Белая лилия

Глава 12

Поговорив с Ольгой, Альбина Эдуардовна Побережнова пришла в замешательство. Она никому не позволяла так разговаривать с собой, кроме своей дочери.

«Что возомнила о себе эта Калинова? – думала директриса „Золотой саламандры“. Обвиняет меня в жадности! Нет, я ее совершенно не понимаю! Что движет ее поступками. Вот если бы она назвала цену своим услугам, все было бы ясно: хочет подзаработать. Это нормально. Зарплата у рекламного агента небольшая, если есть возможность подзаработать, то почему ее не использовать? Ерунду мне какую-то сказала, что она – охотница на ведьм… Чушь какая-то! Она точно ненормальная, правда эффект от ее экстрасенсорного воздействия есть, определенно…»

– Маман, ну мы будем дальше перестановкой заниматься или нет?

– Не знаю.

– Как это не знаешь! Затеяла такую канитель, фонтан какой-то некрасивый купила, с работы в кои-веки пришла пораньше и вдруг не знаешь. Я тебя прямо не узнаю. Что-то случилось?

Альбина будто и не слышала слов дочери, она думала о своем. Татьяна, не дождавшись более или менее вразумительного ответа, хотела воспользоваться замешательством матери и улизнуть на улицу.

– Подожди, Танька. Скажи мне, я жадная?

– Жадная, – с ходу ответила дочь.

– Что? Кто бы говорил! Ты учишься в лучшей гимназии, носишь шмотки не хуже моих! А очки? Ты забраковала такие дорогие очки, вот и ходи теперь с разбитыми стеклами.

Татьяна кивала головой на каждое замечание матери и строила разные рожицы. Когда речь зашла об очках, дочь не сдержалась:

– Вот об очках не надо. Я просила у тебя деньги на подарок Лолите, а ты сказала, что у тебя финансовые трудности. Зато купила мне эти дурацкие очечки. Они мне не идут. А в прошлом году ты не захотела поехать со мной на каникулы.

– Все хватит, – прервала Альбина, – всем твоим капризам я потакать не намерена!

– Ты меня первая спросила о своей жадности, я ответила, – с чувством собственного достоинства проговорила Таня.

– Если ты хочешь знать, деньги на подарок Лолите я не дала, потому, что не хочу, чтобы ты дружила с этой девочкой. Это от нее ты набралась вульгарных манер, которые тебя совершенно не красят. И жадность здесь не при чем! А что касается поездки на каникулы, – продолжала оправдывать себя Побережнова-старшая, – тоже дело не в деньгах. Просто у меня тогда было много работы. Я не могла вот так все взять и бросить…

– Ну опять же из-за жадности, ты боялась недополучить сверхприбыль.

– Чего бы ты понимала – сверхприбыль! Между прочим до вчерашнего дня я разорялась со скоростью звука, и только сегодня положение дел стало выравниваться…

– Маман, ты что серьезно? – удивилась Татьяна. – А я не пойму, что это дед меня все выспрашивает, как у нас дела, о чем ты по телефону разговариваешь, не слышала ли я чего о самолете, который у тебя был застрахован…

– Ну, а ты? – поинтересовалась Альбина.

– А что я? Я деду отказать не могу, что знала, то и рассказала…

– Ах ты, негодница! Я голову себе изломала, откуда он все узнает. А оказывается моя собственная дочь шпионит, подслушивает телефонные разговоры и вообще хватает мой мобильник, вот как сейчас, например…

– Кстати, маман, а кто тебе звонил?

– Не скажу! Это мое личное дело. Лучше давай закончим перестановку.

Альбина попыталась закончить разговор с дочерью об Ольге Калиновой, но та не унималась.

– Эта девушка сказала тебе, что ты жадная, так?

– Не твоего ума дело! – оборвала Порбережнова-старшая. – Все хватит об этом!

Воцарилось молчание. Похоже мать и дочь устали от взаимных упреков и пререканий. В их отношениях так было всегда, они никогда не имели одного мнения ни по какому вопросу, поэтому всегда спорили, но так и не приходили к согласию. Кирилл, неоднократно бывший свидетелем подобных сцен, как-то сказал Альбине:

– А ведь вы крайне противоположные по обоим гороскопам, у вас разница в возврасте – восемнадцать с половиной лет. Ты – Петух, она – Кролик, ты – Рак, она – Стрелец. Отсюда все ваши проблемы.

Альбина была единственным ребенком в семье, но родители уделяли ей мало внимания. Она росла сама по себе, а родители делали карьеру, каждый свою. Мама была известным врачом, но, как ни парадоксально, от чего лечила, от того и умерла сама. А отец от рядового экономиста дослужился до очень мягкого кресла в министерстве финансов. Альбина вышла замуж рано, причем за первого встречного. Родители, естественно, ее выбор не одобрили.

В восемнадцать лет у Альбины родилась дочь Танечка, и она сразу разошлась с мужем, потому что уделять внимание одновременно и дочери, и мужу было сверх ее сил. Недовольные зятем, родители тем не менее, не одобрили и развод дочери. Но вот во внучке они души не чаяли. Альбина даже ревновала к ней, поскольку к себе такой любви и заботы со стороны родителей она никогда не чувствовала.

Институт Альбина закончила с большим трудом. После рождения дочери она брала академический отпуск, а потом проучившись еще год на дневном, перевелась на заочное отделение. Где она только ни работала, но везде ей не нравилось. Альбина считала, что ее кругом не дооценивают, а загружают работой больше, чем нужно.

Надо сказать, что профессию она выбирала себе не сама. Родители сказали, что она должна пойти по стопам – стать либо врачом, либо экономистом. Альбина не хотела ни того, ни другого. Но из двух зол она выбрала наименьшее – получила профессию экономиста.

Она работала в управлении материально-технического снабжения и с утра до вечера умножала нормы расхода материалов на планы производства продукции, потом это управление развалилось, и она стала безработной. Ее родители, напротив, «были на коне». Мать стала заведующей кардиологическим отделением, а отец к этому времени перебрался в министерство финансов.

Тогда Альбина впервые категорично сказала им: «Вы должны мне помочь! Я хочу открыть свое дело!»

Родители удивились, считая дочь неспособной на такой шаг.

– И какое же дело ты хочешь открыть? Ты хорошо подумала? Может лучше я пристрою тебя к себе? – спрашивал отец.

– Нет, я больше не хочу вверять свою судьбу бездарным руководителям! Только свое дело!

– Алечка, ты же сама не знаешь, о каком деле ты говоришь, – предположила мама.

– Знаю, я хочу открыть страховую фирму, – сказала Альбина. – Папа, научи, как это сделать и дай для начала денег.

Родители молча переглянулись.

– Ну почему именно страховую? – первым нарушил молчание отец.

Альбина сама толком не знала, почему. Скорее всего оттого, что в студенческие годы она работала страховым агентом, и это ей нравилось. В той работе было все четко и ясно: заключила больше договоров – получила больше денег.

– Хорошо, – сказал отец, – страховой бизнес – это перспективное дело, правда, я не уверен, что ты с этим справишься. Я помогу тебе зарегистрировать фирму, но дальше – все сама.

– Согласна. Я же сказала, что мне нужна ваша помощь только на самом начальном этапе.

Родители были удивлены, что «Золотая саламандра» не разорилась после первого года своего существования. Когда же страховая фирма дочери стала одной из самых известных в Москве, родители наконец-то зауважали Альбину.

Когда до Эдуарда Сергеевича дошли слухи, что бизнес его дочери пошатнулся, он воспринял это как удар по собственному самолюбию. Он несколько раз пытался поговорить об этом с Альбиной, что-то подсказать, но та делала вид, будто у нее все в порядке. Еще бы! Она помнила слова отца, что должна справляться со всем сама. Она и пыталась сама выкарабкаться из навалившихся на нее проблем.

Да, Альбина не советовалась с отцом, когда открыла в «Золотой саламандре», новый вид страхования самолетов и авиаперевозок. Он, узнав об этом закатил ей настоящий скандал. Они какое-то время не общались. Но смерть Альбининой матери примирила их.

Это как раз был период, когда финансовое положение Альбины пошатнулось. Добил ее развалившийся на взлетной полосе самолет. Пассажиры сильно не пострадали, если не считать легких ушибов, нервых стрессов и обострения сердечно-сосудистых заболеваний. Страховки пассажирам «Золотая саламандра» выплатила, а вот с самолетом дело обстояло сложнее.

В договоре страхования причина развала самолета являлась страховым случаем, а вот в договоре перестрахования «Золотой саламандры» в немецкой фирме – нет. Это произошло из-за неточности в переводе. Богатство русского языка сыграло злую шутку с Альбиной. Фрау Шмидт, представительница немецкой страховой фирмы, хорошо владела русским языком. Она сказала Побережновой: «Вы постарались употребить в своем договоре все приставки, имеющиеся в русском языке. А мы в своей деловой речи избегаем эмоций».

Альбина Эдуардовна вспомнила сейчас эти слова и почувствовала их высшую несправедливость. Ей стало ясно, что немцы сознательно порекомендовали своего переводчика, чтобы договор перестрахования стал просто фикцией. А она, как глупая рыбка клюнула на их наживку. Теперь, образно говоря, немцы варили из нее уху. Взяв всю ответственность за развалившийся самолет на себя, «Золотая саламандра» разорилась бы начисто и больше никогда не подняла бы головы.

«А мне еще говорят, что я жадная! – думала Альбина Эдуардовна. – Да я – ангел небесный, по сравнению с моими немецкими коллегами! Я всегда честно строила свой бизнес, но похоже, надо быть понаглее…»