Белый змей Конохи

Глава 18. Жизнь продолжается

Как много, оказывается, мыслей проносится в голове, пока к ней летит плотная и крепкая ладошка куноичи. Раньше такого не наблюдал. Обычно я понимал, что получил пощечину, когда в ушах уже звенит, щека горит, а перед глазами маячит силуэт гордо уходящей вдаль женщины. Но сейчас все было иначе…

Мгновения, пока ладонь Цунаде летела навстречу моему лицу, растянулись в секунды. Успел даже подумать, а стоит ли принимать удар? Этот монстр в теле юной девушки может мне голову снести таким ударом.

В итоге, решив, что заслужил, не стал избегать неминуемой кары.

Звон в ушах, горит кожа на щеке, но голова на месте. Даже не мотнуло ее особо. Цунаде, считай, погладила, а не ударила. С долей удивления смотрю на подругу. Порозовевшие щечки и мечущие молнии глаза показались как никогда привлекательными…

Я безнадежен. Даже сейчас думаю только об этом!

— Что ты с собой сделал?!

Совсем не такого вопроса я ожидал.

— Что я с собой сделал? — вопрос прозвучал слишком тупо, но на иной меня не хватило.

— Что с твоей чакрой? Снова твои эксперименты?! — распалялась Цунаде. — Ты на воде держишься с трудом! Что с твоим контролем?! Орочимару, что ты с собой сделал на этот раз?!

Вопросительно посмотрел на Джирайю. Тот отчаянно жестикулировал и строил гримасы. Кажется, просил принять удар эмоций Сенджу на благо ее самой. Ладно, мне не сложно. Но рассказывать о своих опытах я совершенно точно не собираюсь.

— Не важно, что я с собой сделал, — гордо выпрямив спину, заявил я. — Важно, что я стал сильнее. И это должно было произойти несколькими неделями ранее. Прости, Цуна.

— Идиот! С таким контролем ты и сам бы не вернулся с этой миссии! Не спас бы никого! И… Наваки тоже, — упоминание брата явно далось Сенджу нелегко, но, переборов себя, она продолжила: — Началась война с Камнем, Орочимару. Мы должны быть сильными. Но ты неправильно понимаешь Волю Огня! Она дает нам силу продолжать сражаться вопреки всем обстоятельствам. Мы не должны сожалеть, ненавидеть и мстить. Вся Коноха — это наша семья. Мы потеряли одного брата, но тысячи других с нами. И воля Наваки должна жить в нас. Его мечты, его надежды и… И…

Цунаде опустила взгляд и всхлипнула, задрожав, словно от холода.

Проекция. Именно этим сейчас неосознанно занимается девушка. Она использует механизм психологической защиты, бессознательно перенося неприемлемые для себя чувства на меня. Отвергая свои переживания и сомнения, Цунаде приписывает их мне, перекладывая ответственность за то, что происходит внутри нее. Но получается, похоже, из рук вон плохо.

Осторожно протянул руку, чтобы по привычке потрепать девчонку за щеку, но остановился. Холодком в груди встрепенулась память о сегодняшнем утре. И о том, что я сделал с Мицуко, не совладав со своим телом.

Моя ладонь опустилась на плечо девушки.

— Мне тоже не хватает Наваки, Цунаде, — просто сказал я.

Ведь и в самом деле не хватает. Привык я к этому балбесу. Мне не хватает его болтовни под руку, его вопросов, его присутствия на тренировках. А то, что я старался не вспоминать о нем — это следствие подавления. Я тоже человек и даже более эгоистичен, чем большинство моих сородичей. И моя психика использует все те же методы защиты, стараясь забыть, исключить из памяти то, что причиняет ей неудобство. Я был шизиком еще в прошлой жизни и в этой, кажется, только прибавил себе проблем, заработав после утренних событий фобию на девушек.

Отвратительно. Особенно, когда к тебе прижимается такая грудастая особа, как Цунаде, а все внутри сжимается от страха перед повторением утреннего безумия.

И да, Цунаде порывисто обняла меня, пропитывая слезами кимоно.

— Почему… — спрашивала она меня. — Почему они не возвращаются? Дедушка, мама, дядя, папа, брат… Никто не вернулся с миссий. Они жили ради Деревни и умерли раньше других! Почему?! Почему мне нельзя даже поплакать на похоронах?! Почему я не могу принять их смерть, как ты, Орочимару, принял смерть матери?! Мне с детства ездили по ушам этой Волей Огня. Любовь к деревне, к каждому ее жителю важнее семьи и клана. Но Воля Огня забирает у меня близких! Они гибнут на миссиях, потому что Сенджу должны быть примером для остальных. Они уходят из клана в другие семьи, отрекаясь от фамилии, потому что Сенджу — это Коноха, а Коноха — это Сенджу. Но я последняя из Лесного клана, Орочимару!!! Почему так? Почему Наваки умер? Скажи мне!

Слишком много «почему», Цунаде. Что мне на них ответить? Потому что я идиот? Потому что Наваки не смог уйти от судьбы. Да, я научил его избегать ловушек и минное поле он преодолел без проблем, но смерть все равно достала его. А остальные вопросы вообще не ко мне. Да, Сенджу гибнут первыми, потому что они Сенджу — краса и гордость Конохи. Наследники Воли Огня. Да, Сенджу растворяются в других кланах, меняют фамилию, потому что они не имеют отличающего их улучшенного генома, чакры или хидена. Это Узумаки всегда остаются Узумаки. Пробудившие шаринган шиноби либо становятся Учиха, либо умирают. Хьюга никогда не отдают свою кровь на сторону. Вообще, какой клан не возьми, для них Деревня важна, но и о себе они не забывают. В отличие от Сенджу. Но что мне сказать последней лесной принцессе?

— Ты не последняя из Сенджу, Цунаде, — осторожно обнимая девушку, сказал ей. — Воссоздать род под силу и одному человеку. Я, например, надеюсь, что мой клан Рюсей будет большим.

— Ты мужчина, — пнув меня по голени, прошипела Цунаде, мгновенно забыв о слезах. — Предлагаешь мне нарожать ворох детишек? А потом терять уже их?!

— Спокойнее, Цунаде, — недовольно поморщился я. — Давай просто создадим такой мир, где не будет так много войн. Как твой дед положил начало эпохе Скрытых Деревень, так и мы создадим новую эпоху мира.

— Просто создадим такой мир! Хорошо сказал, Орочи! — загреб нас в объятья Джирайа. — А давай! Отличная же идея, Цуна!

— Отличная, — согласилась Сенджу. — Но это не повод тебе меня лапать!

Ну, кажется, неловкий момент пережит. Раз Цунаде лупит Джирайю, а не меня, значит, все более или менее в норме.

— И все-таки, что ты с собой сделал, Орочи? У нас война, а ты, практически, небоеспособен, — удерживая Джирайю в болевом захвате, спросила Цунаде.

— Я просто исцелил свое тело, — когда Цунаде отпустила меня из объятий, я наконец смог немного расслабиться. — Баланс энергии изменился, поэтому проблемы с контролем. Именно их я и решал. Ты же знаешь, что мне всегда не хватало жизненной энергии и выносливости из-за своего генома, мы с тобой пытались решить эту проблему. Теперь этой энергии во мне слишком много.

— И что именно ты сделал?

— У клана Рюсей есть свои секреты, — криво усмехнувшись, отвечаю ей.

— А если твои знания помогут мне кого-то вылечить? — возмутилась Цунаде.

Техника Перерождения, конечно, может исцелить от любых болезней и ран. Но использовать ее, как и сбрасывание кожи, без моего генома и моей души невозможно.

— Не помогут, — уверенно ответил я. — Нужен мой улучшенный геном.

Судя по подозрительному взгляду, мои слова не отбили у Цуны желание выведать все секреты клана Рюсей. Я уже готовился стойко вытерпеть все возможные пытки, когда меня спас Джи:

— Вообще-то, мы пришли сказать, что тебя бабуля Мито ищет.

— Ты кого бабулей назвал?! — с угрозой произнесла Цунаде.

— Мито-сама… — этого следовало ожидать. Вот ведь связался с семейкой! — Тогда я пошел. Не хочу заставлять ее ждать.

Запрыгнув на ближайшее удобное дерево, услышал позади:

— Пошли!

Удивлено оглянулся и увидел, что друзья, по всей видимости, собираются идти со мной.

— Так вы со мной? — все-таки уточнил я.

— Я, вообще-то, домой иду. Просто это по пути, — сложив руки на груди, сказала Цуна.

— А я не стану врать и скажу прямо! — заявил Джи, уперев руки в бока. — Кому-то придется выносить твой хладный труп из чертогов Мито-сама! Кому, как не лучшему другу, это сделать?

— Ты слишком рано его хоронишь, — упрекнула Сенджу. — Бабуля не настолько жестока. А вот первую медицинскую помощь оказать, возможно, потребуется.

— Вы нарочно меня запугиваете? — возведя очи к небу, поинтересовался я.

— Нет, но это… Мало ли что, — буркнул Джи и быстро перевел разговор на другую тему: — О, слушай, Орочи. Пока ты жи… То есть, пока у тебя есть время, конечно, не покажешь еще раз технику, которой ты воздух очищал для активации Шичи Тенкохо?

— Неужели ты овладел еще одним природным преобразованием? — спросил я его, направляясь в сторону квартала Сенджу.

— А то! Не тебе ж одному новые Стихии познавать! — самодовольно ответил Джи. — Тем более, представь, в одной руке огненный шар, во второй воздушный поток! Вот это взрыв будет!

— Дурень! Огонь нужно испускать изо рта! И Ветер тоже изо рта вызывают! — не смогла смолчать Цунаде.

— Сама дура! Я собственными глазами видел на миссии в Стране Рек, как шиноби Суны выпускал чакру Ветра с кончиков пальцев! Я тоже могу выпускать чакру из пальцев, почему это не может быть чакра Ветра?!

— Потому что чем ближе создаешь чакру к очагу, тем сильнее техника! С каких пор ты стал Хьюга, чтоб с одинаковым успехом выпускать чакру из любой тенкецу на своем теле?

— Чем я хуже Хьюга?! Научусь всему!

Боже, эта парочка хоть пару минут может не ссориться?

— Так вы не удивились, что я пытаюсь использовать Суйтон? — поспешил вклиниться в их диалог.

— Ты ж гений, — просто ответил Джи. — Вообще, если б меньше сидел по всяким подвалам — давно б всеми стихийными преобразованиями овладел! Ну, так что? Покажи технику! Я уже кого только не просил, никто не знает, как ее делать! Хотя в Академии изучают твою дыхательную технику, а повторить ниндзюцу из нее не могут. Я чуть не задохнулся, когда попробовал!

Забавно. Значит, все-таки получился у меня хиден. Впрочем, это логично. Мало знать последовательность печатей, немалую роль в создании ниндзюцу играет та самая Инь, которая за создание формы из ничего отвечает. То есть, иными словами, нужно знать, что ты хочешь получить, а потом уже вливать чакру. Обычное создание огня или порыва ветра не сложно вообразить, но как получить кислородно-аргоновую смесь да еще и пригодную для дыхания? Нужно сепарировать воздух, нужно понимать физику процесса. А для этого нужно обладать знаниями в области естественных наук.

Местные ученые пока не продвинули научную мысль настолько, чтоб научиться сепарировать газы. По крайней мере, это знание совершенно точно не распространено и не находится в общем доступе. Издержки милитаризированного общества. Наука работает на войну, все достижения, как говорится у меня дома, «под двумя нулями», то есть находятся под грифом совершенно секретно. Удивительно, что тут электрификация хоть какая-то имеется.

— Потом покажу когда-нибудь. Как оказалось, техника не такая простая, как видится на первый взгляд.

— Смотри! Ты обещал! А ты, Цуна, пока не начинала работать со Стихией Воздуха?

— Нет.

— А чего так? — не унимался Джи. — Ты гляди, скоро так я тебя за пояс заткну. Никакое сродство с двумя элементами не спасет!

— Я не дура какая-нибудь, хвататься за все и сразу, — надменно ответила Сенджу. — Однажды я освою и Стихию Ветра, и Стихию Огня. Пока у меня другие дела есть.

— О, какая занятая…

Кажется, дело движется к очередной перепалке. Интересно, как Джи успокаивал вчера и сегодня Цунаде, если они не могут и двух минут нормально поговорить?

В клановый район вошли, как полагается, не сигая, подобно обезьянам, по деревьям, а вежливо, через ворота и по земле. Снова словно погрузился в другую Коноху, которую еще не коснулась рука вялого в этом мире, но такого же неумолимого, как и в моем прошлом, прогресса. Обидно будет, если Пейн уничтожит все местные постройки вместе со всей Деревней. Все-таки, это все выстроено Хаширамой. Весь квартал — это эдакий грандиозный памятник его силе, которая могла не только уничтожать, но и созидать.

Интересно, кстати, а где Первый научился так искусно пользоваться Мокутоном? Пользователей Стихии Дерева, по словам Наваки, можно пересчитать по пальцам рук. И жили они в разное время. Сохраняли свитки с накопленными знаниям для потомков, возможно, как это сделал сам Хаширама.

Или просто он даже больший гений, чем мне казалось ранее. Этого тоже нельзя исключать. Ведь когда-то в далеком прошлом кто-то из Узумаки придумал Печать Четырех Символов, которая, похоже, стала основой для подавляющего числа их фуиндзюцу. Хотя не факт, что ее именно придумали. Если исходить из моих знаний антропогенеза и принципов образования человеческих культур, то всегда в основе прогресса лежит религия. А первая религия — это анимизм. Анимизм — это неизбежные попытки призвать духов себе на помощь. Вполне возможно, что Узумаки изначально использовали печать Призыва в религиозных целях, вызывали Шинигами, запечатывали с его помощью кого-то. И лишь потом на основе печати этого демона создали свою.

Мито ждала меня все в том же чайном павильоне. Нисколько не изменилась с прошлой встречи, все такая же холодная женщина. Единственное отличие от ее привычного образа — однотонное черное кимоно.

— Садись, Рюсей-сан, — пригласила Мито, увидев меня.

Что ж, начало не плохое. Хотя обращение по фамилии немного напрягает. Раньше, когда она называла меня Орочимару-куном, было как-то комфортнее. Хотя раньше у меня просто не было фамилии. Что ж, похоже, мне тоже следует говорить в схожей манере.

— Примите мои соболезнования, Узумаки-сама, — прежде, чем опуститься на стул, с поклоном сказал я Мито.

— Да, глупо было с моей стороны надеяться, что больше мне не придется надевать траурную одежду, — со странной ироничной интонацией произнесла Узумаки. — Не ради твоих соболезнований я пригласила тебя сегодня, Рюсей-сан. Я хочу поблагодарить тебя.

— За что? — признаюсь, меня удивили слова собеседницы.

— За Наваки, — пожала плечами Мито.

— Но… Он погиб. Я не смог его спасти.

— Не смог, — согласилась Мито. — Но ты сделал все, чтобы он выжил.

— Я мог бы сделать больше, — сам не понимаю, зачем стараюсь взять вину на себя, но именно этим я и занимался.

— Наверное, мог, — снова согласилась Мито, на лице которой не отразилось ни тени какой-либо эмоции. — Я даже не сомневаюсь, что если бы ты не совершил каких-нибудь ошибок, то Наваки вернулся бы живым с миссии. Так же, если бы Тобирама не совершил нескольких ошибок, то и Хаширама вернулся живым из той битвы. Так же, если бы Хирузен был более настойчив, то Тобираме не пришлось бы выступать в роли наживки и погибнуть, — черные глаза Мито впились мне в душу. — Лягушка, живущая на дне колодца, не видит моря, Орочимару. Ты пытался показать Наваки войну, но он не понял того, что увидел. И погиб.

Война забирает тех, кто не готов к ней. Оставляет лишь тех, кто может выжить. Главная движущая сила эволюции всех шиноби — естественный отбор. Оставляет потомство лишь тот, кто доживает до этого возраста. Сильнейшие. По словам Мито, Наваки отбор не прошел. Жестко, но что я знаю о менталитете тех, кто жил в Эпоху Воюющих Государств?

— Даже если и так, то мне все равно сложно принять вашу благодарность, — не смог сморозить я ничего умнее.

— Как знаешь, Рюсей-сан. Просто знай, что в смерти Наваки я не виню тебя. И продолжаю ценить твою помощь моей семье.

— Спасибо, Узумаки-сама.

— Ты хорошо учил Наваки. Заботился о нем так, как не всякий отец заботился о сыне в клане Сенджу, — совершенно серьезно сказала Мито. — Поэтому я хочу попросить тебя кое-о чем.

— Слушаю, — немного напрягает тон Узумаки, но выслушать нужно в любом случае.

— Во-первых, раз вы так хорошо дружите, то позаботься о Цунаде, — мягко попросила Мито. — И во-вторых… Недавно в Узушио нашли нового кандидата в джинчурики.

Кушину. Черт! Кажется, начав разбрасываться пророчествами, я сам себе устроил большую пакость. То есть, о том, что она идеально подходит для запечатывания Кьюби, пока никто не знал?

— Девочка пока слишком молода, никто не станет отправлять ее в Коноху, — продолжила Мито. — Но и долго ждать не будут. Думаю, где-то к восьми годам, она окажется здесь. Я не знаю, что произойдет завтра, в какую Коноху попадет будущая джинчурики. Но я хочу, чтобы у нее здесь были верные, влиятельные и могущественные союзники. Третий Хокаге решил сохранить в секрете для всех, кем именно будет девчонка в будущем. Для жителей деревни однажды в Конохе просто появится еще одна Узумаки, что далеко не редкость. С одной стороны, это хорошо. С другой, я не доверяю Хирузену. Точнее, тому, кто живет в его тени. Ты знаешь, о ком я говорю.

— Шимура Данзо, — кивнул я в ответ.

— Ты работаешь на него и прекрасно понимаешь, что он за личность. А молодой джинчурики — это в первую очередь ребенок. Податливая глина в руках шиноби. Я не знаю, как долго смогу обучать свою сменщицу, — грустно улыбнувшись, пошутила Мито, — но я уверена, что ею попытаются воспользоваться. В Листе джинчурики пока не менялся, но та, кто будет после меня, совершенно точно разделит судьбу своих коллег в других деревнях. Если она сама не станет Хокаге, то ее привяжут к нему. А вот какими методами, я не знаю. Поэтому я прошу тебя позаботится о ней. Я хочу, чтобы следующий джинчурики не испытывал ненависти, чтобы ее жизнь была наполнена любовью. Потому что именно она сдерживает зверя. Я не хочу, чтоб Лис снова напал на деревню.

— Раз уж вы знаете, что я сам состою в Корне, то я просто не понимаю оказываемого мне доверия, — честно признался я.

Дело начинает принимать очень странный оборот. Я абсолютно не понимаю, чего именно хочет Мито. И не верю ни одному ее слову. Точнее, словам-то верю, но это совершенно точно не все ее мотивы!

— Я вижу, что ты не испытываешь негативных чувств ко мне или Сенджу, — начала загибать пальцы Мито. — Я уверена, что если кому-то Хирузен и доверит тайну о следующем джинчурики, то это будут его ученики, и тебе проще будет следить за девочкой. И я знаю, чем можно купить твою заботу о девочке.

— Да?

— Печати Узумаки. Разве они тебе не интересны?

— Интересны, — не стал я отрицать. — Но открывать тайны клана мне, не имея возможности проследить за выполнением моих обязательств, вы наверняка не станете.

— Мне хватит твоей клятвы, — нехорошо улыбнулась Мито.

— Простой клятвы? — ну, не верю я такому бескорыстию!

— Простой клятвы, — кивнула Мито. — Ты ведь не настолько глуп, чтобы нарушать данную мне клятву? Ведь даже после моей смерти демон, сейчас живущий во мне, все еще останется жив. Если ты нарушишь клятву, данную мне, если джинчурики вырастет в злобе и ненависти, то зверь однажды поглотит его. И я сделаю все, чтобы ты был самым ненавистным для Девятихвостого существом в этом мире. И поверь, в твоих же интересах, чтобы следующий джинчурики Кьюби не давал ему много воли.

Недоверчиво хмыкаю. Безумие какое-то. Способна ли на такое Мито? А вот не знаю! И проверять не горю желанием. А если я сейчас откажусь, что мешает ей науськать на меня Кьюби? Да ничего! Это что, получается, у меня и выбора-то никакого нет?

— Все равно не понимаю, — решился я высказаться. — Зачем тогда вам давать мне знания о фуиндзюцу Узумаки?

— Только одна печать, — подняла указательный палец Мито. — Печать Четырех Символов, которой запечатан Девятихвостый. Это знание было решено передать Конохе, на случай проблем с джинчурики. Я не уверена, что ты получишь доступ к ее изучению, и готова сама обучить тебя.

Так, уже немного яснее. Хотя все равно подозрительно, и мне кажется, что Мито меня просто водит за нос лишь для того, чтоб я присмотрел за Кушиной. Возможно, хочет, чтоб я попробовал один раз поиграть с фуиндзюцу Узумаки, обжегся, понял свою немощь и не приставал к следующей джинчурики с непристойными просьбами раскрыть секреты клана. А возможна еще тысяча и одна причина, о которых я просто не знаю.

Ненавижу чувствовать себя идиотом!

— Хорошо, я согласен присмотреть за джинчурики. Но еще вопрос: почему бы не попросить об этом Цунаде?

— Я попросила. И ее, и Хирузена. Но Цунаде слишком ненадежна, а Сарутоби позволяет своему другу слишком много, — задумчиво произнесла Мито. — А ты работаешь в Корне, находишься ближе всего к Данзо. Возможно, сможешь вовремя пресечь странные его намерения. И тебя он не заподозрит в излишней привязанности ко мне или будущему джинчурики, потому что мы с тобой сегодня поссоримся.

— То есть? Как поссоримся?

— Придется сделать видимость, что ты меня сильно разозлил, Орочимару-кун, — вздохнув, сказала Мито. — Для конспирации. Возможно, именно тебе Данзо поручит заняться Кушиной. В конце концов, именно тебя он обычно отправляет работать с Узумаки, не так ли?

Ладно, она назвала мне имя, значит, сделка состоялась. Только… Что?! Стоп. Неужели?!

— Спасибо, что спас Акиру Узумаки из лап шиноби Песка. Но беспринципность, с которой ты его отдал в Корень, меня расстроила, Рюсей-сан. Нужно было сразу обращаться ко мне.

Проклятье! Да она просто издевалась надо мной все это время! Нет, стоп! Как она, вообще, узнала? Парнишку вернули Водовороту? Какой тогда был смысл в моей миссии в Роуран тогда?! Да черт вас всех в этой Конохе дери, я запутался с концами!

— Прошу прощения, Узумаки-сама.

— Ничего страшного, — на лице Мито расцвела лисья улыбочка. — Все хорошо, что хорошо кончается. Лучше давай приступим к обучению фуиндзюцу. Не так много времени у нас. Нам ведь еще нужно успеть хорошенько поссориться.

— Прежде чем ссориться, — осторожно сказал я, — я хотел озвучить одну мысль.

— Судя по твоему тону, она мне не понравится.

— Не знаю, понравится или нет, — признался я. — Но я все же должен сказать. Теоретически, у меня есть возможность воскресить Наваки. Он смог пробудить Мокутон и может быть важен для деревни.

Долгую секунду Мито буравила меня своими черными глазами, выворачивая мои внутренности наизнанку. А потом рассмеялась.

— Ты почти в точности повторил слова Тобирамы, которые он произнес, узнав о гибели моего мужа, — все так же растягивая губы в улыбке, произнесла Узумаки. — И я отвечу тебе то же, что и ему. Я не хочу, чтобы из-за моего эгоизма у моих близких были проблемы с Шинигами. Смерть тела случается, но душа возрождается, где бы не была запечатана. Если есть, чему возрождаться. Просто оставь в покое… Наваки и не порти ему жизнь. Тем более, он не пробудил Мокутон. Только чакру своего деда в своем амулете.

Через час я валялся в пыли на улице. Тело ныло от боли, несколько костей сломаны, суставы тоже не все в порядке. Ну, еще и внутренние органы отбиты. Но все равно, что за женщина эта Узумаки! Да, в гневе она прекрасна. А эти Цепи Чакры! Эх, знал Хаширама, кого в жены брать. Но все равно на сторону ходил. Вот же…

— Ох, будь прокляты эти Узумаки! — простонал я, попытавшись встать.

Острая боль от треснувших ребер обожгла мозг. Осколки костей пробили легкие, во рту запенилась кровь.

— Сумасшедшая старуха! — отхаркивая красную пену, прохрипел я.

Только использовав технику Замены Тела, смог почувствовать облегчение. Обычными методами исцелялся бы неделю. Кажется, в своей мести Мито все же переборщила.

И Ками, я ж так и не понял, что за чертовщина только что происходила. Весь этот разговор — это только прелюдия к вымещению на мне зла? Или угрозы натравить на меня Кьюби были реальны, и мне в самом деле лучше постараться, чтобы жизнь Кушины Узумаки стала райской? А вот поди разбери эту женщину! Восемнадцать лет в теле девичьем провел, а все равно мозги работают по-мужски. Не нужно было мне с гормонами баловаться, наверно. Хоть женщин бы научился понимать. Если это, вообще, возможно.

Эх, ладно. Теперь хоть фуиндзюцу Узумаки одно знаю. А где одно, там и остальные. Начало положено!

— Орочимару-сенсей!

Звонкий голос Нами врезался в мои мечты.

— Вообще-то, пора уже звать меня Рюсей-сенсей, Нами, — укоризненно сказал я ей.

— Но вы же Орочимару-сенсей. Как вас можно называть Рюсей-сенесеем?

И эта издевается. Сговорились они все, что ли?

— А я вас по всей деревне ищу уже, — поведала мне эта непосредственность.

— Да? — то-то она так быстро возле меня оказалась, когда меня из квартала Сенджу выпнули. — И зачем?

— Так Микото попросила. Мы же скоро генинами станем! — радостно поведала мне Нами.

— Что?! Когда?

Неужели уже выпуск из Академии? Совсем упустил из виду. И когда они успели доучиться-то?! Вроде только что поступили!

— Через неделю экзамены. Вот, Микото хотела напомнить, что вы собирались стать наставником нашей команды.

— Точно.

Время течет, жизнь продолжается. Да, один генин на днях погиб, но новая партия на подходе. Наваки для деревни ничем не выделялся на фоне остальных погибших выпускников Академии в этом году. А ведь он Сенджу. И, похоже, последний мужчина в роду. Да, это кажется мне неправильным, но для шиноби все в порядке вещей. Смерть всегда рядом.

— И что, только Микото хочет, чтоб я был наставником? — вернулся к реальности я. — А ты?

— А я тоже хочу! Но я не буду шиноби, — заявила Нами.

Подозрительно посмотрел на Хьюга. Вроде, не врет и не издевается надо мной. Странно. Нужно уточнить:

— А что такое?

— Я замуж выхожу!