Беглая

24

Я видела, как мутнели его глаза. Наливались глубокой тяжелой синевой. Я будто смотрела в своеобразное зеркало, в котором разум уступал место исконным природным инстинктам. Я видела перед собой распаленного хищника, который скорее умрет, чем откажется от выбранной жертвы. И не существовало слов, способных привести его в чувства.

Воздух между нами сгущался, наполнялся какими-то хлесткими разрядами. Давил на грудь, и на мгновение даже стало трудно дышать. Я невольно провела ладонью по шее, пытаясь избавиться от невидимого гнета. Но это не помогало. Мое дыхание стало тяжелым, прерывистым, нервы будто оголились. И даже касание этого наэлектризованного воздуха разливалось по телу мучительно-странными спазмами. Кожа стала влажной от испарины, сердце разогналось до шального бега. Соски сжались и ныли, а малейшее движение ткани сорочки отдавалось в них обостренной чувствительностью.

Я не могла двинуться с места. Смотрела, не моргая, как на меня надвигался безумный мужчина. Он расстегнул серебристую рубашку, стащил с плеч и бросил на пол. Длинные синие волосы падали на гладкую рельефную грудь. Его кожа не отливала явной синевой, как у этих безмолвных асторок, была скорее смуглой, серовато-коричневой. Тело, словно выточенное из полированного камня. Высокий, мощный, сильный… и безжалостный.

Я вновь невольно вспомнила Разум у его ног. Ее глаза, ее жесты. Унижение, какого я никогда не видела прежде. Даже в эйденских шлюхах было гораздо больше достоинства. В самой замызганной из них! Те хоть на что-то имели право. Чувствовали в себе это право. Здесь же женщины не могут ничего. Ни-че-го. Даже дышат с позволения своего повелителя. Тогда к чему такое существование? В ушах будто разливалась надсадная сирена, во рту пересохло. Я ни за что не стану одной из них — пусть лучше убьет. И кипучая гордость ударила в голову какими-то шальными парами. Кто угодно — но не я! Сидеть в этих проклятых комнатах всю оставшуюся жизнь и ждать, когда он явится без согласия овладеть моим телом? Когда заблагорассудится? Нет!

Нас разделяла всего пара шагов. Я с трудом совладала с охватившим оцепенением и кинулась в сторону, обратно к стене. Саркар было дернулся следом, но, тут же, остановился. Смерил меня горящим взглядом, и уголки его губ чуть дрогнули в усмешке:

— У дикарей так принято?

Голос был рокочущим и каким-то глухим. Слова казались от его выговора острыми, как ножи. Я почти слышала этот металлический лязг.

Я молчала, глохла от собственного дыхания. Почти паниковала, чувствуя, что меня будто связали невидимыми эластичными путами по рукам и ногам. Все движения давались через силу, словно тело сопротивлялось. Как он это делал?

— В этом что-то есть…

Лучше бы он молчал. С каждым словом сердце обрывалось.

Саркар медленно пошел на меня, и по спине прокатила дрожь. В животе отдалось странной мукой, доводящей до паники. Я пила что-то из стакана, совсем недавно. Перед тем, как уснуть… Но я уже не понимала, чему верить. Казалось, здесь отравлено все: стены, одежда, воздух. Или все отравляло одно лишь его присутствие…

Он приближался, и я снова кинулась в сторону. Заметила лихорадочные искры в его заметно потемневших глазах. Я понимала, что все это глупость. Помнила, с какой быстротой он настиг меня тогда, на судне. Саркар просто позволял… Даже эти глупые попытки были по его воле. По его воле! Мне хотелось орать от бессилия. И чтобы от этого крика он упал замертво. И плевать, что потом.

Когда больше нечего терять — рушатся все условности. Он мне не повелитель. И никогда им не станет. Он никто. Чужак, захватчик, чудовище! Я отступила еще на шаг, задрала голову:

— Не подходи!

Он остановился, по лицу прокатила заметная волна непонимания:

— Я не ослышался?

Я крикнула так громко, как могла:

— Не подходи!

— Ты, женщина, смеешь говорить со мной, как с равным?

В меня будто разом вселились все ганорские демоны. Я просто нарывалась.

— Ты мне не повелитель! И никогда им не станешь. Слышишь? Не станешь!

Я уставилась в его точеное лицо, алчно надеясь насладиться реакцией. Даже если после этого он меня прибьет. Но и здесь просчиталась. Безумные глаза сверкнули, и губы расползлись в довольной улыбке. Я даже растерялась, и этой слабости было достаточно, чтобы оказаться прижатой к оконному стеклу. Вот и все…

Саркар прижал меня всем телом, словно раскаленной каменной плитой. Его волосы, горевшие в солнечных лучах ярким ультрамарином, касались моей щеки. А я уперлась ладонями в горячую гладкую грудь и изо всех сил старалась оттолкнуть его. Разумеется, безрезультатно. Он коснулся моего подбородка, вынуждая поднять голову. Прошептал прямо в губы:

— Я стану для тебя больше, чем повелителем. Я буду твоей вселенной. Твоим временем. Твоим дыханием. Я стану всем. Ты моя, дикарка. Отныне и навсегда.

Его слова доносились, будто сквозь толщу воды. Я сама хотела стать водой, просочиться сквозь его пальцы. Ускользнуть. Оставить ни с чем. В горле было сухо, в висках кололо. В ноздри заползал какой-то едва уловимый острый запах, который ударял в переносицу, в мозг, разносился неведомым наркотиком по венам, спускался лихорадочной волной вдоль позвоночника. Я слабела. Мысли ускользали.

— Нет! — единственное, что я смогла пробормотать. — Не станешь.

Но Саркару было все равно. Он загнал свою добычу и ни за что не отпустит.

Он накрыл мои губы своими, жадно впиваясь. Я на мгновение задохнулась, сжала зубы, но вынуждена была приоткрыть рот, когда он сильнее стиснул пальцы на подбородке. Его язык протиснулся внутрь, и между ног заломило до рези от разлившихся по телу импульсов. Вновь охватила ненормальная слабость. И я на мгновение поймала себя на невозможной мысли: где-то глубоко внутри я не хотела, чтобы он отстранялся. Это было дико, пугающе. Какое-то кошмарное животное чувство, которое руководило мной. Незнакомое и преступное.

Я старалась отрезветь, отвернуться, освободиться. Вспомнила, как в прошлый раз он резко отстранился, когда я его укусила. Я изо всех сил сжала зубы, чувствуя между ними плоть. Знакомый солоноватый привкус. Саркар замер, вздрогнув. Я сжала зубы еще сильнее, и тут же почувствовала, как его рука скользнула на ягодицу, стиснула до боли, заставив меня охнуть. Это была лишь передышка — и я вновь почувствовала, как его настойчивый язык заполняет мой рот. Я снова пыталась укусить, но он больше не реагировал. Лишь прикусил в ответ, рычал, как дикий зверь, а его руки все лихорадочнее шарили по моему телу.

Он стянул с моих плеч кружевной халат, в мгновение ока подхватил меня на руки, вцепившись в волосы и не позволяя поднять голову. Почти швырнул на кровать, и я услышала треск разрываемой ткани — сорочка превратилась в лохмотья. Он тут же придавил меня своей тяжестью, и я почувствовала, как каменный член, наспех освобожденный из штанов, упирается мне в живот. И от этого касания все внутри завязалось узлом.

Его взгляд был безумен. Потемнел до грозовой черноты. Ноздри трепетали. На руках и шее пугающе вздулись вены. На мои жалкие попытки освободиться он даже не обращал внимания. Коснулся моей груди, сжал сосок, и я выгнулась, открыв рот, настолько сильно отозвалось в теле это прикосновение. Я горела каким-то неведомым жаром, чувствуя, как буквально выламывает кости. Между ног тянуло. Его рука скользнула по животу, нырнула туда, где было мучительнее всего. Я чувствовала, что была совершенно мокрой. Я хотела умереть. И в то же время, хотела, чтобы он не отходил от меня, пока не утихнет этот пожар. Главное, чтобы это закончилось, как можно быстрее.

Кажется, Саркар хотел того же. Он рывком подтянул меня за ноги, и я тут же почувствовала, как он заполняет меня. Напряглась от этого почти незнакомого ощущения, от которого все жалкие мысли в голове превращались в легкий туман. Ужасно. Ужасно! Почему сейчас это так? С ним?

Он задвигался, и через несколько мгновений по телу начали расползаться фантастические волны, расходящиеся, как круги на воде, от одной единственной точки. Снова и снова. Я чувствовала, как мое тело стало мокрым от испарины. Саркар раскачивался надо мной все быстрее и быстрее, его волосы метались в такт движению каким-то гипнотическим маятником. Быстрее и быстрее. Быстрее и быстрее. Наконец, его движения стали просто неистовыми, а у меня внутри со скоростью лавины нарастала ни с чем не сравнимая волна. Расползалась дрожью по телу, билась в висках. Я даже перестала дышать, запрокинула голову, ловя момент космического взрыва. Я хваталась за его руки, выгибалась и кричала, захлебываясь. В этот миг я просто потерялась во времени и пространстве, не осознавала, что со мной происходит. Чувствовала лишь нестерпимые сладкие спазмы и огонь, заполняющий меня.

Я все еще ловила в теле отзвуки этой дрожи. Сбивчиво дышала, открыв рот. Чувствовала, как он обмяк внутри. Я надеялась, что мой мучитель сейчас уйдет, но Саркар лишь перевалился на бок, не выходя из меня. Притянул к себе, другой рукой намотал волосы на кулак, не позволяя отстраниться:

— Ты же не думаешь, что я сейчас уйду? Я лишь сбил оскомину.

Я сглотнула и судорожно облизала губы.

Он погладил мою шею, подцепил амулет Гихальи, с которым я ни за что не хотела расставаться:

— Что это за дешевка?

Я напряглась. Не знала что ответить, чтобы он не забрал.

— Это амулет на счастье. Освещенный богами, в которых я верю. — Я сглотнула: — Веру тоже заберешь?

— На счастье… — он покрутил в пальцах серебристый кругляш. — Что ж, можешь оставить. Богов надо чтить. Но твоей шее нужно кое-что другое.

Я с облегчением вздохнула, пропуская последние слова. Этот амулет был важен для меня, как воздух.

Саркар ущипнул за сосок, рука метнулась к набухшей изнывающей горошине между ног. Я панически дернулась:

— Не надо!

— Это еще почему?

Он надавил пальцем, и я напряглась, чувствуя, как тело отвечает. Еще и еще. И мое дыхание снова учащалось. Его член призывно дрогнул внутри. Кажется, совсем скоро он снова будет готов.

— Я хочу знать, кто взял твою девственность? Отвечай мне.

Казалось, его это не на шутку интересовало. Его бесило, что он не первый. А я ликовала от этой мысли — хоть в чем-то я сумела досадить. И он этого никогда не исправит. Он не первый…

Я шумно выдохнула, стараясь совладать с собой, потому что его палец не останавливался:

— Не твое дело.

Он натянул мои волосы:

— Отвечай, когда тебе велят. Кто он?

Я постаралась улыбнуться:

— Тот, кого я любила. И люблю. И буду любить. Не взял — я ее отдала. Сама. По своему желанию. Или тебе такое даже в голову не может прийти?

Увы, я врала, но ему не нужно было об этом знать. Он все еще был распален и не заметит тонкостей. Услышит лишь то, что захочет. И это, единственное, чем я могла ударить. Но даже такая малость, все же, лучше, чем ничего.

Он со злостью впился в мои искусанные губы, и внутри вновь дрогнуло. Еще и еще. Совсем скоро меня снова распирал каменный член, и я даже боялась предположить, когда все закончится.

Саркар медленно и мучительно заходил во мне:

— Ты забудешь его, дикарка. Я заставлю тебя забыть.