Белый обелиск

X

У капитана Эйварта дрожали руки - совсем как в кадетском корпусе, когда наставник вызывал его с несделанным заданием к доске. Собственно, если бы не эти трясущиеся, словно жившие собственной жизнью руки, Ольгер не узнал бы старого приятеля. Время обошлось с Дергунчиком весьма немилосердно - резкие морщины и высокие залысины на лбу сделали его практически неузнаваемым. Хотя, наверное, сам Ольгер тоже показался школьному товарищу ужасно постаревшим. Ройт давно привык к своему отражению - с жесткими складками у губ и сединой, слишком заметной в черных волосах - но для человека, который не видел его почти двадцать лет, перемены должны были выглядеть разительными.

Пожалуй, меньше всех из них троих переменился Годвин. Торис даже в тридцать пять выглядел так, как будто был на десять лет моложе.

Годвин...

- Ты, конечно, уже слышал о Годвине, Анри? - нервно пробормотал Дергунчик, стискивая одну кисть другой. - Такое горе!..

- Да, - коротко подтвердил ройт Ольгер, глядя в водянистые глаза старого друга. То, что он в них видел, Хенрику катастрофически не нравилось. Как бы Френц Эйварт ни старался изобразить скорбь по погибшему полковнику, сейчас в его глазах плескался только страх. Правда, Дергунчик никогда не отличался особой отвагой. Сложное, двусмысленное положение, в котором он невольно оказался после смерти своего начальника, могло бы напугать его даже в том случае, если бы он был ни в чем не замешан - но все-таки не до такой откровенной паники, которую ройт Ольгер видел на его лице.

- Я ведь даже не предложил тебе присесть, - ненатурально спохватился Эйварт. - Ты, наверное, устал в дороге... Может быть, выпьешь вина?

Ройт Ольгер промолчал, но все-таки последовал за капитаном Эйвартом к двум креслам, стоявшим возле камина, и устроился в одном из них. Дергунчик расцепил ладони, чтобы разливать вино, и Хенрик разглядел на его руке бледные полосы - так сильно он стискивал пальцы. Ольгер поймал себя на том, что он внимательно следит за тем, чтобы Дергунчик наполнил оба бокала из одной бутылки, а потом отпил по меньшей мере половину своего, прежде чем ройт последовал его примеру. То есть не то чтобы он и вправду верил, что Френц Эйварт может вот так сходу отравить старого друга, чей приезд - теперь ройт Ольгер был в этом уверен - грубо мешал каким-то непонятным делам капитана Эйварта, но направление у мыслей Хенрика было довольно показательным. Вот интересно, беспокоился ли Годвин, когда приходилось ужинать со своим капитаном за одним столом? Хотя... навряд ли. Прямодушному полковнику едва ли могла прийти даже мысль об отравлении.

У ройта накопилось множество вопросов к Эйварту, но он молчал, предоставляя инициативу собеседнику. Пусть Жеванный Рукав пытается заполнить чем-то неуютное молчание, повисшее в гостиной коменданта - чего доброго, нечаянно расскажет что-то важное.

- Мне доложили, что произошло в Белых столбах... - Дергунчик громко хрустнул пальцами - Ольгер всегда терпеть не мог эту привычку. - Извини, Анри... Я всего-навсего приказал Лодешу и его людям проводить Маркуса в крепость. Мне в голову не приходило, что эти олухи поймут мое распоряжение в том смысле, что нужно тащить его сюда насильно. Очень хорошо, что ты был там и смог вмешаться.

Ольгер пригубил вино. Он мог спросить у Эйварта, для чего ему в принципе понадобилось присылать за Маркусом такой эскорт - или, точнее было бы сказать, конвой - но Хенрик понимал, что молчание собеседника будет нервировать Дергунчика куда сильнее, чем любые возражения или вопросы. Для людей такого склада, как Френц Эйварт, нет ничего хуже неопределенности.

Дергунчик еще раз нервозно щелкнул пальцами - и решил сменить тему.

- Я не знал, что Годвин взял тебя на службу. Разумеется, у нас было не так уж много времени на разговоры, но он не упоминал даже о том, что виделся с тобой... не говоря уже о том, что подписал приказ о твоем производстве в капитаны Браэнворна...

Хенрик слегка наклонил голову. В действительности никакой приказ ройт Годвин не подписывал. Обидно было это признавать, но Годвин всегда был слишком беспечен, а к собственной жизни относился удивительно легко. Причем не только в Браэннворне, где полковнику, на первый взгляд, действительно ничто не угрожало. Годвин был таким всегда, сколько ройт Ольгер его помнил. Даже в дни самых жестоких боев в приграничье Годвин говорил о будущем с такой уверенностью, словно они все были бессмертными.

Вспоминать об этом было больно, хотя Ольгер сделал все возможное, чтобы думать о смерти друга максимально отстраненно. У него сейчас не было времени на скорбь. Потом, когда он разберется в том, что происходит в Браэннворне, он позволит себе вспомнить, что ройт Годвин был его ближайшим другом, но пока первостепенная задача состояла в том, чтобы переиграть Дергунчика, и это требовало полной концентрации всех его сил.

Как бы там ни было, ввиду некоторых особенностей своего характера, полковник собирался официально утвердить новое положение Хенрика Ольгера уже после его приезда в крепость, и не видел никаких причин задумываться о таких вещах заранее. А та бумага, которую два часа назад рассматривал Дергунчик, была всего-навсего искусно сделанным подлогом. Надо отдать должное мейстеру Кедешу - почерк полковника был воспроизведен безукоризненно. Глядя на результат его трудов, Ольгер подумал, что, если бы писарю пришло на ум избрать себе другое поприще - скажем, подделывать расписки для ростовщиков, он стал бы богачом почище Вика Хорфа.

Заметив, что Ольгер поглядывает на его ладони, которые капитан Жеванный Рукав все время потирал и стискивал в замок, ройт Эйварт воровато спрятал их под стол.

- Однако я не понимаю, почему ройт Годвин скрепил свой приказ обычной полковой печатью... - продолжал Дергунчик сухо. - Это же не повышение какого-нибудь рядового до сержанта, а очень серьезная бумага.

- Полковник Торис никогда не отличался педантичностью, - пожал плечами Ольгер. Называть старого друга Годвином, сидя напротив его вероятного убийцы, ройту совершенно не хотелось. Это лишний раз напоминало бы ему о корпусе, об их совместных вылазках в соседний город и о долгих вечерах, которые они, все четверо, проводили за обсуждением какой-нибудь очередной рискованной проделки - словом, обо всем, о чем Хенрику Ольгеру хотелось бы забыть.

- Ну да, ну да, - согласно закивал Френц Эйварт. - Я не сомневаюсь, что он обязательно исправил бы свою оплошность после твоего приезда в Браэннворн. Но Годвин, к сожалению, погиб... а без его личной печати приказ все-таки выглядит несколько спорным.

Хенрик наклонил голову.

- Разумеется.

Щеки Дергунчика слегка порозовели. Видимо, он принял поведение Ольгера за покладистость и начал верить в то, что сможет от него избавиться. В голосе ройта Эйварта даже появились дружеские интонации.

- Я к чему все это говорю, Анри... конечно, если бы я был полковником и комендантом Браэннворна, тут и говорить было бы не о чем - я бы назначил тебя своим капитаном, и вопрос был бы исчерпан. Но я заменяю коменданта только временно, и не уверен, пожелают ли в столице утвердить меня на этой должности. А приказ ройта Годвина составлен не по форме...

Намек повис в воздухе - слишком прозрачный, чтобы можно было сделать вид, что Ольгер его недопонял. Хенрик опустил ресницы, притворившись, что смакует белое вино - и в самом деле очень недурное для Ферганы.

- Понимаю. Впрочем, Годвин говорил, что он во всех деталях обсуждал мое назначение с маршалом Бриссаком. Я немедленно отпишу в столицу и попрошу о подтверждении моих полномочий. Кстати говоря, если тебя не затруднит - зови меня Хенриком Ольгером.

Однажды ночью, на привале, Альк спросил о Вороньей крепости, и Ольгер начал вспоминать о самых знаменитых комендантах Браэннворна. А в ответ иномирянин неожиданно рассказал своему собеседнику занятную историю о знаменитом полководце из того, другого мира. Звали этого военачальника почти так же странно, как самого Алька - "Юлий". Хенрик слушал с интересом, но вот фразу "Жребий брошен!" понял до конца только теперь.

Жребий действительно был брошен. Прежде Ольгер отличался безупречной репутацией, которую омрачал разве что плен у белгов. А теперь, всего за несколько часов, он совершил подлог, пошел на грубую, заведомую ложь, чтобы остаться в Браэннворне, да еще беспардонно впутал в это дело маршала Бриссака. И что самое ужасное - это его нисколько не стесняло, а, наоборот, пьянило, как глоток шипучего мельсинсокого вина.

Услышав о письме в столицу, Эйварт побледнел.

- Так значит, маршалу известно о твоем назначении? Тогда все в порядке. Да... в порядке. Как ты полагаешь... письмо до столицы и назад идет довольно долго... Может быть, стоит решить этот вопрос приватным образом? Печать полковника осталась у меня. Конечно, это не совсем по правилам, но мы ведь оба знаем, что он подтвердил бы твой приказ, если бы не эта печальная история... Ты ведь не станешь возражать, если я сам исправлю это небольшое недоразумение за ройта Годвина?

- Делай, как знаешь, - равнодушно сказал Ольгер, рассматривая свой бокал на свет. - Я могу подождать ответного письма от маршала Бриссака или приступить к своим обязанностям уже завтра. Как тебе будет удобнее.

Эйварт хлопнул себя по колену и деланно рассмеялся.

- Спрашиваешь!.. Мне будет удобнее, чтобы ты начал как можно скорее. Меня здесь буквально разрывают на куски.

- Ну что ж, попробую тебе помочь. Выделишь мне какое-нибудь помещение?

- Даже не знаю... - задумался капитан Эйварт. - Понимаешь, Хенрик... Браэннворн, при всей своей раздутой славе - очень старая и неудобная постройка, ты в этом скоро убедишься. Так, как здесь, в Инсаре строили лет за четыреста до нас. Толстые стены, холод, маленькие комнаты и теснота. Я-то за несколько последних лет уже привык, а вот ты, скорее всего, будешь неприятно поражен, когда как следует посмотришь на "самую знаменитую в Инсаре крепость" изнутри. Приличных помещений тут не так уж много. Может быть, займешь пока комнаты Годвина?

Несмотря на все свое самообладание, ройт Ольгер все-таки метнул на собеседника удивленный взгляд. Положим, интриган из Эйварта действительно паршивый - тики и судороги вообще имеют неприятную особенность мгновенно выдавать любые чувства человека, а Дергунчику вдобавок еще в школе не хватало живости воображения и быстроты ума - поистине необходимых качеств для любой интриги. Но все-таки дураком его не назовешь. И вдруг он предлагает Ольгеру занять пустующие комнаты полковника, как будто бы не понимает, что в глазах солдат вновь прибывший офицер, занявший место ройта Годвина, будет выглядеть его преемником. Либо это проявление фатальной глупости, либо - и это вероятнее - у Эйварта есть более серьезная причина хотеть, чтобы ройт Ольгер поселился именно в тех комнатах. Может быть, это как-то связано с "несчастным случаем", жертвой которой стал бедняга Годвин?

В любом случае, другой возможности детально осмотреть жилье старого друга у него не будет. Нужно соглашаться, - рассудил ройт Ольгер.

Эти размышления заняли у него не больше двух секунд. Потом Хенрик заставил себя усмехнуться.

- Получается, я бросил свой лотарский дом, чтобы жить в холоде и тесноте?.. Об этом Годвин меня не предупреждал. Ну ладно, если ты считаешь, что мне стоит поселиться в его комнатах, я так и сделаю. Только сначала съезжу в Белые столбы.

Лицо Дергунчика опять заметно напряглось.

- Зачем?..

- Да ерунда... Отправил туда своего слугу, чтоб он привез мне мой кошелек, который я забыл в трактире, а этот болван до сих пор не приехал. То ли заблудился по дороге, то ли не нашел в трактире кошелек и теперь боится возвращаться.

Складка на лбу Эйварта разгладилась.

- А ты не думал, что твой серв, наоборот, нашел тот кошелек и решил сделать ноги?.. - осклабился он. Хенрик отметил, что, несмотря на насмешливо растянутые губы, глаза у его старого приятеля не улыбались.

- Да ну, куда он денется с невольничьим браслетом, - отмахнулся Ольгер, но потом, изображая озабоченность, добавил. - Ладно, я поехал. Еще не хватало, чтобы ты оказался прав.

- Дать тебе людей в сопровождение? - осведомился Жеванный Рукав.

- Думаешь, стоит?.. - равнодушно спросил Ольгер. И Дергунчик окончательно успокоился.

- Да, в общем, нет. Дорога тут прямая, доберешься сам. Я прикажу, чтобы ребята у ворот не уходили в караулку, а то ты промерзнешь до смерти, пока они тебе откроют... Взяли моду - как никого нет, так они сидят в караулке и режутся в кости. Или даже варят грог.

- Ну, хорошо хоть девок не приводят, - рассмеялся Хенрик, на секунду задержавшись на пороге. Но при этом мысленно сделал себе еще одну зарубку относительно Дергунчика. Тот искренне старался сделать вид, что они с Хенриком - просто два старых друга, встретившихся после корпуса. И, с точки зрения самого Ольгера, изрядно переигрывал. А впрочем, его собственное поведение в гостиной тоже, вероятно, выглядело в глазах Эйварта не слишком натуральным.

И еще. Либо Дергунчику не приходило в голову, что капитан, который жалуется не нехватку дисциплины у своих людей другому офицеру - исключительно паршивый командир, либо же он _намеренно_ старался показаться Хенрику паршивым командиром. Первое было предпочтительнее, но ройт решил пока что остановиться на втором предположении. Годвин всегда недооценивал Дергунчика - и к чему это привело?.. Хенрик не собирался повторять такой ошибки.

На улице начинался снегопад - должно быть, первый в эту зиму. Недовольный тем, что его вынудили третий раз за день покинуть теплую конюшню, Янтарь всячески показывал характер - фыркал, дергал головой и даже пару раз шарахнулся в сторону, как будто бы пытаясь высадить наездника. Впрочем, ройт быстро напомнил жеребцу, кто здесь хозяин, и заставил его бежать ровной крупной рысью. Нервы у Хенрика были предельно напряжены. Он настороженно прислушивался к каждому случайному шороху возле дороги.

Правда, с рациональной точки зрения, Ольгеру ничего не угрожало. Гибель Годвина Эйварт сумел представить как естественную смерть, но, если за полковником в первый же день последует прибывший в крепость офицер, то даже самый недалекий из солдат поймет, что дело тут нечисто. А ведь есть еще и Маркус Кедеш, от которого Дергунчику тоже придется избавляться... После того, как Ольгер присмотрелся к гарнизону крепости и лично побеседовал со "старым другом", он гораздо лучше представлял себе масштабы угрожавшей им опасности, поэтому и смог оставить Марка в Браэннворне одного. На новое убийство Эйварт не пойдет, особенно теперь, когда он полагает, что о назначении Хенрика Ольгера в Воронью крепость знают высшие военные чины в столице. Но все-таки рассуждать о безопасности поездки через лес, где погиб Годвин - это одно, а сделать так, чтобы кровь не бурлила, как шипучее вино, от каждого мало-мальски подозрительного шума за спиной - это, как ни крути, совсем другое.

Первую половину своего пути ройт Ольгер думал о Дергунчике. Пожалуй, он поторопился обвинить своего старого приятеля в нехватке предприимчивости. В корпусе Жеванный Рукав был большим мастером на то, чтобы придумывать разные пакости наставникам, тиранившим их взвод. Правда, осуществление его идей, которое обычно было сопряжено с риском быть застигнутым на месте преступления, обычно брали на себя более смелые кадеты, прежде всего тот же Годвин, но в определенной хитрости Дергунчику отказывать не стоило.

Интересно, чем же все-таки ройт Годвин так мешал старому другу, что тот решил от него избавиться? Правда, даже беглый осмотр Браэннворна убеждал, что новоявленный полковник имел основания быть недовольным здешними порядками, но это - совершенно рядовое дело, Годвин подтянул бы дисциплину в гарнизоне еще до конца зимы. Может быть, полковник выяснил нечто такое, чего ему знать не полагалось, а потом имел неосторожность проявить свою осведомленность перед Эйвартом?..

Хенрик вздохнул. Строить какие-то предположения было бессмысленно - во всяком случае, сейчас. Сначала нужно было найти Алька. Мысли Ольгера переключились на Свиридова, и Ольгер запоздало пожалел о том, что потащил иномирянина в Воронью крепость.

Раньше собственный расчет казался ройту совершенно безошибочным - оставлять парня в Лотаре нельзя, там он либо зачахнет от тоски, либо сбежит, а бежать Альку совершенно некуда. Дать ему вольную тоже нельзя, так как мальчишка не способен выйти за ворота без того, чтобы не вляпаться в очередные неприятности. Выход напрашивался сам собой - взять серва в крепость, авось для него отыщется какое-нибудь дело. Кто же мог знать, как все обернется!.. Раздраженный подобными мыслями, ройт все сильнее подгонял коня.

Когда он, наконец, добрался до окраины деревни, было уже достаточно поздно, и все посетители трактира разошлись - иные по домам, иные по гостевым спальням на верху. При скудном свете нескольких огарков слуга протирал сдвинутые к стенам столы, пока хозяин клевал носом возле стойки. Появление Хенрика Ольгера заставило обоих слегка оживиться.

Ройт спросил об Альке, втайне опасаясь, что услышит что-то вроде - "Ваш слуга? Светловолосый такой паренек?.. Так он уехал вместе с вами, разве нет?".

Но, к счастью, содержатель постоялого двора сейчас же подтвердил, что Альк вернулся несколько часов назад, заказал комнату до завтра и поужинал. Ройт Ольгер с облегчением вздохнул.

- Значит, сейчас он наверху?..

- М-мм... нет. По-моему, он вышел. Где-то с полчаса назад. Наверное, вы просто разминулись. Но кобылу и все вещи он оставил здесь - значит, еще вернется.

- Пойду поищу, - вздохнул ройт Ольгер, недоумевая, с чего Альку не сиделось наверху. Другой бы пообедал и лег спать, а этот - безо всякой видимой причины потащился на собачий холод. Недоразумение ходячее... Впрочем, Ольгер тут же напомнил самому себе, что Альк все-таки выполнил порученное ему дело, так что возмущаться было бы несправедливо.

Холодный ветер пробирался под одежду и трепал отросшие за осень волосы. В лицо летели мелкие колючие снежинки. Альк подумал, что плаща - даже с широким капюшоном - для такой погоды явно маловато. Но, увы, взять шапку и перчатки ему было негде. Уши у Свиридова давно заледенели, а пальцы перестали гнуться. Но заставить себя развернуться и пойти на постоялый двор он все равно не мог. Подняться в свою спальню и заснуть - это все равно, что вслух признать, что Ольгер не вернется. А сидеть внизу и праздно наблюдать за припозднившимися посетителями очень быстро сделалось невыносимо. Даже зверский холод был приятнее, чем ожидание и неподвижность. Альк знал, что, стоит ему снова оказаться в полутемном зале, как ему мучительно захочется немедленно куда-нибудь бежать и что-то сделать, чтобы помочь ройту с Маркусом.

Альк закусил губу. И за что Ольгеру всю жизнь так не везло? Невеста, полюбившая родного брата, плен у белгов, рабство... а теперь еще и смерть единственного друга. А в довесок - сам Свиридов, из-за которого у Ольгера одни сплошные неприятности.

Альк вдруг подумал, что, если бы Ольгер не возился с сервом всю дорогу в Браэннворн, он вполне мог успеть в Воронью крепость вовремя. И Годвин бы остался жив... Юношу даже замутило от подобной мысли.

И зачем только Хенрику Ольгеру понадобилось с ним возиться? Особенно если вспомнить, что с первой же встречи на причале Альк выказывал "хозяину" только враждебность и демонстративное презрение. Пусть даже он давно их не испытывал, но Ольгеру-то откуда об этом знать?

Наверное, ройт тратил на него время из-за того, что принял на себя эту ответственность и не считал возможным от нее отказываться. Все из-за этой непонятной требовательности к самому себе, которую Свиридов раньше посчитал бы глупой блажью представителя привилегированных сословий, а сам ройт, наверное, назвал бы "честью". Ольгер мог считаться полной противоположностью людей, которыми Свиридов восхищался в своей прежней жизни, но надо было признать, что рядом с ним товарищи Лопахина, блиставшие на университетских сходках, в лучшем случае смотрелись бы самонадеянными пустобрехами. Была в Хенрике Ольгере какая-то особенная цельность, делавшая его непохожим на любого из людей, которых Альк знал раньше.

Альк ссутулился, тоскливо размышляя, где сейчас ройт Ольгер с Маркусом. Может быть, после приезда в крепость их обоих сразу же арестовали. И теперь допытываются у них, о чем полковник договаривался с ройтом в Лотаре... По коже у Свиридова прошел мороз. Он был плохим студентом, и из него вряд ли получился бы историк - теперь не было никакой причины это отрицать - но его познаний все равно хватало, чтобы представлять себе, какие методы допроса применялись в Средние века, а уж тем более Новое время. И Свиридов сильно сомневался, что в этом отношении Инсар выгодно отличается от стран Земли.

А до прибытия проклятого парома оставалось еще четыре дня. Да за такое время с Ольгером и его спутником может случиться, что угодно!..

Погода как будто бы подстраивалась к настроению Свиридова. Тучи неслись по небу, то и дело закрывая бледную луну, и тогда близлежащие дома и лес тонули в непроглядной темноте. Обычно это продолжалось всего несколько секунд, а потом снова делалось светлее. Во время очередного из таких "затмений" Александр загадал - если сейчас луна покажется опять, то с ройтом Ольгером все будет хорошо. Это было совсем как в прошлом, когда он полушутя, полувсерьез загадывал на то, что, если увидит дворника, выходя из своей квартиры утром, то вечером Ада согласится постоять в парадном. Или же что он сумеет, несмотря на все прогулы, сдать очередной экзамен в университете... Просто удивительно, о какой чуши он в то время беспокоился, считая это самыми что ни на есть серьезными делами!

Свиридов запрокинул голову и выжидающе уставился на небо, но на этот раз луна упорно не желала появляться из-за облаков. Альк пожалел, что выдумал такое идиотское условие. Что ему стоило быть поумней и загадать наоборот?..

- Давай же, ну!.. - пробормотал Альк почти в отчаянии.

Неожиданно услышав за спиной чьи-то шаги, Альк чуть не подскочил и резко обернулся, готовый к чему угодно - даже к тому, чтобы увидеть там одетых в серое сукно солдат из Браэннворна. Нервы у Свиридова были натянуты до предела.

- Альк, какого лешего...? - начал ройт Ольгер. Но растерянно замолк, увидев бледную и перекошенную физиономию Свиридова.

Узнав Хенрика Ольгера, Альк чуть не завопил от радостного облегчения. Он даже не успел понять, что делает, когда порывисто шагнул вперед и крепко обнял Хенрика, уткнувшись носом в мокрую, заснеженную куртку.

Ольгер. Живой и невредимый. Вопреки всему, что он успел себя навоображать...

Когда взгляду Хенрика Ольгера предстало бледное, неузнаваемое от испуга лицо со странно покрасневшими глазами, он сразу же понял, что с иномирянином что-то не так. Но подумать, в чем тут дело, Хенрик не успел, поскольку в следующий момент Свиридов неожиданно шагнул вперед и стиснул Ольгера в объятьях. Хенрик опешил. У него были все причины полагать, что серв терпеть его не может. Это как же Алька выбили из колеи последние события, если теперь он цепляется за Ольгера, как утопающий!

- Все хорошо, - успокоительно заметил Ольгер. На секунду ему показалось, что он разговаривает с перепуганным ребенком или нервной лошадью. Он даже успокоительно похлопал парня по плечу. Это подействовало. Несколько секунд спустя Альк отодвинулся, уставившись на свои сапоги. Щеки иномирянина мало-помалу заливала краска. Хенрик сделал вид, что не заметил никакой неловкости и как ни в чем ни бывало продолжал.

- Маркус остался в Браэннворне. Думаю, что ни ему, ни нам пока что ничего не угрожает. Эйварт никогда не отличался склонностью к экспромтам. Капитан успел решить, что станет делать, когда Маркус возвратится в крепость, но теперь, когда обстоятельства изменились, ему потребуется время, чтобы придумать какой-то новый план.

- А если нет?.. - резонно спросил Альк.

Хенрик пожал плечами.

- Будь у меня какие-то сомнения, я бы остался в крепости... Хотя задерживаться здесь нам в любом случае не стоит. Едем, Альк.

Казалось, парень собирается сказать что-то еще, но Альк все-таки не произнес ни слова. С того момента, когда он увидел серва, ройту расхотелось спрашивать, зачем Свиридову понадобилось мерзнуть на окраине деревни. Так что он просто направился назад к трактиру, размышляя, где ему устроить Алька в Браэннворне. Лучше всего было бы поселить серва вместе с писарем - тогда рядом с иномирянином все время будет хоть один надежный человек. Вот только согласится ли на это Маркус?..

Альк плелся где-то позади - и, против всяких ожиданий, молчал. Обернувшись, ройт наткнулся на несчастный и какой-то умоляющий взгляд Алька, устремленный ему в спину. Парень быстро опустил глаза, а Ольгер недовольно сдвинул брови.

Таким пришибленным иномирянин не был никогда - даже в самом начале их знакомства, когда Альк пытался убежать и, потерпев неудачу, впал в глубокую хандру... Нет, даже когда серв считал, что Ольгер пожалеет денег и не станет выкупать его у криптии.

- Да что с тобой такое?.. На тебе лица нет, - сказал ройт, остановившись и загородив Свиридову дорогу.

- Ничего, - мотнул обросшей головой иномирянин. А потом внезапно выпалил. - Я просто хотел сказать... Простите меня, ройт!

Хенрик с недоумением взглянул на Алька. Ладно, серв действительно заставил его обойти все Белые столбы, и извиниться бы ему действительно не помешало, но устраивать из этого подобную трагедию было просто нелепо. Значит, пока Хенрик ездил в Браэннворн, произошло что-то еще.

От этой мысли Ольгер чуть не застонал. Он с удовольствием остался бы в неведении относительно того, что парень сотворил на этот раз, но положение обязывало.

- За что? - уточнил Хенрик осторожно.

- За... за Бейтри. И все остальное.

Ольгер слегка развел руками. Он бы рассмеялся, но у Алька был такой траурный вид, что это было бы жестоко.

- Альк, это было полмесяца назад, - все же напомнил он. - С чего тебе вдруг вздумалось просить прощения? И почему тогда сейчас, а не еще через полгода?

- Если бы вы не задержались в Бейтри, мы приехали бы в Браэннворн гораздо раньше, и ройт Годвин был бы еще жив, - пробормотал Свиридов, не поднимая глаз на Ольгера.

- Вот оно что... - протянул ройт. Пожалуй, а это ощущение было ему знакомо. Он мог бы ответить Альку, что ройт Годвин умер восемь дней назад, а значит, их задержка в Бейтри ни на что не повлияла - все равно они приехали бы слишком поздно. Только Алька это все равно не убедит. Он скажет - вполне обоснованно, если на то пошло, - что замедлял движение отряда просьбами об отдыхе и неумелым обращением с конем. А нет - так выдумает что-нибудь еще.

Ройт подошел к иномирянину почти вплотную, взял его за плечи и слегка встряхнул.

- Прекрати. В том, что случилось с Годвином, виноват не ты. И даже не мы с Марком.

Парень шмыгнул носом. Видимо, совсем простыл, пока торчал возле ограды.

- Вы-то тут причем?.. - гнусаво спросил он.

- Ну, если рассуждать, как ты, то мне сейчас следовало бы винить себя за то, что я остался в Лотаре улаживать свои дела, а не поехал с Годвином. Ведь если бы мы приехали в Воронью крепость вместе, все могло повернуться совершенно по-другому... Когда начинаешь рассуждать подобным образом, всегда найдешь какую-то причину обвинить себя в случившемся. Но правда в том, что мы вообще не должны думать о таких вещах. Что случилось, то случилось. Это уже не исправишь. Наше дело - позаботиться, чтобы реальные виновники гибели Годвина не добились того, чего они хотели. Это лучшее, что мы способны сделать в нашем положении. Согласен?..

Альк чуть поколебался и кивнул. Ройт осознал, что его руки все еще лежат у серва на плечах, и отступил на шаг. А потом, посмотрев на покрасневший нос иномирянина, стянул перчатки и вручил их Альку.

- Надевай, - распорядился он. Альк вскинул голову.

- Зачем?..

Ольгер вздохнул. Ничего умней не мог спросить, в самом-то деле.

- Тошно слушать, как ты клацаешь зубами, - коротко ответил он.

И почти сразу понял, что это было ошибкой. Надо было предоставить парню мерзнуть до тех пор, пока бы он не превратился в ледяную статую. Потому что после его слов иномирянина как будто прорвало.

- Ничего вам не тошно, - заявил парень так, как будто уличил его в каком-то надувательстве. - Вы все время говорите так, как будто о себе заботитесь, а делаете все наоборот. И в Лотаре. И в Бейтри. И теперь! Вам ведь не нужен никакой слуга. Вы даже Квентина и Лесли держите не потому, что они вам нужны, а потому, что они не нужны никому больше! И меня вы тоже выкупили просто так, а не затем, чтобы я чистил вашу лошадь или прибирался в доме.

Ройт поморщился.

- Допустим. Ну и что?..

У Алька сделалось такое лицо, как будто бы из-под него внезапно выдернули стул. Наверное, он ожидал, что Ольгер начнет спорить, и такая быстрая капитуляция заставила его опешить.

- Но... но вы!... Зачем вам вообще понадобилась вся эта чепуха с браслетом, если вы просто хотели мне помочь?! - праведно возмутился он.

Ольгеру стало смешно.

- А как бы ты хотел?.. Я выкупаю мелкого воришку, которого приговорили к каторге за то, что у него хватило наглости ударить стражника подносом, привожу его в свой дом и говорю: живи здесь, сколько хочешь, ешь и одевайся за мой счет, а если надоест - то возвращайся на базар и продолжай таскать еду с прилавков? Так?..

Альк ошарашено молчал.

- Пошли назад, - распорядился Ольгер, втайне опасаясь, что сейчас иномирянин скажет что-нибудь еще, и им придется проторчать у этой чертовой ограды до рассвета.