Безмерно счастливая. Св. блаж. Матрона Московская. Жизнеописание

10. НЕМНОГО О ГОНЕНИЯХ

Матрона приехала в Москву в относительно спокойное время: в годы НЭПа люди не боялись ходить в храмы, открыто праздновать и Пасху, и Рождество (читайте, например, поэму Маяковского «Про это», где герои, пусть и отрицательные, празднуют Рождество, нимало не стесняясь присутствием революционного поэта). Но минули 20-е годы, свершился «великий перелом», приближались годы ежовщины, время самый свирепых репрессий не только для партийного руководства, но и для Церкви.

Матроне и прежде жилось не сладко. Постоянные перемены адреса были вызваны именно страхом перед арестом. Говорят, блаженная предвидела приход милиции и меняла жильё заранее, порой за несколько часов до прихода незваных гостей.

Ксения Ивановна Сифарова рассказывала:

— Племянник Матроны Иван жил в Загорске. Однажды он почувствовал, что тётя духом зовёт его к себе, — словно весточку мысленно посылает из Москвы. Пришел он к своему начальнику и говорит: «Хочу у вас отпроситься. Прямо не могу — надо мне обязательно к моей тёте съездить». И приехал в Москву, не зная ещё, в чём дело. А Матрона ему говорит: «Давай, давай, перевези меня скорей в Загорск, к тёще своей». Только они уехали, как пришла милиция. Много раз так было: только хотят её арестовать, а она накануне уезжает.

Кстати, зачастую претензии к Матроне у «органов» были весьма просты: живёт без прописки, нарушает паспортный режим. В тридцатые годы это было серьёзным обвинением, — но всё-таки, надо признать, что блаженную гнали не за веру. Господь хранил её от обвинений в контрреволюции, в создании «монархических групп церковников». Видимо, никто в «органах» не верил, что слепая, безногая деревенская женщина способна вести антигосударственную деятельность, а потому не трудились и возводить на Матрону такую напраслину. И даже, когда в начале 50-х арестовали её духовное чадо Зинаиду Жданову (именно за «участие в монархическом заговоре»), Матрона успела спастись, и никто не объявил её в розыске, — хотя при желании найти старицу не стоило большого труда: к блаженной по-прежнему ходили страждущие, — а тяжело ли опытным агентам МГБ выследить, куда они ходят?

Именно с этой точки зрения следует рассматривать знаменитый рассказ о единственном известном свидании Матроны с представителями власти. Его поведала Анна Филипповна Выборнова:

— Однажды пришёл милиционер забирать Матрону, а она ему и говорит: «Иди,

иди скорей, у тебя несчастье в доме! А слепая от тебя никуда не денется. Я сижу на постели — никуда не уйду». Он послушался. Поехал домой, а у него жена от керогаза обгорела. Но он успел довезти её до больницы. Приходит он на следующий день на работу, а у него спрашивают: «Ну что, слепую забрал?» А он отвечает: «Слепую я забирать никогда не буду. Если б слепая мне не сказала, я б жену потерял, а так я её всё-таки в больницу успел отвезти».

Что в этом рассказе обращает на себя внимание? Во-первых, за Матроной приходит один-единственный милиционер, и, судя по всему, не высокого чина. Для сравнения: Зинаиду Жданову арестовывал целый отряд милиции с тремя полковниками во главе. Таков был порядок, и дело даже не в том, что МГБ будто бы боялось сопротивления Ждановой. Ни Зинаиды, ни тем более Матроны «органы», разумеется, не боялись, но — серьёзное обвинение требовало серьёзной акции.

И видимо, арест блаженной вовсе не представлялся милиции серьёзной акцией: надо было просто сопроводить в отделение беспаспортную нищенку, — а потом, после всех необходимых процедур, отправить её на сто первый километр, или, может быть, в родную деревню. И вот рядовой сотрудник милиции, человек, видимо, молодой, ещё не тёртый службой, отправляется по указанному адресу.

Да, скорее всего молодой, и видимо, недавно приехавший из деревни: только такой человек мог забыть о приказе, бросить всё, и поверив первому слову неизвестной ему женщины, кинуться в испуге домой. Другое дело, что Матрона его не обманывала, — но разве опытный милиционер стал бы обращать внимание на её предостережения! Ничему не поверил, погубил жену, — но Матрону куда следует доставил бы!

И дальнейшие события: нарушив приказ, милиционер, как ни в чём не бывало, возвращается на службу. Там его между делом спрашивают: «Ну, как — забрал слепую?» И тот, словно не чувствуя за собой никакой вины, отвечает: «Не забирал, и забирать не буду!»

Ясно, что здесь нет речи ни о какой борьбе с контрреволюцией, и серьёзных обвинений против Матроны никто не выдвигает. Беспаспортную калеку надо бы призвать к порядку, но если нет — значит, нет, — что ж её, убогую, таскать туда-сюда, мы тоже люди, тоже понимание имеем…

Разумеется, не в каждом отделении сотрудники были столь благодушны, — вот почему блаженной приходилось постоянно переезжать с места на место. Для ГПУ или МГБ разгадать маршруты её переездов не составило бы труда, но здесь речь шла не о чекистах, а о местной милицейской власти: пока бездомная нищенка проживает на подведомственной территории, она остаётся проблемой для участкового, а как только она поменяла район, так, стало быть, и с плеч долой, других забот хватает.

Итак, никто из властей предержащих Матрону всерьёз не воспринимал, — и в этом ослеплении проявился Божий промысел о блаженной. Именно таким образом Господь хранил Свою избранницу и давал ей возможность творить людям добро.