Без права выбора

Глава 6

Воспитанные девушки должны быть скромными, покорными, стыдливыми, внимательными, замкнутыми…

Видимо, я невоспитанная! И притворяться ею в обществе заносчивого графа не собиралась. Я стояла рядом с отцом в центре гостиной и с гордо поднятой головой смотрела на Агфара. Молчала. Поражалась большинству сказанных им слов и всецело доверяла отцу.

— Я услышал вас, милорд, однако своего согласия не дам, — папа был строг и непреклонен.

Он отказался присесть, решил провести разговор стоя, а не в дружелюбной обстановке за чашечкой чая или деловой, расположившись в кабинете с собеседником друг напротив друга. Будто уже готовился уйти. Поставить точку и покинуть дом неприятного нам человека.

— Видимо, вы не знаете многих нюансов, — подметил Агфар, устроившись в кресле. — Вашего согласия не требуется.

— Граф Фаргос, вы не сделаете из моей дочери девочку на побегушках!

— Лифару, вы хотели сказать?

— Нет, я верно выразился. Женитьба на Лисае в ваши планы не входит.

Агфар перевел на меня колкий взгляд, пытаясь понять, рассказала я дословно наш разговор или нет.

— Отчего же не входит? — деланно изумился граф. — Я очень заинтересован вашей дочерью. Она покорила меня до глубины души.

Отец тяжело вздохнул.

— Восемь месяцев назад вы уже пытались взять ее в супруги. Я не знаю многих деталей благословленных Безгласыми или Айной браков, но понимаю, что если не получилось раз, то не выйдет и второй. Вы были оскорблены. Вас задела неудача. Вероятно, сейчас вы жаждете мести и хотите выместить ее на моей дочери. Прошу, не надо. Хватит с нее ударов судьбы.

— Отец, — на грани слышимости выдохнула я, не желая кому попало рассказывать тайну нашей семьи.

— Вы были правы, Эдвард, когда говорили, что не знаете деталей. Замечу, очень важных. Поэтому объясню как можно более доступно. Выбор, сделанный с помощью эши, оспорить нельзя, — сказал Агфар и вновь посмотрел на меня.

Я же не собиралась опускать взгляд. Держалась ровно, не выдавала своих эмоций, ощущая себя каменным изваянием. Никак не реагировала на высказываемые здесь фразы, хотя внутренне сжималась от каждого слова.

— Если бы ваша дочь не хотела, если бы мои помыслы были не чисты, если бы сама эши отвергла ее как возможную пару, то серьга и мгновения не удержалась бы на ухе Лисаи. Потому по законам Аспала она со вчерашнего вечера принадлежит мне. Я ее опекун до момента, пока не возьму в жены. И как я уже сказал в самом начале нашего разговора, вы можете доставить ее вещи сегодня вечером. Она останется жить здесь. Нанятая компаньонка с хорошей рекомендацией вскоре прибудет.

Отец злился. Я слышала его тяжелое дыхание, будто он сдерживался и не перебивал Агфара только потому, что перед ним не торговец кожи или шелком. Это граф! Да, он не король и не принц, но все-таки человек, в руках которого есть власть.

— Лисая обещана во служение… Айне. В день своего совершеннолетия она должна отправиться на восток и отречься от связей с внешним миром.

— Повторюсь, Эдвард, отныне это мне решать.

— Граф Фаргос, вы не вправе забрать у них ту, что предназначена уже с малых лет.

Меня окатило холодом. Оговорился!

Я натянула улыбку, едва мужчина вновь встретился со мной взглядом. Изучающим, чуточку заинтересованным. Мне не показалось?

— Это решать мне, — без звучавшего на протяжении всего диалога напора произнес граф. — Выбор эши сделан. Лисая моя.

«Может, Агфар уже полностью прогнил?» — подумала я, в то время как папа с не присущей ему горячностью вновь начал возмущаться и опровергать права графа. Попыталась вспомнить, чем пах мужчина вчера и не несло ли от него дикой вонью. Наверное, пользовался дорогими духами. Вон и на шее из-под воротничка виднелось черное пятнышко — явное доказательство внутреннего разложения.

— Лисая, — развеял мои мысли опустошенный голос отца.

Он вдруг обнял меня крепко-крепко. Я на миг растерялась, впервые встретив в нем подобную нежность, как вдруг услышала тихое:

— Я оспорю, обращусь в суд. Крепись, дочка.

Но стоило ему дернуться назад, как я прижалась к нему в ответ. Еще по прибытию сюда поняла, что из разговора не выйдет толка, потому уже знала, как хочу поступить.

— Можно сбежать?

— Сообщу Фрэду, — дал он согласие и отстранился.

А после отец ушел, попросив графа лично провести его. Я слышала удаляющиеся шаги отца. Стояла, будто вкопанная, и теперь смотрела вниз, не смея поднять глаза. Прощалась…

Вскоре сзади еле уловимо заскрипели половицы. Я не шевельнулась, понимая, что в гостиную вернулся Агфар, и даже не проследила за ним взглядом, когда он проходил мимо. Продолжала гипнотизировать резную ножку кресла. Мои эмоции притихли, затаились. Внутри чувствовалась пустота.

Мужчина остановился возле небольшого столика у камина. Зазвенел хрусталь. Граф наполнил бокал, отпил, продолжая нарушать тишину.

— Иди. Молли проводит тебя в комнату.

Я подняла глаза.

— Не упивайтесь победой раньше времени, милорд.

Граф повертел в руке бокал и отставил обратно на поднос.

— Увы, для победы нужно сражение, а для сражения необходим противник, — заметил он, намекая на мою ничтожность. — Ступай.

Слова о том, что он нажил себе врага и боя теперь не избежать, уже вертелись на языке. Однако я смолчала. С одной стороны, ничто не ранит больнее, чем удар в спину от девушки, которую не воспринимаешь всерьез и не считаешь за способную взять в руки нож. А с другой — Агфар прав. Сражения нет и не будет, так как я не собираюсь в нем участвовать, хотя невольно стала его противником. Зачем тратить последние крохи жизни на бессмысленную борьбу? Я лучше убегу к дядюшке Фрэду и сполна наслажусь отведенным мне временем, чем проведу хотя бы один день в компании этого надменного типа.

— Хорошего вам дня, милорд, — поклонилась я и отступила к двери.

«Надеюсь, он последний, когда мы с вами видимся».

Тянуло отправиться за отцом. Выбежать на улицу, остановить, забраться к нему в экипаж и покинуть этот мрачный дом. Забыть о переполняющей его тишине. Выкинуть из памяти серость стен и резко контрастирующие пятна белого света на полу, а также множество темных углов и взирающих свысока мужчин на картинках. Вот только слова графа не имели второго дна. Моя свобода теперь в его руках.

Я шла за служанкой и смотрела ей в спину. Видела, насколько она напряжена, но была полностью погружена в собственные мысли. Вытесняла из памяти недавний разговор. Искореняла чувство гадливости.

Зачем графу было врать, что я хотела стать его лифарой? Он даже бровью не повел, когда говорил о своих чистых помыслах и выборе самой эши. Это ведь не так! Агфар что-то задумал. А дар Айны не может иметь своей воли и всецело подчиняется хозяину. Особенно такому человеку. Иначе черная овчарка с тлеющими угольками вместо глаз не лежала бы спокойно у входа в гостиную.

Я едва не простонала, когда мы дошли до широкой лестницы. Посмотрела на парадную дверь. Подавила порыв броситься к ней и вырваться на свободу, а не покорно шагать в свою будущую клетку.

Да, все-таки эши — проклятье.

Почему все супружеские пары не могут быть такими, как мой отец и мачеха? Нет дара — нет проблем. Они без опаски, даже не являясь друг другу парой, могут заводить детей, рука об руку шагать вперед и не опасаться будущего, в котором придется потерять любимого…

Эх, не самый лучший пример.

С самого появления в нашем доме Найриты я воспринимала ее как родную мать. Слушалась, делилась секретами, бежала к ней за советом. А также рассказывала о своих страхах.

С каждым годом мой белый знак Потоков становился все бледнее. Я то радовалась, то билась в истерике. А о знаке Пары и говорить нечего. Он с некоторых пор вообще перестал появляться даже на мой день рождения. Найрита выдвинула предположение, что всему виной постепенное уменьшение количества эши, из-за чего и тускнела татуировка. Я же поверила, нет, даже с радостью приняла ее ложь за правду.

А едва мне исполнилось восемнадцать, я пришла к мачехе с радостной вестью: знак на запястье полностью исчез. Поделилась предположением, что по итогу смогу без опаски выйти замуж. Помню, как восхищалась новыми возможностями: прожить до старости, найти любимого человека, увидеть внуков…

Но наш разговор услышал отец.

— Дар Айны навечно с тобой, дочка, — тогда произнес он и спросил: — Откуда у тебя появились такие мысли?

Слово за слово — и вскрылась правда. Найрита, мать семерых детей, выносливая и довольно строгая женщина, в тот день разрыдалась у папиных ног. А я увидела ее другими глазами. Встала тростинкой возле окна, готовая сломаться от малейшего дуновения ветра, и неотрывно смотрела на женщину, которую некогда считала хоть не родной, но матерью. А в голове крутилась мысль: «Обменяла, как скотину на рынке…»

Предательство бьет в самое сердце. Оно оставляет раны, которые часто гноят и кровоточат. А также ломает и меняет человека, убивает светлые чувства, разрывает душу, гнет даже самого сильного человека к земле. Но я всегда была слаба.

Тогда, в день своего восемнадцатилетия, мне показалось, что весь мир от меня отвернулся. Теперь же придерживалась другого мнения. Это не он, а я! Отгородилась, закрылась на тысячу замков, уничтожила малейшую возможность достучаться до себя.

Я усмехнулась, поднявшись на еще одну ступень в доме Агфара. Мир на самом деле прекрасен, но многие личности в нем с гнильцой. Будь то Найрита или граф Фаргос. От таких стоит держаться подальше и не иметь никаких общих дел, чтобы в один прекрасный момент снова не начать замуровываться за высокими неприступными стенами из-за очередного удара в спину.

— Молли, зайди ко мне, — вырвал меня из раздумий женский голос. Он прозвучавший из комнаты с настежь открытой дверью. — И гостью нашу приведи.

Служанка обернулась, поманила меня за собой. Не ожидая ничего хорошего, я преодолела последние ступени и зашла в просторные, выбивающиеся из интерьера этого дома покои. Все яркое, светлое, без единого темного элемента. Белый и золотой. Мягкая софа, струящийся прозрачный балдахин над широкой кроватью, ковер с высоким ворсом и витающий здесь запах лаванды. Я будто попала в другой мир.

— Лисая, — с улыбкой на устах произнесла графиня и взмахом руки остановила горничную, которая расчесывала ей волосы. — Ступайте, подождите в коридоре.

Обе служанки спешно удалились. А едва закрылась дверь, как выражение лица женщины изменилось, явив мне истинное отношение жены к лифаре.

И немудрено, ведь ей уже нашли замену. Я — «невеста», которую приберегли на потом. Притом что супруга еще ходит, дышит и, судя по отсутствию живота, пока не в положении. Пять лет… или десять. Обычно титулованные люди заключали сделки перед бракосочетанием, и суть их зависела от того, обладает ли девушка даром. Если из богатой семьи, то отец в ответ приплачивал немалую сумму, чтобы отсрочить смерть своей дочери на как можно более долгий срок. В ином случае уже платили только женихи. Девушки, не обладающие эши, которых не нужно беречь… Они как бабочки-однодневки. Забеременели, выносили и умерли, родив породистое потомство. Правда, если мать и отец с даром Айны, то и эши у ребенка больше, и перспективы у него выше.

— Доброго дня, миледи, — вспомнила я о манерах и сделала неглубокий поклон.

— Лисая, — недовольно произнесла графиня, поднялась.

Она даже в домашнем халате смотрелась величественно. Перекинутые через плечо светлые волосы доставали до бедер. Они частично прикрывали высокую грудь и стройную талию, подчеркнутую поясом.

Женщина скользнула по мне оценивающим взглядом. Задержалась на обуви, руках, лице и осталась довольна увиденным.

Мое черное в серую крапинку платье уступало даже халату графини. Волосы заплетены в косу и уложены в тугой пучок. На ногах легкие сапожки на тонкой подошве. Под глазами еще остались тени после недосыпа, а губы были покусаны и обветрены из-за недавнего волнения перед предстоящей встречей с Агфаром.

— Хм, миленько, — сделала она заключение, вряд ли придя именно к такому выводу.

— Вы тоже очень красивы.

Графиня вспыхнула, наиграно улыбнулась и направилась к платяному шкафу. Открыла его, провела рукой по одному из висевших там нарядов.

— Ты здесь на птичьих правах, Лисая, — голос стал мягче, льстивее. — Потому знай свое место и держи язык за зубами.

— Вы позвали меня только ради этого, миледи?

Наверное, стоило ей посочувствовать. Ее гордость задета больше, чем моя. И в другой ситуации я постаралась бы сделать все возможное, чтобы показать, что не представляю угрозу и не стремлюсь занять ее место. Но все слишком сложно. Это враждебный для меня мир богатых людей, где никто не нуждается в моем сочувствии.

Графиня достала из шкафа платье. С восхищением осмотрела его, прошлась пальцами по коротким рукавам, оранжевому узору на лифе, но вскоре повесила наряд обратно. А после выудила оттуда другое и положила на кровать.

— Миледи? — напомнила я о себе.

— Нет, Лисая, не для этого. Главное, держи язык за зубами. Никому не смей рассказывать о своем статусе лифары, иначе тебе придется в жизни туго. А сережку, — она набрала больше воздуха в легкие, — прячь от посторонних глаз.

Я дотронулась до украшения в ухе. Глянула на туалетный столик, где стояла шкатулка, а возле нее лежала знакомая каплевидная серьга с изумрудом. Одна. Вторая же сейчас… Графиня проследила за моим взглядом и вдруг двинулась ко мне.

— Не смей.

— Не понимаю, о чем вы.

— Все ты прекрасно понимаешь, мелкая паршивка. Даже не думай, будто своим появлением хоть как-то задела меня.

Я невольно отступила, поразившись столь быстрыми изменениями. Хотя что тут удивительного? И здесь гниль засочилась. Яд, везде яд, как много яда!

— Миледи, разве я хоть словом пыталась?

— Язык за зубами! Ты — крохотное недоразумение, от которого мы вскоре избавимся. Не надейся стать женой Агфара, ты лишь эксперимент. Он совершенствует свои навыки владения эши, возвращается к истокам, пробует обманные пути заключения и расторжения сделок. Разорвать связь с лифарой нельзя, но супруг непременно докажет, что это не так.

— А почему для эксперимента граф выбрал именно меня?

— Именно? — переспросила она.

Графиня не знала! Видимо, даже не догадывалась, что нас с Агфаром уже связывало некое прошлое. Наверное, он не посчитал нужным посвящать в это жену. Или же играл в какую-то свою игру, правила которой не собирался рассказывать никому из нас.

— Оговорка, — пояснила я. — Ах, да, язык за зубами. Я запомнила, миледи. Спасибо за увлекательный разговор. Могу идти?

Взгляд, полный презрения. Кивок. Я распахнула дверь и тут же наткнулась на служанок, подслушивающих наш разговор. Они отскочили, начали извиняться.

— Молли, отведи меня в комнату.

— Да, леди Брант, — закивала девушка, отчего из чепчика выбилась непослушная рыжая прядь.

Откуда они все знают мое полное имя? Неужто граф расстарался?

— Я не леди, — вздохнула, последовав за ней в конец коридора, даже не застланного ковром. — Называй меня Лисаей. Хорошо?

— Слушаюсь, ле… Лисая, — поклонилась она и ускорила шаг.

— А слуг у вас здесь в достатке? — решила я не тратить время понапрасну и уже сейчас разведать, как обстоят в доме дела.

Девушка замедлилась, захлопала редкими светлыми ресницами. Видимо, неверно растолковала мой вопрос.

— Милорд нанял для вас компаньонку, не беспокойтесь. Комнату подготовили к вашему приезду сегодня утром.

Служанка открыла дверь, впуская меня внутрь. От увиденного я хохотнула. Небольшие покои с минимальным количеством мебели даже в сравнение не шли с тем, что было у графини. Узкая кровать, широкий комод, софа, мягкий стул да туалетный столик с зеркалом. По сути, логично. Никто меня баловать не станет. Однако и я не собиралась здесь задерживаться даже на одну ночь.

— Молли, а тебя не затруднит провести для меня экскурсию по дому?