Библейские игры

7. Царский конфликт

Царей и цариц и им подобных, выступающих в роли игроков в библейских играх в Ветхом Завете, можно найти, начиная с Первой книги Самуила. Три основных израильских царя в Ветхом завете — это Саул, Давид и Соломон (о котором я говорил в предыдущей главе как о царе и необычайно мудром человеке). В этой главе я буду обсуждать определенный период правления Саула, включая его борьбу с Давидом, а в восьмой главе — некоторые эпизоды из жизни Давида.

В этой главе я также расскажу историю царя-неизраильтянина, чье правление было полно интриг. В центре анализа будут его взаимоотношения со своей второй царицей, Есфирь. Так развитие этих взаимоотношений зависит по большей части от борьбы за власть Есфирь со своим главным противником Аман, я считаю этот конфликт «царским». С другой стороны, я считаю, раннюю борьбу царя с первой царицей Астинь не столько борьбой за царские прерогативы, сколько борьбой между полами. Соответственно, я анализирую ее в восьмой главе.

Царский конфликт мало отличается от других форм конфликтов и интриг, проанализированных в этой книге. Приглушенный конфликт Саула с Богом и Самуилом в начале своего правления кажется больше результатом жгучей ревности, которую чувствовали к нему его противники. Это чувство сродни ревности, которая побудила Каина убить Авеля, когда его отвергли, как и Бога и Самуила, чем какой-то особенной царской эмоции.

Если царский конфликт и отличается от других форм конфликтов, то, возможно, лишь априорной законностью, которой обладает царская власть.

Можно ожидать, что особы, обладающие царской властью, вступают в конфликт с определенными преимуществами, которые делают их более могущественными игроками. Как показывает проблема Саула, эти прилагающиеся преимущества существенны только тогда, когда им не противостоит Бог.

Когда завоевание и заселение Ханаана завершилось, Самуил стал первым пророком и судьей Израиля. Когда старейшины Израиля попросили его назначить царя, который бы правил нами как другими народами» (Первая Книга Самуила 8:5), Самуил пришел в негодование. Именно Бог сказал Самуилу:

Самуил должным образом предупредил людей, что царь, по поводу которого они так докучают ему, будет призывать на службу их сыновей, возьмет их дочерей, «чтобы они составляли масти, варили кушанье и пекли хлебы» (1 Царств 8:13), заберет лучшие поля, виноградники и оливковые рощи и отдаст их своим придворным, и будет забирать десятину зерна и урожая. Что еще хуже,

Но люди не стали слушать:

И Бог недовольно сказал Самуилу: «Выполни их требование и дай им царя» (1 Царств 8:13).

По Его указанию Самуил назначил Саула правителем израильтян, поучая его:

Но Самуил не пришел через семь дней, и люди «начали разбредаться» (1 Царств 13:8). Чтобы утихомирить их, Саул принес жертву, и как только он закончил, прибыл Самуил и сурово укорил его:

Но этот ответ не удовлетворил Самуила, который предвидел недовольство и отчуждение Бога:

С таким предсказанным исходом становится ясно, что Саула сочли падшим человеком, хотя до этого о нем судили как о самом подходящем для царствования человеке,

Но, несмотря на эти впечатляющие физические данные Саула, Бог не мог просто так оставить неблагодарность народа. После того, как Он помазал Саула на царство, Самуил переложил слова Бога с собственной репризой:

Наконец, подавленные такой враждебностью Бога, люди стали умолять Самуила:

Самуил дал людям обнадеживающий ответ, содержащий предупреждение, что «если вы будете продолжать поступать плохо и вас, и вашего царя сметут с лица земли» (1 Царств 12:25).

Что делает случай Саула еще более жалким, так это то, что он никогда и не стремился к царствованию. Он был, по его собственному самоуничижительному свидетельству

До этого Самуил сказал ему, что все израильтяне желали видеть его царем. После отказа Саула он недоверчиво спрашивает: «Почему ты (Самуил) говоришь мне такое?» (1 Царств 9:21).

Бог помог Саулу и израильтянам победить аммонитян и филистимлян. Тем не менее, в дополнение к тревожным знакам случайного падения Саула, у Бога есть кое-что в запасе. Например, когда Саул спросил Бога, преследовать ли ему обращенных в бегство филистимлян, разбив их в битве, он не получил никакого ответа.

С другой стороны, у Саула ничего не было за спиной. Он делал титанические усилия, чтобы засвидетельствовать свое почтение Богу, даже предлагал принести в жертву собственного сына, Ионафана, за нарушение поста. Но Ионафан, признавший, что был слегка неправ, «попробовав немного меда палочкой, которую держал в руке» (1 Сам. 14:43), был спасен взбунтовавшимся народом.

Бог, испытывающий противоречивые чувства к человеку, которого он неохотно сделал царем, сам вымостил дорогу для его проступка и окончательной деградации. Самуил, верный послушник, передал Саулу слова Бога:

Довольно суровый приговор, особенно если учесть, что уже несколько поколений сменилось с тех пор, как израильтяне сбежали из Египта. Но Бог никогда не отличался забывчивостью, особенно в делах, которые считал личными.

Саул должным образом привел в исполнение этот суровый приговор, за исключением того, что не оставил в живых Агата, царя амаликитян, и пощадил

Звучит как разумное размышление, кроме того, что это противоречило беспощадному вердикту Бога и заставило Бога «пожалеть, что я сделал Саула царем, ибо он отвернулся от Меня и не выполнил Моих приказов» (1 Царств 15:11).

Самуил, чьи отношения с Саулом никогда не были простыми, тоже был зол. Его гнев усилился, когда он узнал, что Саул воздвиг памятник самому себе. Еще больше ухудшало дело то, что Саул не выказывал никакого раскаяния, когда приветствовал Самуила и сказал, что выполнил приказ Бога. Самуил жестко оспорил это заявление, указывая на овец и быков, которых взял себе Саул, но Саул возразил, что животных сохранили, чтобы принести в жертву Богу.

Оба они долго спорили по этому поводу, пока Самуил не был вынужден безошибочно высказать, чего хочет Бог:

Саул, внезапно раскаявшись, признал, что согрешил потому, что «боялся солдат и подчинился им» (1 Царств 15:24).

Я считаю, что игра, которую вели Бог/Самуил против Саула, с самого начала была нечестной. Саул был взят из ниоткуда и возведен на царство, так же как и Моисей ранее, был поставлен в роли предводителя израильтян (раздел 5.2). Но между этими двумя персонажами есть существенное различие: Бог хотел оказать Моисею любую помощь, которая ему требовалась, включая брата, который стоял рядом и говорил за него; с другой стороны, Саул получил гораздо меньше помощи от Бога, который очевидно был расстроен, что Его избранный народ так сильно желал себе царя, более того, даже требовал его. Будучи крайне удрученным такой неосмотрительностью, Бог избрал Саула в качестве мишени, на которой можно сорвать гнев.

Из-за натянутых отношений Самуил также не очень-то помогал Саулу, хотя, выступая в роли судьи, он мог бы стать идеальным учителем для новоиспеченного царя. Однако Самуил таил свою собственную злобу: его сыновья были отвергнуты старейшинами Израиля, хотя уже в старости Самуил пытался назначить их судьями себе на замену. Старейшины просто сказали Самуилу, что его сыновья «не берут с него (Самуила) пример» (1 Царств 8:5), но Библия также сообщает, что его сыновья «склонны к наживе, принимали взятки и искажали справедливость» (1 Царств 8:3).

Не удивительно, что удрученный Бог и его огорченный подхалим Самуил ополчились на незадачливого Саула. Что удивительно, так это то, что сначала они тщательно скрывали свою вендетту и по большей части использовали различные инсинуации. Они даже решились на поддержку царя, которого не переносили, чтобы их не обвинили в отказе удовлетворить желания людей.

Возможно, именно народ играет наиболее значительную роль в подъеме и падении Саула. Когда они упорно требовали царя, Бог неохотно выполнил их желание; когда они отрекаются — частично, чтобы угодить Богу — Он пользуется их отвращением. Является ли Бог в этих примерах демократом или самодержцем, я затрудняюсь сказать.

Несмотря на все уважение, у людей нет веских причин, объясняющих их первоначальное желание — всего лишь желание быть как все, с царем, который будет водить их в битвы. Неудивительно, что Бог почувствовал негодование, что Его избранный народ не очень то разбирается в предпочтениях лидерства!

Но когда люди признают, что зашли слишком далеко в своей просьбе насчет царя и выражают желание взять ее обратно, Бог и Самуил готовы вступить в игру и обеспечить падение Саула. Неспособность Саула выполнить приказ Бога и уничтожить амаликитян в ужасной бойне — всего лишь отговорка, которая нужна Самуилу, чтобы оправдать конец правления Саула:

Почему бы Саулу сразу не подчиниться приказу Бога? Как только Саул узнал от Самуила, что Бог больше не на его стороне (1 Царств 13:13-14), он мог решить, что у него нет выбора, кроме как постоять за себя — и прислушаться к народу (1 Царств 15:24) так же как к Богу. Таким образом, то, что Бог отвернулся от Саула, могло уменьшить веру Саула, что в свою очередь спровоцировало его неповиновение и падение, исполняя раннее пророчество Самуила.

Финальный разрыв Саула и Бога символично отражается в сцене прощания Самуила с Саулом:

По моему мнению, заявление Самуила не согласуется с фактами правления Саула и событиями, которые предшествовали ему. Бог изменил свое решение насчет царя, когда народ потребовал его. Кроме того, когда Саул был возведен на престол, божественная поддержка, которую он получал, быстро испарилась. Когда у самих людей появились иные мысли насчет того, чтобы иметь царя, Бог более чем хотел превратить все инсинуации в полную противоположность того, что сам утверждал до этого. Хотя Саул определенно выказал признаки слабости, потакая людям и не подчиняясь строго Богу, его бичевание со стороны Бога/Самуила имеет сомнительные отголоски, попахивающие фальшью.

Действия Бога и Самуила в этом грязном деле полностью, как мне кажется, согласовываются с их мотивами, которые во многом направлены на отмщение за обиду, которую люди нанесли им, потребовав себе царя. (Непонятно, почему непосредственно люди не наказаны за свое отступничество, но, вероятно, Бог и Самуил сочли, что легче направить свой гнев на живое воплощение их недовольства.) Уязвимый для их все более агрессивной и двуличной тактики, невезучий Саул становится беспомощной пешкой, и его царствование становится безрадостным.

Я нахожу, что трудно не симпатизировать Саулу, пока он пытается избежать поражения в несправедливой игре против враждебных сил, которые не подлежат его контролю. Нельзя, однако, игнорировать тот факт, что если Бог и Самуил позорно ведут себя в этом деле, за ними стоят люди, на которых нельзя полагаться, и которые влияют на их выбор так же, как и на выбор Саула. Они очень значительные закулисные игроки в этой печальной истории.

Хотелось бы сказать, что обязательства Саула заканчиваются, когда Бог отвергает его. Но это не так, ведь Богу недостаточно просто покинуть Саула; сообщается также, что «злой дух, насланный Господом, начал терзать его (Саула)» (1 Царств 16:14).

Чтобы изгнать этого духа, слуги Саула нашли «храброго человека и воина, разумного в речах и приятного на вид» (1 Царств 16:18). Его звали Давид; играя на лире, он приносил облегчение Саулу. Саул полюбил Давида и сделал его своим оруженосцем.

Давид вскоре приобрел славу, убив огромного филистимлянина Голиафа. После этой победы он так преуспевал в любом рискованном мероприятии, которое предпринимал для Саула, что Саул сделал его командиром над всеми своими воинами.

Дальнейшее отличие было пожаловано Давиду, когда он убил великое множество филистимлян. Фактически, по его возвращении домой с армией, женщины, танцуя, приветствовали его успех дерзкой песенкой:

Зависть, которая ранее руководила Богом и Самуилом, теперь Саул направил на новую звезду, восходящую в его царстве:

Когда злой дух от Бога снова завладел Саулом, он больше не мог сдерживаться и метнул копье в Давида, который пытался облегчить его муки, играя на лире. Давид дважды уклонился от копья, которое должно было пригвоздить его к стене, что еще больше разозлило Саула, который усмотрел в этом знак, который Бог предназначал для него. Чтобы поставить Давида в безвыходное положение, он удалил его от дома и дал ему в командование тысячу человек. Давид «преуспевал во всех рискованных делах, ибо Бог был с ним» (1 Царств 18:14).

Теперь в знамениях нельзя было усомниться. Поскольку звезда Давида все еще светила людям, Саул предложил отдать свою старшую дочь в жены Давиду, если он пообещает бороться с филистимлянами. Этот план не удался, но, когда другая дочь Саула, Мелхола, влюбилась в Давида, Саул понял, что ее свадьба с Давидом тоже может способствовать его планам:

Но Давид не умер, на самом деле он переплатил назначенную за невесту цену — убить сто филистимлян и принести их отрезанную крайнюю плоть, — убив двести. Как следствие, Саул «стал еще больше бояться Давида, и еще больше стал его врагом» (1 Царств 18:29). Разрыв, кажется, стал неизгладимым.

Страх Саула вскоре приобрел более угрожающий тон:

Ионафан храбро упрекнул отца в злых намерениях, напоминая ему, что Давид никогда не подводил его, а, напротив, не жалел жизни в борьбе с филистимлянами. Смущенный аргументами Давида Саул поколебался и снова приветствовал Давида в своем доме.

Но злой дух, насланный Богом, снова вернулся к Саулу, и он снова безрезультатно попытался насадить Давида на свое копье. После того как Давид спасся от него, он бежал, и Саул еще раз задумал убить его. Но жена Давида Мелхола расстроила планы отца, спустив его из окна их дома и подложив в его постель манекен. Тогда Саул язвительно спросил Мелхолу:

Это была ложь, ибо именно Мелхола убедила Давида бежать. Будучи верной Давиду, Мелхола была не так честна со своим отцом, как ее брат Ионафан.

Давид еще несколько раз близко соприкасался с Саулом. В одних приключениях беглецу помогал пророк Самуил, старый противник Саула, в других Ионафан. На самом деле верность Ионафана Давиду, которого он любил «как себя самого» (1 Царств 18:1), заставила Ионафана порвать с отцом в момент, когда они оба обменивались язвительными и злобными ремарками в адрес друг друга:

Сцена, когда Ионафан увидел Давида, очень эмоциональна:

В отличие от семейных конфликтов, обсуждаемых в главе 3, резкий конфликт между Саулом и Ионафаном, также включающий Давида, вышел за пределы непосредственно их семьи.

Со временем Давид собрал шайку людей, чтобы постоять за себя в пустыне, борясь с филистимлянами, в то же время спасаясь от Саула. В это время он сговорился с Ионафаном, который увещевал его:

Таким образом, очевидно, что его поддержка Давида объясняется надеждами Ионафана на будущий пост и дружбу Давида.

До этого момента преследование Давида Саулом можно смоделировать как игру абсолютного конфликта (смотри раздел 2.4), в которой у каждого игрока есть две стратегии. Саул может преследовать или не преследовать Давида, который должен решить бежать от Саула или не бежать, как показано в исходной матрице в таблице 7.1.

Таблица 7.1. Исходная матрица для побега Давида

Ключ:

(x, y) = (Саул, Давид)

3 = лучший вариант; 2 = средний; 1 = худший вариант.

По трехуровневой шкале, я считаю, что два исхода, ассоциируемые с побегом от Саула, являются средними (2) для обоих игроков. Это так, потому что если Давид убегает от преследующего его Саула и остается в бегах, нет решения их конфликта. С другой стороны, я считаю, что Саул выигрывает (3), если Давид не убегает и, как следствие, пленен (1); если Саул не преследует Давида и Давид остается в царстве, Давид будет прославлен (3), и Саул проиграет (1). Так что это игра, в которой есть либо победитель и проигравший, либо нет решения конфликта, в случае чего игра повторяется.　

Так как стратегический выбор Давида в этой игре следует за выбором Саула, их игра моделируется как игра 2×4, в которой Саул выбирает первым. Итоговая матрица для этой игры, показанная в таблице 7.2, обозначает, что у обоих игроков есть доминантная стратегия — преследовать (для Саула) и «око за око» (для Давида), и оканчивается отсутствием должного решения, что, как я полагаю, в точности описывает то, что на самом деле произошло в этой библейской игре.

Таблица 7.2. Итоговая матрица для побега Давида

Ключ:

(x, y) = (Саул, Давид)

3 = лучший вариант; 2 = средний; 1 = худший вариант.

Рациональный вариант обведен кружком.

Решение конфликта Давида и Саула было близко. Саул и три тысячи человек в пылу преследования остановились неподалеку от пещеры; без их ведома Давид и его люди прятались внутри. Развернулась странная сцена:

Давид не дал этой возможности ускользнуть:

После того как Саул вышел из пещеры, Давид окликнул его: «Господин мой царь!» (1 Царств 24:9). Саул оглянулся, и Давид распростерся перед удивленным Саулом:

В конце Давид пообещал: «Моя рука никогда не поднимется на тебя» (1 Царств 24:13), и Саул с благодарностью ответил:

Так Саул, которого превзошел Давид, оказался способным достойно проигрывать. Однако в то же время он взял с Давида клятву, что тот пощадит его потомков, что отнюдь не делает его проигравшим!

Таблица 7.3. Игровое дерево противостояния Саула/Давида в пещере

Ключ:

(x, y) = (Давид, Саул)

3 = лучший вариант; 2 = средний; 1 = худший вариант.

Рациональный вариант обведен кружком.

Финальный эпизод в конфликте Саула/Давида лучше всего смоделирован как игра с частичным конфликтом. Игровое дерево для этого эпизода показано в таблице 7.3. Давид сначала должен выбрать: убить ли или пощадить Саула; затем, отрезав полу его одежды, он может открыться Саулу и показать полу или не открываться; наконец, Саул может признать свою неправоту и попросить прощения для своих потомков, или снова искать отмщения.

При трехуровневой классификации лучший исход для обоих игроков — явно забыть о своих разногласиях (3, 3). Конфликт может продолжиться в двух случаях: если Давид не сможет открыться, показав Саулу край одежды; или Саул, осознав великодушие Давида, продолжит преследовать его. В обоих случаях я классифицирую исход как худший (1) для Давида, средний (2) для Саула, так как конфликт остается нерешенным. Это особенно чревато последствиями для Давида, который точно не хочет повторения игры.

Средний исход для Давида был бы убить Саула (2). Это решило бы конфликт, но Давид бы убил царя, который, как ему кажется, должен жить. Естественно, для Саула умереть от меча Давида было бы наихудшим исходом (1).

Двигаясь в обратном направлении от последнего хода Саула, его рациональным выбором будет признать свою неправоту, ведь вариант (3, 3) для него лучше, чем (1, 2). Давид, предвидя этот выбор, предпочел бы отрезать край одежды Саула и показать ему, ведь вариант (3, 3) предпочтительней для него, чем (1, 2) или (2, 1). Таким образом, вариант (3, 3) — это рациональный исход в этой игре, наиболее предпочитаемый ее игроками.

Только что описанный эпизод в конфликте Саула и Давида сигнализирует о важной перемене в самой природе игры, в которую они играют. Из-за театральных действий Давида в пещере, которыми он точно продемонстрировал, что не имеет желания убивать Саула, игра трансформировалась в игру с твердым соглашением, в которой игроки соглашаются на лучший (3) исход. Так что действия Давида повлекли удачный поворот событий для игроков, на который ни Бог, ни Самуил не хотели — или не могли — повлиять в ранней игре, в которую они играли против Саула. На самом деле эта ранняя игра отдавала клеветой и мстительностью, но сквозь настоящую игру проступает тепло и уважение со стороны Давида к пожалованной Богом царской власти (возможно, частично мотивированное страхом Божьего наказания за убийство царя). Ирония заключается в том, что Бог не ценит так же высоко святость Его пожалования Саулу царской власти, как Давид.

Есть нечто удивительное в том, что, в то время как Саул тяжело проклят Богом и Самуилом, Давид склоняется к тому, чтобы выказывать ему уважение, которого, как он думает, Саул заслуживает, несмотря на многочисленные покушения Саула на его жизнь. Почему же Давид так уважителен, даже подобострастен, по отношению к Саулу? В альтернативном варианте эпизода в пещере Давид, найдя Саула спящим в его лагере, более открыт в том, почему он хочет пощадить жизнь Саула:

Опрометчивое предсказание Давида оказывается абсолютно точным, потому что Саул в битве с филистимлянами, в которой Давид не принимал участия, был ранен лучниками. Ионафан и два других его сына были убиты, и Саул в отчаянии говорит своему оруженосцу:

Когда оруженосец отказывается, Саул последним героическим жестом «схватил свой меч и упал на него» (1 Царств 31:4).

Более спокойный вид конфликта показан в финальной истории царского конфликта, который я буду анализировать. В этом конфликте нет вызова царю Богом или человеческим соперником. Скорее, конфликт закручивается вокруг махинаций и мошенничества амбициозного придворного при царском дворе, настроенного разделаться с врагами.

После того как Артаксеркс, царь Персии, низложил царицу Астинь (их конфликт описан в разделе 8.4), в царстве был объявлен поиск красивой молодой девственницы, которая бы стала женой царя. Есфирь, которая потеряла обоих родителей и была воспитана своим дядей Мардохеем, была «ладно сложена и красива» (Есфирь 2:7). Когда ее привели к царю Артаксерксу, он

Есфирь была еврейкой, но по настоянию Мардохея она не открыла этого Артаксерксу. С другой стороны, когда Мардохей раскрыл заговор против царя, Есфирь не только рассказала об этом царю — что закончилось казнью заговорщиков, — но и что Мардохей был источником ее осведомленности; это «было записано в памятную книжку по желанию царя» (Есфирь 2:23).

Следующим появляется на сцене Аман, которому царь дал самый высокий пост при дворе. Все кланялись ему и выказывали почтение, кроме Мардохея.

Разгневанный Аман

Рассказывая о своей обиде Артаксерксу, Аман превратил личное публичное оскорбление в общее обвинение всех иудеев в неповиновении:

Царь не взял серебра, но позволил издать указ об уничтожении иудеев в назначенный день.

Великий плач поднялся среди иудеев. Мардохей в послании Есфири умолял ее «пойти к царю и воззвать к нему и заступиться перед ним за свой народ» (Есфирь 4:8). Но Есфирь испугалась за свою жизнь, потому что, как она объяснила Мардохею,

Мардохей стал насмехаться, что Есфири действительно стоит бояться, но не по названным причинам:

К этому язвительному предупреждению Мардохей добавил, что возможно божественное провидение сыграло роль в том, что у Есфири сейчас царское положение:

Прося о духовной помощи со стороны своего народа, Есфирь дала стоический ответ:

Таблица 7.4. Исходная матрица для вмешательства Есфири

Ключ:

(x, y) = (Есфирь, Артаксеркс)

4 = наилучший вариант; 3 = почти лучший вариант; 2 = худший вариант; 1 = самый худший вариант.

Стоицизм Есфирь, я должен признать, не лишен логики. Рассмотрим результаты игры, в которую она играла с Артаксерксом, которые показаны в исходной матрице в таблице 7.4. Очевидно, заступаясь перед царем, она выбрала рискованную стратегию. Но даже если она проиграет и будет убита царем, ее нельзя будет обвинить в том, что она не пыталась спасти свой народ. На самом деле для них она была бы мученицей, так что я рассматриваю неудачное вмешательство Есфири как почти лучший для нее вариант (3), ее наилучший исход, конечно, будет, если вмешательство закончится успешно (4).

Почти наихудший вариант (2) для Есфири был бы подвести своего дядю, при условии, что Амана остановят, ибо тогда она будет считаться трусливой за то, что не попыталась спасти иудеев. Наихудшим вариантом (1) для нее будет позволить свершиться уничтожению иудеев, ибо она не только впадет в немилость, если Амана не остановить, но и сама будет убита, как напомнил ей Мардохей.

Я думаю, что Артаксеркса не беспокоило бы уничтожение иудеев, если бы не вмешалась Есфирь, потому что у него не было особых сведений об иудеях. Конечно, если ему было известно о религии Есфири, Артаксеркс столкнулся бы с пугающим решением, позволить ли казнить ее или сделать для нее исключение. Но это не обеспокоило его, когда Аман пытался провернуть свой план, потоку что если бы Есфирь не вмешалась, он так и не узнал бы об истинном положении иудеев, тем более о том, что его царица одна из них. Соответственно, я расцениваю какое положение, когда Есфирь не вмешивается и Артаксеркс не отменяет приказ Амана, как лучший вариант для царя (4) — хотя бы пока он не узнает об истинном происхождении Есфири.

Почти лучшим вариантом для Артаксеркса (3) было бы поддержать Есфирь, которую он любил, после того, как она заступилась за иудеев. Почти худшим (2) было бы просто отменить приказ при отсутствии заступничества Есфири, ведь тогда царя сочли бы непоследовательным и слабым. Худшим вариантом для Атаксеркса (1) было бы не поддерживать Есфирь после вмешательства, потому что тогда он потерял бы не только вторую царицу, но и женщину, которую любил. Так в открытом противостоянии с Аманом, спровоцированным вмешательством Есфири, Есфирь выиграла бы — получила бы наилучший итог (4), — потому что для Артаксеркса вариант (3) в исходной матрице в таблице 7.4 лучше, чем (1).

Проблема с такой репрезентацией — или репрезентацией итоговой матрицы 2×4, в которой Есфирь действует первой (что не показано) в том, что если царь откажется протянуть Есфири золотой скипетр, для нее это будет концом игры. Так что несколько опрометчиво давать Есфири выбор: вмешиваться или нет, потому что этот выбор зависит не только от нее.

По этой причине, я полагаю, Есфирь попросила иудеев поститься за нее. Если она получит аудиенцию у царя, она не сомневается в своей способности убедить его в весомости причины, побудившей ее к этому. Однако она беспокоится, что он может не удостоить ее аудиенции, а может даже и убить ее за дерзость.

Я также думаю, что Есфирь беспокоилась, что, если она не будет действовать, иудеев могут спасти без ее помощи, как и предсказывал Мардохей, в случае чего ее промедление будет выглядеть эгоистичным и трусливым. Случись так, вторую колонку исходов в таблице 7.4, ассоциируемую с тем, что Артаксеркс не останавливает Амана, можно удалить из исходной матрицы. Можно сказать, что у Есфири были веские причины рассчитывать, что заговор Амана не удастся, даже если она промолчит. Имея выбор между вариантами (4) и (2) в первой колонке, Есфирь, очевидно, выбрала бы свою стратегию вмешаться, ассоциируемую с вариантом (4), впоследствии пожиная плоды того, что она действовала храбро и спасла свой народ и себя.

Но это вычисление, как и то, в котором Есфирь могла предвидеть итог открытого противостояния с Аманом, не совсем раскрывает всю сложность выбора Есфири. Как я уже обозначал, она не могла быть уверена даже в том, что царь удостоит ее аудиенции. В конце концов, уже прошло тридцать дней с тех пор, как она последний раз видела Артаксеркса.

То, что Есфирь, в конце концов, преодолела свои опасения, может быть приписано не столько ее характеру, сколько ее хитроумному расчету. Хотя ее оценка всей ситуации была верной, Есфирь была осторожна и сдержанна в применении своей стратегии:

Все еще отказываясь открыть свои желания, Есфирь шла окольными путями:

Так нагнетается напряжение, пока Есфирь напитками и очарованием готовит основу для унижения Амана. Аман сначала польщен, потом рассержен:

Несмотря на гнев на Мардохея за его грубость и высокомерие, Аман похвастался своей жене приглашением на пир к царице Есфирь. Она и друзья Амана посоветовали ему Поставить кол высотой в пятьдесят локтей и посоветовать царю в день пира посадить Мардохея на кол.

Затем, возможно, благодаря божественному вмешательству, произошло замечательное совпадение. Царь не мог заснуть, и приказал, чтобы ему почитали памятную книгу записей, ему было сказано, что Мардохея не почтили за спасение его жизни от заговорщиков.

Когда Аман на следующий день пришел ко двору, царь спросил его:

Тогда Аман ответил, что такого человека нужно одеть в царские одежды и корону и провезти на царской лошади по городской площади, провозглашая:

Тогда царь сказал ошеломленному Аману:

Конец Амана был близок. На втором пиру за вином царь повторил свой вопрос о желании Есфири. Наконец она была готова сбросить бомбу:

Царь в ярости покинул пир, оставив перепуганного Амана вымаливать жизнь у Есфирь. Когда царь вернулся, Аман по неосторожности подорвал свое и без того шаткое положение:

Для любого человека с чувством юмора этот сорт библейской справедливости — попасться в собственную ловушку — трудно оспорить. Но как часто случается в Библии, дело не заканчивается счастливо для евреев.

В то время как Мардохей «имел большую власть во дворце» (Есфирь 9:4), сообщается, что

В бойню были вовлечены десять сыновей Амана, которых посадили на кол, который воздвиг Аман.

Закрученный сюжет и жестокая ирония этой истории слишком удивительны, чтобы верить ей — и, следовательно, моделировать серьезную игру, разыгранную рациональными игроками. Я не могу найти никакого теоретико-игрового объяснения тому, например, что Мардохея с самого начала не наградили за хороший поступок в отношении царя, чтобы вспомнить о нем в тот день, когда Аман наметил его казнь. Так же как нет ничего рационального в наставлении Мардохея утаить еврейское происхождение Есфири в тот день, когда она стала новой царицей. Определенно, сюжет строится на незнании Артаксерксом до самого конца положения Есфири, но причина такой скрытности Мардохея остается тайной.

Необъяснимые совпадения и случайные события в истории Есфири могут быть следствием божественного вмешательства. Однако Бог нигде не упоминается в ветхозаветной версии Есфири, хотя менее светская греческая вер сия в Апокрифах к Библии неоднократно ссылается на Него.

Что подлежит естественному объяснению в Книге Есфири, так это решение Есфири приблизиться к Артаксерксу. Я употребляю слово «приблизиться» вместо «заступиться», как используется в таблице 7.4 в исходной матрице, потому что Есфирь благоразумно ждала во дворе, чтобы Артаксеркс заметил ее и пригласил предстать перед ним.

С ее стороны это кажется мне хорошо продуманным ходом, убедиться, что царь не будет оскорблен, если она войдет к нему. Только после того, как она скромно вошла, Есфирь решила, что «заступничество» будет уместным, и решила, как подготовить его.

Царь казался очарованным и Есфирью, ее деликатным приближением. (Для сравнения, именно дерзость Астинь, как я раскрою в разделе 8.4, Артаксеркс не мог выносить в своей бывшей царице.) Приняв Есфирь, Артаксеркс тут же пообещал ей все вплоть до половины царства, но Есфирь мягко отказалась от этого. Позволив Артаксерксу несколько раз повторить свое предложение, когда Есфирь, наконец, сообщила, от какого подлеца она желает избавиться, отказаться уже не представлялось возможным.

Таким образом, Есфирь мастерски использовала свое женское очарование. Она знала, что царь предпочитает покорную царицу, и она в совершенстве сыграла эту роль. В глубине души, мне кажется, что Есфирь была хитра и была твердым орешком, и царь, как мне кажется, ценил и эти качества.

После того как она попотчевала царя вином и приятными разговорами, трудно представить, чтобы заступничество Есфири не удалось. Я нахожу не таким уж невероятным предположение, что Есфирь сама подставила Амана по возвращении царя после второго пира, поощряя его принять компрометирующее положение на ее ложе рядом с ней.

В таком случае, обожаемая Артаксерксом царица также была коварным игроком, глубоко продумывающим свои ходы. В отличие от бестактного Мардохея, который продолжал постоянно насмехаться над Аманом, Есфирь продемонстрировала, как тактичность может взять верх, подготовив путь для заступничества за себя и свой народ иудеев. Таким образом, Есфирь получила и независимость от своего дяди, придерживаясь его наставлений и следуя его совету заступиться за иудеев.

В начале этой главы я предположил, что нет ничего отличительного в царских конфликтах: человеческие эмоции одинаковы и у царей, и у особ нецарского происхождения. Я бы только добавил здесь, если мораль еще не ясна, что Бога — по крайней мере, когда речь идет о Его эмоциях — не стоит исключать из царского или нецарского конфликта.

Яростная ревность Бога к Саулу, получившему доступ к царству Израиля, была бы более понятной, если бы Он противостоял Саулу с самого начала. Но ведь на самом деле Саул был избран Богом за его общее превосходство и впечатляющие физические данные. Очевидно, эти качества сделали его реальной угрозой для обоих — Бога и Самуила, чьих сыновей отвергли и не избрали в качестве судий. Примечательно, что, когда Бог позднее избирает Давида для наследования трона, Самуил высказывается по поводу неблагородных внешних качеств:

Любопытно, что чистое сердце Саула не принимается во внимание, когда он нарушает закон, но не дух приказа Божьего уничтожить амаликитян.

Бог также чувствует себя отвергнутым, потому что в первый раз Его избранный народ попросил себе царя. Более того, то, что они высказали эту просьбу просто, чтобы подражать другим народам, отнюдь не льстило Богу.

Высказанное желание израильтян иметь царя и их последующие мысли также вдохновили Бога и Самуила на заговор против Саула. Если бы мысли израильтян были постоянными, или если бы они были не так переменчивы, они могли бы удержать или помешать ухищрениям против нового царя.

Ко всем горестям Саула добавлялось также его собственное беспокойство о том, чтобы угодить народу. Пойманный в западню между недовольством зарода и приказаниями Бога и Самуила, он находился в особо сложном положении.

В своей затяжной борьбе с Давидом всплывает наружу собственная ревность Саула. Хотя Давид пытался держать под контролем насланного Богом на Саула злого духа, его военные подвиги еще больше разъяряли Саула. То же самое было и с его сыном Ионафаном, который разрывался между семейной верностью и крепкой дружбой с Давидом. Что меня удивляет, так это то, что во всех этих разъедающих отношениях и всех последующих трудностях Давида все конфликтующие стороны были примирены одним (не фатальным) ударом его меча. Неудивительно, что Бог был благосклонен к нему, возможно, Он видел в нем второго Моисея!

В истории с Есфирью нет Моисея, или какого-нибудь злого и мстительного Бога. Вместо этого есть женское воплощение красоты и очарования — а также тактичности и смелости. То, как тонко Есфирь использует эти качества в отношениях с Артаксерксом и борьбе с Аманом, оставляет Амана уничтоженным. Ирония того, как Артаксеркс расправляется со своим любимым придворным, делает сюжет еще более сказочным. Но, как я попытался показать, скрытое объяснение действий Есфири не трудно понять и признать возможным.

Если царский конфликт и отличается чем-то, то это тем, что он более последователен, чем обычные конфликты, которые выпадают на долю некоторых людей. Вот почему я думаю, что его стоит отличать, даже если это лишь еще одно проявление обычной борьбы, которую ведут люди.