Белый обелиск

XVII

Первые числа марта выдались на удивление погожими. Сколько Свиридов не твердил себе, что он не должен оставлять Ольгера одного, соблазн немного прогуляться оказался чересчур велик. Альк мысленно пообещал себе, что обойдет деревню и тотчас же повернет назад, но, опьянев от запахов весны и от прозрачной синевы над головой, прошлялся по округе битых два часа. Вернувшись к дому и стараясь как-то заглушить уколы совести, Свиридов обнаружил, что не только ему одному показалось нестерпимо находиться в четырех стенах. Ройт Ольгер стоял на крыльце, небрежно опираясь о перила, и щурился на солнце. Не считая худобы и бледности, из-за которой белгский мундир висел на нем, словно на вешалке, ройт выглядел почти таким же, как в Вороньей крепости. Спасибо Вайсу, который оставил им не только деньги, но и бритвенные принадлежности.

Заметив Алька, ройт приветственно махнул рукой и сделал шаг вперед. Свиридов замер, напряженно наблюдая, как ройт преодолевает ведущие к крыльцу ступени, а затем неторопливо, но вполне уверенно идет ему навстречу через двор. "Не может быть", - подумал Альк, борясь с соблазном протереть глаза.

- Да вы совсем здоровы!.. - радостно воскликнул он. Ройт улыбнулся.

- Не "совсем". Но, думаю, теперь я выдержу дорогу в Браэннворн, особенно если не будет сырости и сильных холодов.

"Ну, холода понятно, а вот сырость-то причем? - подумал Альк. - Хотя, в книгах вот тоже часто пишут "раны ныли от плохой погоды". Может, так оно и есть на самом деле? Ольгеру видней". Только потом до Алька, наконец, дошел весь смысл сказанного ройтом. Они возвращаются домой.

Сердце у Алька радостно забилось. Белгская деревня успела надоесть ему до одури, вдобавок он не мог забыть о том, что здесь они все время подвергаются опасности. Ольгеру, положим, наплевать, он много раз бывал в Беглмаре в качества разведчика, а вот Свиридов чувствовал себя до крайности неловко и буквально обливался потом всякий раз, когда приходилось вступать в разговоры с белгами, даже если речь шла о чем-нибудь совсем простом, вроде того, хотят ли раненый и его "ординарец" ужинать. В Инсаре будет безопаснее. Да и вообще...

Альк не успел додумать свою мысль. Ольгер внезапно взял его за плечи, слегка наклонился и поцеловал Свиридова - так просто и уверенно, как будто делал это уже далеко не в первый раз. Сердце у Алька подскочило так, что ему на секунду показалось, что оно готово лопнуть. Он поймал себя на том, что отвечает Ольгеру - и тут же резко оттолкнул его.

- Что вы творите?! - рявкнул он, сжимая кулаки и с трудом сдерживаясь, чтобы не дать Ольгеру по морде. - Я вам не девушка!..

Альк нервно покосился в сторону крыльца, но дверь была закрыта, а глухая стена дома, выходившая на задний двор, не имела ни одного окна. Никто из белгов ничего не видел. Это обстоятельство немного успокоило Свиридова.

- Вы что, совсем рехнулись, что ли?.. - процедил он, сверля ройта мрачным взглядом и жалея, что не врезал ему сразу, пока в голову еще не лезли неуместные воспоминания о том, что Ольгер ранен. - Это извращение!

Ольгер насмешливо приподнял брови, словно удивляясь заявлению Свиридова.

- А когда ты делал то же самое в горах - это было не извращение?.. - поинтересовался он.

Кровь бросилась Свиридову в лицо. Так, значит, ройт все помнит... Катастрофа. Хуже просто не придумаешь.

- Это было совсем не то, - запальчиво ответил Альк. Ройт скрестил руки на груди.

- Тебе, конечно, лучше знать, хотя я бы сказал... впрочем, не стоит. К счастью, ты не ройт, и вызывать меня на поединок не обязан - иначе мы оба оказались бы в довольно щекотливом положении.

"Куда уж щекотливее?.." - с тоской подумал Альк, жалея, что не может умереть на месте - только это могло бы успешно разрешить сложившуюся ситуацию. Посмотрев на собеседника, Ольгер вздохнул.

- Альк, не драматизируй. Через месяц ты над этим посмеешься, а еще через полгода - вообще забудешь. Я, со своей стороны, могу пообещать, что это больше никогда не повторится. Ты мне веришь?

- Да, - признал Свиридов. Если Ольгер что-то обещает, он, конечно, сдержит слово.

- Ну и замечательно. Значит, и говорить тут больше не о чем, - спокойно сказал ройт. - Давай лучше подумаем о нашем возвращении. Поскольку, с точки зрения местных крестьян, мы должны идти в противоположном направлении, придется сделать крюк. Но я уже нашел хорошую дорогу. Пошли, покажу тебе на карте Вайса...

Ольгер говорил что-то еще, но Альк уже не слушал. Даже когда они вернулись в дом, и Ольгер развернул оставленную Вайсом карту, Альк только изображал внимание, тогда как мысли его были заняты совсем другим.

Свиридов опасался, что хорошая погода кончится так же внезапно, как и началась, но ройт не разделял его тревоги. Когда Альк упомянул про необычное тепло, Ольгер покачал головой - "Разве это тепло?.. Уверен, в Лотаре уже цветут цветы". Альк вытаращил на него глаза, но промолчал. Климат в Инсаре в самом деле был значительно теплее, чем в привычном Альку Петербурге. Дома в это время либо наступает ветренная и сырая "оттепель" со слякотью и ледяными лужами, либо метет самая настоящая метель, а здесь, в предгорье, солнце припекает так, что Ольгер ходит, расстегнув мундир. По земным понятиям, Инсар, наверное, располагается где-то на уровне Италии.

Узнав, что раненый поправился и собирается вернуться в свой отряд, хозяйка дома пожелала знать, сколько у них осталась денег, и, когда ройт Ольгер назвал сумму, предложила сторговать у ее соседа пару мулов, если только ее постояльцы не побрезгуют подобными животными. Альк чуть не ляпнул, что согласен ехать даже на козлах, но Ольгер сохранил спокойствие и пожелал воочию взглянуть на тех животных, которых им намерены продать. Им показали стойло, где стояли два темно-бурых мула, ростом чуть побольше обыкновенного осла. Они казались не особо чистыми и пахли соответственно, но Альк от всей души надеялся, что Ольгер не откажется приобрести этих животных, даже если это худшие их всех когда-либо существовавших представителей этой породы. Осмотрев копыта мулов и бесцеремонно заглянув им в зубы, ройт заметил, что животные по меньшей мере вдвое старше, чем утверждает их хозяин, но он готов приобрести их за названную цену. Альк едва не подпрыгнул от радости. Как бы ни выглядели эти мулы, путешествовать верхом на них было куда заманчивее, чем пройти весь путь до Браэннворна на своих двоих.

На рассвете следующего дня они покинули деревню, и, отъехав на такое расстояние, с которого никто уже не мог бы их заметить, повернули в сторону Инсара.

- Думаю, дней через пять мы будем в Браэннворне, - сказал Ольгер, когда над долиной взошло солнце, и всадники перестали кутаться в плащи. - Что ты намерен делать дальше?

- То есть как?.. - не понял Альк.

- Да очень просто. Ты теперь свободный человек, и можешь делать все, что пожелаешь, вот я и решил спросить тебя о твоих планах.

Альк почувствовал, как по спине пополз противный холодок. А ведь и правда, он теперь свободный человек. Ольгер больше не вправе отдавать ему приказы - но, с другой стороны, кормить его и обеспечивать его жильем он тоже не обязан. Думая о возвращении в Инсар, Альк был уверен в том, что он останется при Ольгере, и только сейчас понял, до чего это нелепо. Ройт ему не родственник, не друг и не хозяин, да и вообще у них довольно мало общего. Наверняка в Инсаре их дороги разойдутся навсегда.

Альк ошарашенно смотрел перед собой, наматывая на кулак поводья мула. Пожалуй, если не считать первого дня в Инсаре и той злополучной ночи, когда он ударился в бега, он никогда еще не чувствовал такой растерянности. Хотя он провел в Инсаре уже почти восемь месяцев, он должен был признать, что вряд ли сможет выжить здесь без посторонней помощи.

- Боюсь, ты меня не понял, - сказал ройт, заметив выражение его лица. - Я вовсе не хотел сказать "проваливай на все четыре стороны". Даже совсем наоборот. Ты только что помог предотвратить вторжение в Фергану и, вдобавок, спас мне жизнь. Мне кажется, что будет только справедливо, если я, со своей стороны, помогу тебе добиться твоих целей. Ты ведь, кажется, хотел попасть назад, в свой мир?

Свиридов натянул уздечку так, что его мул задергал головой и протестующе взревел.

- Вы правда мне поможете?..

- Сделаю все, что будет в моих силах, - твердо сказал ройт. - Я много размышлял об этом, пока мне пришлось лежать в постели. Вспомнил твой рассказ про девушку-эшшари, перебросившую тебя в этот мир... Мне кажется, я тоже видел эту девушку. Она встретилась мне в первый же день после приезда в Лотар.

- И что она вам говорила?!

- Долго пересказывать, - поморщившись, ответил Ольгер. - Когда мы встретились, я посчитал ее обычной уличной гадалкой - женщины-эшшари знамениты тем, что могут заморочить голову кому угодно. Будь я поумнее, я бы сразу догадался, что та девушка - не то, чем кажется. Она довольно сильно отличалась от других эшшари. Это странное черное платье, словно она в трауре... И темно-синие глаза...

Альк чуть не подскочил в седле.

- Это она! Точно она!.. - воскликнул он. - Вы знаете, как нам ее найти?

Ольгер покачал головой.

- Если эта девушка - и правда та, о ком я думаю, мы ее не найдем. Ты слышал о Хозяйке Перепутий?.. Говорят, с ней можно встретиться только в том случае, если твоя судьба вконец запуталась и угрожает оборваться раньше времени. Тогда Хозяйка вынудит тебя пойти другим путем - якобы ради твоего же блага и для пользы окружающих.

- Хорошенькое "благо", оказаться сервом в чужом мире! - разозлился Альк. Этого только не хватало, оказаться жертвой персонажа из инсарского фольклора... - Кто дал этой мерзавке право распоряжаться моей жизнью?!

- Я не знаю, Альк, - устало сказал ройт. - Раньше я вообще сказал бы, что рассказы о Хозяйке Перепутий - просто сказки для детей. Но, с другой стороны, без твоей помощи мы не сумели бы расшифровать бумаги Эйварта и не предотвратили бы вторжение в Долину Ста Озер...

- Плевал я на Долину Ста Озер! Вы что, действительно не понимаете?.. Она украла мою жизнь! - перебил Ольгера взбешенный Александр.

- Я _понимаю_, Альк, - заверил ройт. - Собственно, именно поэтому я и хочу тебе помочь. Но согласись, обидно было бы потратить время на заведомо провальный план... Искать Хозяйку Перепутий бесполезно. Если она пожелает, то она сама тебя найдет, а если нет, мы только даром потеряем время. Думаю, нам следует отправиться в столицу, в Академию наук, и разузнать как можно больше о судьбе других иномирян. Возможно, тогда мы узнаем, как вернуть тебя в твой мир.

Альк несколько секунд обдумывал услышанное. Он уже почти смирился с тем, что никогда не попадет домой. План Ольгера, хоть и не гарантировал успеха, все-таки давал определенную надежду. Да и мысль о том, что не придется заниматься этим делом в одиночку, безусловно, грела душу. Если Ольгер говорит "нам нужно...", значит, он уже считает цель Свиридова своей. А зная ройта, трудно было усомниться, что он доведет намеченное дело до конца. С помощью Ольгера, прекрасно знающего этот мир и обладающего положением, деньгами и нешуточным упорством, можно справиться почти с любой задачей. Если рассуждать логически, Альк должен был испытывать такое облегчение, как будто бы у него с плеч упал не просто камень, а скала размером с Браэннворн. Но - удивительное дело - он совсем не чувствовал себя довольным. Более того - чем больше Альк пытался разобраться в своих чувствах, тем сильнее становилось его раздражение.

"Ольгер в своем репертуаре, - думал он, косясь на Хенрика. - Ну как же! Он передо мной в долгу, Инсар передо мной в долгу - как это кстати! Можно снова наплевать на самого себя и "делать все возможное" ради кого-нибудь другого... Лишь бы не позволить самому себе задуматься о том, чего хотелось бы лично ему. Все время долг, долг, долг! Инсар... присяга... слово офицера, тьфу! И как ему не надоело?.. - злился Альк. - Может, не стоило ему мешать тогда, в горах? Умер бы за отечество, получил бы свой треклятый белый обелиск - чего еще для счастья нужно?!"

- Альк, ты в порядке?.. - спросил Ольгер, который, оказывается, уже какое-то время ехал, развернувшись в седле почти боком, и непонимающе смотрел на своего попутчика. - Я спросил тебя, устраивает ли тебя мой план, но ты так ничего и не ответил.

- Все нормально, - буркнул Альк, отводя взгляд. - Отличный план.

Больше они почти не разговаривали, не считая обсуждения вопросов о привалах и о выборе пути. Горные тропы, которые сперва казались Альку очень живописными, в конце концов приелись ему до оскомины, так что Свиридов перестал смотреть по сторонам и большую часть времени бесцельно пялился на острые, стоящие торчком уши своего мула, предаваясь невеселым размышлениям. Первая вспышка раздражения давно прошла, и Альк спросил себя, чего он, собственно, хотел от Ольгера? Чтобы тот попросил его остаться?.. Ну и бред. Нужно было вконец сойти с ума, чтобы представить себе что-нибудь подобное.

На пятый день их путешествия Альк начал узнавать места, по которым они проезжали. Здесь их маленький отряд прошел в то утро, когда они уходили из Вороньей крепости. Альк проверил свою догадку, поделившись этой мыслью с Ольгером, и ройт кивнул - "Да, мы почти приехали. Скоро увидим Браэннворн". На повороте, за которым уже можно было различить Воронью крепость, всадники наткнулись на высокую белую стеллу, установленную на уступе так, что ее можно было видеть и с дороги, и из крепости. Альк удивленно заморгал - он был готов поклясться, что в то утро, когда они покидали Браэннворн, никакой стеллы здесь в помине не было. Он вопросительно взглянул на своего попутчика, но Ольгер выглядел таким же озадаченным, как и он сам. Подъехав ближе, Альк увидел, что на белом, словно алебастр, камне вырезано несколько инсарских слов.

- Что там написано?.. - поинтересовался он у Ольгера. Тот несколько секунд молчал, глядя на камень, как на приведение.

- "Анри Героль д"Эрез", - негромко прочел он, в конце концов. - "Ройт Хенрик Ольгер".

Альк открыл рот. Потом закрыл его. А потом все-таки спросил:

- Так что, это и есть ваш Белый обелиск?..

Ройт Ольгер вздохнул так, что это было слышно даже Альку. Очевидно, благодарность за свое спасение не изменила его мнения об умственных способностях Свиридова.

- Поехали домой, - устало сказал он.

* * *

Ольгер задумчиво крутил в руках тяжелую серебряную вилку. Хенрику давно уже не приходилось оказываться в таком глупом положении - с одной стороны, ему очень хотелось есть, с другой - он чувствовал, что не сумеет впихнуть в себя больше ни кусочка. После нескольких недель, прожитых на одной овсянке, а потом дорожного пайка из сухарей, желудок словно бы скукожился, и через полчаса после начала праздничного ужина Ольгер почувствовал, что сейчас лопнет. Пришлось пренебречь приличиями, и, откинувшись на спинку кресла, незаметно расстегнуть мундир. Впрочем, это практически не омрачило его настроения. Бурная радость, с которой их встретили солдаты из Вороньей крепости, обрадовала ройта больше, чем он был готов признаться самому себе. Ольгер был счастлив обнаружить среди выживших всех тех, кого отправил к Каменным садам и Снежной голове, и с чувством пожал руки Томашу и Гирсу.

Чопорный полковник Ростин, назначенный новым комендантом Браэннворна, поначалу страшно растерялся из-за их приезда и смотрел на ройта так, как будто видел не обросшего и (что уж там) довольно грязного мужчину средних лет, а ожившую статую какого-нибудь древнего героя, а вот Маркус Кедеш повел себя неожиданно и крепко обнял сперва Ольгера, а после этого и Алька. Но все это не шло ни в какое сравнение с тем потрясением, которое испытал Ольгер, когда на двор замка с тихим шелестом выкатилось кресло на колесиках. Сидевший в нем худой старик с седыми волосами, резким профилем и пристальным взглядом темно-серых глаз выглядел совершенно невоенным человеком - вместо формы на нем была какая-то потертая коричневая куртка, ноги были закутаны в клетчатый плед, а на щеках и подбородке оставалось несколько недобритых островков пегой щетины. Но все это не имело ни малейшего значения, поскольку этот человек был живой легендой Северной армии, героем Гедда и Кронмора. Ольгер видел маршала Бриссака всего пару раз за свою жизнь, всегда издалека, и никогда бы не подумал, что им доведется встретиться лицом к лицу. Еще труднее было бы вообразить, что несколько часов спустя они усядутся за один стол, и легендарный маршал станет подливать ему вина и уговаривать попробовать то или иное блюдо. В начале этого застолья общество Бриссака вызывало в Ольгере оцепенение, но красное гернийское вино из личного запаса коменданта Браэннворна быстро растопило лед. Есть ройт уже не мог, но отказаться пить было значительно сложнее - пили за Их Величеств, процветание инсарской армии, за избавление долины Тысячи Озер от нападения, за самого Хенрика Ольгера и его спутников... не поддержать любой из этих тостов было невозможно, так что в голове у Хенрика шумело все сильнее. Отвечая на расспросы маршала Бриссака, Ольгер рассказал соседям по столу о своей неудавшейся попытке притвориться белгским офицером и о встрече с Вайсом. Это потянуло за собой историю о том, как он провел несколько лет в плену у белгов, и впервые в жизни Хенрик рассказал эту историю, не испытав неловкости или досады за самую неприятную страницу своей биографии. Ольгер переживал вершинную, счастливую минуту своей жизни, когда все неудачи и потери кажутся не россыпью упущенных возможностей, а важными шагами, подводившими его к сегодняшнему дню. Это ощущение пьянило больше, чем вино.

Свиридов, спасший Ольгера в горах, тоже оказался в центре всеобщего внимания. Раскрасневшийся от выпитого Альк пытался уверять, что он не сделал ничего особенного, но ройт Ольгер, усмехнувшись, перебил Свиридова и принялся рассказывать о том, как Альк буквально силой вынудил его подняться и идти в долину, когда сам он был готов махнуть на все рукой. Маркус предложил офицерам выпить за Свиридова. Все поддержали этот толс так же охотно, как и предыдущие. Казалось, атмосфера праздничного вечера стирает все границы между маршалом Бриссаком и вчерашним сервом.

Дождавшись, пока Маркус с Ростином заговорят о чем-то постороннем, маршал наклонился к Ольгеру и спросил:

- Что думаете делать дальше, ройт?..

Ольгер помимо воли подтянулся, выпрямившись в кресле. Несмотря на выпитые за ужином бокалы, голос маршала Бриссака звучал по-деловому, да и взгляд из-под кустистых век казался острым и внимательным.

- Я собирался отправиться в столицу, - сказал он.

Маршал едва заметно двинул бровью.

- Зря. Мой вам совет - не путайтесь в политику. С заговором пентальеров разберутся и без вашей помощи, а вот у вас могут возникнуть неприятности. Вы не придворный человек, ройт Ольгер, и, готов поспорить, не имеете ни малейшего понятия, как следует вести подобные дела. Аудиенцию у Их Величеств вы, конечно же, получите - после того, как вы спасли Фергану от вторжения, вам не решатся отказать - но вряд ли кто-то будет благодарен вам за вашу откровенность. Если вы заговорите о бумагах Френца Эйварта, вы наживете себе множество врагов, а защитить вас будет некому.

Ольгер нахмурился.

- Боюсь, что вы меня не поняли. У меня не было намерений влезать в политику. Моя поездка в столицу - исключительно неофициальная. Семейные дела.

Бриссак пытливо посмотрел ему в глаза, как будто сомневался в том, что собеседник говорит серьезно.

- Семейные дела?.. - повторил он.

- Именно так.

- Советую вам отложить их на потом. О том, что вы едете в столицу, станет известно раньше, чем вы доберетесь до Долины Ста Озер, и ни один из пентальеров, уж конечно, не поверит, что вы не намерены воспользоваться случаем и появиться при дворе. Зачем дразнить гусей?

Ольгер задумался. В том, что говорил маршал Бриссак, вне всякого сомнения, было рациональное зерно. Но он дал слово Альку... Хенрик покосился на иномирянина, который что-то оживленно объяснял Маркусу Кедешу. Попробовал представить, что тот скажет, если Ольгер неожиданно объявит, что с обещанной поездкой в столицу следует повременить - но быстро сдался, осознав, что не имеет ни малейшего понятия о том, как поведет себя Свиридов. Ольгер вообще не очень понимал, чего от него хочет Альк. Свиридов был в него влюблен - это не вызывало никаких сомнений. В то же время, он настаивал на том, что проявление подобных чувств ляжет на них обоих несмываемым пятном. Это Хенрика Ольгера не удивляло - в Инсаре такая точка зрения тоже была довольно популярной. Если бы дружба с Джулианом Лаем не избавила бы Ольгера от обычных предрассудков на этот счет, он, вероятно, тоже не отнесся бы к собственным чувствам к Альку так легко. Хотя, возможно, свою роль сыграл и возраст - когда Ольгер был ровесником Свиридова, чужое мнение определенно значило для него больше, чем теперь. Так что досаду ройта вызывала вовсе не позиция Свиридова, а совсем другое. Руководствуясь своими представлениями о достойном поведении, Ольгер решил, что ему следует задвинуть собственные чувства и желания на задний план и руководствоваться тем, что будет лучше для Свиридова. Он обещал иномирянину больше не возвращаться к щекотливому вопросу, и не сомневался в том, что сможет справиться с собой и сдержит свое слово. Так что Альку, по всем представлениям Хенрика Ольгера, следовало быть довольным. Но довольным Альк отнюдь не выглядел. Напротив, всю обратную дорогу в Браэннворн иномирянин то взрывался, как во время разговора о Хозяйке Судеб, то отделывался от попутчика угрюмыми, короткими ответами, то застывал с отсутствующим и одновременно скорбным выражением лица, а ройту оставалось лишь гадать, с чем связана эта трагическая мина на лице Свиридова, и что, во имя самого Создателя, он делает не так.

Негромкий, но настойчивый голос маршала заставил ройта оторваться от собственных мыслей и вспомнить, с чего начался их разговор.

- Я полагаю, что вам вовсе незачем ехать в столицу - ни сейчас, ни позже, даже когда страсти вокруг пентальеров поутихнут. Люди вроде вас нужны на Севере. Я предпочел бы, чтобы вы остались здесь.

- В Вороньей крепости?..

- В Фергане. Я немедленно произвел бы вас в полковники, а через пару месяцев добился бы, чтобы вы получили генеральский чин, и отдал бы вам Северную армию. Что скажете?

Ольгер почувствовал, как кровь волной хлынула к голове, бешено застучала у него в висках. Сцены вроде этой представлялись ему много лет назад, в кадетском корпусе, когда они с друзьями фантазировали о своем великом будущем. Потом они дразнили его честолюбие в Кронморе, разгоняя кровь перед очередной атакой. Но последние лет десять он не думал ни о чем подобном - с разведчиком, запятнанным пленом у белгов и застрявшим в чине капитана, ничего подобного, конечно же, произойти не может.

Ольгер медленно поставил свой бокал - ему казалось, что рука сейчас начнет дрожать, или что он раздавит хрупкое стекло.

- Господин маршал... - хрипло начал он. - Это огромная честь. Но я вынужден отказаться.

- Почему? - прищурившись, спросил Бриссак. - "Семейные дела"?

- Можно сказать и так. Я не могу располагать собой, пока не выполню кое-какие обещания.

Бриссак взглянул на Хенрика с каким-то новым интересом.

- Вы на редкость любопытный человек, ройт Ольгер, - сказал он. - Но я хотел бы, чтобы вы обдумали мое предложение всерьез и на трезвую голову. Мы побеседуем об этом завтра, а пока давайте пить.

- Спасибо, но, думаю, на сегодня с меня хватит, - сказал Ольгер, отодвинув от себя полупустой бокал. В действительности, пьяным он себя почти не чувствовал - должно быть, протрезвел от потрясения, когда Бриссак предложил ему генеральский чин. А вот походка Алька, только что вставшего из-за стола и заплетающимся шагом двинувшегося к дверям, Ольгеру очень не понравилась. Когда он догнал Алька в коридоре, тот выписывал такие кренделя, что, по прикидкам Хенрика, без постороннего вмешательства Альк должен был устроиться на ночлег на первой, или, максимум, второй площадке лестницы, поскольку преодолевать ее Свиридову пришлось бы на карачках. Ольгер отодрал иномирянина от стенки, за которую тот пытался держаться, и помог ему встать ровно.

- Пошли, - сказал он, потянув Алька за собой. - Провожу тебя в твою спальню.

Альк бормотал что-то насчет того, что он и сам прекрасно справится, но ройт, не слушая его, уже тащил иномирянина вперед по коридору.

- А что вы обсуждали с м-ршшлом Брр-саком? - неожиданно заинтересовался тот.

- На редкость скучные дела, - ответил ройт, почувствовав, как глубоко внутри его все же кольнуло сожаление.

Хенрик расстался с ним у двери в его комнату, нейтральным тоном пожелав ему спокойной ночи. Альк не мог сказать, на что он, собственно, рассчитывал, но уход Ольгера погрузил его в глубокое уныние. Ему хотелось, чтобы ройт зашел. Не то чтобы он на что-нибудь рассчитывал - конечно, нет, просто приятно было бы удостовериться, что ройт к нему неравнодушен.

Всего полчаса назад Свиридов чувствовал себя счастливым, но сейчас будущее представлялось ему в самом мрачном свете. Здесь, в Инсаре, его не ожидает ничего хорошего, но глупо верить в то, что они с Ольгером найдут какой-то способ вернуть его домой. Наверняка сам Ольгер тоже понимает, что эта затея совершенно бесполезна, просто не желает оставаться его должником, еще сильнее растравлял себя Свиридов. Уж конечно, Ольгер никогда не скажет - даже и не намекнет! - что он хотел бы, чтобы Альк остался в этом мире. Да и вообще, вполне возможно, что Хенрику этого совсем не хочется.

Ну и не надо.

Спотыкаясь и по-стариковски шаркая ногами, Альк почти добрался до своей кровати, когда неожиданно почувствовал, что в комнате он не один. Подняв глаза, он различил у узкого, высокого окна какой-то светлый силуэт, который в первую секунду показался ему призраком - однако, приглядевшись, Альк сообразил, что перед ним отнюдь не привидение, а женщина в полупрозрачном белом платье.

Борясь с приступами головокружения, Альк сделал несколько шагов вперед и, наконец-то, разглядел лицо таинственной гостьи.

- Ты?! - выпалил он, мгновенно протрезвев от изумления и ярости.

Девушка из квартиры Перегудовых смотрела на него смеющимися синими глазами.

- Здравствуй, Альк, - приветливо заметила она.

Челюсть у Алька на мгновение отвисла. Вот так просто? "Здравствуй, Альк"? Как будто не было ни рабского браслета, ни публичной казни Френца Эйварта, ни Ольгера, лежавшего в горах с раздробленной ногой?.. Издав утробное рычание, Альк ухватил "спиритуалку" за худые плечи и встряхнул.

- Ты немедленно исправишь все, что натворила, слышишь?! - прошипел он сдавленным от злости голосом. - Только попробуй мне сказать, что это невозможно - я...

- Это возможно, - перебила девушка. К досаде Алька, она совершенно не смутилась и не испугалась, словно с самого начала ожидала от него чего-то в этом роде. Впрочем, если Ольгер прав, эта мерзавка - как там он ее назвал? "Хозяйка Перепутий"?.. - постоянно вмешивается в чужую жизнь. Должно быть, остальные ее жертвы были благодарны ей ничуть не больше, чем Свиридов. - Будь так добр, отпусти меня и сядь, - девушка повела точеным подбородком в сторону кровати.

В пристальном взгляде темно-синих глаз, должно быть, было что-то магнетическое, потому что Альк послушно разжал руки и присел на край кровати, глядя на "спиритуалку" снизу вверх.

- Ты хочешь, чтобы я отправила тебя домой?

- Именно так.

- Я перед тобой в долгу, поэтому я выполню одно твое желание. Только одно, - с нажимом повторила девушка, пристально глядя на него. - Это серьезное решение. Если тебе необходимо время, чтобы все обдумать...

- Время?.. - снова разозлился Альк. - Да мне и так придется объяснять, где я болтался целых девять месяцев!

- Нет, не придется. Я могу вернуть тебя в ту же самую секунду, когда ты покидал свой мир. Никто и не заметит твоего отсутствия.

Альк ощутил, как его раздражение слабеет. Отец не сходил с ума от беспокойства, Ада не нашла себе другого ухажера, его не успели исключить из Университета... он может вернуться к своей жизни, словно ничего особенного не произошло.

- Отлично! Я согласен.

Его собеседница выразительно приподняла тонкую темную бровь.

- Может быть, подумаешь до завтра?

- Я хочу домой, - отрезал Альк.

Ему показалось, что кровать, на которой он сидел, проваливается сквозь пол и падает с огромной высоты. У него захватило дух, от выпитого за ужином вина к горлу подкатила тошнота, но это ощущение исчезло так же внезапно, как и появилось. Александр осознал, что он стоит в темной прихожей Перегудовых. За окном медленно сгущались сонные ноябрьские сумерки, на улице успокоительно горели газовые фонари. Сердце у Алька сжалось от восторга. Он был дома!.. Слитный гул десятка голосов мешал ему сосредоточиться на своих ощущениях. Он чувствовал себя, как человек, который только что увидел увлекательный и очень яркий сон, после которого не так-то просто заново привыкнуть к реальности. Посмотрев на свои руки, Александр убедился, что мозоли, нажитые им за время службы Ольгеру, исчезли без следа. "Спиритуалки" рядом тоже не было - Альк стоял у окна совсем один.

- Долго вы еще собираетесь торчать в прихожей? Вас все ждут.

Недовольный голос Ады донесся до него словно издалека.

Свиридов обернулся. Вероятно, выглядел он странно, потому что Ада озадаченно нахмурилась.

- Вы нездоровы?

Альк окинул взглядом ее узкую фигуру, нервное лицо с изящными, но резкими чертами, и почувствовал внезапную неловкость - он помнил, какие отношения когда-то связывали его с Адой, но сейчас ее лицо, всегда казавшееся ему таким привлекательным, было чужим, как лицо совершенно незнакомой женщины.

- Я... у меня мигрень, - пробормотал Свиридов. - Я, наверное, пойду домой.

- Вас проводить?

- Не надо. Я дойду.

- Ну, как хотите. До свидания, мсье Свиридов, - попрощалась Ада и ушла в гостиную - курить очередную папиросу и вертеть столы.

Альк вышел из квартиры и спустился вниз по лестнице, ощупывая старые перила так, как будто не был до конца уверен в их реальности. Перила были настоящими - как стертые ступени, и покрашенные мерзкой желтой краской стены. "Может быть, я в самом деле нездоров, и это все мне просто-напросто привиделось? - подумал Альк. - И рабство, и Инсар, и Хенрик Ольгер..." Стоило подумать о Хенрике Ольгере, перед глазами замелькали яркие картинки - Ольгер пьет в гостиной кафру и глядит в раскрытый медальон; Ольгер фехтует с Годвином; Ольгер лежит в постели после поединка с Дриером и поправляет ему волосы... Альк опустился на ступени и зажмурился, спасаясь от последнего воспоминания. Нет, все эти события ему не померещились. Память Свиридова хранила множество вещей, которых он раньше никогда не знал - он помнил, как седлать и чистить лошадь, заряжать старинный длинноствольный пистолет и разводить костер из сырых дров. Ни один человек не может научиться чему-нибудь новому у собственной галлюцинации. А значит, ройт существовал на самом деле. Хотя, разумеется, для Алька он теперь не более реален, чем мираж. Ройт проживет остаток своих дней в Инсаре, и они никогда больше не увидятся. Сердце у Алька защемило от мучительной тоски.

"Она ведь предлагала мне подумать, - рассердился он, вспомнив Хозяйку Перепутий. - Почему я ее не послушался?.. Почему я всегда сначала что-то делаю, а потом начинаю думать?!" Разумеется, было бы глупо даже на секунду допустить, что, поразмыслив, он бы предпочел остаться в их анахроничном, недоразвитом Инсаре на всю жизнь... Но он бы мог, по крайней мере, попрощаться с Ольгером. Сказать ему, как Альк признателен ему за все, что тот для него сделал, пожалеть ему удачи, может быть, даже обняться на прощание.

Дойдя до последней мысли, Альк до хруста стиснул зубы, осознав, что, если бы ему и правда предоставилась возможность обнять Ольгера, он бы понял, что не может и не хочет покидать Инсар. Даже ради отца.

Альк вдруг подумал, что он никогда никого не любил - мелкие увлечения и смешанное с раздражением влечение к Аделаиде в счет не шли. У него просто не было возможности узнать, какие острые, мучительные чувства причиняет расставание. А теперь было уже слишком поздно что-нибудь менять.

У него было право на одно желание - и он распорядился им совсем не так, как следует.

Альк медленно поднялся, вышел в темный и промозглый холод петербургской осени и медленно побрел домой. Пройдя пол-улицы, он начал ежиться от холода и вспомнил, что его черный кашемировый шарф остался на вешалке в квартире Перегудовых, но возвращаться за ним не стал, только повыше поднял воротник пальто. С точки зрения редких прохожих, попавшихся ему навстречу, Альк наверняка производил впечатление загулявшего студента, но сам он чувствовал себя глубоким стариком. Ему казалось, что, если он даже проживет еще лет пятьдесят, ничто больше не вызовет у него чувство радости. Добравшись до своей квартиры, Альк невнятно поздоровался с отцом, покачал головой в ответ на настоятельные просьбы выпить чаю и поужинать, дошел до своей комнаты и рухнул на постель, не потрудившись даже снять ботинки.

Жизнь была кончена.

Проснувшись, Альк почувствовал, что ему тяжело дышать, и почти сразу понял, почему - он спал, уткнувшись носом в мокрую от слез подушку. Он мгновенно вспомнил все, что с ним случилось накануне, и мрачно подумал, что, по сути, лучше было бы совсем не просыпаться. Мысль о том, чтобы вставать, есть завтрак и тащиться в Университет, не вызывала у измученного Алька ничего, кроме гадливости.

Он медленно перевернулся на спину, открыл глаза и несколько секунд бездумно созерцал высокий темный потолок. И лишь потом его как будто бы толкнуло изнутри - угрюмый, серый камень, на который он смотрел, нисколько не напоминал беленый потолок в его квартире. Альк кубарем слетел с кровати, налетев на грубую дубовую скамью со сложенной на ней одеждой и разбив себе колено, но ему было плевать. Он понимал только одно - Хозяйка Перепутий все же сжалилась над ним, и выполнила для него еще одно желание.

- Спасибо, - сказал Альк в пространство, повернувшись к тому месту, где вчера стояла женщина в полупрозрачном белом платье. - Я не знаю, почему ты это сделала, но все равно - спасибо!

Почему-то он не сомневался в том, что синеглазая "эшшари" его обязательно услышит. Ему даже показалось, что он слышит тихий серебристый смех. Но размышлять об этом было некогда. Альк быстро натянул на себя чистую рубашку и отправился на поиски Хенрика Ольгера. Необходимо было объясниться с ройтом, пока он еще находится под впечатлением от своего чудесного возвращения - иначе он никогда не решится сказать Ольгеру то, что чувствует.

Ройт Ольгер обнаружился в гостиной, примыкавшей к кабинету коменданта Браэннворна - стоя спиной к двери, ройт ворошил дрова в камине, перед которым стояло массивное резное кресло.

- Ройт Ольгер! - крикнул Альк, врываясь в комнату. Больше всего ему хотелось броситься Хенрику Ольгеру на шею, но вид ройта - одетого в мундир, застегнутого на все пуговицы и прямого, словно шпага, слегка отрезвил Свиридова.

Мужчина обернулся и встревожено нахмурился.

- Альк? Что случи...

- Ничего не случилось! - выпалил Свиридов. - Я просто хотел сказать... по поводу нашего разговора о Хозяйке Перепутий...

- Альк, я занят.

- Я сейчас уйду, - поспешно согласился Александр. - Я только хотел сказать - не надо никуда ехать. И искать ничего не надо! Я хочу остаться с вами, ройт. Я вас...

- Я не один.

- ...люблю.

Ольгер устало потер лоб.

- Спасибо, Альк, - сказал он обреченно. В первый момент Свиридов удивился, почему тот реагирует так странно, а потом из недр кресла неожиданно раздался еще один голос.

- Видимо, это и есть причина вашего отказа?.. - спросил сидевший в кресле человек с живейшим любопытством. Альк растерянно взглянул на ройта - лицо Хенрика казалось неподвижным и бесстрастным, словно восковая маска.

- Да, господин маршал. Я прошу прощения за этот... балаган. Альк, будь любезен, подожди за дверью.

Альк похолодел, сообразив, что Ольгер разговаривал с Бриссаком, и, пробормотав "мне очень жаль", ретировался в коридор.

Проводив Алька взглядом, Ольгер снова повернулся к маршалу Бриссаку. Хенрик чувствовал, что самым глупым образом краснеет, но все-таки постарался сохранить невозмутимый вид.

- Теперь вы сами видите, что я не могу принять ваше предложение, - сказал он сухо. - Как только мои... личные обстоятельства станут известны, от меня все отвернутся. Церковь...

- Церковь осуждает все, помимо брака для деторождения. Если хотите посыпать голову пеплом, повод в любом случае найдется, - фыркнул маршал. - Я не клирик, Ольгер. Ваши отношения с Создателем меня не интересуют. Но я знаю, что из вас получится прекрасный генерал. И, раз уж обстоятельства сложились так удачно, что вы никуда не едете, я бы хотел, чтобы вы перестали говорить о ерунде и избавили меня от утомительной необходимости вас уговаривать. Это, в конце концов, нелепо.

Ройт поморщился

- Если вы считаете, что я действительно могу быть вам полезен... несмотря на все, что вы здесь видели... то я согласен.

- Ну, давно бы так! Присядьте, я буду писать письмо в столицу.

Ольгер с трудом преодолел порыв еще раз извиниться за поступок Алька, тяжело вздохнул и опустился на свободный стул.