Безмерно счастливая. Св. блаж. Матрона Московская. Жизнеописание

4. НАЧАЛО ПУТИ

Старшая сестра Матроны уже замужем, уже у самой дети пошли… Как-то беда случилась: забрала полиция её мужа — за что? надолго ли? — неизвестно. Пелагея ревёт, Дмитрий с Натальей волнуются, а Матрюша их утешает: «Подождите, придёт ваш Илья!» Пелагея ей в сердцах: «Да пошла бы ты от меня, слепая!» Матрюша спокойно: «Не слушаешь? — ну, как хочешь». А Ильи-то всё нет, а работы невпроворот… Молотить пора… Пелагея молотит, родители ей помогают, а Матрюша тут же: «Молотите, молотите быстрее, а то не успеете!» — «Ну что ты подгоняешь нас, слепая?! Что ты опять пророчишь?» Матрона тихо смеётся: «Смотрите, как бы вам не опоздать к приходу дорогого гостя!» Едва лишь закончили работу, смотрят — соседи к ним бегут: «Илья возвращается! Илья в деревню пришёл!» Побросали цепы, побежали навстречу, — Матроне за ними не угнаться на слабых маленьких ножках…

Односельчане про Матюшечкину прозорливость, конечно, слышали, но верить не спешили, — однако, со временем пришлось поверить. Как-то пришёл в Успенскую церковь незнакомый человек: ходит, молится, потом купил целую связку свечей — да самых толстых, — и давай их на все подсвечники ставить. Люди смотрят на него, удивляются, а Матрона объясняет: «Он ставит не свечи, а столбы, — дом построить хочет, молит Бога о помощи». Оказалось, что и вправду молился человек о будущей постройке.

Недоверие и вера сменяют друг друга быстро: сперва люди долго упорствуют, сомневаются, а потом вдруг разом уверяются и с восторгом повторяют то, о чём раньше говорили с усмешкою. Однажды Матрюша проснулась утром и, едва встав с постели, заявила матери:

— Мама, готовься, у меня скоро будет свадьба!

Мать перепугалась, решила, что дочь иносказательно предрекает свою смерть: какая ещё свадьба может быть у калеки? Она позвала священника, тот пришёл и причастил девочку, — он часто причащал Матрюшу на дому по её просьбе. Мать стала со страхом ждать конца…

Через несколько дней к дому Никоновых съехались из разных деревень телеги, повозки, подводы, — настоящий свадебный поезд! Только весёлых голосов что-то не слышно: на телегах стонут больные, плачут несчастные, — и все гости хором, со слезами просят Матрону выйти к ним.

— Матрюшенька, да что же это такое? — с испугом спросила Наталья.

— Я же тебе говорила, мама, что скоро будет свадьба. Это — моя свадьба такая…

И пошла от телеги к телеге, от больного к больному: молилась, накладывала руки, утешала… Так началась Матронина свадьба, и продолжалась она много лет, и с этого пира никто голодным не уходил.

Вот рассказ односельчанина, Василия Михайловича Гуськова:

— Однажды у нас пропали лошади. Дня три мы их искали и без толку. Отец мне сказал: «Сходи на зеленя, в соседнюю деревню может, там найдёшь». А сам пошёл к Матрюше просить молитв. А я — мимо леса, в бездорожье, напрямую полем, лошадей искать. Только к лесу подхожу, слышу, заржали лошади. Я прислушался — опять ржут. Захожу в лес — там лощина, потом на бугор, в осинник… Вижу — наши лошади. Я их обратал и приехал. А вскоре и отец пришел от Матрюши. Говорит, — только начал ей рассказывать про свою беду, а она его перебивает: «Иди, иди домой, они уже дома». В другой раз возвращались мы из соседней деревни, от деда. Дед рыбы наловил и нам дал, — вот мы и несли эту рыбу домой. А дорога — мимо церкви, мимо Матрюшиного дома. Сестра сказала: «Зайдем к Матрюше?» А мать отвечает: «Придётся её рыбой угощать, — нам самим мало останется!» Всё же зашли. А как раз перед этим Матрюша у своей матери просит: «Дай мне рыбки!» Та ей: «Что ты Матрюша, где возьмём?» — «У нас рыба есть», — отвечает слепая. Тут как раз моя мать с сестрой пришли. Матрюша взяла у них немного рыбки, и говорит: «А остальное несите, куда несли, а то вам самим мало останется». Или вот ещё: от нас два дома на третий, жил Семён Алексеевич, у него был племянник. Однажды прихожу, слышу — между ними разговор о Матрюше: «Всё ходим к ней, ходим, а что она может знать, слепая?» Племянник — человек городской, во френче, — усмехается: «Я её сейчас испытаю — навру ей, будто жениться хочу. Что она ответит?» Скоро он вернулся оттуда и рассказал, как Матрюша его встретила: «Ты зрячий, грамотный, я слепая! Что могу знать? К кому ты пришёл? Иди, иди отсюда».

Широко известен случай, как Матрона предсказала пожар на селе. Как-то утром она забеспокоилась: «Господи, хоть бы меня отвезли отсюда!.. Ох, скорей бы увезли! А ты, мать, только икону одну возьми и больше ничего!» Неожиданно приехали родственники и пригласили её в соседнюю деревню. Матрона с радостью согласилась, и, садясь в телегу, сказала матери: «Завтра утром будет пожар, но ты не бойся, не сгоришь!» На следующее утро и вправду начался пожар, — загорелись риги у крестьян Козловых; вскоре огонь перекинулся на соседние дома, и вот уже заполыхала вся деревня. Когда же пламя дошло до избушки Никоновых, ветер вдруг переменился, и жилище Матроны осталось целым.

Всё это рассказы о матрюшенькиной прозорливости, а вот несколько историй о Божией помощи односельчанам, свершившейся по её молитвам.

Ксения Ивановна Сифарова, родственница брата блаженной Матроны рассказывала:

— В четырех километрах от Себино жил мужчина, у которого не ходили ноги. Матрона сказала: «Пусть с утра идёт ко мне! Не может идти, — пусть ползёт. Часам к трём доползёт». Он полз эти четыре километра, а от неё пошёл на своих ногах, исцеленный.

А.Ф. Выборнова, отца которой крестили вместе с Матроной, рассказывает подробности одного из таких исцелений:

— Мать моя родом из села Устье, и там у неё был брат. Однажды просыпается он — ни руки, ни ноги не двигаются, сделались как плети. А он в целительные способности Матроны не верил. Послали за моей матерью. Приехала она к брату, а он на маму посмотрел и еле выговорить смог: «Сестра…» Собрала она несчастного и привезла в Себино. Оставила его дома, а сама пошла к Матрюше спросить, можно ли его привести. Приходит, а Матрюша ей говорит: «Почему же твой брат говорил, что я ничего не могу? А теперь, когда сделался, как плеть, — так за помощью пришли?». А она его ещё не видела, и не слышала о его болезни ни от кого! Потом сказала: «Веди его ко мне, помогу». Почитала над ним молитвы, дала ему воды, и на него напал сон. Он уснул как убитый и утром встал совсем здоровым. «Благодари сестру, её вера тебя исцелила», — только и сказала Матрона брату.

Кто-то вспоминал:

— У нашего отца отобрали лошадь. Отец пришел домой, не знает, что делать: может судиться? Пошла мать к Матроне, и Матрона ей сказала: «Судится будете — лошадь вам дороже станет. Вы больше просудите, чем получите». Родители не послушались, наняли адвоката. Сколько денег всадили, а привели свою лошадь — она совсем скелет. Там гоняли чужую лошадь, не жалели.

Целую повесть рассказала другая односельчанка Матроны, Зинаида Жданова:

— Матрона предсказала необычную судьбу моей маме. Мать долго оставалась незамужней, была по тогдашним понятиям старой девой — 28 лет, некрасивая, безграмотная… Никаких женихов у неё не было. Бабка моя, Феоктиста однажды прибежала к Матронушке и говорит: «Приехал какой-то вдовец сватать нашу Евдокию. Как быть?» Матрюша как цыкнет на бабушку: «Никакого жениха! Ты знаешь, какая судьба у твоей Дуни? Вот какой у неё будет жених — барин с усиками». И сделал вид, будто одной рукой подкручивает усики, а в другой держит зеркало — и любуется на себя. Подбоченилась, выпрямилась, — в точности моего будущего папу изобразила, — у него была такая привычка усики крутить перед зеркалом. «Красавец какой! — восхищается Матрюша. — Вся губерния удивится такому жениху! Не смей и думать выдавать её замуж». Бабушка пошла домой невесёлая: чтобы к её-то дурнушке Дуньке посватался красавчик-барин? Такого и в сказках не бывает. А в деревне народ начал ей толковать матронино пророчество по-своему: «Это значит, Феоктиста, что твоя Дуня умрёт скоро. Вот будет ей и барин — гроб с крестом!» И вправду: нет никакого барина, а в семье 12 человек детей — своих и чужих, всех не прокормишь… Вот бабушка и послала маму в Москву, наниматься в прислуги к старой знатной барыне, — прежде у неё служила сестра моей мамы… Барыня оставила маму у себя в доме, на кухне, черной кухаркой. Будущий отец мой, Владимир, был единственным сыном этой барыни — красавец молодой, и имел невесту княжну Щухову Ксению Владимировну. Однажды ночью, он услышал голос Спасителя: «Женись на Евдокии». Спросил у моей будущей бабушки, есть ли в доме Евдокия. «Да, — ответила бабушка, — на кухне, черная кухарка». Отец пошёл на кухню и увидел её, чуть не упал в обморок… До того его испугала такая невеста! Нужно было ему уезжать из дома на год. Бабушка Мария говорит деду Иоанну: «Дам я ему в услужение самую некрасивую, самую неказистую нашу работницу — Дуню. Так спокойнее будет!» Это было до революции за два года… А в 1917 году я родилась… Нас с мамой отец поселил в Загорске, напротив монастыря и ездил к нам, так как родители папы нас не признали. Но он на маме женился, — и потом его это спасло: если бы он не был женат на простой крестьянке, его бы расстреляли, — как это и случилось со всеми его родственниками, приближенными к Императору.

Ещё один рассказ:

— Бабушка сломала палец и пошла к Матроне за помощью. Шла и думала: «Мне бы надо идти в Берёзовку, к бабке, которая умеет выправлять переломы… Ну, да ладно, зайду вперёд к Матроне!» Пришла, а Матрона говорит: «Мама, кто там? Анна? Ты ведь, Анна, хотела идти в Берёзовку, палец исправить! Ну, так иди туда, иди!» Послушалась больная, — а идти надо было семь километров. Пришла, а бабка-костоправка говорит: «Да где же у тебя сломан палец? Он здоров!» Пока больная добиралась до Берёзовки, палец её по Матрониной молитве исцелился.

Однажды к блаженной на Пасхальной седмице пришли женщины из деревни Орловки. Матрона принимала, сидя у окна. Одной она дала просфору, другой — воду, третьей — красное яйцо и сказала, чтобы она это яйцо съела, когда выйдет за огороды, на гумно. Женщина эта положила яйцо за пазуху, и они пошли. Когда вышли за гумно, женщина, как велела ей Матрона, разбила яйцо, а там — мышь. Они все испугались и решили вернуться обратно. Подошли к окну, а Матрона говорит: «Что, гадко мыша-то есть?» — «Матронушка, ну как же есть-то его?» — «А как же ты людям продавала молоко, тем паче сиротам, вдовам, бедным, у которых нет коровы? Мышь была в молоке, ты её вытаскивала, а молоко давала людям». Женщина говорит: «Матронушка, да ведь они не видели мышь-то и не знали, я ж её выбрасывала оттуда». — «А Бог то знает, что ты молоко от мыша продавала!»

С тех пор, как слава блаженной пошла от села к селу, из семьи Никоновых стала понемногу уходить нищета: калека кормила родителей. Ей приносили и пищу, и деньги… Матрона ни у кого ничего не просила: что принесут, за то и спасибо.

Говорят, что Матрюшенька любила играть в куклы. Нередко эта игра заключалась вот в чём: девочка засовывала кукол за пазуху, они проскальзывали под широким платьем и падали на пол из-под юбки. В те годы люди удивлялись такой странной игре, а в наше время поняли её страшный смысл: таким образом Матрюша предсказывала широкое распространение абортов в нашей стране.

Рассказывали и о таком её пророчестве: как-то Матрюша попросила мать: «Мама, дай мне куриное перо, только большое». Ей дали перья, она выбрала самое большое, ободрала его и говорит: «Мама, видишь это перышко?» Мать отвечает: «Да что ж на него смотреть, ведь ты ж его, Матрюшенька, ободрала!» А дочка ей: «Вот так обдерут и нашего царя-батюшку». Мать испугалась: «Что ты такое говоришь, Матрюшенька! Так нельзя про царя!» Дочка вздохнула: «Да что поделать, мама! Его уже ободрали…» Это было задолго до революции.

Грядущий переворот она предсказывала и таким образом: ложилась на живот и начинала судорожными, жадными движениями подгребать под себя землю. «Вот так будут землю-то хватать! Побольше, побольше! Церквей сколько разорят, народу сколько перебьют!» И вскакивала на ноги: «А потом бросят всё и побегут кто куда!»