Бандиты

19

На рекламном щите большими буквами значилось: «КРОМВЕЛЬ», а внизу, мелкими буковками было написано: «Мужская одежда. Спорттовары. Оружие новое и бывшее в употреблении».

— Что вам нужно, ребята? — спросил Элвин Кромвель. Джек и Каллен еще и оглядеться толком не успели. — Хотите спортивный костюм? Одежду для отдыха? Скажите, что вам нужно, и я вам помогу.

Вместе они прошли в дальнюю часть магазина. Сколько Джек ни вертел головой, других покупателей не было видно. От нечего делать он спросил, имеется ли в продаже одежда фирмы «Голландия» — ну та, с тюльпанчиком на груди.

Элвин Кромвель остановился, призадумался.

— Есть тут у меня рубашки с разными зверюшками. Ну-ка, посмотрим… — Сам он был бородатый, смахивал на борца-тяжеловеса, туловище его обтягивала черная футболка с белой надписью: «Бойся не собаки, бойся хозяина». Но вообще-то на вид славный парень.

— Нет, — сказал он наконец, — с тюльпанами у меня ничего нет.

— Но уж пушки у вас есть, это точно.

— Вы разбираетесь в пушках?

Тут вмешался Каллен:

— Держу пари, я с закрытыми глазами разберу «М-1» и соберу его снова.

Для Джека это было новостью, но он не стал расспрашивать Калли, куда больше его сейчас интересовало оружие — целый склад пистолетов, винтовок, автоматов, лежавших и висевших вдоль задней стены магазина. Каждая единица товара была снабжена аккуратным красным ярлычком.

По пути они миновали стопки камуфляжной одежды — комбинезоны, куртки, брюки — с надписью: «Распродажа! Цены снижены с $29.95 до $24.95». Новые и потрепанные пилотские куртки Военно-воздушного флота США, рейнджерские куртки, «приятные на вид и практичные», детские камуфляжные футболки, сержантские фуражки, рейнджерские шляпы, каски, кобуры, бинокли, фляги, ножи, штыки с зазубренным лезвием — все вперемежку.

Они подошли к деревянным полкам и стойкам у дальней стены, и Элвин Кромвель сказал:

— Если вы, ребята, побывали на войне, если вы разбираетесь в оружии, вам это придется по вкусу.

— Я был в Первом кавалерийском корпусе на Большой войне, — заявил Каллен. — На Второй мировой. Впервые в истории Первого кавалерийского нас спешили, и мы взяли остров Лос-Негрос в группе Адмиралтейских островов.

Джек уставился на него. Он и не знал, что Каллен служил в армии. Элвин Кромвель горячо пожал руку Каллену, и Джек поспешил сказать:

— Я чертовски хотел попасть во Вьетнам, но меня комиссовали на хрен.

Элвин кивнул, но Джеку руки не подал.

— Это вы вчера меня искали? — поинтересовался он.

— Мы заглядывали, — ответил Джек. — Мой друг посеял где-то ключи от машины, мы и заехали, думали, может, он их тут оставил.

— Ребята из комиссии по спиртному, табаку и оружию тоже вечно что-то «теряют» у меня, а потом приезжают искать. Я им сколько раз говорил, у меня только разрешенное оружие — спортивное, охотничье. Полуавтоматы еще можно найти, но автоматов нет.

— Если ты принял нас за агентов, мы немедленно уезжаем и подадим в суд за оскорбление личности, — пригрозил Джек. — Мы просто смотрим себе, я пока даже не пойму толком на что.

— Ну-ну, что за обиды! — проворчал Элвин Кромвель. — Вот вам, пожалуйста, слева направо: «Рюгер-мини-14», «Узи», «Тех-9», дальше «НК-91», к нему подходят патроны от «НАТО-672» и от «Винчестера-308». «Томпсон» хоть узнаете? Кто побывал на Второй мировой, за него денег не жалеют. А вот легкая, удобная «AR-15». К ней можно добавить пару деталей, и получится «М-16», если кому нужно. Во Вьетнаме мы выбрасывали их чаще, чем банки из-под консервов. Когда мы впервые получили винтовку «М-16», все думали: наконец-то, с газовым возвратным механизмом. Но все дело как раз в этом чертовом механизме: газ должен поступать спереди назад, чтобы винтовка сработала, а как только в механизм попадает песок или еще что-нибудь, ему капут. Так что оставалось только прикончить какого-нибудь вьетнамца и прихватить его автомат Калашникова — вот это вещь, ребята, его только бельгийский «ФАЛ» переплюнет. Не знаю, как они ухитрились сделать такую штуку, но он чертовски хорош, этот «ФАЛ». Его и англичане использовали, да и к кому он только в руки не попадал, даже к этим придуркам бешеным в Ливане. Нам удалось добыть партию для «контрас», но уж больно маленькую.

— Для «контрас» из Никарагуа? — уточнил Джек.

— Ну да, черт возьми. Нужно помогать им всеми силами, ребята. Если «контрас» побьют, придется посылать туда наших.

— Ты уверен?

— Я-то знаю, — сказал Элвин Кромвель. — Я скажу тебе, почему я в этом участвую: как вспомню Вьетнам, плакать хочется. Мы позволили каким-то малявкам, каким-то засранцам вышибить нас оттуда. Когда я вернулся, не знал, куда деваться. Ку-клукс-клан — они на всех бросаться готовы. Ниггеры, евреи, католики — все у них враги. Я им говорю: «Вы что, не понимаете, существует одно только мировое зло, и его надо остановить: это комонизм». Ненавижу комонистов, всегда ненавидел, но от ненависти толку мало, надо ею правильно распорядиться. В стрелковом клубе меня связали с ПГВ, «Проектом гражданских волонтеров». Я, можно сказать, обрел новую жизнь. Наше дело — помогать борцам за свободу во всем мире. Поставлять им оружие, пищу, боеприпасы, учить их воевать. Во Вьетнаме я служил наводчиком на «Кобре», мы подорвались, я полгода провалялся в госпитале, пока мои ноги по кусочкам собирали… Но я там был, понимаешь? Я потратил две с половиной штуки своих кровных на то, чтобы обучить индейцев мискито стрелять из «М-60». Паршивый автоматишко, но других у нас нет. Я возил этих индейцев из Никарагуа в Гондурас, это у нас называется «практические занятия» — сами понимаете, что имеется в виду, только не болтайте лишнего. И про ЦРУ, считайте, я вам ничего не говорил — ведь не говорил же? Семь недель я проторчал там с индейцами, тридцать фунтов веса потерял, на бобах да рисе, больше у них ничего нет, но как мне было хорошо-о-о! Я знаю, что поставлено на карту, я знаю, во что нам обойдется победа. Это вам не Вьетнам, тут у противника есть и эти чертовы вертолеты, и до фига оружия.

— Вы были с индейцами? — уважительно переспросил Джек.

— Да, приятель, а мне-то уж давно не двадцать лет. Суровая жизнь у этих ребят. Всё сандинисты виноваты.

— Странные они?

— Они правильные ребята. Ни во что не лезли, занимались своими собственными делами еще с доколумбовых времен, а тут являются сандинисты и хотят их поиметь. Знаете, на кого эти комонисты похожи? Тупоголовые, узколобые, точь-в-точь ку-клукс-клан. Они друг друга стоят.

— Поедете туда еще?

Элвин Кромвель с тоской оглядел свой полупустой магазинчик.

— Жена не пускает. Я ей говорю: «Золотце, там у меня дел побольше, чем здесь». На меня работают две дамочки и один парень, мне столько и не нужно. Сейчас они на обед ушли. Я им говорю: «Ребята, обедайте, не торопитесь. Потом пойдите домой и поспите». Отец всегда приходил среди дня домой, обедал и ложился отдохнуть. Времена изменились, да? — Он снова огляделся по сторонам, потом обернулся к Каллену и Джеку: — Я вам еще кое-что скажу, только не выдавайте. Есть возможность отправиться туда в ближайшие выходные, и, черт меня подери, упускать этот шанс я не намерен. Каждый должен что-то сделать в этом мире.

— Полетите на самолете? — спросил Джек.

— Нет, это чересчур дорого. Надо везти оружие, припасы. У нас тут полно «банановых лодок». Эти повезут любой груз, лишь бы не возвращаться порожняком.

— Интересная у вас жизнь, — сказал Джек.

— Ага, — подтвердил Элвин Кромвель. — Когда удается вырваться отсюда.

Они вышли из магазина, щурясь от яркого солнца.

— Неужели ты поверил ему? — спросил Джек. И тут Каллен вновь удивил его.

— Ты не был на войне, Джек, так что помалкивай.

— Да при чем тут это?…

— Только идиот может не поверить такому человеку, как Элвин Кромвель. Из таких ребят получаются самые лучшие солдаты. Они всегда наготове, случись война. Только они нашу задницу и спасают.

— Чего ты разошелся?

— А то, что ты у нас больно умный. Если парень верит в свою страну и готов умереть за нее, значит, он тупица, урод?! А ты где был, когда мы воевали во Вьетнаме?

— Я же тебе говорил: я пытался завербоваться.

— Чушь собачья!

— Я не прятался в Канаде, не сжигал повестку. Меня забраковала медицинская комиссия.

— А ты и рад.

— Рад, конечно. Да что с тобой, Калли? Я всего-навсего спросил, можно ли ему верить.

— Слышал я, как ты спросил.

Они подошли к оставленному на улице «мерседесу», открыли дверцы, постояли, дожидаясь, пока машина хоть немного проветрится. Солнечный луч, отражаясь от крыши, попал Джеку прямо в глаза. Прищурившись, он попытался разглядеть выражение лица Каллена.

— Я и не знал, что ты был на войне. Ты никогда об этом не говорил.

Каллен не ответил. Он внимательно всматривался в здание напротив.

— Ты всю войну оттрубил?

— Три с половиной года, — отозвался Каллен. Теперь он осматривал улицу, взгляд его скользнул мимо немногочисленных автомобилей, припаркованных возле склада, потом Каллен повернулся, посмотрел в сторону маленькой гавани и пирса, где причаливали рыболовные суда.

— Господи Иисусе! — На это раз в его голосе звучало неподдельное изумление.

— Что такое?

— Самый первый банк, который я грабанул, взял в одиночку, был тут, в Галфпорте.

— В самом деле?

— Прямо тут и был. А теперь нету. Куда он мог подеваться?

— Мы проходили мимо большого нового здания, это и есть банк.

— Не, то был старый банк.

Джек сделал шаг вперед, прикрывая глаза ладонью от солнца.

— Вон, Калли, по ту сторону новостройки вывеска: «Банк Хэнкок».

Каллен подошел и стал рядом с ним позади машины.

— Господи, так и есть. Мы прошли мимо него.

Джек обернулся к машине, теперь его взгляду открывалась вся широкая Двадцать пятая авеню. Шагах в двадцати от него, возле черной машины, припаркованной на той же стороне улицы, стоял какой-то человек. Джек пригляделся к нему и понял наконец, что прямо на него смотрит все тот же креол.

— Да, точно, — сказал Каллен. — Те самые колонны у входа.

Фрэнклин де Диос был в темном костюме и белой рубашке, пиджак расстегнут. Стоит неподвижно, смотрит в упор.

— Поехали, Калли, — позвал Джек.

Они сели в машину, сдали назад. Теперь он видел индейца через ветровое стекло. Парень так и не сдвинулся с места, только повернулся, когда они проезжали, посмотрел на них, сделал еще полоборота и продолжал смотреть им вслед. Теперь Джек видел его в зеркало заднего вида.

— Калли! — позвал он.

— Я вот думаю: служба в армии — это было лучшее время моей жизни! — вздохнул Каллен.

Они добрались до порта и свернули направо, проехали мимо трейлеров, ожидавших во дворе бананового склада, потом проехали мимо причала, принадлежащего компании «Стандард фрут», мимо маленькой гавани для рыболовецких судов и лодок, владельцы которых занимались ловлей креветок. Вскоре они уже любовались белым песчаным пляжем, протянувшимся вдоль берега Мексиканского залива. Тогда Джек снова посмотрел в зеркало заднего вида, потом сквозь ветровое стекло на мчавшегося по поверхности бухты серфингиста, на яхты под голубыми и оранжевыми парусами, а потом снова в зеркало заднего вида.

— Сколько моих приятелей погибло там, на острове. Он всего-то миль семь в длину, на хрена он нам понадобился, сесть посрать и то негде, но война — это когда все вместе, и такого я больше никогда не испытывал. Там мы знали, что мы кому-то нужны, что мы что-то делаем. Маленький остров или большой, не в том дело.

— Мы и сейчас что-то делаем, — подбодрил его Джек.

— Я сомневаюсь, выгорит ли у нас это дельце, но знаешь что, Джек? Даже если и не выгорит, наплевать.

— И все же нам есть о чем беспокоиться, Калли. У нас на хвосте кто-то сидит.

— Коп? С какой стати? Ты еще ничего не сделал.

— Не коп, а индеец. Тот самый, помнишь?

— Да-а? — протянул Каллен. Его это нисколько не интересовало, он даже головы не повернул, только спросил с ленцой: — И что ты собираешься делать?

— Доберемся до той стороны залива… — Джек снова посмотрел в зеркало.

— Там такие большие дома, мне они всегда нравились, — сказал Каллен. — Я все думал, вот бы в таком пожить.

— Вот там я и оторвусь от него, — решил Джек, — выжму все сто двадцать.

— Там крутой поворот, — предупредил его Каллен, — как раз перед тем, как снова выскочить к берегу.

— Черт, ты прав, — признал Джек. — Ладно, сперва пройду поворот, потом оторвусь. Пролетим по мосту, быстренько свернем на Норт-бич, и пусть он поцелует нас в задницу.

Так они и сделали.