Белый плен. Двое во вселенной

15

Чем больше Кристиан наблюдал за семилетним сыном, тем сильнее убеждался в трех вещах. Во-первых, Рома был удивительно похож на него. Глядя на него, Кристиан видел свое отражение в детском возрасте. Такой же черноволосый и черноглазый непоседа, у которого на всё есть свое мнение. Хотя в плане любопытства сын значительно его переплюнул. Во-вторых, Кристина для него являлась центром вселенной. Мальчик смотрел на нее с любовью и преданностью, для него было важно её мнение, он всецело доверял ей и послушно выполнял её просьбы. Кристиан не мог не признать её труд и огромный вклад в его воспитание. Они оба смотрелись идеально и гармонично и даже в этих их частных дурачествах было что-то очень трогательное и притягательное, теплое, как солнце, и мягкое, как пух. И, в-третьих, мальчик всё ещё считал его соседом, хотя прошла уже большая часть их совместного ужина. Сообщить правду оказалось не так просто, как Кристиан представлял себе изначально и, думалось ему, Кристина понимала, что именно так всё и будет – он так и не решится сделать это сегодня. Ведь в ином случае, она бы точно поговорила с сыном, как-то подготовила его, предупредила. А ещё имело место быть четвертое обстоятельство, которое Кристиан отказывался признавать. Некий сосед, которого, как оказалось, восхваляла Натали, жил в соседнем доме.

– Ты ходишь в частную школу?

– Да и у меня есть много друзей.

– Ты знаешь турецкий?

– Совсем чуть-чуть.

– Школа русскоязычная с изучением турецкого и английского, – объяснила Кристина. – Здесь живет много семей из России.

– Я видел фотографию, где ты стоишь в хоккейной форме. Любишь играть в хоккей?

– Обожаю! – воскликнул мальчик с набитым ртом.

– Сначала прожуй, а потом говори.

– Я хожу на занятия в хоккейный кружок, – не услышал он маму, – это в районе Картал. Туда приходится ехать два часа, но я ещё ни одного занятия не пропустил! Однажды мы с мамой попали в такой сильный дождь, но всё равно приехали! Помнишь, мама?

– Конечно.

Кристиан задержал на ней взгляд, почему-то надеясь, что она поднимет на него свои яркие глаза, но тщетно. Не в первый раз Кристине становилось не по себе от очевидных деталей, делающих сына и отца похожими друг на друга.

– Дорога занимает два часа? – спросил её Кристиан.

– Это преувеличение, – ответила она с полуулыбкой, адресованной скорее ребенку, чем ему. – Рома, пожалуйста, не говори с набитым ртом. Ты можешь подавиться и вообще это не красиво.

– Но мама, мы едем туда два часа!

– И сколько раз в неделю у тебя занятия?

– Два, – с гордостью ответил мальчик. – Вторник и четверг. Но сейчас их нет, потому что у всех каникулы. А ты когда-нибудь играл в хоккей?

Кристиан поймал её взгляд. Осторожный и нежный, он напомнил ему о теплых вечерах в его зимнем домике, о рассказах о брате и её слезах, о причине которых тогда ещё он не знал. Что-то кольнуло в груди, сжало сердце, но мгновенный импульс здравого смысла, как обезболивающее, избавил от неуместных ощущений.

– Я много лет был капитаном известного хоккейного клуба.

– Правда?! – подскочил мальчишка в восторге. – Ты настоящий хоккеист?!

– Был когда-то.

Кристина забрала свою тарелку и направилась к мойке. Либо она не желала слушать то, что и так давно знала, либо хотела позволить им немного пообщаться наедине, что выглядело несколько подозрительным. Поглощенный недолгим рассказом Кристиана о его хоккейном прошлом, мальчишка и сам не заметил, как подчистил свою тарелку с макаронами и даже миску с овощным салатом. Его глаза горели интересом, улыбка не сходила с лица, а все его многочисленные вопросы вызывали у Кристиана истинное наслаждение. Он не замечал, как улыбался сам, несмотря на паршивое и тревожное настроение поначалу. Вообще-то, ему не приходилось прежде общаться с детьми вот так, сидя за столом, да ещё и самому становиться ребенком.

– Когда я расскажу друзьям о тебе, они обалдеют, что мой сосед – настоящий хоккеист! – не мог успокоиться мальчишка.

– Так, хоккеист, – вернулась Кристина собирая тарелки со стола, – тебе уже пора готовиться ко сну.

– Мама, Кристиан – хоккеист! Он участвовал в настоящих чемпионатах! А ещё у него есть свой клуб! Мама, ты представляешь, свой хоккейный клуб!

– …Действительно, – с трудом произнесла она, – это удивительно.

– А ты покажешь мне когда-нибудь, как играешь?

– Рома!

– Обязательно, – ответил Кристиан, не замечая явного недоумения Кристины. – Подберем тебе форму и вместе выйдем на лед поиграть. У нас в клубе проходят тренировки для детей разных возрастов. Если захочешь, можешь заниматься с ними.

– Кристиан! – прорычала она.

– Конечно хочу! Мама, я буду тренироваться в настоящем хоккейном клубе! – радовался их сын. – Он здесь? В Стамбуле?

– Нет, Рома. Арена хоккейного клуба «Волки» находится в одном из огромных и красивейших городов России. Придется сменить страну.

– Рома, поднимайся, пожалуйста, к себе, – затвердел женский голос. – Нашему гостю уже пора уходить.

– Но, мама…

– Вперед. Я провожу Кристиана и поднимусь к тебе.

– Мы часто приезжаем к бабушке! – воскликнул мальчишка, неохотно сползая со стула. – А можно, когда мы поедем к ней в следующий раз, я приду на тренировку?

– У меня есть предложение получше, – улыбнулся ему Кристиан. – Завтра я как раз возвращаюсь домой, хочешь полететь со мной?

– Нет! – тут же ответила Кристина.

– Да! – восторженно и вместе с тем с мольбой воскликнул мальчишка.

– Рома!

– Мама, мы ведь поедем до бабушки, – захлопал он глазками. – Она обрадуется нам, вот увидишь!

– Я не сомневаюсь, что твоя бабушка обрадуется твоему приезду, но так эти дела не делаются. Пожалуйста, иди к себе.

– Но ты ведь обещала, что мы поедем к ней, а потом всё отменила! Там есть снег, а здесь его совсем нет, мама! Пожалуйста, пожалуйста!

Закипая от злости, Кристина буравила взглядом воздух. Довольный собой, Кристиан опустил ладонь на детское плечо и полушепотом сказал:

– Послушай, сделай так, как говорит мама. А пока ты готовишься ко сну, я поговорю с ней, хорошо?

– Ты уговоришь её? – прошептал мальчик, полный надежды.

– Ей придется согласиться, потому что выбора у нее нет.

* * *

Они вышли во двор, чтобы охваченная злостью Кристина могла остудить на прохладном воздухе пылающую голову.

– Как ты можешь разбрасываться обещаниями, Кристиан? – налетела она с ходу. – Я просила тебя, чтобы ты приближался к нему постепенно!

– Во-первых, – самодовольно усмехнулся он, – обещаниями я никогда не разбрасываюсь в отличие от тебя. Ты обещала ребенку поездку к бабушке, а потом сама забрала свои слова обратно. Во-вторых, спрашивать твоего позволения, чтобы просто порадовать сына, я не намерен. А, в-третьих, мальчик сам уверенно тянется ко мне, и я не стану его тормозить. Тебе не кажется, что ты уже достаточно сделала для наших с ним отношений?

– Я отменила поездку, потому что из-за тебя мое имя снова пестрит в мерзких заголовках, а офис Натали осаждают журналисты, которым необходимы гребаные комментарии! – прошипела она, глядя ему в глаза. – Я переехала сюда, чтобы быть подальше от шумихи и хаоса, в котором ты давно чувствуешь себя своим! Я не могу позволить, чтобы эти ничтожества добрались до моего сына!

– Он и мой сын тоже!

– Но ты забываешь о том, какой мир тебя окружает! После Швейцарии интерес к тебе снова возрос, Кристиан! Я не хочу, чтобы мое имя стаяло рядом с твоим, чтобы в нашу с Ромой жизнь вмешивались чужие люди! Как ты не понимаешь, что везде, где есть ты, всё вокруг начинает страдать и разрушаться?

– Рано или поздно мир узнает, что у меня есть сын. Это неизбежно. И, поверь, я сделаю всё, чтобы оградить его от внешнего вмешательства.

– Да что ты! – выпалила она на нервах. – Оградишь так же, как и меня тогда? Приставишь к нему пятнадцать мордоворотов?

– Пятнадцать, тридцать, пятьдесят, – раздражался он, – сколько будет необходимо. СМИ запрещено размещать фотографии детей без согласия законных представителей.

– Как же!

– Кристина! – бескомпромиссным и твердым тоном обратился он. – Рома – мой сын! Неужели ты думаешь, что я позволю хотя бы одному волоску упасть с его головы? Дети неприкосновенны, мы – нет, – предупредил он, проговорив каждую букву. – Если ты так боишься, что твое имя снова припишут к моему, оставайся здесь. Позволь нам с Ромой побыть вдвоем и узнать друг друга получше. Проведет немного времени со мной и вернется к тебе.

– Ты меня за дуру держишь? Думаешь, я вот так просто отдам своего ребенка в руки человека, которого он совершенно не знает?

– Но меня знаешь ты. И только ты виновата в том, что я для него «сосед».

– В этом-то и проблема, Кристиан, – усмехнулась она, явно теряя над собой контроль. – Я действительно знаю тебя. И ты далеко не такой хороший и прекрасный, каким можешь показаться изначально. Увлекательные истории о твоем хоккейном прошлом когда-нибудь закончатся и тогда ты перейдешь в свой стандартный режим, погибнуть от которого я так боялась. Чтобы дать обещание, совсем необязательно говорить о нем вслух. Достаточно просто посмотреть в глаза, улыбнуться и человек уже понимает, что только рядом с тобой ему будет хорошо. – Кристина поджала губы и бегло огляделась, словно невольно сказала лишнее. – Я не хочу, чтобы Рома разочаровался в друге, которого, как я вижу, уже начинает обретать. Я замерзла, – содрогнувшись, прошептала она. – И тебе пора уезжать.

Уютная, как комната в молочно-оливковых тонах. Притягательная, как аромат спелой вишни на солнце. Да, Кристина стала другой. Материнство украсило её, как изысканное бриллиантовое украшение – единственное такое в мире. Но при всей необходимой для статуса родителя серьезности, она умудрилась не растерять девичью легкость и детское озорство. Два раза в неделю она тратила (по словам сына!) два часа на дорогу в хоккейный кружок, потому что с генетикой не поспоришь. Она могла бы постараться увлечь Рому другим видом спорта, но не стала вмешиваться в его интересы.

Любящая мама.

Клыкастая защитница.

Желанная красавица.

Лживая особа. И об этом не стоило забывать.

– Я имею право радовать своего сына, когда захочу. Я итак уже потерял много времени. – Кристина закатила глаза, покачала головой, понимая, что она не в силах противостоять его мнению. – Собирайте вещи, завтра мы полетим домой. Если пожелаешь остаться – я против не буду, – сообщил он тоном, не терпящим возражений.