V

Без всякой видимой причины Альк проснулся в приподнятом настроении и первым делом вспомнил о приехавших вчера гостях. Хотя было не вполне понятно, чему радоваться в такой ситуации Свиридову. Это Ольгер получил приятную возможность поболтать со старым другом, а для Алька присутствие двух посторонних в доме означало только больше беготни с подносами и еще двух лошадей на их конюшне. Тем не менее, Альк сбежал с чердака, прыгая через две ступеньки и мыча себе под нос нечто весьма бравурное, напоминающее увертюру из "Руслана и Людмилы".

Во дворе он быстро поднял из колодца три ведра воды, сложил на краю умывальника чистое полотенце... и только потом спросил себя, где ройт. Хенрик относился к своим ежедневным экзерсисам исключительно серьезно и всегда был во дворе в одно и то же время. А сегодня он опаздывал уже на четверть часа. Проспал?.. Да нет, не может быть. Альк сунул пальцы рук за пояс и начал задумчиво насвистывать "На заре ты ее не буди", но, различив шаги на лестнице, переключился на "Тореадора" из "Кармен".

Спустившийся во двор ройт Ольгер удивил его иссера-бледным цветом мрачного лица, большими темными кругами вокруг глаз и таким недовольным видом, будто Альк уже успел с утра пораньше натворить бог знает что.

- Чтобы я больше не слышал в своем доме этих мерзких звуков, - хмуро сказал он, отбрасывая ножны в сторону. Свиридов оскорбился. Мерзких?.. Это он о музыке Жоржа Бизе?

- Простите. Больше не услышите, ройт Ольгер, - отчеканил Альк. Ольгер поморщился.

- Да ты что, нарочно, что ли, так орешь? Иди и приготовь мне каффры. Голова просто раскалывается.

- Вы нездоровы, ройт? - вскинулся Альк. И запоздало обругал себя за недогадливость - после вчерашнего Ольгер должен был мучиться от жесточайшего похмелья. Ройт провел ладонью по глазам.

- Альк, шел бы ты!... на кухню. Пока я тебя тут ненароком не прибил.

За спиной у Свиридова со скрипом распахнулась дверь, ведущая во двор, и ушей Алька достиг голос ройта Годвина.

- Узнаю старину Анри! Все как обычно: ни свет ни заря на улице с мечом.

Ройт на мгновение прикрыл глаза, как будто бы действительно надеялся, что "наваждение" само собой рассеется. А потом тяжело вздохнул.

- Доброе утро, Годвин.

- Разрешишь мне присоединиться? Мы сто лет не фехтовали вместе.

Ольгер посмотрел на Алька так, как будто это он был во всем виноват.

- Конечно. Присоединяйся, - сказал он меланхолично. - Сейчас принесу для нас пару затупленных мечей.

Альку очень хотелось посмотреть на этот поединок, но пришлось идти на кухню и готовить каффру к завтраку. Только потом он смог, наконец, выбраться во двор - под тем предлогом, что необходимо доложить Хенрику Ольгеру о выполнении его приказа. Находившиеся во дворе мужчины его появления как будто не заметили. Хенрик поигрывал мечом, заняв центр двора, пока его противник обходил его по кругу. Ольгер выглядел несколько оживленнее, чем полчаса назад, но Альк, привыкший к его утренним разминкам, все-таки отметил, что движениям Хенрика Ольгера недостает обычной лаконичной четкости.

- Стареешь, Ан!.. Сдаешь позиции! - ройт Годвин белозубо ухмылялся. - Два на два! Ну что, давай теперь последнюю, решающую схватку?

- А может, хватит?.. - вздохнул Ольгер, вытирая о штаны разбитые костяшки пальцев.

- Ну уж нет! - праведно возмутился Годвин. - В кои-то веки раз не кто-нибудь другой, а _ты_ на волоске от поражения, и сразу предлагаешь мне закончить?! Научись проигрывать, Анри!

- Как скажешь.

Ройт Годвин был без колета, а его батистовая белая рубашка успела потемнеть от пота. Несмотря на то, что они сражались на затупленном оружии, с рукава Годвина свисал лохматый окровавленный лоскут. Альк пропустил момент, когда противник Ольгера внезапно перешел в атаку, оттесняя Хенрика к забору. Мечи в руках у ройтов замелькали с такой скоростью, что у застывшего в дверях Свиридова с непривычки начало рябить в глазах. Альк был уверен, что такого натиска, который Годвин обрушил на своего противника, не выдержит ни один человек, но неожиданно светловолосый ройт остановился прямо посреди атаки. Альк не сомневался, что тот просто-напросто споткнулся, или еще что-то в том же духе, но Годвин воткнул меч острием в землю и взревел:

- Тысяча ведьм, Анри!.. ОПЯТЬ!

- А что, достал? - поинтересовался Ольгер, опуская меч.

- "Достал"! - передразнил его противник. - Как будто сам не знаешь, чертов лицемер.

Хенрик слегка развел руками. Получилось, с точки зрения Свиридова, не слишком убедительно.

- Как ты все время это делаешь, прах тебя побери?! - продолжал бушевать ройт Годвин.

- Я ведь тебе уже говорил. Ты слишком полагаешься на всякие эффектные финты, да еще прешься напролом, как раненый кабан. Будь хладнокровнее... Так что, продолжим или пойдем завтракать?

- Завтракать, Ан, и пропади ты пропадом.

- Идет, - ройт Ольгер улыбнулся, и, приобняв друга за плечо, пошел с ним в дом.

- А знаешь, Ан, я даже рад, что ты все еще в форме, - сказал ройт Годвин, уже сидя за столом. Из вежливости он отпил чуть-чуть из чашки с каффрой, поднесенной ему Альком, но почти тотчас же выразительно поморщился и незаметно отодвинул ее в сторону. - Я ведь заехал к тебе неспроста.

- Вот как?.. - переспросил Ольгер и мысленно обругал себя болваном. В самом деле, если старый друг, с которым вы не виделись последние шесть лет, внезапно делает огромный крюк, чтобы заехать в Лотар, ему вряд ли хочется просто распить с тобой бутылку корского или пофехтовать. К тому же, спутник ройта, Маркус Кедеш, не спустился к завтраку - должно быть, знал, что Годвин собирается вести с хозяином какой-то важный разговор.

- Ну да. Я не сказал тебе вчера, но около месяца тому назад меня повысили до звания полковника, - сообщая эту новость, Годвин неловко опустил глаза, и в груди Хенрика на мгновение всколыхнулось какое-то недоброе чувство - впрочем, почти сразу же сменившееся мрачным безразличием.

- О. Что ж, поздравляю, господин полковник, - сдержанно ответил он.

Друг вскинул на него глаза.

- Анри, да неужели я не понимаю, что ты думаешь?.. Мы оба знаем, что, если бы не эта скотская история с пленом у белгов, ты бы получил патент полковника еще пять лет назад. И еще... если уж на то пошло, из нас двоих ты куда более достоин этого.

- Чушь, Годвин, - поморщился ройт Ольгер. - Я не думал ничего подобного. Меня вполне устраивает моя нынешняя жизнь.

- Вот это меня и пугает, - неожиданно серьезно отозвался Годвин, поднимая на него глаза. - Я не могу поверить, чтобы ты, Анри, способен был довольствоваться таким положением.

- И чем же плохо мое положение? - холодно спросил ройт. - Я сам себе хозяин. Мне не нужно постоянно муштровать безмозглых новобранцев, спорить с командирами, зависеть от чужих решений... Я свободен, и - что самое приятное - мне совершенно нечего терять.

- Но ничего приобрести ты тоже не пытаешься, - заметил Годвин тоном человека, уличающего собеседника в чем-то постыдном.

Хенрик махом допил свою каффру и пожал плечами.

- Для человека, знавшего меня почти всю жизнь, ты что-то уж слишком удивляешься этому обстоятельству. Посуди сам. В корпусе я только и делал, что пытался стать достойным родового титула. Потом попытался стать счастливым мужем. Наконец, решил, по крайней мере, стать хорошим офицером. И к чему все это привело?..

- Так что же, ты решил махнуть на все рукой?

- В самую точку, Годвин.

Какое-то время его сотрапезник молча смотрел на Ольгера, как будто сомневался, верить ли тому, что он только что слышал.

- Ты уже другой. Не тот, кого я знал.

- Ты меня сегодня просто поражаешь тонкостью своих наблюдений! - отозвался Ольгер желчно. - Помнится, вскоре после нашего знакомства я сказал, что ты немного туповат. Так вот: беру свои слова обратно.

- Да подожди, Анри. Я ведь приехал как раз для того, чтобы тебе помочь. Помимо чина мне присвоено звание коменданта Браэнворна.

Ройт Ольгер выразительно присвистнул.

- Даже так? Сначала звание, а потом еще и Воронья крепость?.. Годвин, если бы я не знал, что с придворными кругами ты никак не связан, я сказал бы, что у тебя очень сильная протекция.

- Да я сам не понимаю, с какой стати они так расщедрились. Сам же знаешь - я не самый умный человек, я и трех книг за всю жизнь не прочитал, а коменданту Браэнворна недостаточно только уметь махать мечом. Воронья крепость - это же, считай, ключ ко всему Северу. Зато - и это уже напрямую связано с тобой - столичных снобов и других любителей надувать щеки там не встретишь. Понимаешь? Для меня-то твой патент ничем не хуже остальных. Так что улаживай свои дела, бросай этот протухший Лотар и добро пожаловать ко мне. Ни один комендант в здравом уме не откажется от такого капитана.

Ольгер невольно улыбнулся простодушию старого друга.

- Да ведь у тебя под началом уже должен быть какой-то капитан. Как думаешь, ему понравится, если кто-нибудь пожелает узурпировать его обязанности?..

Годвин довольно ухмыльнулся.

- Это как раз самое веселое. Я навел все справки. Знаешь, кто там капитан? Френц Эйварт!..

- Погоди. Дергунчик? Жеванный Рукав?

- Он самый. Правда, не уверен, что он сейчас отзывается на эти прозвища.

- Мир тесен, - рассмеялся ройт. - Вот уж никогда бы не подумал, что еще увижу его после выпуска. Ну что же, если я действительно приеду в Браэнворн, то мне наверняка покажется, что я опять попал в кадетский корпус.

- Если?.. Ты сказал, если приедешь? - Годвин изумленно посмотрел на Ольгера. - Разве у тебя есть какие-то сомнения?

- Д-да нет, - ответил Хенрик и внезапно рассмеялся. - Слушай, а ты прав. Я изменился больше, чем сам думал. Я приеду, Годвин. Обязательно приеду.

- Вот и славно! А ты не возьмешь Маркуса Кедеша с собой? Наврем ему, что ты нуждаешься в проводнике... или я дам ему какое-нибудь поручение, которое задержит его в Лотаре. Недельку поживет у тебя дома, а потом поедете вдвоем. Не против?

- А в чем дело? - удивился Ольгер. - Вчера ты так его хвалил, а теперь хочешь от него избавиться.

- Ну, Ан, ты меня знаешь. Я человек не ученый. И если куда-то еду, то люблю такие постоялые дворы, где есть вино и симпатичные служанки. А пока мы добрались до Лотара, я чуть не взвыл. Маркуса хлебом не корми, дай только рассказать о том, что тракт, по которому мы прямо сейчас едем, был проложен по приказу короля Эреварда, продолжительностью он столько-то верст, а этот верстовой столб установлен в память эпидемии красного мора, случившейся в каком-то там году. А уж насчет служанок из трактиров вообще молчу.

Ройт Ольгер удивленно посмотрел на друга, и тот закатил глаза.

- Слушай, вот ты когда-нибудь пытался посадить девчонку себе на колени, когда рядом сидит человек и с пресерьезной миной рассуждает о торговле с Локридом или о пошлинах на шерсть?

- Да, тяжело тебе пришлось, - сочувственно кивнул ройт Ольгер - Хорошо, поедем в Браэнворн втроем: я, Маркус Кедеш и мой слуга, Альк.

Ройт Годвин укоризненно взглянул на Ольгера.

- Вот никогда бы не подумал, что ты обленился до того, что даже путешествовать не можешь без прислуги.

- Просто не хочу, чтобы в мое отсутствие он спалил дом, - пожал плечами Хенрик.

...Неделя сборов прошла быстро и на редкость суматошно. Поначалу мысль о предстоящем путешествии вызвала у Алька настоящий ажиотаж. Вот так, вживую, посмотреть на незнакомый мир было довольно интересно. Пока что Альк решил твердо придерживаться версии, что рано или поздно он все же сумеет вернуться назад, а до тех пор разумнее всего было получше изучить местные нравы. Разумеется, не для того, чтобы потом писать отчеты в Петербургское Этнографическое общество - мгновенно угодишь в дом для умалишенных - а хотя бы просто для себя. Неплохо было бы вести какие-нибудь записи, - невольно размечтался Альк и с ностальгией вспомнил маленькую записную книжку, которую у него отобрали стражники. Кстати сказать, вместе с его одеждой и часами.

Интересно, что эти невежи сделали с брегетом. Чего доброго, таскают на цепочке, как простое украшение.

Но старыми отцовскими часами Александр и дома почти не пользовался, а вот книжки было жаль. Сейчас она бы ему очень пригодилась. Делать свои путевые записи на местной волокнистой, шершавой бумаге было, вероятно, очень неудобно, но проверить это у Свиридова не было никакой возможности, так как бумаги и чернил у него не было.

Альк долго собирался с духом, чтобы обратиться с просьбой к ройту Ольгеру. Казалось бы, что тут такого? Вспыльчивостью ройт не отличался. Альк неоднократно повторил себе, что в самом худшем случае Хенрик всего лишь посмеется над слугой, который занимается подобными прожектами вместо того, чтобы сосредоточить все свое внимание на оттирании кастрюль и на уборке конского навоза. Но, в конечном счете, от насмешек до сих пор еще никто не умирал.

Но когда Альк, уткнувшись взглядом в пол, все-таки изложил Ольгеру свою просьбу, ройт даже не подумал сказать "нет". Жаль только, "да" он тоже не сказал. Ройт выбрал нечто среднее.

- Зачем? - осведомился он, расчесывая гриву Янтаря - поскольку разговор происходил в конюшне. - Письма писать тебе, если я верно понял, некому. Очередной блестящий план побега?..

Впрочем, тон у Ольгера был вполне мирным, и Альк попытался кое-как растолковать ему, что именно он собирается писать. Пока он говорил, мужчина положил на полку щетку и скребок и привалился к косяку, внимательно слушая Алька, а в конце концов вздохнул.

- М-да. Стоит мне подумать, что ты меня уже вряд ли чем-то удивишь... - ройт не закончил фразы и, взглянув на вытянувшееся в предчувствии отказа лицо Алька, пожал плечами. - Чернила и бумагу я тебе, положим, дам, не жалко. Только занимайся своей писаниной там, где тебя никто не увидит. Здесь у нас не очень-то привыкли, чтобы чей-то серв устраивался в укромном уголке и вместо исполнения своих прямых обязанностей начинал марать бумагу. Шелковинку ты уже почистил?..

- Да, ройт Ольгер.

- Тогда выводи ее из стойла. Подберем тебе седло.

- Седло?.. - в груди у Алька заворочалось недоброе предчувствие.

- Ну да, седло. Янтарь на себе никого чужого не потерпит, значит, остается только Шелковинка. Что ты на меня таращишься? - нахмурился мужчина.

- Ройт Ольгер, я так не смогу! - запротестовал Альк. - Я в жизни не сидел на лошади. Ну, может, только в детстве.

Ройт прищурился.

- То есть верхом ты ездить не умеешь?..

Альк ожесточенно помотал головой.

- А почему раньше не сказал? - осведомился Хенрик обманчиво-мягким тоном. Альк поежился. С такими интонациями ройт обычно разговаривал с придурковатым Лесли.

- Не подумал, - честно сказал Альк.

- Угу. Зато чернила и бумагу ты у меня попросить додумался, - вздохнул мужчина. - Ладно. Бери Шелковинку и веди ее во двор. Будешь учиться.

Альк с трудом удержался, чтобы не напомнить, что они выезжают послезавтра. Научиться чему-либо за подобный промежуток времени казалось невозможным. И вдобавок у Свиридова было сложившееся - и весьма пессимистическое - представление о своих способностях к езде верхом.

Зато ройт Ольгер почему-то оживился. "Нашел новую забаву" - мысленно определил для себя Альк. Но злиться на кого-нибудь, кроме себя, сил уже не было.

Надев седло и подтянув подпругу - к этим действиям он уже так привык, что мог бы повторить их даже среди ночи, не успев еще продрать глаза - Альк со второй попытки кое-как взобрался на Шелковинку. Умная кобыла удивленно покосилась на него через плечо, а Ольгер выразительно скривился, но занудствовать и делать замечания не стал. Альк очень скоро понял, почему. За следующие пару часов Альк столько раз падал и залезал в седло по-новой, что в конце концов это начало получаться у него как бы само собой. Во всяком случае, в сравнении со всем остальным это стало казаться сущим пустяком. Первое время главным чувством Алька оставался страх. Шелковинка, которую он привык чистить, седлать и угощать подсохшими лепешками, из невысокой и покладистой кобылки превратилась в поразительно большое, сильное, и, как казалось самому Свиридову, неуправляемое существо. На Алька оно обращало столько же внимания, как на присевшую к себе на спину муху, и слушалось только отрывистых команд Хенрика Ольгера.

Даже как следует порывшись в своей памяти, Свиридов вряд ли смог бы обнаружить в ней что-то ужаснее этого импровизированного урока верховой езды. Инстинкт самосохранения подсказывал ему одно, а Ольгер требовал совсем другого. Пока Шелковинка шагом обходила двор, Свиридов чувствовал себя не так уж скверно, но потом ройт Ольгер щелкнул языком, и лошадь, поведя ушами, перешла сперва на мелкую трусцу, а после и на крупную, размашистую рысь. Альк смутно помнил вычитанное в какой-то книге утверждение, что на рыси следует приподниматься в стременах в такт ходу лошади. Но, попытавшись применить этот совет на практике, он обнаружил, что уловить этот самый "такт" не так-то просто.

- Отпусти луку седла, она не для того, чтобы в нее вцепляться. Равновесие нужно держать за счет коленей и осанки, - доносилось до Свиридова, словно сквозь сон, но разжать судорожно стиснутые пальцы было выше его сил.

- Я упаду.

- Боишься? - спросил ройт пренебрежительно. Альк прошипел сквозь зубы нечто абсолютно нецензурное и разжал руки. Удивительно, но равновесия он из-за этого не потерял.

- ...За повод тоже не хватайся. Он тебе пока не нужен, - продолжал мужчина.

- П-почему? - привстав на стременах, Альк в очередной раз неуклюже плюхнулся в седло, и зубы у него довольно громко клацнули.

- Ты пока что не управляешь лошадью, а только учишься на ней сидеть. А если ты начнешь тянуть поводья на себя, то Шелковинка может расценить это как сигнал к галопу.

Альк похолодел. Только галопа ему не хватало!... Посмотрев на его перекошенное лицо, Ольгер рассмеялся.

- Не переживай, в галопе никаких особых сложностей... Да, вот еще что. Не пихай сапог так глубоко в стремя. Иначе, когда будешь падать, можешь зацепиться за него. Это не слишком-то приятно.

Александр промолчал. В глубине души он начинал надеяться, что падать ему все же не придется, но, увы, на этот счет Свиридов ошибался. Оказалось, научиться кое-как держаться на спине у Шелковинки - это еще полбеды. Куда труднее - не вылететь из седла при внезапной остановке или резком повороте. Когда Альк в первый раз почувствовал, что падает, он чуть не заорал от ужаса. Однако, оказавшись на земле и с удивлением почувствовав, что ничего не вывихнул и не сломал, Свиридов в глубине души порадовался, что не успел закричать. Выглядеть размазней в глазах Хенрика Ольгера ему почему-то не хотелось. По той же причине Альк вскочил и снова сел в седло, не дожидаясь приказания от ройта. И все началось по-новой.

Когда Ольгер счел, что на первый раз с него достаточно, Альк спешился и ощутил, что ноги у него гудят, а на всем теле, кажется, не осталось места, не покрытого ушибами и синяками. Стоять на твердой земле после двухчасовой езды верхом и отупляющей муштры казалось крайне непривычным. Когда он собрался вести Шелковинку в стойло, Ольгер отобрал у него повод.

- Так и быть, на этот раз я расседлаю сам. А ты иди за мазью от ушибов. Третья полка, справа, на горшке большая бирка из зеленого воска.

Все лекарства в доме Ольгера хранились в небольшом шкафу на кухне. Альку как-то стало любопытно, какими средствами располагает медицина в этом мире, и в отсутствии старого Квентина он основательно порылся в порошках, горшочках с мазями и пыльных флаконах с неизвестными настойками. Так что сейчас примерно представлял, где именно нужно искать.

Указанной Ольгером мазью оказалась жирная, пахучая субстанция противного желтого цвета. Впрочем, несмотря на свой довольно неприглядный вид, она приятно холодила кожу и довольно быстро унимала боль. Альк закатал рукав и, морщась, принялся втирать ее в ушибленный после очередного падения локоть. Рукав сползал, пачкаясь в жирной мази. Альк, вполголоса ругаясь, возвращал его назад.

- Дурак, - прокомментировал его старания ройт Ольгер, заходя на кухню и одним глотком допив оставшуюся после завтрака каффру. - Снимай рубашку.

- Да ну ее, и так нормально... - вяло воспротивился Свиридов.

Ольгер только усмехнулся.

- Думаешь, я о тебе забочусь? Если в день отъезда ты будешь лежать пластом, то у меня прибавится головной боли.

Альк стянул рубашку. И, скосив глаза, действительно увидел наливающийся на боку синяк. Точнее, целую цепочку синяков. Сейчас Свиридов даже не мог вспомнить, когда именно их приобрел.

- Этими займешься сам, - заметил Хенрик, и прежде, чем до Алька в полной мере дошел смысл этой фразы, ройт весьма бесцеремонно развернул его спиной к окну, откуда в кухню лился белый дневной свет.

Альк одеревенел, по коже почему-то поползли мурашки. Жесткие чужие пальцы сильными, но легкими движениями втирали мазь в болезненно-чувствительный ушиб возле лопатки. Это было непривычно и неловко. И, пожалуй, еще более неловко потому, что ощущения были по-своему приятными.

- Ройт Ольгер, ну зачем... я сам... - Альк попытался отыскать какой-то аргумент, который должен был подействовать на Хенрика, но не сумел и замолчал.

Хенрик услышал, как в прихожей скрипнула входная дверь. Маркус, - сразу же определил для себя Ольгер. Не считая Квентина, военный писарь был единственным, кто аккуратно притворял за собой двери, остальные обитатели старого дома хлопали дубовой створкой почем зря. Можно было бы, конечно, наорать на Алька или Лесли, но ройт Ольгер всегда отличался безалаберностью в обращении с собственным имуществом, поэтому считал несправедливым требовать порядка от прислуги. Обед ему накрывали в срок, о лошадях заботились на совесть, а все остальное Хенрика не волновало.

Писарь не стал заглядывать на кухню, а сразу прошел наверх, к себе. Оно и к лучшему, иначе, посмотрев на изукрашенного синяками Алька, мейстер Кедеш обязательно спросил бы, что случилось. Ройт не представлял себе, как стал бы объяснять попутчику, что нужно было за день научить слугу сидеть в седле - или, по крайней мере, сделать так, чтобы иномирянин, никогда до этого не ездивший на лошади, не падал с Шелковинки через каждые пятьсот шагов. Идея взять в Воронью крепость серва и так должна была выглядеть достаточно сомнительной, а после подобных объяснений Маркус вообще наверняка уверился бы в том, что давний друг полковника сошел с ума. Вслух он, конечно, этого не скажет, но, как все вежливые, образованные люди, будет оч-чень выразительно молчать.

Интересно, Годвин в самом деле оставил Маркуса только потому, что серьезность писаря так сильно действовала ему на нервы? - подумал ройт Ольгер, набирая из горшочка еще мази. В первую минуту объяснение старого друга не показалось Хенрику таким уж странным, но, общаясь с Кедешем последние пять дней, он убедился в том, что мейстер Маркус вовсе не такой зануда, как казалось по рассказам старого приятеля. Интриган из Годвина был никудышный, так что его истинные цели и мотивы всегда вылезали на поверхность, словно шило из попавшего в пословицу мешка. Похоже, новоявленный полковник навязал другу попутчика нарочно для того, чтобы лишить Ольгера возможности пойти на попятный и остаться в Лотаре - ну, словом, предпочесть спокойствие и скуку капитанскому патенту.

Обидно, когда лучший друг видит в тебе не офицера, а надломленного жизнью домоседа, не желающего шагу ступить за ворота. Впрочем, разве он не сделал все возможное, чтобы у Годвина сложилось именно такое впечатление?..

Ройт Ольгер обнаружил, что задумался и продолжает втирать мазь в лопатку Алька уже просто по инерции. А тот, после недавних отговорок и протестов, как-то подозрительно примолк. Застыл посреди кухни, как живая статуя, и, казалось, опасался лишний раз вздохнуть. Вот ведь беда с этим иномирянином! То держится с хозяином свободно, словно прирожденный ройт, то безо всякой видимой причины начинает вести себя так, как будто Ольгер его каждый день колотит.

- Возьми мазь и катись отсюда, - сказал ройт устало. Он подумал, не поручить ли Альку собрать в дорогу его вещи, но почти сразу отказался от этой идеи. Тот обязательно все напутает, уж лучше уложиться самому. К тому же, взгляд у серва был совершенно осовевшим. Альк просунул голову в ворот рубашки и теперь пытался натянуть ее, не попадая в рукава. Толку от подобного "помощника" не будет.

- Иди к себе и ложись спать, - распорядился ройт. - Маркус не хочет терять лишний день в этой дыре, так что мы выезжаем завтра на рассвете. Не хочу, чтобы ты всю дорогу клевал носом. Хотя погоди... Я обещал дать тебе перья и бумагу. Если ты еще не передумал, разумеется.

Альк почти с ожесточением замотал головой. Ройт Ольгер усмехнулся. Любопытно было бы когда-нибудь прочесть записки, о которых с таким увлеченным видом говорил "свалившийся с Луны" мальчишка. Вероятно, из них можно было бы многое узнать о родине иномирянина. То, что эта родина нисколько не похожа на нормальный мир, ройт Ольгер уже понял. Если взрослый юноша, который, судя по всему, не бедствовал, толком не знал, как сесть на лошадь, значит, в их краях путешествовали как-то по-другому. Человек, который попал в Инсар примерно лет на двести раньше Алька, когда нынешнее королевство еще носило громкое название империи, плел дикие небылицы про летающие корабли, общение на расстоянии и путешествия во времени. Его, конечно, посчитали сумасшедшим и оставили при императорском дворе на положении шута. Глядя на Алька, Ольгер временами готов был поверить во что угодно, хоть в летающие корабли. Временами ройта так и подмывало подступить к серву с расспросами, но он отлично помнил, как мгновенно исказилось лицо Алька, когда Ольгер спьяну, без какой-то задней мысли, спросил у него - "А что, ваш мир настолько лучше этого?". Похоже, парень до сих пор не мог отделаться от потрясения после того, как оказался в чужом мире, и Ольгеру совершенно не хотелось без нужды усугублять его тоску подобными расспросами. Совсем другое дело - записи, которые Альк будет делать совершенно добровольно. А еще ужасно интересно было бы взглянуть на метрополию глазами чужака, толком не знающего здешней жизни. Может быть, в заметках Алька будет пара строк и о самом Хенрике Ольгере?

Впрочем, даже если так, в этих нескольких строках вряд ли будет что-то новое. Мерзавец, феодал и далее по списку...

- Ладно, пошли в кабинет. Попробую найти для тебя что-то подходящее.

Загрузка...