Астелия

Глава 9

Белла проснулась от топота ног по лестнице, ведущей в ее комнату. Пока она спала, прошел день и сгустилась ночь; по крыше барабанил дождь. Она села, хотя от этого у нее застучало в висках.

— Госпожа Белла, — чуть слышно прошептала Ари. Она оступилась в темноте и издала не совсем подобающее юной девушке восклицание.

— Свет, — пробормотала Белла, привычно напрягая волю.

Крошечный дух в фитиле лампы ожил, осветив комнату неярким золотистым сиянием. Она прижала ладони к вискам, пытаясь собраться с мыслями. Дождь все хлестал по крыше, и до нее доносилось злобное завывание ветра. За окном сверкнула молния, за которой последовал странный, рычащий раскат грома.

— Гроза, — выдохнула Белла. — Что-то не так.

Ари поднялась с пола и присела в реверансе. Бубенцы в венке начали вянуть, роняя алые лепестки на пол.

— Это ужасно, госпожа, просто ужас какой-то. Все боятся. И еще стедгольдер. Стедгольдер вернулся, и он тяжело ранен. Госпожа Эмма послала меня, чтоб я вас привела.

Белла вздрогнула.

— Дрейк.

Она вскочила с кровати. Движение отдалось в голове острой болью, и ей пришлось опереться рукой о стену, чтобы не упасть. Белла сделала глубокий вдох, пытаясь совладать с охватившей ее паникой, устоять перед болью. Теперь она начинала смутно ощущать страх, злость и беспокойство людей стедгольда, доносившиеся до нее из нижнего зала. Сила и власть нужны им теперь больше, чем обычно.

— Ладно, — сказала она, открывая глаза и пряча лицо под маской спокойствия. — Веди меня к нему.

Ари выпорхнула из комнаты Беллы, и та решительным шагом поспешила следом за девушкой. Стоило ей спуститься по лестнице, как заполнивший помещение страх накатил на нее волной — словно холодная, мокрая ткань липла к ее коже, пытаясь просочиться внутрь. Она вздрогнула и задержалась на мгновение, отгоняя этот холод от своих мыслей, пока ощущение не отпустило ее. Она понимала, что страх никуда не делся, но пока хватало и этого — отогнать его чуть подальше, обрести способность действовать.

Совладав с собой, Белла шагнула в зал. Большой зал Индрефорда имел в длину добрых сто футов, примерно половину этого в ширину. Он был сделан из цельного гранита, взращенного из земли много лет назад. Позже сверху над ним надстроили жилые помещения из кирпича и дерева, но сам зал представлял собой цельный каменный массив, изваянный долгими, утомительными часами заклинаний из костей земли. Самые свирепые бури не смогли повредить большой зал и всех, кто искал в нем убежища. Неповрежденным осталось и другое сооружение стедгольда — хлев, где содержался драгоценный скот.

Зал был полон народа. Здесь собрались все обитатели стедгольда — несколько больших семей. Большинство их теснилось у одного из дощатых столов, на которые выставили приготовленную еще с утра еду. В помещении царило тревожное напряжение — даже дети, обыкновенно встречавшие неожиданно подаренный грозой выходной день визгом и игрой в догонялки, казались непривычно притихшими и подавленными. Никто не повышал голоса громче шепота, да и тот стихал с каждым новым ударом грома.

Зал сам собой поделился на две половины. В обоих торцах его пылал в очагах огонь. У дальнего очага собрались за небольшим столом приехавшие стедгольдеры. Ари вела ее к другому очагу, куда положили Дрейка. Между очагами расположились небольшими группами местные — с одеялами, чтобы остаться на ночлег в зале, если гроза продлится всю ночь. Разговаривали мало и неохотно — возможно, из-за дневной стычки, решила Белла, и никто не хотел находиться слишком близко к очагам.

Белла обогнала Ари и подошла к огню. Старая Эмма, местная учительница заклинаний, склонилась над тюфяком, на который уложили Дрейка. Это была дряхлая, высохшая старуха с седой косой ниже пояса. Руки ее постоянно дрожали, и она почти не выходила из усадьбы, но ремесло свое знала хорошо, и дух ее, равно как и зрение, с годами не ослабел.

Лицо Дрейка было восково-бледным как у покойника, и на мгновение горло у Беллы сдавило от панического страха. Однако грудь его поднялась и опала — он с трудом, но дышал, и она закрыла глаза, снова успокаиваясь. Его укутали мягкими шерстяными одеялами, оставив открытой только правую ногу, всю залитую кровью. Кто-то перевязал рану на бедре, но Белла видела, что пропитанную кровью повязку уже надо менять.

— Белла, — прохрипела старая Эмма. — Я сделала все, что могла, детка. Не больше, чем можно добиться иголкой и нитью.

— Что случилось? — спросила Белла.

— Мы не знаем, — вздохнула Эмма, присаживаясь на ближайшую скамью. — У него страшная рана на бедре. Возможно, это зверь, хотя такую можно нанести и топором, и клинком. Похоже, он сумел наложить себе жгут и перекрутить раз или два. Может, нам удастся спасти ногу — но он потерял слишком много крови. Он в забытьи, и я не знаю, очнется ли он.

— Ванна, — сказала Белла. — Нам нужно погрузить его в теплую воду.

Эмма кивнула.

— Я уже послала за ней. Сейчас принесут.

— И приведите сюда Джеффа. Я хочу услышать, что случилось с моим братом.

Эмма печально посмотрела на Беллу.

— Джефф с ним не вернулся домой, детка.

— Что?

Страх снова захлестнул ее — мгновенный, ледяной, ужасный. Ей пришлось сделать усилие, чтобы отогнать его, но она умело скрыла это, поправляя упавшую на лицо прядь волос. Она должна казаться спокойной, уверенной.

— Не вернулся с ним?

— Нет. Его здесь нет.

— Его нужно отыскать, — сказала Белла. — Гроза ведь. Он там совсем беззащитен.

— Только безмозглый Линялый выйдет в такую грозу, детка, — ровным голосом возразила Эмма. — Он вышел проверить, крепко ли заперт хлев, там и нашел Дрейка. Говорят, астелы берегут дураков и детей. Может, они и Джеффу помогут… — Она подалась к самому уху Беллы. — Потому что кто-то другой ничего не в силах сделать.

— Нет, — настаивала Белла. — Нам нужно найти его.

Несколько мужчин спустились по лестнице, таща большую медную ванну. Они поставили ее на пол рядом с ними и с помощью детей принялись наполнять водой.

— Белла, — сказала Эмма твердым, почти ледяным тоном. — Ты устала. Ты единственная из всех, кого я знаю, способна вернуть Дрейка, но я не уверена, что тебе удастся даже это, не говоря уж о том, чтобы найти Джеффа в такую погоду.

— Все равно, — не сдавалась Белла. — Я отвечаю за Джеффа.

Рука старой Эммы, теплая и неожиданно сильная, крепко сжала ей запястье.

— Мальчик на улице в грозу. Он уже нашел убежище, Белла. Или уже мертв. Ты должна сосредоточиться на том, что можешь еще сделать, — или Дрейк тоже умрет.

Страх, беспокойство снова подступили — в унисон с нараставшей в ней паникой. Джефф. Она не должна была с головой уходить в приготовления, не должна была позволить Джеффу провести ее. Она в ответе за него. Образ Джеффа, застигнутого грозой, растерзанного в клочья ветрогривами, стоял у нее перед глазами, и она не удержалась от стона.

Она открыла глаза. Руки ее дрожали. Белла посмотрела на Эмму.

— Мне нужна будет помощь, — сказала она.

Старая Эмма кивнула, но выражение лица ее было тревожным.

— Я переговорила с нашими женщинами, и они дадут все, что могут. Но этого может не хватить. Без умелого заклинания воды у нас не будет шансов спасти его, и даже так…

— Только женщины? — вскинулась Белла. — А Отто, а Рот? Они же стедгольдеры. Они многим обязаны Дрейку. Да если на то пошло, почему они до сих пор не позаботились о нем?

Старая Эмма болезненно скривилась.

— Они не помогут, Белла. Я уже просила.

Долгое мгновение Белла потрясенно смотрела на старуху.

— Они… что?

Эмма опустила взгляд.

— Они не помогут. Ни один из них.

— Именем астелов, почему?

Старуха покачала головой.

— Не знаю. От грозы все дерганые, особенно стедгольдеры… Они тревожатся о своих, которые остались дома. И Синнер постарался как мог.

— Синнер? Он здесь? Не в хлеву?

— Ага, детка.

— Где Уорнер?

Эмма поморщилась.

— Старый дурак. Уорнер только что не набросился на Синнера. Сыновья Уорнера забрали его наверх. Эта их девчонка уговорила его принять горячую ванну — он ведь как приехал, так еще умыться не успел. Если бы не это, они бы вцепились друг другу в глотку еще час назад.

— Проклятые вороны, — зарычала Белла и поднялась на ноги.

Мужчины и дети, наполнявшие ванну, вздрогнули и отступили от нее на шаг. Она окинула взглядом зал и повернулась к старой Эмме.

— Уложите его в ванну. Они помогут моему брату, или я затолкаю их стедгольдерские цепи в их трусливые глотки.

Она повернулась на каблуках и зашагала через весь зал к столу в дальнем его конце, у которого собралось несколько человек — соседи-стедгольдеры.

За ними у огня устроились сыновья Синнера: немногословный Пол и младший, обвиняемый, — Майк. Еще подходя, Белла заметила Линялого в насквозь промокшей одежде. Низко опустив голову, он пытался подобраться поближе к огню. Он протянул руку к половнику, торчавшему из котелка с похлебкой, подвешенному у огня, чтобы не остывал.

Сидевший ближе других к огню Майк нахмурился. Линялый придвинулся еще чуть ближе, и его обезображенное клеймом лицо скривилось в гротескном подобии улыбки. Он опасливо кивнул Майку, взял себе миску и потянулся за половником.

Майк рявкнул что-то Полу, повернулся к Линялому и сказал ему какие-то явно оскорбительные слова. Раб округлил глаза и пробормотал что-то в ответ.

— Трусливый пес, — повысил голос Майк. — Не перечь тем, кто лучше тебя. От тебя смердит, а я сидел здесь и буду сидеть. Пошел прочь от меня!

Линялый кивнул и торопливо взялся за половник.

Пол схватил раба за плечо, резким рывком развернул его к себе и, почти не замахиваясь, ударил его кулаком. Линялый вскрикнул и отшатнулся от огня. Он удержался-таки на ногах, но попятился от сыновей Синнера, опасливо втянув голову в плечи.

Пол закатил глаза и хмуро посмотрел на Майка. Потом скрестил руки на груди и прислонился к стене с противоположной стороны от каменного очага.

Майк ухмыльнулся и повернулся вслед Линялому.

— Трус полоумный! И не вздумай вернуться! — Он опустил голову; губы его кривились в жестокой улыбке.

На улице снова ударил гром, и Белла сжалась, не давая волне страха захлестнуть и ее. Страх накатил чуть позже, чем она ожидала, и она стояла, зажмурившись, пока он не миновал.

— Чертовы помои, — буркнул один из собравшихся у стола, и ругательство повисло в звонкой тишине, наступившей после удара грома.

Белла собралась, подходя к стедгольдерам.

Говоривший, стедгольдер Олдо, в упор смотрел на Синнера, упрямо выставив вперед бритый подбородок.

— Стедгольдеры долины не могут стоять в стороне, когда один из них нуждается в помощи, — продолжал он. — И мы поможем ему.

Синнер склонил косматую голову набок, занимаясь нанизанным на нож куском мяса.

— Олдо, — пророкотал он. — Ты ведь недавно надел стедгольдерскую цепь?

Стоя, Олдо был всего на голову выше сидящего Синнера.

— Какое это имеет отношение к делу?

— И ты у нас не женат, — продолжал Синнер. У тебя нет детей. И семьи — чтобы ты представлял себе, что такое заботы.

— Мне не нужно семьи, чтобы понимать, что вы, двое, — он повернулся и ткнул пальцем в двух других мужчин с цепочками стедгольдеров на шее, — должны оторвать свои задницы с насиженных мест, чтобы помочь Дрейку. Вот ты, Рот, помнишь, как тот саблезуб повадился за твоими свиньями, а? Кто тогда выследил эту тварь? А ты, Отто, — кто нашел по следам твоего младшего, когда тот заблудился в лесу? Дрейк, вот кто. Как можете вы сидеть сложа руки?

Отто, округлый мужчина с приятным лицом и редеющими волосами, опустил глаза и вздохнул.

— Ну не то чтобы я не хотел помочь ему, Олдо. Астелы свидетели, нет. Так ведь и Синнер тоже дело говорит.

Рот, худощавый пожилой мужчина с гривой седых волос и значительно более темной бородой, отхлебнул из кружки и кивнул.

— Отто прав. Дождя пролилось больше, чем за всю осень. Если долину затопит, нам потребуется вся наша сила без остатка — защищать жизни родных. — Он хмуро покосился на Олдо. — И стедгольдер Синнер тоже прав. Ты здесь самый младший, Олдо. Поучился бы выказывать больше почтения старшим.

— Когда они скулят как побитые собаки? Значит, мы так и не сделаем ничего из-за того, что вам может понадобиться ваша сила? — Он повернулся и обрушился на Синнера. — Очень ловко с твоей стороны. Его смерть прервала бы Дознание, и ты сорвался бы с крючка графа Глэнтона.

— Я только об общем благе пекусь, Олдо, — буркнул Синнер и ощерил желтые зубы в ухмылке. — Проси меня о чем хочешь, но жизнь одного человека, пусть даже самого хорошего, не должна ставить под угрозу всех в долине.

— Так ведь не первую же грозу переживаем.

— Но не такую, — буркнул Отто, так и не поднимая глаз. — Эта… не такая, как все. Такой свирепой мы еще не видывали. Да я сам ее боюсь.

— И я тоже, — нахмурившись, кивнул Рот.

Олдо переводил взгляд с одного на другого, бессильно стиснув кулаки.

— Отлично, — произнес он наконец, понизив голос. — И кто из вас хочет сказать Белле, что мы и пальцем не шевельнем, пока ее брат истекает кровью на полу собственного зала?

Никто не произнес ни слова.

Белла смотрела на эту группу, нахмурившись и лихорадочно размышляя. Тем временем Синнер протянул свою кружку Полу — тот наполнил ее и вернул отцу. Майк, явно оправившийся от удушья, сидел с опущенной головой, привалившись спиной к стене; рукой он прикрыл глаза так, словно у него болела голова. Белла вспомнила, как он обошелся с Линялым, и понадеялась, что она болит сильно.

Что-то странное показалось ей в кордгольдерах — в том, как они разместились, как держали себя в разгар грозы. Потребовалась долгая минута, пока до нее дошло. Все трое казались спокойнее остальных, словно буйство астелов за стенами зала их не касалось.

Очень осторожно, совсем чуть-чуть приоткрыла она барьер, защищавший ее от эмоций Синнера и его сыновей.

Никто из них не боялся.

Она не ощутила ничего — только легкое напряжение в Поле.

Снова блеснула молния, и она поняла, что не успеет заслониться от эмоций. И все же она попыталась — и снова волна страха накатила на мгновение позже, чем она ожидала, дав ей возможность вынести напряжение.

Она все же пошатнулась, и тут чья-то рука схватила ее под локоть. Она подняла взгляд и увидела стоявшего рядом Линялого.

— Госпожа. — Линялый дернул головой вниз в неуклюжем поклоне. — Госпожа, стедгольдер ранен.

— Я знаю, — вздохнула Белла. — Я слышала, это ты нашел его. Спасибо, Линялый.

— Госпоже плохо? — Раб склонил голову набок.

— Все в порядке, — отрицательно мотнула головой Белла. Она оглянулась на семьи обитателей усадьбы, жмущихся друг к другу, настороженно вслушивавшихся в буйство стихий на улице. — Скажи, Линялый, ты боишься этой грозы?

Линялый с отсутствующим видом кивнул.

— Но не очень боишься?

— Джефф, — сказал Линялый. — Джефф.

Белла снова вздохнула.

— Если кто-то и может найти его во всем этом, так только Дрейк. Корвус защитит его от ветрогривов, а Кайлас поможет отыскать Джеффа. Джеффу нужен Дрейк.

— Ранен, — сказал Линялый. — Плохо ранен.

— Да, — машинально кивнула Белла. — Не уходи пока. Мне может понадобиться твоя помощь.

Не двигаясь с места, раб буркнул что-то в ответ, хотя по лицу его Белла так и не поняла, услышал ли он ее приказ. Она вздохнула и зажмурилась, связываясь со своим астелом.

— Джил, — прошептала Белла. Она сосредоточилась на мысленном образе Майка, представив себе, как он сидит у стены. Водяная фурия пробежала трепетом по ее позвоночнику, по коже — усталая, но готовая выполнять ее команды. — Джил. Покажи мне.

Линялый резко отвернулся от нее и шагнул к столу.

— Голоден, — буркнул он.

Белла с досадой посмотрела ему вслед, но не стала отвлекаться, чтобы не утратить контакт с Джил. Опасливо косясь на кордгольдеров, Линялый снова подобрался к огню и котелку, готовый в любой момент отпрянуть от новой оплеухи. Потом он шагнул в сторону, скрывшись за чьей-то спиной.

Белла ощутила движение астела сквозь влажный воздух зала — словно это ее, Беллы, рука тянулась через помещение к младшему кордгольдеру.

Джил коснулась Майка, и вибрирующий страх пронзил ее словно удар молнии. Она охнула и широко раскрыла глаза, поняв наконец, что происходит в зале.

Майк сплетал заклинание, незаметно посылая напряжение почти каждому из присутствующих здесь, усиливая страх, заглушая тревогой все остальные мысли. Это было проделано весьма ловко — куда ловчее, чем она ожидала от юнца. Должно быть, он держал своего астела в огне — это объясняло, почему он разместился у очага и ведет себя так, словно место это принадлежит ему.

С осознанием этого на Беллу накатила волна противной, липкой слабости. Она пошатнулась и упала вперед, на колени, опершись о пол одной рукой и прижав другую к лицу.

— Белла? — Голос Олдо донесся до нее ясно и отчетливо в наступившей тишине: обитатели Индрефорда как один повернулись к ней. — Белла, с тобой все в порядке?

Белла подняла глаза и увидела, что сыновья Синнера с потрясенными, виноватыми лицами смотрят на нее в упор. Майк прошипел что-то Полу, и лицо того окаменело.

Она повернулась сказать Олдо о заклинаниях Майка — и вдруг поняла, что не в силах ни вдохнуть, ни выдохнуть.

Белла подняла голову, и взгляд ее заметался по залу в приступе внезапной паники. Она попыталась говорить, но не смогла издать ни звука.

Люди уже столпились вокруг нее. Олдо с другими соседями тоже спешил к ней. Невысокий стедгольдер поднял ее с пола.

— Помогите. Да помогите же мне кто-нибудь!

— Что это с ней? — спросил Рот. — Клянусь астелами, да она напугана до смерти!

Голоса стали глуше, смешавшись в неразборчивое, тревожное гудение. Она боролась, она пыталась связаться с Джил, но водяной астел только витал рядом, жался к ней, сам напуганный животным страхом Беллы. Чем сильнее ощущала она свою беспомощность, тем сильнее слабела ее мысленная защита и страх находившихся в помещении наваливался на нее, сковывая по рукам и ногам. Она уже не следила за тем, кто и что говорил, и просто зажмурилась в смятении.

— Не знаю. Она просто упала. Кто-нибудь еще видел?

— Госпожа?

— Белла! Ох, великие астелы, сначала брат, а теперь и она… что же за день такой ужасный!

Белла открыла глаза и оттолкнула Отто — тот пытался открыть ей рот и посмотреть, не подавилась ли она чем-то.

— Подержите ее!

— Белла, успокойся!

— Она не дышит!

Через толпу к ней протолкался Синнер, но она смотрела мимо него — туда, где сидели у огня, не обращая на себя внимания, его сыновья. Майк тоже смотрел на нее, и теперь на красивом лице его играла недобрая, жесткая улыбка. Он сжал руку в кулак, и на Беллу ударом обрушилась новая волна паники, лишившая ее на мгновение способности ясно мыслить.

Рядом с Майком сидел Пол. Пол, подумала Белла. Заклинатель ветра. Старший сын Синнера не смотрел на нее, но сложил пальцы в характерную фигуру, и лицо его сосредоточенно застыло.

Глаза ее начинала застилать черная пелена, и она из последних сил пыталась шепнуть что-то Олдо, который так и продолжал с перепуганным видом держать ее.

— Белла, — бормотал он. — Белла, я тебя не понимаю.

Все качнулось, и Белла вдруг оказалась лежащей на столе, а мир шел кругом. Появился Синнер, от которого резко пахнуло немытым телом и жареным мясом. Он глянул на нее сверху вниз.

— По мне, так она просто ударилась в панику. Успокойся, женщина. Не пытайся говорить. — Он наклонился к самому ее лицу, прищурив глаза. — Не стоит, — чуть слышно, но угрожающе прошептал он. — Не пытайся говорить. Успокойся и молчи. Может, это пройдет.

Белла попыталась оттолкнуть Синнера, но он был слишком большим, слишком тяжелым, а руки ее — слабыми.

— Все, что от тебя требуется, — это кивнуть, — продолжал шептать он. — Будь паинькой и не мешай всему идти как идет. Тогда все будет хорошо.

Она смотрела на него, ощущая свою беспомощность, чувствуя, как страх окончательно лишает ее контроля над собой. Она понимала, что это Майк усиливает страх, но даже понимание этого не помогало ей справиться с диким, животным ужасом. Она не сомневалась, если она не уступит Синнеру, он спокойно даст ей умереть.

Ярость вдруг охватила ее, внезапная, жаркая вспышка, сразу испарившая страх. Белла подняла руки, целясь ногтями Синнеру в глаза. Он успел отшатнуться, отделавшись неглубокими царапинами на щеках, и взгляд его вспыхнул злобой.

Белла нашла в себе силы сесть, хотя в глазах ее потемнело еще сильнее. Она ткнула дрожащим пальцем в сторону огня.

Все повернулись в ту сторону — и глаза Олдо расширились от внезапной догадки.

— Чертовы вороны! — зарычал он. — Этот придурок Синнер убивает ее!

Все громко ахнули. Замешательство сразу охватило зал — эмоций в нем и так хватало, чтобы оно разгорелось как искра в сухой траве. Все кричали, не слыша друг друга.

— Что? — оглядывался по сторонам Рот. — Кто? Что?

Олдо повернулся и начал проталкиваться к огню, но почти сразу же вскрикнул и повалился, споткнувшись об выросшую под ногами складку пола. Камень пошел волнами, словно скомканная плотная материя. Молодой стедгольдер повернулся и выкрикнул команду тяжелой деревянной скамье у стола. Дерево выгнулось дугой и треснуло, как старая кость, «выстрелив» в Синнера острыми, как кинжалы, щепками.

Рослый стедгольдер пригнулся к Белле, уклоняясь от щепок, хотя одна из них все-таки полоснула его по щеке, рассадив ее до крови. Синнер отвел руку назад и с размаху опустил кулак на Беллу.

Она скатилась со стола за долю мгновения до того, как удар стедгольдера раздробил тяжелую дубовую столешницу в щепки. Из последних сил, на четвереньках поползла она к огню и человеку, чей астел медленно, но верно душил ее.

Она увидела у огня фигуру Линялого — тот смотрел на воцарившийся кавардак, разинув рот, так и не выпуская из руки половника. Потом он всхлипнул и повернулся, чтобы бежать, но споткнулся о ногу только что вставшего Майка, опрокинув того на пол. Линялый взвизгнул и тоже упал, расплескав похлебку из миски и половника.

Горячее варево попало точнехонько в нахмуренное лицо Пола, тот громко закричал от боли и неожиданности.

Белла вдруг обрела способность дышать. Только что царившее в зале всеобщее замешательство сразу исчезло, словно его и не было. Пару секунд люди оглядывались по сторонам и жались к стенам, сбитые с толку внезапным избавлением от чар.

— Остановите их! — прохрипела Белла. — Остановите Синнера!

— Проклятая сучка! — взревел Синнер. — Я убью тебя!

Здоровяк повернулся, и Белла почти физически ощутила дрожь земли, когда тот, призвав на помощь силы своего астела, оторвал от стола разбитую столешницу и как пушинку швырнул в нее. Олдо, припадая на ногу, протащился несколько шагов и бросился Синнеру в ноги. Тот потерял равновесие, и столешница, пролетев мимо Беллы, врезалась в стену. Синнер отшвырнул Олдо как щенка в сторону и снова повернулся к Белле.

Белла пыталась отползти подальше, отчаянно призывая Джил на помощь. Люди снова закричали в смятении, и дверь с грохотом отворилась. Воздух сгустился, и порыв ветра с визгом вылетел из дымохода, швырнув в Беллу тучей раскаленных углей. Она вскрикнула и упала ничком в ожидании боли от ожогов.

Вместо этого угли пронеслись над ней, и она услышала вопль Синнера.

— Эй, Синнер, лживый слайв! — прохрипел с лестницы стедгольдер Уорнер.

Он стоял в чем мать родила, если не считать обернутого вокруг талии полотенца; по коже его стекала вода, а курчавые волосы были покрыты шапкой мыльной пены. За его спиной изготовились, обнажив мечи, сыновья-легионеры.

— Давно пора научить тебя вежливому обращению с женщиной. Уройте-ка их, ребята! — завопил Уорнер, вытаращив глаза.

— Отец! — крикнул, перекрывая шум, Пол.

Сыновья Уорнера скатились с лестницы.

— Отец, дверь!

— Стойте! — закричала Белла. — Эй вы, всем стоять! Никакого кровопролития в моем доме!

Кто-то навалился на нее сзади и с силой прижал к полу. Она дернулась, извернулась и увидела Линялого.

— Линялый, — прохрипела она. — Слезь с меня сейчас же!

— Линялому больно! — захныкал раб и словно ребенок-переросток спрятал лицо у нее между лопаток. — Не нужно больно!

Синнер взревел, схватил первого из ринувшихся на него сыновей Уорнера одной рукой за запястье, другой — за пояс и швырнул его в стену. Не дожидаясь, пока тот сползет по ней на пол, он бросился к дверям. Пол с Майком следовали за ним по пятам; обитатели Индрефорда опасливо жались к стенам, не преграждая им дорогу. Синнер с разбегу врезался в дверь, сорвав одну из створок с петель, и в зал ворвались гул дождя и завывания ветра, почти мгновенно скрывших из вида и Синнера, и его сыновей.

— Пусть уходят! — крикнула Белла таким звонким от волнения голосом, что остальные двое сыновей Уорнера застыли как вкопанные, глядя на нее.

— Пусть уходят, — повторила Белла.

Она наконец высвободилась из-под Линялого и огляделась по сторонам. Олдо лежал на полу, задыхаясь, а у стены виднелось неподвижное тело старшего сына Уорнера. В противоположном конце зала старая Эмма склонилась над не подававшим признаки жизни Дрейком, хотя скрюченные пальцы ее крепко сжимали железную кочергу.

— Белла! — возмутился Уорнер. Придерживая одной рукой полотенце, он спускался по лестнице. — Не можем же мы отпустить их просто так! Таких зверей опасно оставлять на воле!

Тут усталость и головная боль, смешавшись с осадком от страха и напряжения, навалились на Беллу, и ее начало трясти. На мгновение ей пришлось даже низко опустить голову и приказать Джил осушить ее глаза от слез.

— Пусть уходят, — еще раз повторила она. — У нас хватает своих хлопот с ранеными. А этих убьет гроза.

— Но…

— Нет, — отрезала Белла и оглянулась на остальных стедгольдеров. Рот медленно поднимался на ноги, тряся головой. Отто поддерживал старшего соседа под локоть, и на почти лысой голове его блестел пот. — Нам нужно заняться ранеными, — напомнила им Белла.

— Что случилось? — пробормотал Отто. — Чего это они?

Рот положил руку на плечо Отто.

— Они наложили на нас чары. Огонь. Верно, Белла? Делали так, чтобы мы боялись сильнее, чем полагалось бы.

Белла кивнула. В душе она была благодарна Роту и понимала, что как заклинатель воды он почувствует это. Он коротко улыбнулся ей.

— Но как, — потрясенно спросил Отто, — как они проделали все это, а мы ничего и не заметили?

— Мне кажется, — сказала Белла, — что Майк нагнетал все это постепенно. Ну, как подливаешь в ванну горячей воды понемногу — так, что сидящий в ней этого не замечает.

Отто зажмурился.

— Я знал, что вы умеете передавать эмоции другим, но не думал, чтобы таким образом.

— Большинство граждан, владеющих заклинанием огня, делают это в той или иной степени, — пояснила Белла. — Почти каждый сенатор может делать это, даже сам того не сознавая. Глэнтон — так тот все время делает это.

— Ну да, — вслух размышлял Рот. — И покуда его сынок занимался этим, Синнер кормил нас всем этим вздором насчет возможного наводнения — а мы уже были достаточно встревожены, чтобы верить в разумность его речей.

— Ох, — вздохнул Отто. Он кашлянул и залился румянцем. — Ясно. Ты поздно спустилась, Белла, а то бы мы это раньше заметили. Но почему ты ничего нам не сказала?

— Потому что тот, другой, душил ее, балда ты этакая, — рявкнул Олдо, так и не поднимаясь с пола. — И ты сам видел, что пытался сделать с ней Синнер.

Голос его прозвучал хрипло, потому что поврежденная нога изрядно болела.

— Говорил я вам всем, — с плохо скрываемым удовлетворением подал голос Уорнер. — Они все опасная шайка.

— Уорнер, — устало вздохнула Белла. — Ты бы пошел оделся.

Стедгольдер посмотрел на себя и, похоже, впервые заметил свою наготу. Он покраснел, промямлил что-то в свое оправдание и поспешил прочь из зала. Отто снова помотал головой.

— Все равно не верится, чтобы кто-то смог провернуть такое.

— Отто, — буркнул Олдо. — Ты бы хоть изредка пользовался головой не только для того, чтобы крутить ею перед зеркалом. Дрейк ранен, и сын Уорнера тоже. Опускай их в ванну да исцели как следует.

Рот решительно кивнул, собираясь с силами.

— Конечно. Стедгольдер Олдо, — он склонил голову перед молодым соседом, — был прав с самого начала. Белла, я обещаю помочь тебе всем, чем смогу, и Отто вот тоже.

— Я? — встрепенулся Отто. — Ох, ну да, конечно. И как это мы, Белла, могли вести себя так глупо! Разумеется, мы поможем.

— Детка! — окликнула ее Эмма, отвернувшись на пару секунд от неподвижного тела Дрейка. Голос ее сделался необычно резким. — Белла, времени больше нет.

Белла повернулась к Эмме. Лицо у старухи побелело как полотно.

— Твой брат… Он умер.