Безумная вечеринка зомби

Глава 5 Восстание мертвецов

Лед

Я моргаю, открывая уставшие глаза, когда сквозь щель в шторах моей спальни пробивается яркий свет. В висках стучит, а воспоминания стучатся в дверь моего сознания.

Я тянусь к Кэт, намереваясь обнять ее, но ее сторона кровати холодная.

«В этом есть смысл. Она мертва».

Напоминание о том, что я потерял, почти разрывает мне грудь. Но, как бы плохо это ни было, все не так плохо, как обычно. Всплывает еще одно воспоминание, и я улыбаюсь. Вчера она пришла навестить меня; попросила сразиться с зомби и спасти другого охотника, не понимая, что отправляет меня к Камилле Маркс. Она обещала навестить меня снова.

Я резко встаю и осматриваю свою спальню, надеясь, что она уже здесь. Бежевые стены. Маленькая кровать с голубыми простынями и коричневыми покрывалами, большой комод с выдвинутыми ящиками. Моя чистая одежда свалена в одном углу, а грязная — в другом. Я собираюсь заняться стиркой уже около четырех месяцев.

Кэт нигде не видно.

Тем не менее я вскакиваю и мчусь в ванную комнату — небольшое помещение, где есть только раковина, унитаз и душевая кабинка. Я чищу зубы и причесываюсь, но не переодеваюсь. Я без рубашки, в одних шортах. Бывало и хуже.

— Кэт, — зову я, даже не пытаясь скрыть отчаяние в голосе. — Кэт.

Она появляется в мгновение ока, словно ждала моего зова, и у меня чуть не подгибаются колени. Я делаю шаг к ней по привычке, но останавливаю себя, когда в голове проносится вчерашнее предупреждение. Прикоснуться к ней, значит потерять ее.

Никаких прикосновений. Никогда.

— Поздравляю! Сегодня твой счастливый день. — она одета в ту же футболку и боксеры, что и раньше, но это неважно. Кэт прекрасна так, как ни одна другая девушка и мечтать не может. — Ты зовешь, я отвечаю.

— Я скучал по тебе, — говорю я.

— Ты бы сошел с ума, если бы не сделал этого.

Я пытаюсь выглядеть оскорбленным, но у меня получается только улыбаться.

— Когда ты не со мной, где ты находишься? — я хочу знать каждую деталь о ее новой жизни.

Она указывает на потолок… а затем взмахивает рукой и извивается всем телом в самом отвратительном танце всех времен.

Я смеюсь… действительно смеюсь… и говорю:

— Остановись. Пока я не промыл глаза отбеливателем.

— Потому что твои движения и ритм не идут ни в какое сравнение с моими, и наблюдение за мной только напоминает тебе о твоем изъяне?

— Да, что-то вроде того.

Она накручивает прядь волос на палец, улыбаясь.

— Я и не подозревала, как сильно болят мои отказывающие почки, пока не умерла. Теперь я могу ходить, бегать и танцевать без единой боли. Это… Лед, у меня нет слов.

— Зуб даешь?

— Зуб даю.

Видно, что она довольна своим положением, и мне нравится, что она счастлива. Мне нравится. Я жажду ее счастья больше, чем своего собственного. Но я также… не люблю это. Она счастлива без меня. Я несчастен без нее.

Еще больше историй от придурка класса «А».

— С тобой там хорошо обращаются? — спрашиваю я.

— Парень! Просто прекрасно! Ты даже не представляешь. — она подходит к кровати, покрытой «Линиями крови», и садится на край. Как обычно, от нее веет энергией и азартом. Сила ее природы. — Это как усовершенствованная версия этого места. Земля 2.0. И знаешь что? Вопреки распространенному мнению, это не конец.

— Не конец? — я хмурюсь, когда меня охватывает замешательство. — Ты можешь умереть снова?

— Нет, нет, ничего подобного. Мы находимся в месте, так называемом — зоне ожидания, где нам разрешено присматривать за нашими близкими. — она постукивает по подбородку двумя хорошо наманикюренными пальцами. — Мы даже можем помогать, но только если обращаемся в суд и выигрываем его.

— В суд?

— Да. Только в гораздо большем масштабе, потому что это высшая инстанция. Мы должны ходатайствовать о прошениях, прекращении огня и многом другом. Вот где я была все это время. В суде. Там же сейчас находится и Хелен. На самом деле она редко покидает зал суда.

Хелен — биологическая мать Али.

— Зачем столько хлопот? — чего они на самом деле добиваются?

Кэт дрыгает ногами, отчего матрас подпрыгивает.

— Я знаю, что ты этого не поймешь, но иногда, чтобы победить здесь, нужно сначала победить там. Хелен, Эмма и я делаем все возможное, чтобы у вас было все необходимое.

И я все осознаю.

— Ты просила явиться ко мне.

— Ах, ты имеешь в виду, что я подала прошение в суд, чтобы предстать перед тобой. Как видишь, я получила согласие. Но… буэ… есть правила. Больше, чем ты думаешь.

— Например?

— Например, что я могу тебе рассказать… а что нет. — она посылает мне воздушный поцелуй. — В конце концов, я знаю то, чего не знаешь ты, и по тем же причинам, по которым ты когда-то не мог рассказать мне о зомби… я до сих пор не могу смириться с правдой… я не могу рассказать тебе все.

Мне это не нравится. Мне совсем это не нравится.

— Что будет, если ты нарушишь правила?

— Меня могут заставить покинуть мое место. Некоторые свидетели предпочитают не оставаться, когда только прибывают, как Миранда, приемная мама Али. Других, нарушителей спокойствия, могут выгнать раньше времени. — в ее глазах, которые я хотел бы, чтобы светились только от счастья, мелькает смирение. — Я не хочу, чтобы меня выгнали.

Я чувствую недосказанность?

— Впервые в жизни, я помогаю вам, ребята, — добавляет она, — и я не готова останавливаться.

— Почему кто-то уходит? — я скрещиваю руки и прислоняюсь к двери ванной. — А куда отправляют тех, кого выгоняют?

— В высшие небеса… в Истинный Покой. Поверь, все, кто находится в зоне ожидания, хотят попасть в Истинный Покой. Мир за пределами твоего понимания. Это счастье. И там нет такого понятия, как душевная боль или страдание. Там есть только любовь и свет. — она широко улыбается… а затем хмурится. — Но в Покое я больше не смогу влиять на твою ситуацию, не смогу подавать прошения, поэтому сделаю все, что потребуется, чтобы остаться.

У меня в голове вертятся разные варианты.

— Встречаются ли люди в зоне ожидания?

— Да, они выходят замуж. И рожают детей.

Меня охватывает волнение. Если я попаду в зону ожидания, то смогу снова быть с ней. Мы будем парой. У нас появится будущее.

Но она хорошо меня знает, угадывает направление мыслей и качает головой.

— Не смей. Твое время еще не пришло, Лед.

— Твое тоже.

— Знаю. Я слишком рано ушла, и теперь ты живешь с последствиями. И это отстой, не так ли? Так не заставляй своих друзей жить с последствиями твоей ранней смерти. Ты им нужен.

— Я хочу быть с тобой. — чего бы это ни стоило.

Ее глаза сузились, она явно разозлилась.

— Ну, я хочу пони, но мы не всегда получаем то, что хотим, не так ли?

— Кэт…

— Лед. — она вздыхает. — Я хочу, чтобы ты встречался с другими девушками.

Я моргаю. Наверняка я ослышался.

— Не может быть, чтобы ты только что сказала…

— Заткнись, ладно? Китти еще не закончила. Ты знал, что я умру раньше тебя…

— А вот и нет! Я думал, что умру в бою задолго до того, как у тебя откажут почки.

— Пожалуйста, — говорит она, закатывая глаза. — Как будто кто-то может победить тебя в драке. Но как ни крути, ты знал, что со мной у тебя не будет «долго и счастливо».

— Я не встречаюсь с другими девушками, котенок. — меня бесит, что она вообще это предлагает это.

— А как насчет легионов, с которыми ты переспал после моей смерти, а?

Я вздрагиваю, как будто меня ударил пятисотфунтовый стероидозависимый громила.

— Это были ошибки, о которых я буду вечно сожалеть.

— К черту твои сожаления. — оставаясь на матрасе, она поднимается на колени, ее взгляд становится душераздирающе серьезным. — Ты должен открыть свое сердце, снова полюбить.

— Нет, я…

— Ты довольно привлекательный парень, — вставляет она. — Хорошая, твердая пятерка. А теперь, когда у тебя есть деньги, ты, возможно, сможешь заполучить шестерку… может быть, семерку.

— Спасибо, — резко отвечаю я, хотя внутри у меня все клокочет. Она не может хотеть, чтобы я был с кем-то еще. Она же не серьезно. Просто не может.

В ее улыбке сквозит грусть, без намека на веселье.

— Все, что я хочу сказать, — это то, что есть кто-то, кто предназначен для тебя. Та, кому суждено быть с тобой. Конечно, она не будет так хороша, как я. Я — редкая десятка. Практически единорог. Но она даст тебе повод продолжать сражаться на этой войне.

— Я буду сражаться на войне за тебя. — мой голос грубый, как наждачная бумага. — Я тебе больше не нужен?

Кэт тяжело выдыхает.

— Я этого не говорю.

— Тогда я не нуждаюсь в…

— Но, — решительно перебивает она, заставляя меня замолчать и уничтожая всякое облегчение, — я вижу то, чего не видишь ты. Картину целиком. Финал. Единственное, что имеет значение.

Мои руки сжимаются в кулаки.

— Мы — вот то, что имеет значение.

Кэт отворачивается от меня, словно не в силах больше выдерживать мой взгляд.

— Я люблю тебя и всегда буду любить, но в тот момент, в ту самую секунду, когда моя душа покинула тело, я стала частью… Ну, не знаю, как еще это объяснить… Я стала частью одного разума. Коллективного сознания. Я увидела, что мы с тобой… мы никогда не должны были быть вместе, Лед. Не как пара.

«Ты издеваешься надо мной?» Она только что выдала мне загробную версию «Дело не в тебе, а во мне». Очевидно, что, несмотря на ее «я этого не говорю», она больше не хочет меня так, как я хочу ее. К такому удару я не был готов.

Кислота проникает в мою грудь, обжигая и без того разбитое сердце, но ни словом, ни делом я не показываю, что происходит внутри меня.

Это еще одно преступление, которое следует возложить на «Аниму». Преступление, в котором можно обвинить Камиллу.

— Ты все еще хочешь меня видеть? — тихо спрашивает Кэт.

— Да. — мне не нужно думать над ответом. Мне нужно время, чтобы изменить ее мнение и вернуть ее, вот и все.

— Хорошо. Это хорошо. — она сползает с кровати и встает. — А теперь, к сожалению, мне пора. Чем дольше я с тобой, тем меньше понимаю, что происходит вокруг тебя.

— Стой, — почти прорычал я. «Тише. Успокойся». Агрессия и нужда не принесут мне пользы. — Когда мы сможем снова увидеться?

— Сегодня вечером. Ты был таким хорошим мальчиком, что я подарю тебе еще один визит. Но не здесь. Иди. Займись чем-нибудь. Познакомься с компанией симпатичных девушек. Я найду тебя.

* * *

Я возвращаюсь в «Сердца». Кэт сказала, что найдет меня, и я хочу, чтобы она нашла меня здесь. Хочу заменить последнее воспоминание обо мне в этом месте… о том, как я преследовал брюнетку, которую намеревался использовать, и потерял.

Срочность, как хлыст, бьет меня изнутри, не дает сдвинуться с места, когда все, чего я хочу, — это найти свою девушку. Я здесь уже час, но не выпил ни капли виски и не собираюсь. Имбирный эль — мой новый любимый напиток.

Где же она?

Женщина опускается на стул рядом со мной. Я смотрю мимо нее, оглядывая клуб. Те же стробоскопы с черным светом. Те же люди извиваются на танцполе. Та же чересчур возбужденная толпа зрителей. Кэт нигде не видно, и хотя терпение всегда было одной из моих сильных сторон… я три года ждал, пока Кэт согласится на свидание, а потом еще год, чтобы затащить ее в постель… я вишу на конце очень обтрепанной веревки.

— Логан? — женщина рядом со мной толкает меня в плечо. — Привет.

Логан — не мое настоящее имя. Как и Лед, если уж на то пошло. Честно говоря, я ненавижу свое настоящее имя почти так же сильно, как и люблю его. Большую часть жизни оно было источником насмешек, а также зависти. Однако сегодня вечером я тот, кто указан в моем удостоверении личности. Логан. Под этим именем я общался к девушкам, с которыми спал.

И, несмотря на смутные воспоминания, я знаю, что спал с этой девушкой. У нее прямые темные волосы и зеленые глаза — вот причины, по которым я ее выбрал.

— Как дела? — спрашиваю я, стараясь быть вежливым. Я все еще придурок, и знаю это, но с возвращением Кэт в мою жизнь я намерен быть хорошим придурком.

— Я в порядке. Надеялась, что мы снова встретимся. — застенчиво улыбаясь и хлопая ресницами, она проводит ногтями по моей руке. — Хочешь поехать ко мне? Мы так и не допили ту бутылку «Макаллана».

— Нет, спасибо. — я отстраняюсь, и ее щеки вспыхивают от смущения. Отказ — это больно, без этого никуда, но я не буду флиртовать, чтобы быть милым. Просто не буду.

За эти годы у нас с Кэт было много разговоров о различных нюансах секса. Об ожиданиях парня и ожиданиях девушки. То, что для меня было физическим, для этой девушки, вероятно, было эмоциональным. Несмотря на все ее отрицания.

Как и многие другие, она, вероятно, надеялась, что мне так понравится быть с ней, что я захочу провести с ней еще одну ночь… черт, несколько недель… может быть, несколько месяцев, забыв о своем утверждении «я хочу только одну ночь». Кэт называла такой образ мыслей «исключительной фантазией».

Это фантазия с низким процентом успеха.

— Уверен? — она проводит пальцем между грудей. — Будет весело.

— Извини, но я здесь, чтобы встретиться с кое-кем. — любовью всей своей жизни.

— Со мной. Проваливай.

Гостья наклоняется ко мне с другой стороны и отмахивается от Макаллана. Я напрягаюсь, и из меня вырывается очень сильное ругательство. Камилла Маркс.

Ее светлые волосы ниспадают густыми локонами, зачесанными назад, открывая черные как смоль пряди на висках. Ее темные заостренные ресницы длиной в милю что составляет полный контраст с блеском, сверкающим вокруг ее медовых глаз. Ее щеки раскраснелись, а губы накрашены в кроваво-красный цвет.

Парни пялятся на нее так, словно она последняя конфета в кондитерской.

Я понимаю, почему. Она одета в черный кожаный жилет, который подчеркивает небольшую, но идеальную грудь, обнажая больше татуировок, чем скрывая их. Завораживающие трехмерные изображения оживают. Моя любимая — та, что у нее над сердцем. Лицо маленькой девочки. Возможно, это лицо самой Камиллы, только намного моложе. Она похожа, хотя на татуировке изображены черные как смоль локоны.

Как и жилет, ее штаны из черной кожи, и выглядят они так, будто их нарисовали на ней. Оба предмета одежды застегнуты на серебряные молнии, и я знаю, что под каждой из них спрятан клинок.

Так же, как я знаю, что каждое украшение, которое она носит, может служить оружием. Кулон, висящий на серебряной цепочке у нее на шее, может превратиться в небольшой кинжал. У ее браслетов есть два крючка в центре. Потяните за них, и получится удавка.

— Кто ты? — спрашивает Макаллан. — Потому что он не выглядит счастливым, увидев тебя.

Камилла не обращает на нее внимания, поворачиваясь, окидывая взглядом парня, стоящего позади нее. Она демонстрирует полностью обнаженную спину, жилет держится на молитве, а на затылке и талии завязки. Татуировок становится все больше, и их рисунки приводят меня в восторг.

Дерево жизни, растущее посреди реки, каждая ветвь которого прорастает разными цветами. Сковорода. Кулак. Ключ, звезда и кинжал. На нескольких ветвях сидят птицы, а над самой высокой ветвью летает стая.

Я хочу провести по изображениям пальцами. Затем Камилла снова смотрит на меня, и я вспоминаю, что она предательница. Моя ненависть затмевает все мое восхищение.

— Что ты здесь делаешь? — требую я.

Она подает знак бармену.

— Спроси свою девушку.

Она говорила с Кэт?

— Подожди. У тебя есть девушка? — спрашивает Макаллан. Она сжимает в руке бокал с каким-то фруктовым коктейлем, явно собираясь выплеснуть его содержимое мне в лицо.

Камилла действует быстро, протягивая руку, чтобы выбить стакан из рук девушки.

— Похоже, кому-то нужно поучиться хорошим манерам. Я рада…

— Извини нас, — говорю я Макаллану. А затем хватаю Камиллу за руку и тяну ее к лестнице, ведущей в VIP-зал.

На полпути она вырывается из моих рук.

— Не нужно быть таким грубым. Я не собираюсь убегать. Если ты не заметил, я не сопротивляюсь.

— Ты всерьез думаешь, что я буду тебе доверять? — спрашиваю я, но не притрагиваюсь к ней. Чем меньше мы будем контактировать, тем лучше.

Я проделал оставшуюся часть пути наверх. Если она не последует за мной, я отправлюсь за ней на охоту, и ей не понравится, что произойдет, когда я ее поймаю.

А я её поймаю.

В этом зале есть собственный бар, где работают официанты, которым платят за то, чтобы бокал никогда не оставался пустым, а улыбка не исчезала. Меня сразу же узнают, и официантка спешит поприветствовать меня. Я обхожу ее и направляюсь к кабинету, расположенному сзади. Кабинет, который Анкх… отец Рив… когда-то держал специально для нас, на случай, если у нас возникнут дела с зомби.

Даже после ремонта клуба код доступа на двери остался прежним. Я встаю спиной к Камилле, чтобы ввести цифры, а затем приглашаю ее внутрь. Высоко подняв голову, она проходит мимо меня. Я следую за ней по пятам, закрывая дверь сильным ударом ноги.

Когда замок защелкивается сам по себе, меня охватывает волна удовлетворения. Теперь она застряла. Без кода ей не сбежать. Не то чтобы кабинет был хорошей тюрьмой. Здесь есть мягкие кожаные диваны и большие кресла. Еще один бар. Стол с несколькими компьютерами и трехлинейной телефонной системой.

Камилла смотрит мне в лицо, ее темные глаза полны яда.

— Прежде чем ты начнешь спрашивать, да, Кэт явилась ко мне вчера вечером и еще раз около часа назад. Она велела мне прийти сюда и быть рядом с тобой.

— Ты лжешь. — Кэт никогда бы не стала так меня мучить.

— Ты уже второй раз обвиняешь меня в обмане. — она делает шаг ко мне, бросая спичку в мою сторону. — Сделаешь это в третий раз, и твои яйца окажутся у тебя в горле.

— Уверен, мне понравится их вкус, — ответил я.

— Дети, пожалуйста. Она не лжет, Лед. — Кэт появляется рядом с Камиллой, и мои колени подкашиваются от облегчения. Она вернулась, как и обещала. — Я хочу, чтобы Камилла была рядом с тобой каждую минуту каждого дня. Начиная с этого момента.

Что за чертовщина?

— Это что, шутка? Игра в «что бы ты предпочел»? Ну, я бы предпочел сыграть в хоккей с зомби, чем провести еще одну минуту с твоей убийцей.

Камилла вздрагивает, но я отказываюсь чувствовать себя виноватым из-за того, что говорю правду.

— К несчастью для тебя, — говорит Кэт, — это игра в «что хочет мертвая девушка, то мертвая девушка и получит». - ее взгляд умоляет меня. — Ты сделаешь это, и не обсуждается.

Черт возьми. Она серьезно настроена.

— Почему? Ты ведь знаешь, кто такая Камилла, верно?

— Знаю. Хотя в одном ты ошибаешься. Она не мой убийца. Не совсем. — она бледнеет. — Ты просто должен мне доверять. Это соглашение необходимо.

Я качаю головой.

— Нет. Точно нет.

— Лед.

— Котенок. — как мне заставить ее понять? — Я сделаю для тебя все, что угодно. Вырезать себе сердце? Где нож? Поджечь себя? Дай мне спичку. Но я не буду общаться с твоей убийцей.

— Я не устанавливала эти бомбы, — голос Камиллы стал хриплым. — Я ничего о них не знала. А также не стреляла в нее.

Я бросаю на нее мимолетный взгляд, и в нем нет ничего приятного.

— Ты выключила систему безопасности, которая позволила «Аниме» сделать такие вещи. В моих глазах ты несешь наибольшую вину.

Она тоже бледнеет, и ее плечи опускаются. Хорошо. Пусть ей будет больно за то, что она сделала. Пусть мучается от стыда. Это она заслужила.

Кэт делает шаг ко мне, привлекая мое внимание.

— Сейчас я поделюсь с тобой кое-какими знаниями, большой мальчик, так что слушай внимательно. Я сказала тебе, что буду появляться в те дни, когда ты будешь совершать добрые дела. И знаешь что? Эти добрые дела начинаются и заканчиваются Камиллой Маркс. С этого момента ты будешь завтракать с ней. Ты будешь сражаться с зомби вместе с ней. Ты будешь… — она скрежещет зубами. — Спать с ней в одной комнате.

Я еще раз яростно качаю головой. Ни за что, никогда.

— Я никогда ни о чем тебя не просила, — говорит Кэт, и я изумленно смотрю на нее.

— Ты просила меня о чем-то каждый день с тех пор, как мы познакомились. Плюшевых мишек. Розы. Извинения. Мой десерт. Деньги на обед. Мою машину. Черт, даже мою душу. Для тебя ничего не было запретным.

— Я не просила ни о чем важном, — поправляет она, а затем умоляюще складывает руки. — Сделай это для меня. Пожалуйста. Только так мы сможем увидеться.

Правила, я понимаю. Эти дурацкие правила.

У меня есть еще вопросы к ней, но я моргаю, и она исчезает. Из меня вырывается рык отрицания, эхом отражающийся от стен.

— Я сделаю это, — кричу я. Меня загнали в угол, и я это знаю. Чувствую себя паршивой дворняжкой, которую добрые люди из службы контроля за животными хотят поймать, чтобы проверить на бешенство, но я все равно это сделаю. — Я согласен на твои условия. Ты можешь вернуться.

Но она не возвращается, и отчаяние начинает давить на меня.

— Почему ты согласилась на это? — спрашиваю я предательницу.

Камилла подходит к бару, чтобы налить себе «Грей Гус».

— Я в долгу перед ней. Я в долгу перед тобой.

— Или ты планируешь шпионить за мной. — да. Наверняка так и есть.

— Твой мыслительный процесс нуждается в перезагрузке. Перед кем именно я должна отчитываться? — она осушает стакан. — От «Анимы» остались одни обломки.

— Или мы так думаем. — я провожу обеими руками по волосам, дергаю за пряди. Что, черт возьми, я собираюсь делать с этой девушкой? Я не хочу видеть ее в своей квартире. Я живу здесь всего несколько месяцев и все еще не чувствую себя как дома, но она моя, и ей не место в том, что принадлежит мне. Но я не хочу, чтобы она была и в новом доме Рив. Не хочу, чтобы она была рядом с моими друзьями.

— Кэт показала мне, где ты живешь, — говорит она. — Я уже оставила там свой рюкзак.

— Дверь была заперта.

— Да, и я взломала ее.

Во мне вспыхивает ярость, и я бью кулаком по стене.

— Сдержаннее, сдержаннее. — она не выглядит ни капли испуганной, когда идет к выходу. Я немного удивлен и очень зол, когда она вводит нужный код и дверь открывается перед ней. — Пойдем домой и поговорим о логистике.

— В мой дом, а не твой. — я мчусь к ней, чтобы не отстать, едва сдерживаясь, чтобы не схватить и не встряхнуть ее. — Код.

Она не притворяется, что не понимает, о чем я говорю.

— Я запомнила цифры, когда ты их вводил.

— Я стоял к тебе спиной, загораживая обзор.

— Я не должна была заглядывать тебе через плечо? Упс. Виновата.

Я открываю рот, чтобы оскорбить ее.

— Я не знала, что ты собираешься со мной сделать, и придумала коварный план побега, — вмешивается она. — Знаю, знаю. Как я посмела принять меры, чтобы защитить себя. Мне должно быть стыдно.

Мне придется быть рядом с ней осторожнее. Принято к сведению. Она враг, и всегда будет врагом. Враждебность и подозрительность — это все, что она от меня получит.

— Кстати, — добавляет она, — мне не стыдно.

— Я понял. Но побудешь рядом со мной достаточно долго, и тебе станет. — я позабочусь об этом.

Краска отхлынула от ее щек, но она вздернула подбородок. Защитный механизм. Хорошо. Слова могут быть оружием. Мои слова — стрелы, и они только что поразили намеченную цель.

Спустившись вниз, мы протискиваемся сквозь постоянно растущую толпу. Многочисленные духи и спреи для тела смешиваются с резкими запахами пота и алкоголя. Я поворачиваю голову, ощущая сильный аромат Камиллы… розы и орехи пекан. Я шиплю. Поговорим о ярком примере лживой рекламы. Чтобы соответствовать ее характеру, от нее должно пахнуть серой.

Мы выходим из здания и попадаем в ночную прохладу. Я вдыхаю свежий воздух, словно задыхаюсь.

— Если Кэт хочет, чтобы ты осталась со мной, хорошо, ты можешь остаться со мной. — Мне придется смириться. — но тебе придется добираться пешком. — Я сажусь за руль своего грузовика.

Она запрыгивает в кузов, и я стискиваю зубы. Вытащить ее оттуда будет непросто. Если бы мы не были на людях, я бы пошел на это. Но мне придется смириться и постараться проехать по всем кочкам между клубом и моим домом. Что я и делаю. Со смаком.

Она молчит, пока мы поднимаемся по лестнице на второй этаж, и я тоже молчу. Открываю дверь и намеренно вхожу первым. Во-первых, это невежливо. Во-вторых, я смотрел дрессировку собак и знаю, что вожак стаи всегда входит первым. В-третьих, она может отсосать. Я не хочу видеть ее здесь и не собираюсь притворяться, что хочу.

Когда входная дверь закрывается, она говорит:

— Мы должны поговорить о…

Но я иду в свою спальню и закрываю дверь. Раздаются шаги. Я почти уверен, что Камилла ходит взад-вперед.

— Лед, — говорит она через дверь.

Я вставляю в уши наушники и увеличиваю громкость своего «Айпада», заглушая ее голос.

* * *

Когда утренний солнечный свет просачивается сквозь щель в шторах, я заканчиваю упражнения. Сто отжиманий. Сто приседаний. Сто выпадов и тысяча других упражнений. Я занимаюсь и занимаюсь, пока не израсходую столько энергии, что смогу сойти за нежить. Но, по крайней мере, я стал лучше себя контролировать.

Камилла Маркс — средство достижения цели. Способ увидеть Кэт. Я могу вынести ее присутствие в своем святилище, не убивая. И при этом не желая покончить с собой. Конечно.

Я принимаю душ, одеваюсь и наконец выхожу. Она сидит за кухонным столом, вокруг нее разложены тюбики с чернилами и бинты, а в руках у нее татуировочный пистолет. Ее волосы собраны в какой-то небрежный пучок на макушке, обнажая слой иссиня-черных волос, обычно скрытых белоснежным цветом. На ее лице нет макияжа, что делает ее моложе. Она так чертовски красива, что это должно быть преступлением.

«Ненавижу ее».

Она стирает кровь с рисунка, который только что выгравировала у себя на запястье. Компас рядом со словом «Предательство».

Я не буду спрашивать. Мне все равно.

Я готовлю хлопья в миске и зачерпываю их ложкой за ложкой, стоя у раковины. Я не говорю ни слова и не смотрю в ее сторону.

— О, нет, — сухо говорит она. — Вредный мальчишка игнорирует меня. Что же мне делать?

— Скажи спасибо, — пробормотал я.

— Ты не можешь игнорировать меня и угрожать. — она накладывает повязку на новое изображение и собирает оборудование. — Ты должен выбрать что-то одно.

Я выливаю молоко из миски и молча мою посуду.

— Мило, — говорит она. — Ты выбрал мое любимое.

Ее ничто не смущает?

Обычно в это время дня я выполняю миллион поручений, чтобы отвлечься от Кэт. Сегодня я припарковал свою задницу перед телевизором и включил спортивный канал, надеясь досадить Камилле. Когда я понимаю, что она смотрит и действительно увлечена игрой, я переключаю на ток-шоу «Кто твой папа». Но она смотрит и это, и даже кричит на экран.

— Ты слишком хороша для него. Брось его!

Далее я переключаю на мыльную оперу, и она в конце концов отворачивается, не проявляя интереса.

Я ухмыляюсь… пока не понимаю, что застрял, наблюдая за тем, как злой близнец парня соблазняет его жену.

После пятнадцати минут молитв о конце света я отправляюсь в свою комнату, чтобы сделать небольшое школьное задание. Я старшеклассник, хотя за несколько недель до смерти Кэт я бросил государственную школу и перешел на домашнее обучение. Учитывая, сколько дней мне пришлось бы пропустить, пока на меня охотились и нападала «Анима», у меня не было другого выбора. Провалить учебу не входило в мои жизненные планы. И что?

Выпускной чуть больше чем через месяц. Затем колледж. Стану детективом. По словам Кэт, я буду самым молодым и самым сексуальным. Однажды я буду охотиться не на зомби, а на человеческих злодеев. Не потому, что мне не нравится то, чем я занимаюсь сейчас, а потому, что я также планирую раз и навсегда искоренить зло.

Как-то так.

Закончив решать задачи X, Y и Z, я возвращаюсь на кухню, чтобы сделать сэндвич. Она все еще сидит перед телевизором, смотрит новую игру и ест батончик.

Я подхожу и выхватываю батончик из ее рук.

— Что принадлежит мне, то принадлежит мне.

Ее щеки краснеют.

— Мы можем быть вместе как несколько дней, так и несколько лет. Насколько я понимаю, в видении Али нет временных рамок. Почему бы тебе не притвориться взрослым и…

Я отмахиваюсь от нее, не глядя в ее сторону. Я выбрасываю батончик в мусорное ведро, делаю себе сэндвич и с преувеличенным удовольствием откусываю, пока она смотрит на меня.

— Ух ты. Так по-взрослому, — бормочет она. — Ты можешь хотя бы попытаться быть вежливым?

— Ты все еще жива. Это все, что ты от меня получишь.

Она смотрит в сторону, ее плечи поникли.

— Справедливо.

Сэндвич тяжело оседает в моем желудке. Я возвращаюсь в свою комнату, где остаюсь на несколько часов, просто лежа в постели и глядя в потолок, в надежде, что Кэт навестит меня. Но она не приходит, даже когда я зову ее по имени.

Где она, черт возьми? Она должна меня навестить. Я сделал все, что она…

Нет, я понимаю, что не сделал. «Помогать друзьям. Сражаться. Улыбаться».

Я встаю и возвращаюсь в гостиную. Камилла все еще на диване, но на этот раз она чистит полуавтомат.

— Мы отправляемся охотиться на зомби, — объявляю я.

Она с облегчением собирает пистолет.

— Я хочу вернуться в Шейди Элмс.

Кладбище.

— Почему? Для того, чтобы сформировалась орда требуются недели и месяцы, а мы ничего не оставили от предыдущей. По крайней мере, я предполагаю, что ты не была настолько глупа, чтобы оставить части.

— Я превратила их в пепел, но… в этих зомби было что-то странное. Они были более сгнившими, чем обычно бывает у новичков.

— Есть одна идея. Они не были новичками.

— Но они восстали из могил. Зачем зомби возвращаться в свои тела, чтобы снова воскреснуть?

— Откуда мне знать? Я же не зомби. — но ладно, неважно. — Мы поедем в Шейди Элмс. — я беру ключи и направляюсь к своей машине.

Луна полная, небо абсолютно черное. Ни облаков, ни звезд. Только ощущение уныния и обреченности.

Ничего нового.

Подождите. Над головой проносится облако в форме кролика, и я напрягаюсь. Кроличьи облака — способ Эммы предупредить Али. Зомби сегодня проснулись.

Адреналин подстегивает меня.

— Сегодня будет битва. — мне лишь нужно найти гнездо.

— Откуда ты знаешь?

— Просто знаю.

Камилла запрыгивает на пассажирское сиденье, а не в кузов, и окидывает меня мятежным взглядом, провоцируя на комментарий. Нет. Что хорошего это принесет?

Всю дорогу мы молчим. Я постоянно осматриваюсь в поисках любых признаков зомби. Ничего… ничего… На мгновение меня отвлекает аромат роз и орехов пекан. Этот аромат остается с Камиллой, где бы она ни была и что бы ни делала.

Когда мы подъезжаем к кладбищу, я паркуюсь между двумя высокими дубами и с удивлением обнаруживаю там джип Коула. Мы с Камиллой выходим, и я с помощью фонарика в телефоне освещаю машину. Коул, Али и Гэвин сидят внутри, неподвижные как смерть, их души явно где-то в другом месте.

— Отлично, — говорит Камилла. — Теперь мне придется сражаться не только с мертвыми, но и живыми.

Я знаю, что эти слова не являются угрозой, но реагирую так, как будто это так.

— Нападешь на моих друзей, и я покончу с тобой.

Она делает глубокий вдох.

— Я не собираюсь причинять им вред. Просто…

— Брось. Не хочу это слышать. — я иду вперед, прислушиваясь, не идет ли битва. Ищу… ищу…

Небо здесь еще более зловещее, а ощущение обреченности и мрака еще сильнее.

В десяти ярдах от меня хрустнула ветка. Я выхватываю два пистолета 44-го калибра, как раз когда Бронкс выходит из-за статуи ангела, держа наготове свои пистолеты 44-го калибра. Как только наши взгляды встречаются, мы опускаем оружие.

— Ледяной человек Лед. Ты не звонишь, не пишешь. Просто появляешься на поле боя без предупреждения. — его взгляд перемещается на Камиллу и сужается. — По крайней мере, ты поговорил с Кэт.

Он знает, что происходит?

— Что ты здесь делаешь?

— Охраняю джип и тела внутри него. — Бронкс не дурак. Он знает, что я спросил, почему он на кладбище; просто решил не отвечать. — Я буду охранять и твое тело, если захочешь присоединиться к остальным. Но не удивляйся, если по возвращении у тебя будет несколько порезов и синяков.

Он злится на меня. Я понимаю.

— Если использование меня в качестве груши для битья поможет тебе снять трусики, то давай.

Он отмахивается от меня, но не может скрыть веселого блеска в глазах.

— Есть зомби? — спрашиваю я.

— Несколько.

Я выхожу из своего тела так же легко, как дышу. Пока я пробираюсь через кладбище, душа Камиллы догоняет меня. Сначала мы встречаем Коула. Он прислонился к корявому дереву, его ветви, кажется, обнимают его и одновременно отталкивают. Его руки скрещены на груди.

— Что, черт возьми, здесь происходит? — спрашиваю я.

Как и Бронкс, он бросает взгляд в сторону Камиллы. Я знаю, что он раздумывает, что сказать в присутствии человека, которому нельзя доверять.

Камилла замечает это, поднимает подбородок и расправляет плечи.

— Мы были в патруле и рассредоточились по всему району, — рассказывает Коул. — Бронкс нашел и обезвредил трех зомби, но из могил стали подниматься все новые и новые, поэтому он отправил смс остальным, и мы поспешили туда.

— Остальных ты убил. — иначе он не стоял бы здесь. А был бы рядом с Али. — Так где же остальные охотники?

— Прогуливаются по кладбищу, следят за другими зомби. У нас с Али было видение, и мы думаем, что сегодня ночью восстанет еще как минимум дюжина.

— Не должны. Мы уничтожили орду только прошлой ночью.

— Если нам повезет, — говорит Камилла, — мы сможем уничтожить еще одну. — она достает из молнии на брюках два кинжала. — Почему бы мне не начать с того, который подкрадывается к Коулу?