Белый обелиск

XI

Когда Альк проснулся, в комнатах полковника было уже совсем светло. Ольгер уже успел куда-то испариться, причем, уходя, он запер дверь на ключ, так что Альк при всем желании не смог бы выйти в коридор. Но это обстоятельство нисколько не расстроило Свиридова - даже наоборот, заставило его почувствовать себя спокойнее. Если он сам не может выйти, то, по крайней мере, к нему тоже не войдет никто, кроме Хенрика Ольгера. А в том, что тот скоро вернется, не могло быть никаких сомнений, иначе он не стал бы закрывать за собой дверь. Скорее всего, Хенрик по привычке вышел поразмяться с тренировочным мечом или отправился следить за сменой караулов у ворот.

Удостоверившись, что в трех просторных комнатах, принадлежавших прежде ройту Годвину, нет никого, кроме него, Свиридов торопливо вытащил из сумки свое главное сокровище - перья, чернила и бумагу, выданную ему ройтом еще в Лотаре. Пристроившись за письменным столом полковника, он вынул из футляра чистый лист и записал:

Воронья крепость.

День второй.

Вчера у меня совсем не было времени на то, чтобы что-нибудь написать.

Ройт Ольгер сперва собирался поселить меня с мейстером Кедешем, но комната у писаря такая маленькая, что места в ней хватает только одному. Капитан Эйварт - то есть Жеванный Рукав - сказал, что я могу жить на конюшне с остальными слугами. Но Ольгер заявил, что я могу ему понадобиться, так что теперь я сплю в гостиной бывшего полковника. Впервые с того дня, как меня занесло в Инсар, я живу в нормальной комнате, а не в каком-нибудь "дорожном доме" и не на чердаке. Но ройт Ольгер недоволен. Он уверен, что Дергунчик не случайно поселил нас в эти комнаты. Он говорит, что здесь опасно, и что мы должны все время быть настороже, так как за нами постоянно кто-нибудь шпионит.

Вчера Ольгер делал смотр гарнизону крепости, как будто настоящий комендант - не Жеванный Рукав, а он. Многое ему не понравилось. Прежде всего он приказал перенести оружие в верхние помещения, поскольку в нижних оказалось слишком сыро - и при этом даже не спросил мнения капитана Эйварта. Но Эйварт все равно доволен. Ольгер говорит, что это потому, что до тех пор, пока он занимается солдатами или оружием, Дергунчик может ни о чем не беспокоиться. Похоже, Жеванный рукав действительно что-то скрывает. Вот бы еще выяснить, что именно!..

Изнутри Воронья Крепость даже больше, чем я думал. А вот местный гарнизон, насколько я понял, составляет всего пара сотен человек. Все, разумеется, мужчины. Здесь есть только одна женщина, и та не слишком молодая. Ей, должно быть, уже больше сорока. Зовут ее Флоренс, или просто Фло. Она заведует местным лазаретом, потому что в этом мире почти не бывает докторов-мужчин. За ужином она задала мне с полдюжины вопросов о Хенрике Ольгере. На кухне женщин нет совсем, повару помогают те же самые солдаты. Наверное, поэтому еда здесь самая простая. Но ее хотя бы много.

Я весь день ходил по крепости за ройтом и чудовищно устал. Думал, что ночью просто упаду и буду спать без задних ног... хотя бы для разнообразия - не на земле, а на диване. Но не тут-то было. Ройт пришел в гостиную, как ни в чем ни бывало растолкал меня и стал расспрашивать о том, как в нашем мире принято расследовать убийства. Рассказал ему все, что смог припомнить, про сыщика Каффа, который искал Лунный камень, и про Ната Пинкертона. Ольгер очень разочаровался, когда я сказал ему, что это просто вымысел. Но он все равно вытянул из меня все подробности, какие только можно было вспомнить в первом часу ночи. Может быть, он думает, что это поможет ему как-то разобраться в том, кто убил ройта Годвина?.. У меня глаза уже почти не открывались, а Ольгеру все было нипочем. Он пил вино, расхаживал по комнате и не давал мне спать. Честное слово, мне его ужасно жаль, но под конец я все равно почти хотел, чтобы он сломал себе шею вместо ройта Годвина - только бы можно было хоть немного отдохнуть. Но, к счастью, тут он наконец-то вспомнил, что уже довольно поздно, и ушел. Хотя сегодня утром у меня все равно было ощущение, как будто я не спал всю ночь.

Кстати сказать, встают в Вороньей крепости не так уж рано - около восьми часов утра, когда в предгорье еще только начинает рассветать. Но Ольгер все равно вскочил в такую же несусветную рань, как в Лотаре, и куда-то ушел еще до завтрака. Надеюсь, он скоро вернется. Без него в этой крепости становится как-то не по себе.

А вот и Ольгер говорит нечего тут рассиживаться нужна помощь - торопливо, опуская знаки препинания, дописал Свиридов и поспешно выскочил за дверь.

...Альк готов был поклясться, что с момента их приезда в крепость он передвигался исключительно бегом. Это было единственной возможностью поспеть за ройтом, который как будто задался целью находиться в нескольких местах одновременно. Если в Лотаре ройт Ольгер вел размеренную и довольно предсказуемую жизнь, а во время путешествия был слишком погружен в дорожные заботы, то превращение в капитана Браэннворна изменило его до неузнаваемости. Этот новый Ольгер двигался стремительно, говорил мало, но при этом так, что никому даже не приходило в голову поставить под сомнение какой-нибудь его приказ. Альку казалось, что сам воздух вокруг Ольгера искрит от напряжения. Даже внешне Ольгер выглядел совсем не так, как в Лотаре. Волосы, которые раньше свободно падали ему на плечи, теперь были стянуты в аккуратный хвост и перевязаны тесьмой, мундир застегнут на все пуговицы, а ладонь почти всегда небрежно лежала на рукояти узкого меча, с которым ройт практически не расставался. Но самая главная перемена произошла все-таки в выражении лица. Исчезла сардоническая складка в углу рта и морщины на лбу. Альку казалось, что тот человек, которого он знал, помолодел на десять лет.

Солдаты отзывались о новом капитане очень одобрительно и не стеснялись лишний раз заговорить о нем в присутствии Свиридова. К удивлению Алька, они не обращали никакого внимания на его невольничий браслет и относились к нему так, как если бы он был одним из них. Альк мысленно твердил себе, что доброе расположение этих людей связано только с тем, что он "принадлежит" новому капитану, то есть, в общем, радоваться тут особо нечему, но все равно помимо воли раздувался от нелепой гордости, когда кто-нибудь из солдат в очередной раз делал "серву" незамысловатый комплимент вроде того, что его ройт - мужик что надо.

Несмотря на то, что в эти дни у Алька не было даже пары минут на то, чтобы побыть наедине с собой и поразмыслить о своих делах, он все-таки успел прийти к нескольким очень важным выводам.

В основе этих выводов лежало то открытие, которое он сделал в день приезда в Браэннворн. Альк, скрепя сердце, должен был признать, что Ольгер с самого начала не считал его ни своим пленником, ни своей вещью. Правда была в некотором смысле еще унизительнее - ройт относился к нему, как к обузе, которая доставляла ему массу неудобств, но от которой было непорядочно избавиться. Иначе говоря, ройт Ольгер видел в Альке человека, который не способен ступить шагу без того, чтобы кому-то не пришлось вытаскивать его из новых неприятностей. А самое обидное, что Альк каждым своим поступком только укреплял в Хенрике это убеждение. При мысли о первых неделях в Лотаре Свиридову теперь хотелось со стыда сгореть. А уж о том, что он в то время думал о самом Хенрике Ольгере, Альк вообще бы предпочел забыть. Больше всего он сожалел о том, что ройт не попытался объясниться с ним начистоту. Хотя, пожалуй, в тот момент Альк все равно не стал бы слушать Ольгера, что бы тот ему ни сказал. А тут еще традиции Инсара, с их довольно архаической моралью... Да уж, что и говорить, непонимание вышло почти фатальное. Но, поразмыслив, Альк пришел к оптимистическому выводу, что это дело поправимое. Если он сам успел кардинально пересмотреть свое отношение к Хенрику Ольгеру, то почему инсарцу, в свою очередь, не изменить своего мнения о нем? Добиться этого будет даже не слишком сложно - ройт, в конце концов, не только умный, но и вполне справедливый человек.

Альк мысленно пообещал себе, что он больше не станет ныть и жаловаться на судьбу, забросившую его в чужой мир, или мечтать о невозможном возвращении домой, а до поры до времени сосредоточится на том, чтобы заслужить уважение или хотя бы одобрение Хенрика Ольгера. Когда эта мысль впервые пришла ему в голову, Альк со странным удивлением подумал, что и вправду сильно изменился за последние несколько месяцев. Раньше его возмутило бы само предположение насчет того, что он, поди ж ты, должен еще заслужить свою свободу, выкаблучиваясь перед каким-то инсарским снобом. И, однако, сейчас ему совершенно не казалось, что пытаться быть полезным ройту - значит перед кем-то "выкаблучиваться". И не то чтобы его прежняя точка зрения была неправильной... скорее, она с самого начала не имела никакого отношение к тому, что с ним происходило в этом мире.

Не считая того времени, когда он завтракал или обедал за одним столом с солдатами, в большом и неуютном зале, выполняющем в Вороньей крепости роль трапезной, Свиридов постоянно находился рядом с ройтом. Иногда Ольгер действительно давал ему какое-нибудь поручение, но большую часть времени он его едва замечал. У Алька создавалось впечатление, что ройт не только делает несколько дел одновременно, но вдобавок держит в голове еще десяток. И чем бы он не занимался - муштровал солдат во внутреннем дворе, осматривал складские помещения или набрасывал короткую записку Маркусу, Ольгер выглядел человеком, страстно увлеченным тем, что делает. В этом его настрое было что-то крайне заразительное. На десятый день после приезда в крепость Альк привычно наблюдал за тренировкой во дворе, скромно устроившись в дальнем углу площадки, и неожиданно поймал себя на том, что уже с четверть часа пялится на Ольгера, приоткрыв рот от восхищения. Альк поспешно отодвинулся подальше в тень, от всей души надеясь, что никто не смотрит в его сторону. Чувствовал он себя чудовищно неловко. Что подумают солдаты Ольгера, если кто-нибудь из них заметит, что он смотрит на их командира, как... ну да, в точности как влюбленный? Нет, в каком-то смысле он действительно был влюблен в Ольгера. Самую малость. И, конечно, совершенно платонически - примерно так же, как в далеком детстве мог влюбляться в персонажей из любимых книг, которые зачитывал до дыр. Но это, безусловно, не могло служить причиной для того, чтобы теперь вести себя, как полный идиот.

Как будто бы в ответ на его мысли, ройт скомандовал солдатам "вольно" и направился прямиком в сторону Свиридова. Сердце у Алька подскочило. На какую-то секунду ему показалось, что ройт заговорит с ним именно о его нелепом поведении, но ничего подобного, конечно, не произошло.

- Альк, сходи к Маркусу, - распорядился он. - Скажи ему, что я хочу с ним побеседовать. Я буду ждать его на западной стене примерно через четверть часа. Проводи мейстера Кедеша наверх и проследи, чтобы никто за ним не увязался. Если что - просто предупреди меня.

- Конечно, ройт! - ответил Альк с невольным облегчением и приготовился сразу сорваться с места. Хенрик тронул его за рукав.

- Тише, не нужно никуда спешить. Если увидят, что ты куда-то несешься сломя голову, сразу поймут, что я дал тебе какое-нибудь поручение.

Альк кивнул и подождал, пока ройт Ольгер вернется на свое место на площадке. Еще пару минут Свиридов простоял на прежнем месте, словно размышляя, оставаться ему во дворе или уйти, а потом сунул руки в карманы и неторопливо побрел в сторону ворот. Краем глаза он еще успел заметить, как ройт Ольгер одобрительно кивнул.

- Скажите, капитан - почему мы должны были встретиться именно здесь, а не у вас? - осведомился мейстер Кедеш, тяжело переводя дыхание после подъема по крутым ступенькам.

Хенрик слегка поклонился Марку в знак приветствия.

- Я думаю, в бывших апартаментах Годвина есть какое-то секретное отверстие, через которое можно круглосуточно следить за тем, что происходит в этих комнатах, - пояснил он. - Это единственная причина, по которой Френцу было выгодно, чтобы я поселился в помещении полковника. Я принял самые простые меры предосторожности, но по-настоящему обыскивать комнату в поисках смотровых щелей нельзя - Дергунчик должен верить в то, что ему удалось меня перехитрить. Первое правило любой войны: противник должен быть уверен в том, что преимущество на его стороне, тогда он вполовину менее опасен.

- Значит, вы поэтому не разговаривали со мной всю последнюю неделю?.. Чтобы не внушать ненужных подозрений капитану Эйварту?

- Не только. Наш Дергунчик сделал все возможное, чтобы у меня ни осталось ни одной свободной минуты. Думаю, он до смерти боится, что я начну по примеру Годвина вникать в его распоряжения и выясню что-нибудь неприглядное. Полковник, кстати, был убит после того, как решил лично осмотреть линию наших приграничных крепостей. Неплохо, правда?.. Меня так и подмывает самому проехаться от Ледяной Иглы до Каменных голов. А вместо этого приходится вертеться здесь, как белка в колесе.

- Могу я что-то сделать? - спросил Маркус деловито.

- Пока нет... наверное, - пожал плечами Ольгер. - Вообще-то план Дергунчика совсем не так хорош, как ему кажется. Эйварт хороший интриган, но исключительно паршивый командир. Он радуется, что придумал способ удержать меня в пределах Браэннворна, но совсем не беспокоится о том, что думают его солдаты. Жеванный Рукав и раньше не имел особого авторитета у своих людей, а уж теперь-то и подавно. Офицер, который так легко переложил все свои обязанности на другого, очень скоро перестает восприниматься как командир. Впрочем, я вызвал вас сюда не для того, чтобы обсудить личные качества Дергунчика... Скажите, Маркус: вы уже пришли к какому-нибудь выводу по поводу того, как умер Годвин?

- Да, капитан. Я думаю, что Годвина убили в крепости, а уж после этого отнесли тело в лес, чтобы изобразить несчастный случай.

- Рад, что мы пришли к одним и тем же выводам - это доказывает, что они наверняка верны.

- Значит, вы тоже думаете, что полковника убили здесь?

- Вне всякого сомнения. Я еще в первые дни после приезда в Браэнворн пришел на местную конюшню, посмотрел на вороную шестилетку Годвина и побеседовал с людьми, которые поставлены смотреть за лошадьми. Никто, естественно, не удивился, что я потрясен этой историей и хочу узнать подробности. Так вот - никто не может вспомнить, как полковник уезжал из крепости. В свое оправдание они говорят, что Годвин ездил на свои прогулки очень рано и обычно сам седлал себе коня, но все-таки это довольно странно, согласитесь. На конюшне постоянно ночует кто-нибудь из слуг, но на сей раз ни один из них не проснулся. Значит, либо Годвин прокрался туда, как мышь - что на него не слишком-то похоже - либо лошадь выводил кто-то другой.

- Этот "другой" довольно сильно рисковал. Представьте, что его застали бы на месте преступления. Хорошенькое дело: рано утром потихоньку выводить из денника чужую лошадь, да еще и лучшую из всех, какие есть в этой конюшне!.. Малого бы точно приняли за конокрада. И в любом случае, изобразить естественную смерть полковника после такого стало бы значительно сложнее.

- Да, конечно, риск большой. Но если наш убийца - тот, о ком я думаю, то нервы у него поистине железные. Все обстоятельства этого дела говорят о том, что устранение полковника было вынужденным и не продуманным, так что убийцам пришлось придумывать план буквально на ходу. А заодно примите во внимание, что убить ройта Ториса, да еще так ловко, с одного удара - тоже задачка не из легких. Тот, кто это сделал - без сомнения, очень опасный и невероятно хладнокровный человек.

- Вы говорите так, как будто бы уже кого-нибудь подозреваете.

- Да. Ильса Дриера.

- Почему именно его?

- Хотя бы потому, что он не "Ильс" и уж тем более не "Дриер".

Писарь вопросительно приподнял бровь.

- То есть как? Вы его знаете?..

- Нет, вы меня неверно поняли, - покачал головой ройт Ольгер. - Я никогда не видел его до приезда в Браэннворн. Но я провел достаточно времени среди солдат, и успел убедиться в том, что этот псевдо-Дриер - чистокровный белг. Готов поспорить, что еще и офицер в придачу.

Более экспрессивный человек на месте Маркуса издал бы какое-нибудь удивленное восклицание или хотя бы охнул. Но мейстер Кедеш молча поразмыслил над словами Ольгера, а через несколько секунд сказал:

- Он очень чисто говорит по-нашему. Я никогда не заподозрил бы, что он из Белгмара. То есть... не то чтобы я вам не верил, ройт. Но вы-то до конца убеждены, что не ошиблись?

- Абсолютно, мейстер. Я ведь сам - примерно то же самое, что он. Я очень чисто говорю по-белгски... и не раз бывал в Белгмаре в качестве разведчика. Так вот, этот лже-Дриер - самый натуральный белг, за это я готов ручаться своей жизнью.

- Да, правда. Я совсем забыл о вашем прошлом, ройт. Прошу простить, что заподозрил вас в ошибке. Но, сказать по правде, я бы предпочел, чтобы вы все-таки ошиблись. Потому что, если белгский разведчик убивает ройта Годвина, а Эйварт в курсе дела... кстати, как вы думаете, Эйварт в курсе?

- Девять против одного, что да, - мрачно сказал ройт Ольгер. - Конечно, остается вариант, что он попросту перетрусил и пустил все на самотек, но лично я в это не верю.

Марк вздохнул.

- К сожалению, я тоже. Ну так вот, если Френц Эйварт в курсе, и при этом покрывает белга, значит...

- Да. Дергунчика купили с потрохами. Полагаю, даже с ведома какой-то сволочи в столице.

- Но... зачем?

- Вторжение в Фергану, - резко сказал Ольгер. - Летом по долине Ста Озер большой отряд не проведешь, а до начала ледохода - запросто.

- А Эйварт, значит, должен сдать белгам Браэннворн?

Ольгер задумчиво потер ладонью подбородок и честно сказал:

- Сложный вопрос... Если эта интрига действительно начинается в столице, то от Эйварта вообще мало что зависит. Новая война может быть выгодна и для Белгмара, и для пентальеров, но захват Вороньей крепости - это уже совсем другое дело. Отобрать ее обратно будет почти невозможно, а если она останется в руках противника, то белги вообще начнут ходить в Фергану, как к себе домой. Даже если кто-нибудь из столичной знати изменяет Их Величествам, у них достаточно ума, чтобы не создавать самим себе подобный геморрой. Но я, в конце концов, могу и ошибаться. Если пентальеры ни при чем, а Эйварт сам, на свой собственный страх и риск, вступил в переговоры с белгами...

- Кишка тонка, - возразил Маркус хмуро.

- Вероятно, - согласился ройт. - Но совершенно исключать подобную возможность я бы все-таки не стал. Знаете, что нам нужно, Маркус?..

- Что же?

- Ознакомиться с бумагами Дергунчика. Подозреваю, там найдется что-то интересное.

- Даже если так, мы до них ни за что не доберемся.

- Предоставьте это мне, - самоуверенно сказал ройт Ольгер. - Дергунчик как раз пригласил меня распить бутылочку-другую и поговорить о старых добрых временах. На редкость мило с его стороны, вы не находите?..

Ройт мрачно рассмеялся. Марк смотрел на него, как на сумасшедшего.

- Вы согласились?

- Разумеется. Я ведь вам уже сказал, что мне нужны его бумаги.

- Простите, но это какое-то мальчишество. Вы что, надеетесь, что вам удастся напоить вашего собутыльника до бессознательного состояния, а потом поискать бумаги в его комнате?

- Ничего подобного. Я думаю, что ради нашей старой дружбы Френц отдаст их добровольно.

Марк нахмурился.

- Вы собираетесь угрожать капитану Эйварту? Это плохая мысль. У вас нет ни малейших доказательств всех этих идей по поводу его измены. Уверен, что он понимает это так же хорошо, как мы. Ну и зачем ему по доброй воле признаваться в преступлении, за которое его неминуемо повесят?

Губы Хенрика Ольгера сложились в жесткую, прямую линию.

- Думаю, я смогу его уговорить. Не забывайте, что Френц Эйварт - жуткий трус.

- Тем более он будет изо всех сил цепляться за жизнь. И потом - не станете же вы его пытать, в конце концов.

- Почему нет? - мрачно поинтересовался Ольгер. - Или вы считаете, что наше положение не может оправдать такие меры?

Маркус даже покривился.

- Бросьте, Хенрик. Вы меня прекрасно поняли. Дело не в нашем положении, а в вас. Не забывайте, что я наблюдал за вами два последних месяца... Вы, ройт, как раз из тех людей, которые вытаскивают из канавы недотопленных котят. Хоть застрелитесь, палача из вас не выйдет.

Ольгер изумленно посмотрел на писаря - а потом внезапно и безудержно расхохотался, так что бедный Маркус даже вздрогнул от такого неожиданного проявления веселости.

Все еще посмеиваясь, Хенрик удивленно качнул головой.

- Клянусь святым Танкредом, никогда бы не подумал, что произвожу такое впечатление на подчиненных. Остается только удивляться, что в этом проклятом форте еще сохраняется намек на дисциплину... Ладно, мейстер, что вы предлагаете? Подсыпать Эйварту снотворного?..

Маркус едва заметно оживился.

- А у вас оно есть?

Ольгер улыбнулся и слегка развел руками.

- Нет, конечно. Как вы могли заметить по дороге в Браэннворн, я не старадаю от бессонницы.

- Я тоже, - виновато сказал Марк.

- Какая жалость, право... А вы замечали, что в трагедиях Боссюра у героев непременно есть снотворное или какой-то яд, чтобы использовать его при подходящих обстоятельствах?.. Не зря я всегда говорил, что этим пьесам не хватает реализма.

Маркус поднял глаза к небу.

- Можете вы хоть чуть-чуть побыть серьезным, ройт?

- Попробую, - пообещал ройт Ольгер. - А сейчас давайте разойдемся и попробуем найти какой-то выход по отдельности. Может, поодиночке нас быстрее осенит удачная идея, как избавиться от Эйварта. В любом случае, до вечера еще полно времени... Альк! Иди сюда, нам больше не нужна охрана.

Иномирянин с готовностью приблизился. Лицо у него было совершенно безмятежным. Ну конечно...

- Подслушиваем, значит? - полуутвердительно осведомился Ольгер. Альк не стал ломаться и признался сразу.

- Я подумал - вдруг я смогу чем-нибудь помочь.

Ройт Ольгер удивленно хмыкнул. В других обстоятельствах он бы наверняка задумался, с чем связана такая перемена в поведении Свиридова, но сейчас у него не оставалось ни желания, ни времени раздумывать о такой ерунде. Да и потом, Ольгер поставил серва охранять их от чужих ушей, тогда как скрывать содержание своей беседы с Маркусом от самого Свиридова в планы ройта не входило. Даже, так сказать, наоборот. Имея всего двух помощников на всю Воронью крепость, вряд ли будешь слишком избирательным.

- Прекрасно, - подытожил Ольгер. - Значит, не придется дополнительно вводить тебя в курс дела. Если у тебя появятся какие-то идеи относительно того, как нам добраться до бумаг Дергунчика - сообщи об этом мне или мейстеру Кедешу.

Свиридов с удивительной серьезностью кивнул.

Только пару часов спустя до Хенрика дошло, что Альк, который обычно постоянно путался у него под ногами, на сей раз куда-то запропал. Ройт Ольгер уже начал беспокоиться из-за такого долгого отсутствия иномирянина, но тут Свиридов появился, как из-под земли - причем с таким сияющим лицом, что ройту поневоле стало страшно.

Ольгер как раз находился во дворе, и он намеренно свернул под арку внутренних ворот, рассчитывая поговорить с Альком без свидетелей. Свиридов явно понял его мысль. Он догнал ройта и зашагал рядом с ним, а в тот момент, когда они скрылись под аркой, сунул ему в руку маленький флакон.

- Возьмите, ройт. Флоренс разводила этот порошок для того парня с больным зубом, чтобы он уснул. При хорошей дозе действие наступит почти сразу. Всего несколько минут - и Жеванный Рукав тоже уснет.

- Где ты это взял? - спросил ройт Ольгер, поднося флакон к лицу, как будто бы не мог поверить собственным глазам.

Впрочем, сказать по правде, так оно и было.

Альк потупился с видом скромного героя.

- В лазарете.

- Ты его что, украл?..

- Конечно, нет! Все эти склянки запираются в особом сундуке, а ключ всегда у Флоренс.

- Да, действительно, - припомнил ройт. - Но тогда как?

- Ну... я просто пришел к ней и сказал, что вы все время мучаетесь от бессонницы, жалко смотреть. А стоит предложить вам пойти в лазарет, только отмахиваетесь - со мной, мол, все в порядке, не суй нос не в свое дело.

- Так, - мрачно сказал ройт Ольгер. - Ну и что?

- Она спросила, давно это с вами. Я сказал - нет, раньше все было нормально. Но с тех пор, как вы услышали о смерти ройта Годвина, вы просто сам не свой. Флоренс явно что-то слышала про вас с полковником. Она спрашивает - они правда в одном корпусе вместе учились?.. Ну я ей и рассказал, что вы с полковником были самыми лучшими друзьями, и как вы переживали из-за его смерти...

Представив, как он пересказывает Флоренс все эти подробности, ройт Ольгер почувствовал приступ настоящей ярости. Он сгреб иномирянина за шиворот и притянул его к себе.

- Да кто тебе позволил с кем-то обсуждать мои дела?.. - процедил он.

Туманно-серые глаза Свиридова расширились, но - удивительное дело - он смотрел на ройта не с испугом, а с каким-то странным выражением, больше всего напоминающим сочувствие.

- Простите, ройт. Я понимаю, что это вышло очень бестактно и... и, может быть, вы сами справились бы лучше. Но я просто не знал, как еще выпросить у нее порцию снотворного для капитана Эйварта.

Ольгер напомнил самому себе, что он действительно велел своим помощникам подумать, как им быть с Дергунчиком. Правда, говоря "подумать", ройт имел в виду - наметить приблизительный план действий и сообщить его самому Хенрику, а вовсе не бросаться тут же воплощать все свои замыслы в действительность. Но после этих месяцев пора бы ему было понимать, что, посвящая в дело Алька, ничего другого ожидать просто нельзя.

К тому же, говорят, что победителей не судят - а снотворное иномирянин все-таки достал. Ройт еще несколько секунд смотрел на огорченное лицо Свиридова - а потом неохотно разжал пальцы.

- Может быть, расскажешь, как случилось, что она тебе его дала? - сумрачно спросил он. - Ей вообще-то полагается хранить подобные лекарства у себя. Флоренс должна была потребовать, чтобы я пришел в лазарет и принял этот порошок в ее присутствии, но не давать его тебе. Это чудовищное нарушение всех правил.

- Вот именно поэтому мне и пришлось рассказывать ей всю эту историю. Я дал понять, что вы никогда в жизни не придете в лазарет - зато уж точно надаете мне по шее, если выяснится, что я с кем-то обсуждал ваши проблемы.

- Хорошая мысль, - проворчал Ольгер. - Все равно, не понимаю, как ты вообще решился сунуться к ней с такой откровенной липой. И тем более не понимаю, почему она пошла тебе навстречу.

Альк нервически хихикнул.

- Что, действительно не понимаете?.. На самом деле, это очень просто. Вы ей нравитесь. Я еще в первый день заметил.

Ройт вспомнил чопорную, исполненную собственного достоинства Флоренс. В присутствии целительницы Ольгеру все время делалось слегка не по себе, как будто бы она смотрела на него и на всех остальных жителей Браэннворна - что солдат, что офицеров - как на свору бестолковых малышей. Самой целительнице было сорок или, может, сорок пять, но выглядела она так, как будто вовсе не имела человеческого возраста, как не имеют его мраморные статуи. Глаза у ройта поползли на лоб.

- Я - что?! О чем ты только думаешь, когда несешь такую ерунду!..

- Это не ерунда. Говорю вам - Флоренс в вас почти влюбилась. Она дала мне этот порошок и сказала, что, когда я буду относить вам ужин, надо подмешать немного порошка в вино. Для вида я даже начал отнекиваться - говорю, вдруг я положу больше, чем необходимо, а вы потом вовсе не проснетесь?.. Она даже рассердилась. Говорит - "Ты думаешь, я бы дала тебе такое средство, которым можно кого-нибудь убить? Сыпь смело, в самом худшем случае, твой ройт проспит подъем и встанет на пару часов позже обычного. Но судя по тому, что ты рассказываешь, ему это будет только на пользу". Вот и все.

- Черт знает что, - пробормотал ройт Ольгер. Потом покосился на Свиридова - и тяжело вздохнул. - Ну ладно... Вероятно, я должен сказать тебе "спасибо". Если бы не ты, я положительно не знаю, что пришлось бы сделать с Эйвартом.

Иномирянин улыбался так, как будто ему только что вручили орден. Ольгер понадеялся, что парень не воспримет эту похвалу как знак того, что следует и дальше проявлять подобную инициативу при любом удобном или неудобном случае.

Ольгер провел ладонью по глазам.

- Теперь нужно подумать, что нам делать с Дриером, - сказал он вслух, не столько обращаясь к Альку, сколько проговаривая собственные мысли. - Если наш Дергунчик в самом деле что-то замышляет, он наверняка надеется на помощь своего сообщника. Так что от Ильса следует избавиться в первую очередь. Ну вот что, Альк! Ты ешь с ним за одним столом. Сумеешь незаметно сыпануть этого порошка ему в тарелку?

- Думаю, что да, - быстро ответил Альк.

Ольгер с сомнением посмотрел на Свиридова.

- Надеюсь, что ты понимаешь, что это очень серьезно. Мы не можем допустить, чтобы он что-то заподозрил.

Альк задумался, а потом азартно предложил:

- А давайте, перед ужином вы наорете на меня и отправите на кухню разливать еду по мискам?.. Тогда Дриер точно ни о чем не догадается.

Ольгер задумчиво посмотрел на Алька сверху вниз.

- Ну ты даешь... - только и сказал он.

- Что, неудачный план? - расстроился иномирянин.

- Нет, как раз наоборот. Дело не в твоем плане, а в тебе самом. Я как-то не подозревал в тебе подобной предприимчивости.

Губы Алька растянула удовлетворенная улыбка. А ройт Ольгер окончательно решил, что жизнь в Браэннворне идет юноше на пользу. Раньше Альк производил впечатление человека, которому отвратительны и его пребывание в Инсаре, и сам Хенрик Ольгер лично. Потом это вроде бы прошло, но временами вид у Алька был таким несчастным, что ройт Ольгер предпочел бы прежнюю враждебность. Но теперь иномирянин больше не казался человеком, который не знает, куда себя деть.

И это не могло не радовать.