудь одежду. Бекки, ты знаешь, где есть подходящий детский магазин в Лондоне?

Бекки с готовностью закивала, перебирая пальцами передник. Она осмелилась сказать, что только что отослала домой костюмчик для брата Бена, и мать была очень довольна.

— У тебя есть младшие братья? Тогда ты должна точно знать, что купить этому ребенку! — сказала Арабелла. — Теплую куртку и короткие штаны, и рубашку — и, да, конечно! — ботинки и чулки! Подожди, я дам тебе денег, а ты пойдешь и немедленно купишь все эти вещи.

— Если позволите, мисс, — твердо сказала Бекки, — думаю, я должна вам помочь сначала вымыть его. — И мудро добавила: — Он скорей всего будет драться, мисс, не привык он к этому.

Она оказалась полностью права. Джемми сражался, как тигр, защищающий свою шкуру, и был глух к утешениям и увещеваниям. Но обе девушки имели некоторый опыт в воспитании младших братьев: они освободили Джемми от лохмотьев и, бесчувственные к его рыданиям и протестам, окунули его, отчаянно вырывающегося, в ванну, и тщательно отскребли каждый дюйм его худенького тела.

Истошные вопли Джемми были слышны далеко за пределами комнаты и даже достигли ушей леди Бридлингтон. Добрая леди не могла поверить, что такие крики доносятся из ее собственного дома и уже собиралась позвонить и послать Клару Кроули выяснить, что это за ребенок производит на улице такой шум, как вдруг вопли прекратились (Джемми вынули из ванны и завернули в теплое полотенце). Она уже почти заснула, когда в комнату осторожно вошла мисс Кроули с подносом для завтрака в руках и с известием о том, что мисс Арабелла сошла с ума: привела в свою комнату грязного маленького мальчишку и не отпускает его. Едва только удивленная леди Бридлингтон смогла ухватить суть рассказа, как появилась сама Арабелла. Ее приход освободил мисс Кроули от необходимости приводить свою госпожу в чувство при помощи нюхательной соли и воды, так как у той случился нервный спазм необычайной силы. Леди Бридлингтон теперь осознала, что от нее ждут не только приюта для мальчишки, подобранного где-то в канаве, но и того, что она будет преследовать по закону его бывшего хозяина всеми возможными способами. Арабелла толковала что-то о правах и магистрате и о таких жестокостях, что леди Бридлингтон даже не смогла допить свой кофе; а также о том, что сделал бы папа в такой чудовищной ситуации. Леди Бридлингтон застонала и слабо проговорила:

— Ты не можешь этого делать. Мальчика нужно отдать обратно хозяину. Ты не понимаешь!

— Не могу? — закричала Арабелла, и ее глаза вспыхнули. — Не могу, мэм? Прошу прощенья, но это вы ничего не поняли! Если бы вы видели эти ужасные следы побоев на спине у бедняжки, и ребра, просвечивающие сквозь кожу, вы бы так не говорили!

— Нет, нет, Арабелла, ради всего святого, — молила ее крестная. — Я не позволю тебе держать его здесь! Где Фредерик? Моя дорогая, конечно, все это ужасно, и мы посмотрим, что можно сделать, но дай мне хотя бы одеться. Клара, где его светлость?

— Его светлость, миледи, — с удовольствием ответила Клара, — позавтракав, поехал кататься в парк, по своей привычке. Камердинер его светлости доложил ему, что у мисс в комнате находится печной мальчик, а его светлость сказал, что его нужно немедленно выставить из дома.

— Этого не будет! — без обиняков сказала Арабелла.

Леди Бридлингтон, заметив, что это абсолютно в стиле Фредерика, — отдать приказ и уйти, а о выполнении пусть заботятся другие, — решила отложить рассмотрение этого вопроса, пока сын не присоединится к ней и не окажет ей поддержку. Она уговорила Арабеллу пойти пока к себе, и, с отвращением посмотрев на поднос с завтраком, попросила Клару принести ей ароматической соли.

Когда лорд Бридлингтон вернулся с утренней прогулки, он был раздосадован, узнав, что ничего не сделано по поводу печного мальчика, за исключением того, что мисс послала одну из младших служанок купить ему одежду. Он все еще размышлял над этим, когда вниз спустилась его мать и чуть ли не упала ему на шею.

— Слава Богу, ты пришел, наконец, — проговорила она. — Почему ты уехал из дома в такой момент? Я чуть с ума не сошла! Она хочет, чтобы я взяла этого мальчика в качестве пажа!

Фредерик повел ее в зал на первом этаже и плотно закрыл дверь перед заинтересованным дворецким. Затем он потребовал объяснений по этому делу, так как сам он не в состоянии в нем разобраться. Его мать дошла как раз до середины истории, когда вошла Арабелла, ведя за руку вымытого и одетого Джемми.

— Доброе утро, лорд Бридлингтон, — спокойно сказала она. — Я рада, что вы вернулись домой, так как вы лучше всех сможете мне помочь, решив, что делать с Джемми.

— Конечно, я могу это сделать, мисс Тэллент, — отвечал он. — Мальчик должен быть без сомнения возвращен тому, кому он принадлежит. С вашей стороны было совершенно неуместно, если вы позволите мне так выразиться, вставать между ним и его хозяином.

Он встретил взгляд, который удивил его.

— Я никому не позволю, лорд Бридлингтон, говорить мне, что спасти беспомощного ребенка от жестокости его хозяина-монстра — это неуместно! — сказала Арабелла.

— Нет-нет, моя дорогая, конечно, нет! — быстро вмешалась леди Бридлингтон. — Фредерик не имел в виду… Но, видишь ли, в таких печальных случаях ничего нельзя поделать! То есть… я уверена, что Фредерик поговорит с этим человеком… припугнет его…

— Но, мама…

— А Джемми? — потребовала ответа Арабелла. — Что вы будете делать с ним?

Его светлость с неприязнью посмотрел на кандидата в пажи. Джемми тщательно отмыли, но никакое количество мыла и воды не могло превратить его в привлекательного ребенка. У него было худое маленькое лицо, широкий рот, в котором не хватало переднего зуба, и очень курносый нос. Картину завершали короткие, кое-как обстриженные, прямые волосы и оттопыренные уши.

— Я не знаю, чего вы хотите от меня, — раздраженно сказал его светлость, — но если бы вы имели хоть какое-нибудь представление о законах, касающихся подмастерьев, вы бы понимали, что невозможно просто так украсть этого ребенка у его хозяина.

— Когда хозяин подмастерья обращается с ним так, как обращались с этим мальчиком, — отрезала Арабелла, — он сам заслуживает наказания. Более того, этот человек знает об этом, и, уверяю вас, он не ждет, чтобы Джемми вернулся к нему!

— Я вижу, вы думаете, что я приму этого мальчика, — нервно сказал Фредерик.

— Нет, я так не думаю, — отвечала Арабелла несколько неуверенным голосом, — я только подумала, что вы могли бы… выказать некоторое участие к ребенку, оказавшемуся в таком несчастном положении.

Фредерик покраснел.

— Да, конечно, мне очень жаль, но…

— А вы знаете, что его хозяин поджигал огонь на каминной решетке, чтобы заставить его лезть вверх по трубе? — перебила Арабелла.

— Ну, я полагаю, он бы не полез, если бы… да-да, это ужасно, я понимаю, но трубы должны прочищаться, в конце концов, иначе что бы стало с нами всеми?

— О, если бы папа был здесь! — воскликнула Арабелла. — Я вижу, что с вами бесполезно разговаривать, поскольку вы эгоистичны и бессердечны и не думаете ни о чем, кроме своего комфорта!

Именно в этот неподходящий момент распахнулась дверь, и дворецкий доложил о двух утренних посетителях. Впоследствии он объяснял эту ошибку, которую ощутил так же остро, как и его госпожа: он считал, что мисс находится наверху, в спальне, с тем ребенком. Фредерик сделал торопливый жест, указывающий, что гостей нельзя впускать, но было уже поздно. В комнату входили лорд Флитвуд и мистер Бьюмарис.

Прием был неожиданным. Леди Бридлингтон не могла сдержать сдавленного стона. Ее сын прирос к полу с вспыхнувшим лицом и едва ли напоминал живого человека. Мисс Тэллент, также покрасневшая, прикусила губу и, резко повернувшись, отвела ребенка к стулу у стены, мягко попросив его сесть и быть хорошим мальчиком.

Лорд Флитвуд, моргая, смотрел на эту сцену. Брови мистера Бьюмариса поползли вверх, но он, не выдав своего удивления, наклонился и поцеловал безжизненную руку леди Бридлингтон:

— Доброе утро, надеюсь, мы не помешали? Я зашел пригласить мисс Тэллент покататься со мной в Ботанических садах. Говорят, там как раз распустились весенние цветы.

— Очень любезно с вашей стороны, сэр, — вежливо сказала Арабелла. — Но у меня есть более важные дела на сегодняшнее утро.

Леди Бридлингтон взяла себя в руки.

— Моя милая, мы можем все это обсудить и позднее. Я уверена, тебе будет очень полезно подышать воздухом. Отошли этого… этого ребенка на кухню и…

— Благодарю вас, мэм, но я не уйду из дома, пока не решу, что нужно сделать с Джемми.

Лорд Флитвуд, с откровенным любопытством рассматривающий мальчика, спросил:

— Джемми, да? Э… Это ваш приятель, мисс Тэллент?

— Нет, это печной мальчик, который по ошибке спустился по дымоходу в мою спальню, — ответила Арабелла. — С ним обходились самым постыдным образом, а он еще совсем ребенок, вы же видите — не старше семи или восьми лет!

Чувства переполнили ее и голос задрожал. Мистер Бьюмарис с любопытством взглянул на нее.

— Как, неужели? — с легким сочувствием сказал лорд Флитвуд. — Это очень плохо. Некоторые из этих трубочистов просто бесчувственные животные! И должны быть заключены в тюрьму!

— Да, именно об этом я и говорила лорду Бридлингтону, — порывисто сказала Арабелла, — но он, кажется, ничего не понимает!

— Арабелла! — взмолилась леди Бридлингтон. — Лорда Флитвуда не могут интересовать подобные вопросы.

— О, уверяю вас, мэм, меня интересует все, что интересует мисс Тэллент! Вы спасли этого ребенка, не так ли? Что ж, это чертовски благородный поступок! Хотя это дитя не назовешь привлекательным!

— Какое это имеет значение? — презрительно сказала Арабелла. — Интересно, милорд, как бы выглядели вы или я, воспитай нас с рождения пьяница-мачеха, а потом бы нас отдали жестокому хозяину и вынудили заниматься ненавистной работой!

Мистер Бьюмарис осторожно подошел к стулу, стоящему несколько в стороне, и положил руки на его спинку, не сводя глаз с лица Арабеллы.

— Да, да! Именно так! — быстро согласился лорд Флитвуд.

Лорд Бридлингтон выбрал явно не лучший момент, чтобы вмешаться в разговор:

— Без сомненья, все так, как вы говорите, мэм, но это едва ли тема для обсуждения в гостиной моей матери! Позвольте мне попросить вас…

Арабелла яростно повернулась к нему, ее глаза блестели от слез, голос срывался от негодования.

— Я не буду молчать! Это тема, которую следует обсуждать во всех порядочных гостиных. О, я не хотела вас обидеть, мэм! Но если бы вы видели раны на этом детском теле, вы не могли бы отказать в помощи ему! Жаль, что я не привела вас в мою комнату, когда мыла его в ванне. Ваше сердце не осталось бы равнодушным!

— Да, но, Арабелла, мое сердце не равнодушно, — запротестовала огорченная крестная. — Только мне не нужен паж, да он слишком мал и некрасив! Кроме того, трубочист скорее всего будет предъявлять свои права на него, потому что, что бы ты ни думала, если этот мальчик — его подмастерье, а так оно и есть…

— На этот счет, мэм, вы можете быть спокойны. Его хозяин никогда не решится предъявлять претензии. Он прекрасно знает, что его могут вызвать в магистрат, потому что я ему так сказала, а он не сомневается во мне! Боже, да он трясется от каждого слова и вылетел из дома со всей быстротой, на которую был способен!

Мистер Бьюмарис наконец заговорил:

— Вы противостояли трубочисту, мисс Тэллент? — спросил он, и странная улыбка появилась на его губах.

— Конечно! — отвечала она, безразлично скользнув по нему взглядом.

Леди Бридлингтон неожиданно осенило.

— Его нужно отдать в приют, вот что! Фредерик, ты узнаешь, как это устроить.

— Нет, нет, не нужно, — воскликнула Арабелла. — Это будет хуже всего. Что вы думаете, они могут сделать с ним, кроме как послать его выполнять единственную работу, которую он знает? А он боится этих страшных труб! Если бы это не было так далеко, я послала бы его к папе, но как такой маленький мальчик может путешествовать один?

— Нет, конечно, нет! — сказал лорд Флитвуд. — Тут и думать не о чем.

— Лорд Бридлингтон, неужели вы допустите, чтобы ребенок и дальше влачил столь жалкое существование, — просила Арабелла, умоляюще сложив руки. — Вы ведь так богаты!

— Этого не должно быть! — опрометчиво заявил Флитвуд. — Ну, решайте, Бридлингтон!

— Но почему я? — воскликнул Фредерик. — Кроме того, что я могу сделать с этим ребенком? Это самая большая нелепость, которую я видел в жизни!

— Лорд Флитвуд, а вы не возьмете Джемми? — сказала Арабелла, просительно глядя на него.

Его светлость смутился.

— Ну, я не думаю… Видите ли, мэм… На самом деле… Черт побери, леди Бридлингтон права! Приют! Вот решение проблемы!

— Недостойно, Чарльз! — сказал мистер Бьюмарис.

Разгневанный лорд Бридлингтон повернулся к нему.

— Что ж, если вы так считаете, Бьюмарис, может, вы возьмете это несчастное созданье?

И тогда мистер Бьюмарис, взглянув в сверкающие глаза Арабеллы, поразил всех в компании, да и себя самого.

— Да, — сказал он. — Я возьму его.