Бестелесные. Книга 1

Глава 6 Ад

Дверь откроется с минуты на минуту. И я впервые едва себя сдерживаю, чтобы не начать дергать ручку. Интересно, как пройдет мой первый день в роли бунтаря? Еще вчера я планировал обсудить все с моими товарищами по несчастью, но сегодня было не до этого – энергия бурлила, требуя действовать, а не говорить. Дверь скрипнула, я, подобно урагану, вырвался наружу и остановился как вкопанный. Коридор потерял свою бесконечность, с каждого конца обзаведясь тупиком. Кажется, тени просто вырезали нас из общего Ада – хорошо это или плохо, пока не понятно. Стол и стулья тоже отсутствовали, а в самом центре коридора стоял тот самый мальчик. Ребенок вовсе не был привлекательным малышом. Его и без того узковатые, не слишком красивые глаза теперь горели ярко-красным огнем. Позади новичка, впиваясь когтями в его голову, парила тень. Устав ждать, когда все соберутся в коридоре, тень махнула свободной рукой, и души кубарем выкатились из своих комнат, после чего двери захлопнулись.

– К сожалению, вчера вы видели слишком многое, – голос мальчика изменился со вчерашнего дня, стал тихим и скрипучим, и, несмотря на это, эхом отскакивал от стен. По жабьи растянувшись, его губы искривились. – Для вашего блага вы должны пройти реабилитацию.

Конечно, говорила тень, а вовсе не мальчик – я сразу понял, что тварь использует беднягу в качестве передатчика.

– Сегодня вы познакомитесь со своим новым распорядком дня, – по мере того, как когти впивались все глубже в голову, кончики пальцев ребенка начали подергиваться.

Я ждал. Теперь, когда тень шипела прямо передо мной, вчерашняя решимость позорно таяла. Как заклинание, я твердил себе: возьми себя в руки, тебе нечего терять! Я душа, я бестелесный дух, нужно лишь сделать первый шаг, осмелиться. Каждая секунда промедления искушала, но я должен. Не хочу сгинуть в этой дыре, как жалкий червяк. Чувствовалось, что мое настроение кое-кто разделял – напряжение вокруг сгущалось.

Когда я побежал, стремительно сокращая расстояние между собой и тенью, страх исчез, остался только адреналин. В паре шагов от цели моя рука начала подниматься для удара, и тут тень подняла свою конечность. Меня швырнуло о стену, как тряпичную куклу, и если не размазало, то только благодаря моей прижизненной монастырской подготовке. С пола я видел, как рука твари начала сжиматься в кулак. Это движение отозвалось во мне тысячей раскаленных игл – дикая боль пронзила каждый орган, каждый миллиметр кожи. Я одновременно ощущал, как ломаются кости, как взвыли разом все зубы, как разрывается живот. Свернувшись в клубок, я не хотел кричать, но выдержал не больше трех секунд. Дикий крик сам вырвался из моей груди, а боль не отпускала ни на миг. Я орал, корчась на полу, а тень изучающе смотрела на меня.

Все прекратилось так же моментально, как и началось – я ежился на полу, судорожно глотая воздух. Боли не было, но воспоминания о ней не давали встать на ноги. Наконец, цепляясь за стенку, я поднялся. На повторное геройство сил не было, да и желания, если откровенно, пока тоже. Все вокруг были напуганы, некоторые пытались вернуться в свои комнаты, но двери оставались закрытыми.

– Итак, настало время первого урока, – жабьи губы снова растянулись в улыбке. – Нарушителей вы будете наказывать сами.

Мальчик-марионетка безвольно зашагал ко мне, ведомый впившейся в голову костлявой рукой твари. Я попытался морально подготовиться ко второй порции пыток, но тень остановилась возле Лоренца. Я с удивлением и некоторой гордостью осознал, что больше не боюсь ее – осталась только ненависть, и червеподобное существо это, кажется, видело. Силы вернулись, моя рука вновь поднялась для удара. Я чувствовал себя крысой, которую загнали в угол, и, как она, почти бросился на угрозу. Но тень щелкнула пальцами, и мрамор пола, такой незыблемый и вечный на вид, стал подниматься. Он сковал обе ноги, не давая мне пошевелиться, а затем пополз выше, пленив руки.

– Ты будешь первым, – мальчик протянул Лоренцу кинжал с изогнутым лезвием. Мой приятель взял его дрожащей рукой, стараясь не смотреть в глаза ни тени, ни мальчику, ни мне. – Нанеси ему удар и передай оружие следующему.

Тень поплыла обратно, на исходную позицию. Лоренц встал передо мной, сгорая от стыда. Понятно, что в этом месте воля людей подавлена – кроме собственной шкуры, для них вряд ли что-то имеет значение. Не желая продлевать его душевные муки, киваю – бей, приятель, я готов к удару.

– Прости меня, – шепчет Лоренц. Кажется, хозяева не стали отключать звук, решив, что воспитание будет более действенным, если слышать крики друг друга.

Когда кинжал вошел в мой живот, сначала я почувствовал только сам укол, а потом – как лезвие проходит сквозь тело и пробивает желудок. Обрадовавшись новой жертве, в меня снова ворвалась боль – пронзенные органы будто полили кислотой. Я снова закричал. Мрамор, сковавший тело до пояса, позволял лишь заходиться в крике и бешено мотать головой.

– Достаточно, теперь следующий, – голос не отражал оттенков эмоций, но улыбка на лице ребенка становилась все шире и шире – тень осталась довольна результатом экзекуции.

Лоренц, сотрясаемый дрожью, выронил орудие пыток. Странным образом боль прекратилась, едва лезвие вышло из раны. Видимо, магия кинжала заставляла душу чувствовать фантомную боль, а у меня появились несколько секунд, чтобы перевести дыхание. Следующим оказался длинный тощий парень. Он со страхом смотрел на оружие, вероятно, представляя себя на моем месте, но ударил без раздумий. Кинжал вошел куда-то в ребра, рассекая плоть и пронзая легкое. Боль была сильной, но, по сравнению с предыдущим разом, терпимой. Где-то к середине дня я начал привыкать к боли. Она не стала слабее, но я уже мог сдерживать себя и не кричать каждый раз, когда кинжал входит в тело. Проклиная все вокруг, я все равно чувствовал, что поступил правильно. Я даже пытался отвлечься, представляя, как отсекаю тени голову. Тварь совершила ошибку – пытаясь сломать меня, она сделала меня только сильнее. Я перестал бояться боли, я ее ненавидел.

К истязаниям моей несчастной плоти все относились по-разному. Когда оружие оказалось в лапах старика, который не помнит своей земной жизни, я по его беззубой улыбке понял, что сейчас придется особенно туго. Дряблая рука начала медленно подниматься к голове, а потом лезвие медленно вошло в мой глаз. Резкая боль, слепота… Я давился криком, пока мерзавец, безумно хихикая, ковырялся кинжалом в моем лице. Я плюнул в садисту в его гадкую улыбку, и, судя по тому, что лезвие глубже проникло в глазницу, попал.

– Хватит, – прозвучал равнодушный приказ. Как только лезвие вышло из глаза, зрение вернулось, и я увидел, как тварь плывет по воздуху к моему мучителю. – Ты заслужил награду.

Из серой мантии костлявая рука извлекла яблоко и кинула его мерзавцу. Подобрав его с пола, старик тут же сел и вонзил в подачку свои гнилые зубы. Он выглядел как шакал, грызущий кость. Обитатели Ада смотрели на него с презрением, но и завистью – каждому хотелось ощутить давно забытый вкус. Но то, что получить яблоко такой ценой больше не захотел никто, вселяло надежду.

Последним в очереди был худой паренек, которому на вид дашь не больше пятнадцати. Никогда его раньше не замечал, хотя, судя по тому, что он угодил на воспитательный сеанс, за столом парень сидел не далеко от меня. Взяв в руки кинжал, он посмотрел мне в глаза – кроме старика, парень был единственным, кто осмелился это сделать. Но, в отличие от старого садиста, в глазах его не было никакого желания меня резать, скорее наоборот. Он набирался смелости. Кинжал остановился в паре сантиметров от меня.

– Я не буду этого делать, – он произнес слова тихо, но решительно. И бросил кинжал на пол.

– Значит, ты окажешься на его месте, – тень подняла руку, и мрамор под ногами смельчака начал дрожать.

– Дурак, ударь меня! – я закричал на него. Потерпеть мне оставалось совсем немного, я не хотел, чтобы этот человек оказался на моем месте. – Бей! Быстрее!

Парень заметался. Он не знал, как лучше поступить, но, увидев мой взгляд, все же поднял кинжал и вонзил мне в бок. Видимо, на земле его обучали на медика. Кинжал прошил тело, но не задел ни одного органа. Чтобы не подставлять его, я старательно изобразил гримасу боли на своем лице и застонал. От неожиданности парень чуть не выдернул кинжал, но я успел ему подмигнуть, давая понять, что все более-менее в порядке.

– Амадео, – представился я, когда лезвие вышло из тела.

– Ренато, – шепнул он в ответ прежде, чем пойти на свое место.

Если честно, я не ожидал увидеть тут такого человека, как Ренато. Даже в Аду остались люди, готовые проявить смелость. Правда, такая смелость очень тесно граничит с безрассудством, но все равно вызывает уважение. Думаю, на Земле мы могли бы подружиться.

– А теперь второй урок, – тень вновь заговорила устами мальчика. – За проступок одного отвечают все.

Мои мраморные путы рассыпались, я упал на пол. Подняться нет ни сил, не желания. Все, чего я хочу – просто лежать на полу. Тень вновь подняла руку, и на пол попадали все – вокруг раздались тысячи воплей, мои сокамерники корчились, рыдали, умоляли. Не без удовольствия я отметил, как неподалеку дергается мерзкий старик. Но больно было не только старику, а если уж начал геройствовать, иди до конца. Проклиная свое упрямство, я нашел в себе силы встать и снова двинуться к тени. Тварь раздосадованно впечатала меня в стенку и о чем-то задумалась. Мучения моих братьев по несчастью при этом прекратились.

– Пожалуй, мы продолжим завтра, – тень в последний раз взмахнула рукой, и нас потащило по комнатам.

Я лежал на полу и просто наслаждался тишиной и отсутствием боли. Неужели когда-то я думал, что вилы и раскаленные сковородки будут приятнее бессмысленной, монотонной работы? Как же я ошибался! Даже забавно осознавать, что ты попал в ад посреди Ада. С другой стороны, у меня теперь появился повод собой гордиться. Я больше не был послушной овечкой, главное – не сдаваться и продолжать в том же духе. От воспоминаний о сегодняшнем дне меня передернуло. Чего я хочу добиться? Ради чего сам обрекаю себя на муки? Ответ прост: я хочу остаться человеком, не хочу быть бараном и, глупо хихикая, грызть яблоко на полу. В запасе у меня целая ночь – чтобы восстановиться и дать бой проклятой системе.

Ночью мне снился странный сон о древних – видимо, измученный мозг решил ассоциировать своего хозяина с героями легенд, слышанных мною в детстве. Их сюжет известен каждому ребенку Инрама. Многие годы тому назад, когда людские империи разрастались по всей Земле, короли вели друг с другом кровавые войны за каждый клочок территории и власть. Именно тогда человеческих вождей начало раздражать то, что им приходится делить власть со священниками. Короли начали освобождать от них свои города, но священники были куда сильнее – чтобы поймать одного из них, требовалось минимум десять воинов. Но людей было много, и они справлялись – публично обезглавливали священников, закидывали их валунами, изгоняли со своей земли. Уходили не все – некоторые оставались в своем городе, терпели гонения и издевательства, продолжая… любить людей. Таких священников назвали мучениками, и Бог, увидев страдания тех, кого он послал защищать и оберегать нас, разбушевался. Он вытащил души из всех людей, достигших шестнадцатилетия, и сослал их в Ад. С тех пор душа человека покидает тело до того, как он становится взрослым. Эту сказку нам в детстве рассказывают священники, и это единственное объяснение сложившегося положения дел. Странно, что сегодня я ощущаю себя именно мучеником, а вовсе не сосланным в Ад грешником.