Авдотья, дочь купеческая

Глава двадцать восьмая. Особое задание

Вестфальский корпус в битве при Бородино потерял более половины личного состава. Попытка обойти русских с левого фланга и несколько безуспешных штурмов Багратионовых флешей стоили французам слишком дорого. Генерал Жюно в стремлении восстановить пошатнувшееся уважение императора не жалел ни своих воинов, ни себя самого.

Он бросался в бой с теми отвагой и бесстрашием, что когда-то подарили ему прозвище Жюно-буря. Но его натиск, сминавший в своё время австрийцев и русских в Пруссии, разбивался о стойкость тех же русских, защищавших свою землю.

Уверенность, что им помогает древняя сила, в генерале росла с каждым неудачным штурмом. Окончательно укрепил эту уверенность небольшой и незамеченный остальными случай. Во время очередной передышки, когда отступившие от русских укреплений солдаты набирались сил, генерал заметил в небе чёрную птицу. Необычно большую для ворона, с горящими синим огнём глазами, парящую над полем битвы.

Генерал слышал о славянских колдунах, способных видеть всё глазами оживлённого зверя или птицы, но считал выдумкой, пока сам не получил способность вызывать адских гончих. И вот теперь эта «выдумка» парила в небе крылатым соглядатаем. Генерал запустил в ворона сгустком огня. Птица вспыхнула, но не упала вниз, а начала растворяться в воздухе. Генерал Жюно, дождавшись, пока ворон исчезнет, дал знак к новой атаке.

Тяжелая изнуряющая битва длилась до позднего вечера, а утром выяснилось, что русские вновь отступили, хотя, по мнению генерала, враг мог даже победить, усиль натиск. Но русские вновь предпочли сберечь войска, отведя их от поля битвы.

Оценив потери, генерал Жюно отправился с донесением к императору лично. Наполеон стоял на холме, с которого хорошо просматривалось поле боя, дымящаяся деревушка, чудом уцелевшая церковь. В эту церковь санитарная команда сносила раненых. Императора окружали маршалы Ней и Мюрат, дивизионные генералы и несколько адъютантов. Неподалёку солдаты устанавливали для командующего шатёр.

Уже подходя, генерал Жюно услышал последние слова императора:

— …Это была битва гигантов. Французы показали себя достойными победы, a русские заслужили быть непобедимыми. — Увидев подошедшего, Наполеон произнёс: — Вот и герцог Абрантес, слушаю о положении дел в Вестфальском корпусе.

Генерал Жюно доложил. Судя по переглядываниям остальных, потери его корпуса превосходили потери многих частей. Но генерал считал это доказательством доблести своих воинов и себя лично. Император поинтересовался, сколько взято пленных.

— В плен взять никого не удалось, ваше императорское Величество. Русские бились до конца, а оставшиеся в живых унесли с собой раненых, — ответил генерал.

Наполеон досадливо поморщился, сказав:

— Мы одержали странную победу, когда почти нет пленных и трофеев.

Отпустив генералов и маршалов, император направился к шатру, ему требовалось обдумать итоги сражения в одиночестве.

Вопреки ожиданиям в войсках, приказ занять Москву Наполеон отдал спустя лишь шесть дней после битвы при Бородино. Это породило ряд слухов, объясняющих подобное промедление. Самыми распространёнными были два: первый — император ожидает, что ему русские принесут символические ключи от Москвы; второй — император ждёт послание от Александра I с признанием поражения. Ни первого, ни второго так и не случилось.

Москва встретила захватчиков пустотой и пожарами. Генерал Жюно, выяснив по приказу императора причину пожаров, доложил, что поджигают обычные люди без применения магии. Вторым поручением императора главному магу армии стала проверка магического портала, ведущего из Москвы в Санкт-Петербург, с оценкой возможности его восстановления. В случае невозможности, портальные павильоны предписывалось разрушить.

Генерал вместе с магическим эскадроном гусар, вернее тем, что от него осталось, выполнил поручение с особой тщательностью. Он даже гончих призвал. Адские гончие, миновав первый павильон с его роскошным оформлением, заскочили в абсолютно пустой второй. Там закрутились в центре вокруг себя. Отпустив гончих, генерал присел около центра, приложил ладони к отшлифованному полу и выпустил дар. Ему удалось обнаружить остатки портала и причину его закрытия.

Велев писарю корпуса зафиксировать, что портал был полностью уничтожен направленным магическим взрывом, генерал вышел во двор. Проходя первый павильон, он пожалел о красоте, которую предстояло разрушить, но приказы императора не обсуждают.

В следующие две недели корпус генерала Жюно принимал участие в тушениях постоянно возникающих пожаров и в поимке поджигателей. Поджигателей расстреливали на месте, но эти меры не помогали. Горели склады, дома и даже Кремль. Наполеон был вынужден переехать в особняк московского генерал-губернатора, который обезопасили при помощи амулетов. Дважды французский император отправлял русскому предложение признать поражение и заключить мир, но ответа не получил.

Выявилась ещё одна огромная проблема. Продовольствие и фураж в армию стали поступать с большими задержками и в недостаточном количестве, народные отряды захватывали обозы и убивали фуражиров. Наполеон ещё раз отправил послание Александру I, в котором, помимо повторного предложения о мире на условиях победителя, пожаловался на действия крестьян.

На третье письмо он ответ получил, но не тот, что ожидал. Там была всего одна фраза: «Ненависть народная, ничем помочь не могу».

Наполеон вызвал к себе генерала Жюно. Главный маг армии получил очередное, особое задание. Ему предстояло выявить и уничтожить командиров народных отрядов и обеспечить нормальную работу снабженцев. И генерал Жюно точно знал, с какого командира он начнёт это особое задание выполнять.

Вестфальский корпус, в уменьшенном составе, потерявший полностью артиллерию, направился к месту прежней дислокации.

На этот раз генералу Жюно не понадобилась карета, головная боль отступила перед предвкушением встречи с личным врагом, графиней, вставшей во главе простолюдинов.

Ещё на подъезде к имению Лыково-Покровское, генерал заподозрил неладное. Полная тишина и отсутствие следов чьего-либо пребывания. Дом встретил заколоченными дверями. У генерала Жюно возникло странное чувство, словно он вернулся на несколько недель в прошлое. Вот сейчас он зайдёт в особняк и найдёт одежду племянника, а затем и его останки в старом погребе за конюшней. Умом генерал понимал, что это не так. Однако, приказав егерям, многие из которых крестились, открывать двери, он направил коня на задний двор.

В погребе за конюшней, закрытом на замок, обнаружились тела солдат.

Даже генералу стало не по себе, креститься начали уже и адъютанты, и командиры гусарских эскадронов. Только когда все тела извлекли наружу, стало понятно, что это не фуражиры, а караульные, и трупа Огюста Жюно среди них нет.

— Похоронить рядом с остальными, — распорядился генерал.

Он прекрасно понял, чьих рук это работа. К его счёту к хозяйке этого имения добавился ещё один пункт. Со стороны дома потянуло запахом гари. Из-за двери чёрного хода, ведущего на кухню, появились клубы дыма.

Егеря кинулись сбивать доски прикладами ружей. Распахнув дверь, выпустили дым наружу. На крыльцо, кашляя, вышел повар и виновато сказал:

— Простите, ваша светлость, амулет снова кто-то перенастроил. Я печи затопил, а весь дым внутрь пошёл.

— Проверить все остальные амулеты в доме, — приказал генерал Жюно гусарам магического эскадрона.

По прошлому разу он помнил гаснущие светильники, кипяток вместо холодной воды и кубики льда вместо горячей. Из-за угла дома появился командир егерей, выглядел он озадаченным. Увидев тела, лежащие в ряд перед конюшней, он попятился назад, шепча молитву:

— Под Твою защиту прибегаем, Святая Богородица!

— В чём дело, поручик?! — рявкнул обозлённый генерал, в висках которого словно молоточки застучали.

— В-в-ваша светлость, — заикаясь произнёс поручик, — т-т-там…

— Да говори уже! — крикнул генерал Жюне, выпуская поводья и сжимая руками виски.

Адъютанты обеспокоенно переглянулись, это был верный признак подступающего приступа. Один шёпотом приказал егерям готовить затемнённые покои. Те опрометью кинулись в особняк.

Поручик егерей, наконец, сумел взять себя в руки.

— Ваша светлость, наш склад в церкви разграблен. Церковь пуста. Нет ни единого следа.

— Прочь! — рявкнул генерал и неловко слез с коня.

Адъютанты подхватили его с двух сторон и повели к чёрному ходу. Времени на обход особняка уже не оставалось. По пути генерал Жюно отдал приказ отправить несколько отрядов патрулировать местность. При появлении малейших сведений о народном отряде, незамедлительно докладывать ему. В бой вступать в крайнем случае. С графиней-магичкой генерал намеревался расправиться лично.

В покоях царил полумрак, окна завесили плотной тканью, балдахин над кроватью тоже, а рядом на прикроватный столик поставили чашку с холодной водой. Несколько кусков полотна лежало стопкой тут же.

Генерал последним усилием призвал адских гончих, перед тем, как упасть на кровать. Сквозь застилающую глаза кровавой пеленой боль, он чувствовал, как адъютант кладёт ему на лоб холодную мокрую ткань, как вытягиваются рядом псы бездны. Тьма забвения воспринялась как великое облегчение. Очнулся генерал через два дня. Открыв глаза, он уже знал, что предпримет для выманивания графини из проклятого леса. Достаточно отправить большой обоз, выступив в роли фуражиров. Но у провидения были совсем другие планы.

В покои осторожно заглянул адъютант, заметив, что генерал очнулся, он вошёл и доложил:

— Магический эскадрон во время патрулирования наткнулся на пятерых русских гусар. В результате боя гусары уничтожены.

— Наши потери? — спросил генерал, заметивший, как адъютант отводит глаза в сторону.

— Практически весь эскадрон. В живых осталось трое, все ранены, — ответил адъютант и спросил: — Высылать похоронную команду? Что делать с трупами противника?

Он внутренне приготовился к вспышке гнева. Но генерал хрипло и зло рассмеялся.

— Наших павших воинов похоронить со всеми почестями. Русских гусар оставить на месте. По всем расположенным рядом деревням развезти приказ: трупы гусар земле не предавать под угрозой смерти, — произнёс генерал и добавил: — Вот тебе, матушка барыня, и ловушка.