Безумная вечеринка зомби

Глава 4 Белый котенок, черный котенок

Милла

Я не плакса. Когда наблюдаешь, как несколько друзей умирают самыми ужасными способами, твоя способность чувствовать боль уменьшается, а эмоции затухают.

А когда приходится самой себе зашивать раны и вправлять сломанные кости, твой болевой порог резко возрастает. Но сегодня, когда пробираюсь сквозь кучу частей зомби, испепеляя зло… свет всегда прогоняет тьму… по моей щеке скатывается одна-единственная слеза.

Этот парень… Лед. Я помню каждый разговор с ним. А как иначе? Он один из самых красивых парней на планете. Он заходит в комнату, и все взгляды устремляются на него, в том числе и мой. Девушки хотят его трахнуть, а парни — стать им.

Он восхитительно высокий, с мускулами профессионального футболиста и соответствующим поведением «плохого парня» — язвительным, сводящим с ума, но в то же время очаровательным. Он олицетворяет силу и так же смертоносность, как и оружие, которое держит при себе.

Многие охотники выходят на боксерский ринг, чтобы научиться новым приемам или просто поиграть с друзьями. Он забирается туда, и становится ясно, что у него на уме только одно: причинить боль.

«Почему он ушел, когда жаждал мести?»

Лед стоял передо мной, гордый и разъяренный, покрытый грязью, его волосы были светлыми, но на несколько тонов темнее моих, и несколько прядей прилипло к щекам, руки дергались, когда он подумывал достать оружие… да, он хотел меня убить.

Его глаза, темно-синие, пронзительные и ледяные… такие глаза можно увидеть у серийного убийцы, когда он объясняет, как расчленит твое тело и сложит его части в своем холодильнике… смотрели на мое сердце, словно желая, чтобы оно перестало биться. И все же я не могла не вспомнить, как он не сводил глаз со своей девушки, Кэт, тогда его лед таял, а радужки глаз горели жарче пламени.

Никто никогда не смотрел на меня так. Как будто я чего-то стою. Стою всего. Как будто я ценнее солнца, луны и звезд. Как будто я — приз, не имеющий цены. Я не могу представить, чтобы кто-то поступил так сейчас. Или когда-либо. Не после того, что я сделала.

И это нормально. Я посеяла смерть, а теперь собираю урожай.

Я смотрю на свою новую татуировку. «Предательство». Постоянное напоминание о худшем, что я могу сделать своим близким. Цена слишком высока. Я вздыхаю и возвращаюсь к работе. К тому времени, как заканчиваю сжигать З, гражданские, которые так и не поняли, что вокруг них бушует драка, уже ушли, а я совершенно вымоталась.

Я добираюсь до своего тела и одним прикосновением соединяю душу с телом. Это так же просто, как просунуть руку в перчатку. На руках кровоточат несколько царапин, на ногах — синяки, но в остальном я цела и невредима. Все благодаря Льду, который ненавидит меня со страстью тысячи солнц. Без него я бы, наверное, умерла сегодня.

Наверное, ха! Было слишком много зомби, чтобы справиться с ними в одиночку.

Я тащусь вперед, но останавливаюсь перед самым кладбищем. Вокруг меня кучи пепла. Замечательно. Мертвые зомби. Вот только я не убила ни одного неживого в этом месте. Значит… это сделал кто-то другой. Лед, когда уходил? Или, может быть, кто-то, кто пришел с ним? Я верчусь, но не нахожу никаких следов, кроме своих собственных. Немногие охотники стараются скрыть свои духовные следы. Да и зачем?

Неважно. Я слишком устала, чтобы беспокоиться об этом. Мне нужен душ и несколько тысяч часов сна.

Я остановилась в захудалом мотеле в нескольких милях от дороги. Это все, что могу себе позволить. Когда меня выгнали из дома, который я делила с Ривером недалеко от Бирмингема, у меня не было ничего, кроме одежды за спиной, но я годами откладывала деньги. На всякий случай. Девушка должна быть готова ко всему.

У меня осталось всего тысяча четыреста тридцать семь долларов, и я должна их экономить. Я не могу всю ночь сражаться с зомби, работая с девяти до пяти.

Когда я поднимаюсь и спускаюсь с холмов, придерживаясь главных дорог, маленькие волоски на моем затылке снова поднимаются. Я наклоняюсь, как будто мне нужно завязать шнурок, и выталкиваю душу из тела, чтобы посмотреть на то, что происходит позади меня, и чтобы никто из посторонних не узнал. Но за мной нет хвоста. Ни движущихся теней, ни щелкающих зубов. Ни щелчка взводимого пистолета. Ни ворчания, ни стонов.

Успокоившись, я возвращаюсь в свое тело и иду дальше. Наконец добираюсь до мотеля. На стоянке стоит парень, прислонившийся к побитой «Нове», и пыхтит сигаретой. Ночь — сплошная чернота, и поблизости нет уличных фонарей, поэтому я не могу разглядеть его черты, но могу сказать, что он примерно такого же роста, как мой брат.

Мое сердце учащенно бьется.

— Ривер?

— Простите? — звучит голос, который я не узнаю.

Меня охватывает разочарование.

— Не берите в голову. — я подхожу к своей двери и проверяю, цела ли прозрачная лента, которую я наклеила на раму. Разрыв будет означать, что кто-то вошел в мою комнату, пока меня не было, несмотря на табличку «Не беспокоить» на ручке.

Годы преследования «Анимы» сделали меня параноиком.

Но пленка была цела, и я могу войти ничего не опасаясь. Установив на дверь специальный замок, а также колокольчики, чтобы разбудить меня, если кому-то удастся обойти мои меры безопасности, я смываю с себя грязь и пот, промываю антисептиком царапины на руках и облачаюсь в белую футболку и шорты.

В номере нет ни кухни, ни микроволновки, поэтому я намазываю арахисовое масло на два куска хлеба, и наслаждаюсь едой. Быстро и просто, с приличным количеством белка. Добро пожаловать на мой завтрак, обед и ужин. Думаю, я в одиночку поддерживаю бизнес «Питера Пэна».

К тому времени, как я добираюсь до кровати и сажусь, я уже съедаю половину сэндвича. У меня ужасно болят спина и ноги.

— Для злодея твое злодейское логово — сущий отстой.

Чей-то голос пугает меня. Я в мгновение ока оказываюсь на ногах, драгоценный сэндвич летит на пол, а в руке у меня появляется 9-миллиметровый пистолет. Я разложила оружие по всей комнате, чтобы оно всегда было рядом, где бы я ни оказалась.

Невысокая брюнетка стояла перед дверью. Но дверь оставалась закрытой. Колокольчики над головой молчали. Я нахмурилась. Я… знаю ее. Это его девушка. Девушка Льда, Кэт Паркер. Но она… она мертва. Я тайно присутствовала на ее похоронах, видела тело в гробу и проклинала себя за прошлое, которое никогда не смогу изменить.

Я не должна видеть ее здесь.

Она — мой хвост? Причина, по которой волоски на моей шее встают? Нет, нет, не может быть. Иначе у меня была бы такая же реакция до того, как она заговорила. И что, черт возьми, я делаю? Сейчас я не могу позволить себе потеряться в своих мыслях.

— Как… что?.. — подождите. Ранее Лед упоминал о Кэт как о свидетеле. Я слышала о свидетелях, появляющихся у близких людей, как от охотников, которым доверяю, так и от людей, работающих на «Аниму», так что я знаю, что души мертвых возвращаются на Землю, чтобы сообщить хорошие новости… или предупредить о чем-то.

— Я не зомби, если ты об этом подумала. Я свидетель, — подтверждает она.

— Я знаю, что ты не зомби. Если бы ты была им, я бы уже отрезала тебе голову.

— Ну и ну. Кто-то высоко ценит свое мастерство. К сожалению для тебя, я больше никогда не буду легкой мишенью.

— Я никогда не хотела причинить тебе боль. — держа пистолет на мушке, я сокращаю расстояние между нами. Тянусь к ней свободной рукой… и натыкаюсь на воздух. Мои глаза расширяются. Она та, за кого себя выдает. Я опускаю руку, сердце бешено колотится в груди. — Тебе не должны были причинить вреда.

— И это делает все, что ты сотворила, нормальным? Намерения ничего не значат. Действия решают все.

Она права.

— Ты пришла меня наказать?

Как свидетель, знает ли она, что происходило за кулисами? Почему я поступила так, как поступила?

Ей не все равно?

За несколько недель до этого «Анима» схватила моего брата. Я ворвалась в здание, отчаянно пытаясь освободить его, но уже через несколько минут агенты окружили меня. Их лидер, Ребекка Смит, следила за мной годами. Она знала мои привычки, знала, что я сделаю, если Риверу будет угрожать опасность.

И она не ошиблась.

Мы находились в разных комнатах, Ривер и я, и если я могла видеть его, то он не мог видеть меня — на его глаза была наложена повязка. Ребекка приказала приставить к его голове пистолет, и я согласилась сделать все, что от меня потребуют, на двух условиях. Ривер никогда не должен узнать… он скорее умрет, чем позволит мне помочь «Аниме»… и никто из наших людей не должен пострадать.

По сей день мой брат считает, что сбежал из этого заведения самостоятельно.

И да, я могла бы отказаться от своего обещания «Аниме». Могла бы предупредить Али вместо того, чтобы нападать на нее. Но «Анимой» руководил не идиот, и мне уже сообщили, что произойдет, если я провалю задание. Вместо Али попытались бы убить Ривера, и они не пощадили бы никого.

— Я должна была простить тебя, и я простила, — наконец говорит девушка. — И, как это ни удивительно, самый страшный мой гнев улетучился. Когда умерла, я стала частью чего-то большего, чем я сама, и обиды, причиненные мне, больше не казались… или казались… значительными. Но ты по-прежнему мне не нравишься. Ты избавила мир от национального сокровища.

Раньше ее самоуверенность меня раздражала. А сейчас? Теперь я ее понимаю. Завоевать такого парня, как Лед, — это чудо. Она стоит того.

Я возвращаю пистолет на тумбочку и сажусь на край кровати.

— Не сочти за грубость, но почему ты здесь? — если она хочет полкило мяса, я дам ей полкило мяса. Давайте просто покончим с этим.

— Как очаровательно. Ты и вправду считаешь себя главной в этом разговоре. — наклонив подбородок, она указала на мои руки. — Вопрос. Почему все твои татуировки черно-белые?

Почему бы не рассказать ей?

— Мы с Ривером с раннего возраста усвоили, что есть добро и зло, и нет ничего промежуточного. Татуировки служат напоминанием об этом.

— Черное и белое, — говорит она и постукивает себя по подбородку. — Никаких пятидесяти оттенков серого.

Я качаю головой и понимаю, что только что признала, что не было достаточно веской причины поступать так, как я поступила с ней. Правильно: защищать невинных. Неправильно: подвергать их риску. Конец истории. Меня переполняет стыд, затачивая и без того острые, как бритва, когти в моей груди.

— Я хочу, чтобы ты не забывала об этом уроке, пока я не перейду к самому главному. — она расхаживает по комнате, с неприязнью оглядывая мои скудные пожитки. — Я знаю, что сегодня ты сражалась вместе со Льдом.

— Да.

— И он спас тебе жизнь.

Я вздыхаю.

— Да.

— Так что в каком-то смысле ты обязана ему своей. Верно?

Мне не нравится, к чему все идет.

— Что тебе от меня нужно? Выкладывай.

Набравшись смелости, она скрещивает руки на груди.

— Хорошо. Ты сама попросила. Моя подруга Али… ты ведь знаешь ее, верно? Девушка, которую ты предала. Так вот, у нее было видение, а ее видения никогда не ошибаются. — Кэт на мгновение отводит взгляд, ее плечи опускаются. Признак вины. Я хорошо его знаю.

У нее нет причин для таких чувств, но у меня? Да. Все причины. Мои плечи тоже опускаются.

— Я слышала о видениях. — «Анима» также поручила мне узнать о них побольше, но в этом плане мне не повезло. — Продолжай.

Кэт проводит языком по зубам.

— В нем ты не даешь женщине застрелить Льда. Ты спасаешь ему жизнь. — и снова она на несколько мгновений замолкает, отводя взгляд, и мне остается только гадать, почему.

Она ведь не стала бы лгать о чем-то подобном?

— По этой и только по этой причине, — продолжает она, — я здесь для того, чтобы убедить тебя никогда не отходить от Льда.

Я… не понимаю.

— Ты, в смысле я? — я указываю большими пальцами в грудь. — Телохранитель Льда?

Ее губы кривятся от отвращения, но она кивает.

— Поверь, я удивлена не меньше твоего.

Ну вот, наконец-то ее странное поведение обрело смысл. Она раздражена.

— Он может сам о себе позаботиться. — он более чем доказал это. — Кроме того, он ненавидит меня. И никогда не позволит мне приблизиться к нему.

— Нам придется его заставить. Я могу сделать так, чтобы он терпел твое присутствие, но не думаю, что смогу помешать ему убить тебя. Это уже твоя проблема.

Великолепно. Замечательно.

— Почему бы мне не заарканить луну, пока я этим занимаюсь?

Глаза Кэт сузились, ее радужки сфокусировались на мне с лазерной точностью.

— Когда ты стала таким ребенком?

Ауч.

— Ты веришь, что я не предам его?

— Да, но только из-за видения. А пока буду наблюдать за тобой, и, если я заподозрю, что ты делаешь что-то не так, мой следующий визит будет не таким приятным.

Я потираю запястье. Я не лгала Льду. Я усвоила урок и не предам его. Более того, Кэт права. Я обязана парню жизнью. Он спас меня сегодня ночью. Я с радостью буду стоять на страже его жизни.

— Я буду заботиться о нем, как о своем брате.

Это успокаивает ее, но лишь слегка.

— Ты знаешь, когда на него собираются напасть? Или где? — я беру с тумбочки блокнот и ручку. — Любые подробности о видении помогут мне.

Меня встречает тишина.

Я поднимаю взгляд, но она уже исчезла.

Вздохнув, я падаю обратно на кровать. Матрас скрипит, смешиваясь с ритмичным стуком изголовья кровати моего соседа. Льду не понравится, если я стану его тенью. Он будет протестовать. Громко. Начнет оскорблять меня, и это будет безумно больно, и, как сказала Кэт, он может даже попытаться убить меня, но я крепкая и справлюсь с этим.

Кто нападет на него? Женщина-зомби? Бывший сотрудник «Анимы»? Новый сотрудник «Анимы»?

Вычеркните два последних варианта. Во-первых, агенты — трусы. Когда «Анима» работала, они приближались к З только в специально разработанном костюме, внешний слой которого состоял из чего-то похожего на плоть зомби, что делало человека под ним невидимым для нежити. Во-вторых, со мной не связывался никто, связанный с организацией, с тех пор как Коул и Али сожгли их помещения и стерли воспоминания Ребекки — женщины, которая с радостью съела бы собственных детей, если бы это означало, что ей удастся прожить еще один день.

История со стиранием памяти… Это обратимо. Но, опять же, если бы Ребекка помнила свое прошлое или войну, она бы связалась со мной. Снова стала бы угрожать Риверу.

Что бы я тогда делала?

Глупые слезы снова наворачиваются на глаза, причиняя боль, и я переворачиваюсь на бок. Моя нынешняя ситуация — это совокупность решений, которые я принимала в прошлом, я знаю это, как и то, что мне придется жить с последствиями каждый день до конца жизни.

В этом нет ничьей вины, кроме моей собственной, и я не повторю своих ошибок. Только не снова.

И я не беспомощна. Я могу сделать все, что в моих силах, чтобы создать лучшее будущее. Начиная со Льда. Я навсегда возненавижу любого, кто причинит боль Риверу, так же как Лед будет вечно ненавидеть тех, кто причинил боль Кэт.

Я никогда не смогу компенсировать ему такую потерю, но я, черт возьми, могу попытаться. И я это сделаю.