Arena

Глава 20. Падение

Закат. Солнечный диск, медленно уходящий за горизонт, приносил тьму. День умирал так же тяжело, как и прошел. Он оставил только память и невыносимую тоску. Хотелось кричать, как будто крик был способен высвободить ту горечь, которая убивала изнутри.

Предчувствия не обманули, произошло все самое плохое, чего только можно было ожидать. Почему именно она? Зачем нужна эта победа такой ценой? Где же справедливость, о которой так много говорят? Похоже, ее нет здесь. Когда делаешь что-то для других и ничего не просишь взамен, разве так уж много желать того, чтобы тебе оставили то, что и так принадлежит тебе?

Нет, все это глупый бред. Как будто если кто-то ответит на эти вопросы, станет легче жить, а мир сразу преобразится.

Того, что случилось не изменить. Это трижды проклятое время не обратить вспять. Может, неосознанно, он попытался сделать невозможное — доказать, что один в поле воин, тем, кто наверняка знает обратное.

Теперь он остался один, как и было всегда. Теперь ход за ним, но он никому и ничего не собирался доказывать. Просто теперь пришло время стать таким же, как и все. Все, что нужно было понять, уже понято и осмысленно, все, что нужно было доказать самому себе, уже доказано, во всем, в чем был неправ, уже разубедился. Все, что имел, потерял, осталась только пустота и непримиримая неприязнь к действительности.

Сколько судеб и жизней ты погубила, Арена? Понятно, что эти люди сами пришли, сами выбрали свою судьбу — каждый сам творит себя — это не может быть заблуждением, но если бы не было Арены, кем бы могли стать все эти люди?

Дьявольски хитрая идея. Миру всегда нужно что-то вроде Арены. Такие вещи для него как приправа из специй. Дело даже не в желании получать удовольствие от жестоких игр, а в стремлении найти что-то особенное, чего не знают все остальные. Пройти закалку адом на земле, чтобы попасть в рай. Победить реальность? Она чудовищна, а значит, надо тоже превратиться в монстра. Зачем искать смысл там, где его нет? Почему бы ни попробовать построить, вместо того, чтобы разрушить? Потому что это всегда сложнее. Подняться так высоко на костях других опасно. Кости хрупки и ломаются, а с большой высоты больно и страшно падать.

Джей становился монстром, чтобы победить монстра. Пусть боятся те, кто рискнет встать на пути, потому что нет никого страшнее, чем тот, кому нечего терять.

Он падал, падал вниз, но его падение было лишь делом времени, ему не было страшно и не будет больно, потому что есть шанс все начать сначала. А еще он не боялся и смерти, потому что совесть его была чиста, а если это кому-то нужно доказать, он сделает это.

День умер. В мучениях он тянулся долго, создавая иллюзию того, что завтра уже не настанет, перестал быть нужным, потерял смысл, умирая, убивал.

Закат принес вечернюю прохладу. Потом стало холодно, пришлось запахнуться и поднять повыше воротник. Джей поежился. По хорошему счету, проще было бы пойти в гостиницу и завалиться спать, но там люди, кажется, даже пресса (только их сейчас и не хватает), они будут задавать вопросы, а так не хочется на них отвечать. Хочется побыть одному, просто необходимо. Да и в сон не клонит, потом резко подкосит, завтра или когда-нибудь еще, только не сейчас. Его ни для кого не было.

Тяжелые мысли о потере не давали отдыха. Это всегда так плохо с самого начала, постепенно пройдет, отпустит и заставит смириться. Да, она мертва, но он жив, надо продолжать жить. Не важно, что будет завтра, через неделю, через год.

На небе появилась Луна, та самая, под которой ничто не вечно, загорелись звездочки, а море так и осталось спокойным, как было днем. Ночь предпочла остаться светлой, и как положено ночи в большом городе — с его огнями и шумом. Там, за спиной, кипела жизнь, красивая, динамичная, многообещающая, изменчивая и такая привычная. А море лишь уходило далеко за горизонт, спокойное, размеренное, вечное. Серебром протянулась лунная дорожка.

На самой границе моря и земли изредка появлялись огоньки — корабли, яхты. Они медленно перемещались вдоль линии горизонта, и Джею казалось, что он слышал голоса людей, плывущих на этих судах. В небе проносились с легким гудением антигравитационного двигателя глайдеры — темные пятна на ночном небе, проносились и уходили туда же, за горизонт.

Стрелки часов отсчитывали время, проведенное на берегу. Все смешалось в голове, превратилось в фантасмагорию звуков, мыслей, и красок, тяжелели веки…

— Привет, как ты здесь оказалась, ведь ты же…

— Что я? — Прозвучал в голове вопрос, и Электра улыбнулась.

Джей замялся, он никак не мог понять, что происходит, почему она здесь с ним, этого почему-то не могло быть, но он не мог вспомнить, почему именно. Наконец, он вспомнил, и это его напугало:

— Ты же погибла… — произнес он.

Электра рассмеялась, сквозь смех она спросила:

— Но ведь я же здесь, с тобой, похожа я на мертвую?

— Нет, — ответил Джей. И в самом деле, она стояла перед ним, такая же, как и раньше, но в тоже время, совсем другая. Джея осенило:

— Твоя кожа, руки, ты так красива! — Джей от волнения чуть не задохнулся.

Пластинок больше не было, не было и других физических изъянов, Электра стояла перед ним самой обыкновенной женщиной, как все. Бархатная и нежная кожа, стройное тело, осанка настоящей королевы и вместо черной одежды, прозрачное бежевое платье — легкое и воздушное.

— Знаю, — ответила Электра. — Ты никогда не видел меня такой.

— Да, но как? Где мы?

— Оглянись.

Джей оглянулся и только сейчас понял — то самое место, откуда их забрал транспортный челнок Климова. Солнце чужой планеты, как и тогда, стояло в зените, горячие камни гудели под ногами, позади лес, они с Электрой стояли на краю обрыва. Джей посмотрел вниз, потом снова на Электру.

— Идем. — Позвала Электра и взяла его за руку, все это время они смотрели в глаза друг другу. — Осторожно. — Произнесла девушка и опустила глаза вниз, Джей посмотрел себе под ноги и то, что он увидел, больно кольнуло в сердце.

У него под ногами лежала Электра, такая, какой он ее запомнил в последний раз: в ее черном боевом костюме, броня пробита и уже засохшая смертельная рана. Глаза девушки были закрыты, лицо стало мервенно-белым. Джея поразила страшная мысль: "Она такая же, какой я ее здесь оставил"!

Он присел на колени рядом с телом любимой женщины, осторожно взял под голову, на глаза навернулись слезы. Прекрасный сон, смешался с кошмаром.

— Прости меня. — Сказал Джей, теперь он смотрел в закрытые глаза Электры и ждал, что она ответит ему.

— Почему ты просишь прощение? — Спросила та, другая Электра, которая стояла рядом, красивая и живая.

— Я не… знаю, я должен был спасти тебя…

Девушка улыбнулась, и в этой улыбке не было укора или какого-то другого немого вопроса, она просто улыбалась, искренне и красиво.

— Ты не должен был. Каждый сам отвечает за свою судьбу, и никто за чужую. Ты не мог меня спасти здесь, ты спас меня еще раньше.

Джей смотрел в глаза Электры и не знал, что сказать.

— Смотри, — сказала Электра.

Джей опустил взгляд — та, которую он держал на руках, вдруг, стала превращаться в песок, и рассыпаться. Джей поднялся с колен и отошел в сторону. Он смотрел как песок, которым стала Электра, прошел сквозь камни, а потом на этом месте выросли цветы. Сначала зеленые всходы, потом появились листья, бутоны и, наконец, бутоны раскрылись, превратившись в маленькие желтые лютики.

— Возьми меня с собой, — попросил Джей.

— Не могу, твое время еще не пришло.

— Почему? Кто это решает за меня? Ты же сказала, что каждый сам отвечает за свою судьбу, я хочу пойти с тобой.

— Нет, я не могу тебе объяснить сейчас. Ты поймешь когда-нибудь, позже поймешь, Джей.

Джей протер рукой влажные глаза.

— Ладно. Мне нельзя. А ты? Где ты теперь?

— Мы встретимся с тобой еще. У нас впереди целая вечность. Я буду ждать тебя, Джей.

Тут он почувствовал, что картина стала меняться, краски вокруг потускнели, а образ его Электры начал медленно таять. Он вспомнил, что так и не сказал ей главного:

— Электра, я люблю тебя.

— Я знаю. — она улыбнулась, и все пропало.

Пробуждение оказалось приятным. Все же он уснул прямо на берегу моря. Проснувшись, почувствовал себя невероятно свежим и бодрым. Еще вчера жутко болела голова, теперь боль отступила. Хотелось есть.

Джей встал, размялся, ноги немного затекли, он умудрился заснуть сидя. Вспомнил, что на берег пришел пешком, тогда чей это глайдер?

Аппарат стоял поодаль, вокруг никого не было. Сначала Джей решил пройти мимо, потом все же подошел ближе и увидел, что водитель спал, укрывшись курткой, на заднем сидении. Это была Елена.

Когда Джей подошел, она проснулась.

— Что ты здесь делаешь? — Спросил он ее.

— Спала, — ответила девушка.

Джей улыбнулся.

— Это у тебя хобби такое, спать в машинах? Или следить за людьми?

Вопрос поставил в тупик девушку, но Джей сразу же успокоил ее, мол, не держит на нее зла за это.

— Так, что ты здесь делаешь? — Повторил он вопрос.

Елена проснулась окончательно, заняла сидячее положение и сказала:

— Ты вчера был в таком состоянии. Я просто боялась за тебя.

Джей улыбнулся, за него боялись.

— И ты решила охранять меня тут? Спасибо за заботу.

— Всегда, пожалуйста, — улыбнулась в ответ Елена, — Сегодня ты выглядишь гораздо лучше. Это хорошо.

— Садись за руль. Поехали в город. — Сказал Джей, и Елена с энтузиазмом пересела за управление. Джей расположился рядом, глайдер слегка воспарил над землей и понесся вдоль прибрежной полосы в город.

В холле его уже ждали. Он коротко жестом пояснил Елене, что все нормально, и она проследовала дальше без него.

Знакомый агент федерального бюро медленно подошел ближе. Он снял очки и засунул их в карман пиджака.

— Вас есть, с чем поздравить, мистер Райбак. Не хотите прогуляться?

— Почему бы нет? — Согласился Джей.

Улицы Вивариус-сити днем заполнены народом. Если нужно поговорить о чем-то серьезном, то это как раз то самое место в городе, где никто никогда не подслушает разговор. Люди спешат по своим делам и им, по большому счету, не до чужих разговоров.

— Мы потеряли нашего агента, это плохо, очень плохо. — Сказал федерал.

— Вам и впрямь так жалко Йоргенсон? Вы же знали, что так может случиться. — Ответил Джей.

— Да, вы, пожалуй, правы. Мне не может быть ее жаль. Такая у меня работа. Но, вы то живы. Итак, я хотел бы поговорить о Хамелеоне.

— Вы его больше никогда не найдете, — ответил Джей.

— Вы знаете, Райбак, вы говорите загадками. Скажу вам откровенно, мне это не очень нравится.

Сегодня агент был раздражен чем-то. Может, что-то случилось по службе, а может, ему действительно не нравилось, когда говорят загадками.

— Ладно, договорились, — примирительно сказал Джей, — он мертв.

— Откуда вам это известно?

— Дело в том, что этим человеком был Уэйн Смитт, гладиатор по прозвищу Молот. Я лично сам видел, как он превратился в меня, потом обратно в Смитта. Не знаю, как он это сделал. Сказал только, что это у меня в голове. В последнем сражении он получил сильное ранение и по прибытии в лагерь, скончался. Вот и все, что я знаю.

Федерал о чем-то задумался, потом загадочно произнес:

— Преступник не наказан.

— Он собирался сдаваться вам, после поединка.

Тут федерал презрительно фыркнул и ответил:

— А вы наивны, Райбак. Это он вам сказал? Знаете, почему его назвали Хамелеон? Потому что он менял свое мнение, подстраивая его под того, кто ему был выгоднее. Он самый настоящий преступник, Райбак, и такие, как он, не меняются. Вы думаете, он только вам доверял? Чета с два. Он держал связь со мной, каждый раз с разных номеров звонил. Это он мне рассказал, где искать вашего бывшего коллегу по команде — лейтенанта Деррека. Рассказал еще про некоторых людей, намекнул, что мне с ними есть, о чем поговорить. И все. Он не очень то собирался раскрывать себя, потому что если бы он это сделал, то его бы посадили. А свобода, Райбак, куда лучше, чем сидеть за решеткой.

— Знаете, вы судите его как законник. А я знал его как партнера по команде. Поверьте, я отдал бы в его руки свою жизнь, если бы понадобилось. Там, в поединке трудно найти людей, на которых действительно можно положиться. Смитт был таким.

— Очень зря, Райбак, очень зря, что вы так думаете.

— Но вы за это меня не арестуете. У нас свобода мысли как никак.

— Верно, да дело не в этом.

— А в чем тогда дело?

— Преступник должен сидеть за решеткой.

Джей устал от этих проповедей.

— Да ладно вам, вы еще скажите, что вы святой, — съязвил Джей, но, похоже, федерала это нисколько не задело, а даже наоборот, он рассмеялся.

— Нет, не святой я. Впрочем, ладно, вижу, что вы устали от моих нравоучений. У меня к вам еще одно дело. Кажется, у вас с Линдоном Вивариусом какие-то счеты? Это так?

— Скажем так, могли бы быть. Но, теперь все изменилось. Больше мне от этого человека ничего не нужно.

— Пусть так, мы собираемся пресечь его деятельность.

— Закрыть Арену? Вы с ума сошли? — Джея рассмешили эти слова, большей глупости он в жизни никогда не слышал.

— А вы одобряете это? — Удивился федерал. — Мне казалось, вы не такой человек. Но, впрочем, я могу понять, деньги, слава…

— Ничего вы обо мне не знаете, и лично для меня деньги и слава значат куда меньше, чем для подавляющего большинства гладиаторов. Но, если честно, я считаю, то, что мне там платят, это честные деньги — я их завоевал, если хотите.

— Это деньги за убийства, — напомнил федерал.

Джея стал раздражать этот тип:

— Это деньги за то, что у меня отняли. Понимайте это как хотите.

— Ладно, ваша, правда, — примирительно перебил Джея федерал, — я знаю, что вы законно совершаете убийства на Арене, я не собираюсь предъявлять Вивариусу обвинения в том, что он возвел убийство в ранг обыкновенных вещей, но Арена, как вы ее видите, это лишь одна сторона монеты. Поверьте, вы даже и не представляете, какие дела творятся под маской смертельной игры. Вивариус метит гораздо выше.

— Для меня это, в принципе, не имеет значения. Мне все равно, чего хочет этот человек.

— А что, если я скажу, что это касается всех и каждого?

— Сомнительно. На сегодняшний день я только одно знаю наверняка — послезавтра состоится финальный поединок, и я собираюсь его выиграть, а потом пусть творится что угодно — мне плевать.

— Не верю, Райбак.

— Ладно, пусть так и Арена — прикрытие чего-то страшного. Что я могу сделать для того, чтобы изобличить этого человека и остановить Апокалипсис?

— Вы еще не готовы к таким вещам, Райбак. Простите, что отнял у вас время.

Больше Джею не хотелось говорить о чем-либо с этим человеком. На этот раз настала очередь Джея просто уйти, и он это сделал, но федерал его окликнул и спросил:

— Райбак, а почему вы считаете, что вас послезавтра не убьют?

— Потому что по-другому быть не может.

Елена давно уже не испытывала никаких чувств к лицам противоположного пола. Последний раз, когда с ней происходили подобные вещи, был в колледже. Она пыталась бороться с этим, потому что знала, к чему это приведет — к появлению новых страхов, а их у нее и без того хватало. Однако, симпатия, так она предпочитала, называть это чувство, к Райбаку накатывала мощной волной и Елена вполне понимала, что может не сдержаться под этим напором. Почему ей было так страшно сдаться? Ведь если это произойдет, ничего страшного не случится. Жаль, теперь рядом никого не было, чтобы поговорить с ней об этом, а такие вещи она могла доверить только очень близкому человеку. Так случилось, что ближе Электры у нее никого не было, а теперь нет и самой близкой подруги.

После того, как Электра начала встречаться с Райбаком, Елена начала избегать общения с ней, потому что боялась, что та прочтет ее мысли. Ведь в Райбака влюбились обе, но он выбрал Электру, а Елена просто не хотела мешать, теперь, вроде как ей ничего не мешало сказать ему об этом. Ничего, кроме одного: финальный поединок. Теперь команд больше не было — в финальном поединке каждый сам за себя от имени своей команды. Это значило, что их просто столкнут лбами, правда Елена знала, что Джей не станет с ней сражаться и она с ним тоже. Елена боялась других.

Кроме нее с Райбаком в финальный поединок вышел Инферно — капитан команды "Адское пламя", второй участник этой же команды — Вельзевул и один, оставшийся в живых игрок команды "Верхний предел" — совсем еще молодой парень. Поговаривают, что "Адское пламя" оставили его в живых, чтобы потешить самолюбие сопляка, потому что в финальном поединке ему точно не выстоять против более опытных и сильных гладиаторов, коими являлись все остальные.

Что ж, игра рассудит всех, но это пока не так сильно волновало Елену. Она не могла отделаться от вопроса: что ей делать с чувствами к Райбаку? Ее многочисленные фобии поставили ее же в тупик. Она боялась любить.

В дверь позвонили, и компьютер сообщил, что пришел посетитель, а когда Елена узнала, кто он такой, немного опешила — этого человека она никак не ждала в гости. Она отдала компьютеру распоряжение открыть дверь, и вскоре в гостиной появился Вивариус.

— Держу пари, вы не ждали меня. — Начал он вместо приветствия.

— Признаться честно, да. — Ответила Елена.

— Вы неплохо устроились, Елена. Надо признать, женщина остается женщиной даже в бронекостюме с оружием в руках. Я могу присесть? — Вивариус вел себя так, будто он сама скромность, но что такое могло привести этого человека к ней в дом? — Я бы не отказался от чашечки кофе, если вам не трудно, конечно. — Напросился Вивариус.

Кофе Елене было не жалко, по старинке, она делала его сама, по этому, гостю пришлось подождать, пока хозяйка дома сделает кофе и принесет в гостиную.

— Спасибо, Елена. — Поблагодарил Вивариус.

— Сахар сами добавите. — Сказала девушка.

Какое-то время они сидели молча, Елена изучала, как Вивариус пьет кофе, добавив две ложки сахара. Потом он спросил: "У вас курить можно?", на что Елена молча поставила перед ним пепельницу. Он достал трубку и принялся неторопливо набивать ее табаком.

— Так, что привело вас ко мне? — Спросила Елена, когда ей немного надоело молчание гостя, и этот странный визит начал чем-то походить на необъявленное свидание. Елена ничего не имела против этого человека, но она предпочла бы выпить кофе совсем с другим. Так что, в принципе, она хорошо понимала, что этот визит строго делового характера, но какое дело могло привести к ней отца-основателя Арены? Признаться честно, она была заинтригована.

Сразу Вивариус не ответил на вопрос Елены, он только лукаво улыбнулся и дал знак, что надо набраться терпения, пока он будет набивать трубку. Елена никуда особо не спешила, по этому согласилась подождать немного. Она взяла одну длинную сигарету из пачки и закурила, положила зажигалку на стол и выпустила вверх тонкую струйку синего дыма.

Наконец, отец-основатель набил свою трубку и тоже ее раскурил. Гостиная наполнилась тяжелым вишневым ароматом его табака.

— Так вот, — начал Вивариус, — во-первых: хотелось бы поздравить вас с победой, вам теперь придется сражаться в финальном поединке. Я понимаю, что может произойти что-то страшное, но не будем о плохом. Есть для вас интересная работа как раз по вашей части. — Вивариус загадочно улыбнулся.

— В каком смысле? — Не поняла его Елена.

— У вас, на сколько мне известно, высшее образование в области программирования наномашин? Кажется так?

Теперь становилось ясно, куда он метит. Похоже, интересы этого человека оказались куда более разносторонними, нежели просто кровавые игры. Оказалось, что этому человеку не чужды еще и научные изыскания, причем, в относительно запрещенных областях знаний.

— Вы, конечно же, осведомлены о том, что нанотехнологии рассматриваются сегодня как потенциально опасные для использования. Помните тот неудачный эксперимент, в результате которого пришлось закрыть на карантин целую планету? Не помню, как там она называлась. — Мягко спросила Елена.

— Ребус-4, - напомнил ей Вивариус, — но неужели же вы считаете, что если малосведущие в этом деле псевдоученые — неудачники облажались, то нанотехнологии — это оружие апокалипсиса для человечества. Вовсе нет.

— Лишь ограниченное количество институтов занимаются проблемой создания программируемых наномашин.

— Это только сегодня, а завтра, я уверен, проблема решится. Вот вы специалист в этой области. Подумайте сами, если вас готовили для этого, то зачем тогда рубить на корню столь перспективные исследования? Просто дело в том, что инцидент на Ребус-4 стал отправной точкой, скажем так — неудачной вехой в исследовании и создании программируемых наномашин. Мы уже сегодня можем предложить миру нечто совсем новое, то, что в корне перевернет его с ног на голову. Елена, я говорю о таких вещах, как бессмертие. Ни болезней, ни горя от потери близких — разве это не мечта всех и каждого?

— Я не слишком понимаю, что происходит, — сказала Елена, — но мне кажется, что вы несколько заблуждаетесь в своих оценках человечества. Вы слишком много хотите на себя взвалить, Вивариус. Вы и так уже построили целый культ убийства, чего же вам еще надо?

Несомненно, слова Елены льстили отцу Арены, красиво сказано, не в первый раз он слышал подобные слова, и готов был слушать их бесконечно долго.

— Как вы правильно говорите, Елена, — культ. Да, пожалуй, Арена это культ. Но поймите, нельзя же стоять на месте. Сегодня я предлагаю людям кровавое зрелище, а завтра оно перестанет пользоваться такой популярностью, и что тогда? Нужно двигаться вперед, нужно предлагать людям товар, но для этого нужно его создать.

— Так вы, значит, продавец, Вивариус? — Усмехнулась Елена, потушив в пепельнице окурок своей сигареты.

— Я не стыжусь этого, мой отец был продавцом, держал продуктовую лавку. Он мог бы стать действительно кем-то, но он сделал ставку не на тот товар. Просто я оказался более дальновидным. Но, он вполне может мною гордиться, верно? — Вивариус говорил непринужденно, казалось, у него есть ответ на любой, даже самый каверзный вопрос, способный поставить кого угодно в тупик.

Надо было признать, что собеседник он вполне интересный, а что касается этого вопроса, то Елена унаследовала от своих родителей склонность к выбору своего круга общения среди интеллектуалов. Видимо, по этому ей трудно было найти себе мужчину разносторонних интересов. На Арене смелых и отчаянных полно, жаль только, что почти все прирожденные отморозки, а вовсе не галантные кавалеры. Однако, Таксист был именно таким, но с ним у Елены было все так сложно. Она очень надеялась, что это временно.

— Ладно, я перейду ближе к делу, — сказал Вивариус. — Мне нужны такие талантливые люди, как вы, Елена. Я мог бы предложить вам работу в одной из моих лабораторий. Правда, она еще только строится, но можете быть уверенной, что в скором времени лаборатория сможет полноценно функционировать.

— Неужели же у вас нет более достойных кандидатур? Почему именно я? — Недоверчиво спросила Елена.

— Потому что вы и есть достойная кандидатура. — Ответил Вивариус.

Елена задумалась, когда-то она хотела чего-то подобного. Исследования в области нанотехнологий всегда было перспективной отраслью науки. Здесь можно было бы сделать карьеру, и Елене удалось бы это без особых усилий, потому что если в чем и была она по-настоящему талантлива, так это в программировании.

Той давней мечте сбыться не удалось, а карьеру Елена сделала, только совсем в другой области, весьма далекой от науки вообще. Так что вопрос для нее сейчас стоял совсем иначе: а насколько ей это нужно? И ответ на этот вопрос требовал времени на раздумья. Однако, был тут еще один вопрос, который в данной ситуации мог кое-что прояснить:

— Послушайте, Вивариус, ведь вы же сами сказали только что, что мне предстоит сражаться в финальном поединке, тогда где смысл вашего предложения сейчас, когда турнир еще не окончен? Меня могут убить. Я лично свои шансы на победу оцениваю здраво, и знаете, они не самые высокие.

— Понимаю, вас, моя дорогая. По этому, могу предложить вам следующую альтернативу: откажитесь от сражения в финале. Мотивируйте это тем, что хотите посвятить себя другим делам. У вас есть деньги, занимайтесь более безопасными делами, вы очень красивая женщина, Елена, вас ведь никто не осудит за такое решение.

Казалось, что это и есть единственно правильный выход из ситуации, выйти из игры. Не победить на турнире, так остаться в живых. Однако, не так то было тут все просто. Глубоко внутри самой Елены поселилось множество страхов, которые просто так не смогли бы отпустить ее, и она это знала. Ее болезни касались только ее саму, и просто выйти и сказать всем, что она уходит из "большого спорта", ей будет не так то просто. Елена порой боялась признаться самой себе в том, что давно и безнадежно больна Ареной, что, по сути, безумно любит убивать, и жить без этого адреналина в крови, просто не сможет.

— Мне надо подумать, — сказала она Вивариусу, — ей действительно было о чем подумать.

Отец Арены поблагодарил хозяйку дома за кофе. Собираясь уходить, он, вдруг вспомнил, что забыл еще кое-что:

— Да, и самое главное, — он вытащил из кармана пиджака маленькую открытку, — Завтра в девятнадцать часов состоится праздничный прием для финалистов. Вы должны там быть, Елена, обязательно. Будет пресса, много интересных людей, короче, живое общение.

С этими словами он торжественно вручил Елене приглашение и столь же вежливо распрощался, как и пришел в гости.

На раздумья у Елены оставалось два дня, максимум к завтрашнему вечеру, она должна будет точно дать ответ: уйти с турнира или остаться. Предстояло принять очень сложное решение. А на вечер она обязательно пойдет, там будет Джей, и обстановка, которая вполне располагает к непринужденному и откровенному разговору. Быть красивой она очень даже умеет. После визита Вивариуса в голове осталось так много мыслей, но предстоящий вечер являлся теперь тем событием, которого она будет ждать с нетерпением.

Ловить на крючок, а потом распоряжаться судьбами пойманных так весело, сродни оргазму. Его дьявольская гениальность самого сильно вдохновляла. Он не считал это пороком, просто предпочитал называть себя бизнесменом. Только предметом его договора с кем бы то ни было, являлась душа. Сколько таких уже добросовестно трудились на него, не знал даже сам он. Просто когда кто-то начинал сходить с проторенной дорожки, ему об этом сообщали.

А что касается Баркли, то пусть решает сама, что ей больше нужно: жить в постоянном сражении с собой — однажды она так не выдержит, ее будущее Вивариус отчетливо видел. Людей с такими проблемами губят страсти. У этой пока была только одна — Арена. Если так пойдет дальше, то у нее появятся и другие, например, наркотики. Не одно так другое, но человек она действительно полезный, вернее, может им стать, если не сглупит.

Но был среди этой пятерки обреченных и еще один человек, который интересовал Вивариуса во всяком случае никак не меньше, чем Баркли. С ним, правда, будет сложнее. Таксист — человек принципов. Такие ни от чего не зависят, у них почти нет слабостей. Почти нет.

— А что ты скажешь мне про Таксиста? А, друг мой? — Обратился Вивариус к сидящему в его кабинете Инферно.

— В каком смысле? Что вы хотите знать о нем? — Спросил гладиатор.

Признаться честно, он сам толком ничего не знал об этом человеке ничего, кроме того, что на турнире он считается главным претендентом на победу.

— Ты боишься сражаться с ним? — Спросил Вивариус.

Ответил Инферно не сразу. Он хорошо понимал, что эти разговоры о Таксисте не спроста. Видимо, все менялось, и, кажется, Инферно терял доверие в глазах отца Арены к себе, но поделать с этим ничего не мог, разве что убить Джея в финальном поединке. Раньше у него была уверенность в своих силах, теперь нет — победить человека, выжившего в бою с охотниками, для Инферно казалось невозможным. Он сколько раз пытался себя обмануть, что это лишь иллюзия — неуязвимость Таксиста, но каждый раз все его доводы разбивались о неприступные скалы действительности. Существовало то, в чем Инферно боялся признаться даже самому себе — он боялся Таксиста так, как не боялся никого и никогда.

— Нет, — соврал Инферно, и его голос немного дрогнул. Впрочем, факт этой маленькой лжи не ускользнул от внимательного Вивариуса, но уличать своего починенного в сказанном, он не стал. Какая разница, врет он или нет, если есть больше шансов на то, что Таксист станет победителем турнира?

— Я имею в виду нечто другое. Поговаривают, что он любил эту немую, которая погибла в последнем сражении у него на руках? Как ее там…

— Электра Сканиа, — подсказал Инферно. — Это не слухи, это чистая правда, он любил ее, и она его, кажется, тоже. Весьма странная парочка была.

— Да, парочка, — протянул Вивариус.

— Зачем вам это? — Спросил Инферно.

Вивариус многозначительно улыбнулся, такая улыбка могла означать: в тебе нет зачатков величия, ты не умеешь мыслить глобально, но произнес он вслух другое:

— Когда хочешь поймать на крючок человека, нужно знать, ради чего он готов попасться, ради чего он готов пойти абсолютно на все.

— Зачем вам это? — Спросил Инферно, он решил немного прощупать почву. И без лишних слов было понятно, что Вивариус хочет заполучить Таксиста в свое личное пользование, как заполучил однажды Инферно, но тогда его самого он просто погонит в шею. И хорошо, если, просто погонит, а то и устранит, на всякий случай.

— Разве ты не считаешь, что в нем что-то есть. Такие люди могут далеко пойти, друг мой. Стоит только немного изменить их мировоззрение. Стоит попробовать это сделать.

Отец — основатель Арены снова витал в облаках рождающихся гениальных идей, о чем он думал сейчас, знал только он сам.