Белкина в колесе

Глава 16

Люда твердо решила, что не станет рассказывать матери об Арине. Хорошо помнила, как строго Тамара Яковлевна относилась к своим собственным дочерям и как вытолкала обеих замуж, едва представилась такая возможность. В голове у матери и по сей день была всего одна жизненная ценность: наличие законного мужа. А если его вдруг нет, то можно считать, что жизнь не удалась. При этом у нее самой не было ни мужа, ни даже ухажера.

Иногда Люда размышляла, как бы могла сложиться судьба, не выскочи она так быстро за Володю, а Снежана за своего неверного Артура. Нет, конечно, о сожалениях тут не было и речи, ведь их с Володей семейная жизнь удалась и доказательством этому служили двое прекрасных детей. Но все же их брак изначально был основан лишь на взаимной симпатии, великой любовью там и не пахло. Хотя, может, и ни к чему эта любовь… Только кружит голову да путает мысли — разве ж получится выстроить крепкий союз при таких вводных?

Впрочем, даже если Тамара Яковлена и была в чем-то права, вмешивать ее в дела Арины точно не самая лучшая идея. Люда нутром чувствовала, что куда лучше разобраться во всем самой. Возможно, она не самая лучшая мама для своей дочери, но она совершенно точно ее любит и всегда будет на ее стороне. И даже если Арина натворит глупостей, это ни на что не повлияет, нисколько не уменьшит любовь по отношению к ней. Зачастую самое важное — просто любить своих детей, а все остальное обязательно приложится.

Как это часто бывало, мысли о матери каким-то магическим образом приводили к ее скорому звонку.

— Люда, привет. — С толикой претензии начала Тамара Яковлевна. Она почти всегда так здоровалась. Как будто дочь в чем-то очень серьезно провинилась. — Я около твоего подъезда, опять что ли домофон не работает?

— Привет, мам. Да его постоянно чинят, только через несколько дней он опять накрывается медным тазом. Звони в 89 квартиру, соседка в курсе проблемы, откроет.

Зайдя в квартиру, Тамара Яковлевна начала разуваться и одновременно отчитывать дочь:

— Почему у соседки работает, а у тебя вечно все через пень-колоду?

— Не только у меня. Домофон барахлит в трети квартир. Это не моя вина. Я не имею отношения к аппаратной части домофона, мама.

— Ну, это-то понятно. Ты у нас как всегда ни при чем. — Мать вошла в кухню и уселась за стол. — Ладно, рассказывай давай. Нутром чую, что-то случилось без моего ведома. Говори, Люда.

— Мам, да что могло случиться? Володя на работе, дети в школе, я на кухне. Все как всегда хорошо. Сейчас тебе чаю заварю с чабрецом…

— В интимной жизни как?

— Ох… Мам, может, хватит?

— Что хватит? Я же не спрашиваю подробности. Их оставь при себе. Мне главное — знать, что твой муж достаточно удовлетворен и всем доволен. Еще не хватало мне ваших ссор. В свое время я мало вправляла Снежке мозги и гляди, что из этого вышло. Несчастная разведенка — вот что. Ставила карьеру превыше мужа, вон он и пошел налево. А вот давала бы она Артуру на регулярной основе, трагедии бы не случилось. С тобой я такой ошибки не допущу.

— Ты ее ванную комнату видела новую? — не выдержала Люда. — Несчастная разведенка у нас загорелая, ухоженная, с кучей брюликов, после роскошного отдыха и с новой шикарной ванной. Аж дух от нее захватывает.

— Да будь у нее хоть четыре такие ванные, что это, по сути, меняет? Конечно, она сейчас как может компенсирует пустоту в душе. А что ей еще остается? Начать заливать на воротник и потом окончательно спиться? Она так не делает, и на том спасибо. Но в остальном-то все плохо. Разведенка — она и в Африке разведенка. Брюлики, ремонт в квартире и отдых на Кипре не могут изменить сей печальный факт. А ты уши развесила и рада ее нахваливать, какая она сильная и независимая.

Люда налила матери чаю, наполнила вазочку вафлями, конфетами и печеньем, а сама присела рядом. Чушь, которая снова доносилась из уст родительницы, уже успела ее доконать.

— А что мне надо ей говорить? Что она никто без мужика в доме? А какие конкретно блага ей даст этот мужик? Ее Артур зарабатывал в три раза меньше, ничего не мог сделать по дому и единственным его преимуществом была смазливая внешность. Так чего именно лишилась несчастная Снежана, когда этот бесполезный рудимент ее покинул?

— А ты не понимаешь? Правда что ли?

— Да, не понимаю.

— Значит, дура. Семейного счастья она лишилась. Опоры. Чувства единства. Возможности иметь детей. Артур был просто загляденье, холеный, статный, видный. Неудивительно, что его быстро охомутала другая. Наверняка он зарабатывает куда больше Снежаны.

— Скорее, находится на содержании у своей новой пассии…

Мать отпила чаю и закусила печеньем, а после проговорила:

— Знаешь, Люд, с тобой невозможно вести конструктивный диалог. Нет чтобы признать очевидные вещи и…

— Очевидные — это какие, интересно?

— Что твоя сестра медленно идет на дно.

— У нее все более чем прекрасно, какое дно?

— Когда у женщины все, как ты выражаешься, прекрасно, она не орошает подушку слезами каждую ночь. Каждую ночь, Люда!

— Она делает это, потому что кто-то постоянно внушает ей, как она несчастна. Каждый день. Каждый день, мама!

— То есть это я виновата в ее неудачах??

— Отнюдь. Ты не можешь быть виновата в том, чего не существует. Ведь никаких неудач у Снежаны нет. — Людмила непроизвольно оглядела свой кухонный гарнитур, который всем своим видом буквально кричал, что ему давно пора на помойку. — Всем бы быть такими неудачливыми, какой ты пытаешься ее выставить.

Такого мать стерпеть не могла. Она вскочила с места, выпучила глаза и начала метать ими молнии, которые хоть и были невидимые, но их разряды вполне можно было ощутить на себе. Сдвинув брови, Тамара Яковлевна перешла в наступление:

— Знаешь, я рада, что хотя бы одна моя дочь внимает моим словам и ей не чужда благодарность. Если бы не Снежана, если бы у меня была только ты, я бы наверняка разуверилась в том, что я делаю все правильно. Неблагодарная погань, вот ты кто! Ей помогаешь, даешь бесплатные советы, печешься о ее благополучии, пестуешь ее семью как будто речь идет о твоей собственной, и что в ответ?? Одни лишь упреки! И ладно бы сама была образцовой матерью, так нет — ты откровенно никчемна! Не справляешься со своей задачей даже на треть!

Такие слова о материнстве больно ударили по Людмиле. В глазах непроизвольно начали скапливаться слезы обиды.

— С чего такие выводы, мама?? Я все делаю для своих детей!

— Все да не все! Час назад я звонила Володе, хотела узнать, как дела. И он рассказал мне, какая ты хорошая мать! Не можешь управиться с собственной дочерью! Аринка вон у тебя какая лосиха вымахала, а мозгов как не было, так и нет — того и гляди принесет в подоле приплод!

Не помня себя от гнева, Люда тоже вскочила с места и закричала:

— Это не твое дело! Даже если она принесет в подоле, то это будет только моя забота. Воспитаю, поставлю на ноги и помогу чем смогу. Это моя дочь и мои внуки. Ясно тебе??

— Мне-то ясно, дочечка, только вот, если Аринка начнет исполнять и однажды покажет тебе свое нагулянное пузо, ты сразу примчишься ко мне плакаться. А следом и твоя дочь! Обеих поганой метлой погоню с порога, так и знай! И как вас только Володя терпит… Не семейка, а кошмар. Святой человек, дай бог ему здоровья и крепких нервов… А я больше не задержусь в твоем обществе ни минуты!

И действительно — не прошло и двадцати секунд, как мать уже хлопнула дверью.

Оставшись одна на кухне и спрятав лицо в вафельном полотенце, Люда села на табурет и заплакала. В голове стоял такой хаос, что женщина не сразу заметила, как со школы вернулась Арина. Увидев с порога плачущую мать, девочка вбежала в кухню:

— Мам, что случилось?? Я видела бабушку, она даже не поздоровалась, прикинь? Это что, все из-за нее? Она снова тебя довела? Мам, ну поговори со мной, пожалуйста.

Люда не могла вымолвить ни слова. Она пыталась обуздать слезы, но ничего не выходило. В итоге, усилия сделали еще хуже — женщина начала хватать ртом воздух и заикаться.

— Господи, мамочка, ну ты чего? — Дочь крепко ее обняла. — Мы со всем справимся. Подумаешь, бабка чудит. Такое уже не в первый раз, мы ведь с тобой привыкли к ее закидонам, правда?

— П-п-равда, Ариш. — Люда все никак не могла прийти в себя, воздух будто не шел в легкие.

— Что она тебе сказала?

— Что я плохая мать.

— Ну и чего ты ревешь? Когда она вообще говорила по делу, а? Ни-ког-да. Забей на нее, мам. Она вечно несет какую-то ерунду, а у самой ни фига нет из того, о чем она талдычит. Понимаешь? А у меня — самая лучшая мама! Слышишь? Ты самая замечательная! Лучше всех мам, которые только существуют на свете. Ты должна всегда об этом помнить, всегда!

На мгновение Людмиле показалось, что они с Ариной поменялись местами. Дочь-подросток успокаивала мать, как будто та вдруг стала маленькой девочкой. Это было неправильно, но от ощущения такой нужной и важной поддержки на сердце вмиг потеплело.

— Ариша, дочка, я очень тебя люблю!

— А я тебя, мам! Давай сегодня я буду кормить нас обедом? Ты, конечно, уже все приготовила, но я тогда хотя бы накрою на стол и порежу хлебушек. И налью тебе суп с тефтельками.

— Спасибо тебе, родная.

Людмила с умилением глядела, как Арина хлопочет на кухне. С каждым мгновением женщина убеждалась, что все-таки она никак не может быть плохой матерью, раз сумела воспитать такую замечательную дочь.