Беруны

XXVII. ТЕРЕНТИЙ НЕДЕЛЬКА ВОЗВРАЩАЕТСЯ НИ С ЧЕМ

На этом кончается рассказ о берунах, попавших с дикого острова в царскую столицу и бежавших оттуда снова на север. Ведь в том году лодья Никодима не вернулась на Выг. Но и на другое и на третье лето ничего не было слышно о дедушке, поплывшем на Новую Землю, о его вольных и невольных спутниках, беглецах, спасавших свою жизнь, и о самом Никодиме, простившемся на этот раз навсегда с Выгом.

В Сумской гавани, над лесом даниловских мачт, никогда уже не вздымалась большая мачта Никодимовой лодьи. Каждое лето вереницами возвращались из далекого плавания нагруженные суда, тяжело приближавшиеся к пристаням с алевшими на закатном солнце парусами.

И вместе с корабельным грузом выгорецкие промышленники привозили с собою ворох вестей. Одни передавали, что обломки Никодимовой лодьи кто-то видел впаянными в лед у высокого наволока на Новой Земле. Другие сами будто бы заметили на плавучей льдине меченный крестом карбас Никодима. Но вести эти были одна другой смутнее.

Шло время, и с каждым годом на Выге всё меньше вспоминали Никодима, и память о нем выветриваться стала.

Летом, как всегда, уходили на тяжелый и опасный промысел в холодный океан беломорские лодьи. А зимами промышленников заметало доверху снегом в охотничьих избушках близ Мезени, под Сумским ли городом, или в выгорецких лесах. Но не было среди промышленников этих ни Тимофеича, ни Ванюхи, ни Степана. Они, спасаясь от царицыного указа, от комиссара-немца и Тайной канцелярии, добрались с Никодимом до Новой Земли, и уже здесь, должно быть, желтые кости старого кормщика занесло колкою снежной крупой, наметаемою сивером к высокому наволоку.

Почувствовав близкий конец, Тимофеич неморгающими глазами стал высматривать Ванюху; коченеющею рукою начал искать он забытую в медвежьем остроге трубку... Но Ванюху, должно быть, застил густой туман, вставший перед потухающим оком, а трубки не было ни за пазухою, ни в карманах. Тогда Тимофеич в последний раз пожевал посиневшими губами и, не сказав ни слова, умер.

Может, это было не совсем так, потому что и на Мезени ходили о берунах лишь смутные толки, и ничего не добился там и Терентий Неделька, посланный в другой раз на Мезень с указом о поимке медвежатников, бежавших из столицы. Ведь те были уже далёко, их и в живых-то не было больше, и ничего не мог здесь поделать рядовой её величества Терентий Неделька. Он ничего и не доискался и воротился обратно, наполняя по дороге свою неиссякаемую флягу крепким вином. Денег он в кабаках не платил, ссылаясь по-прежнему на то, что человек, дескать, он казенный и едет не просто, а по царицыному указу.