Блюз белого вампира

Глава восьмая

План действий, шаг первый: требуется узнать поподробнее о собрании в поддержку Натана Найта — где и когда оно будет проходить и сколько человек должны принять в нем участие.

План действий, шаг второй: в качестве награды за разработку и выполнение шага первого необходимо сделать для себя что-нибудь очень приятное.

Морин дала Джулсу немного денег на карманные расходы. О том, чтобы начать понемногу восстанавливать уникальное собрание грампластинок, речи, конечно, быть не могло, но приступить к возрождению другой, столь же дорогой его сердцу коллекции, денег вполне хватало. Коллекция эротических журналов — вот о чем подумал Джулс. Самое замечательное в плане, рассуждал он, то, что шаг первый и шаг второй удастся выполнить в одном и том же месте. Значит, еще и экономия сил получается.

С былой решимостью, восстановленной отчасти и чудесными пилюлями доктора Ландрю, Джулс отправился прямиком к «Ройял пресс» — небольшому ларьку, где покупателям всю ночь напролет предлагался широкий выбор газет, сигар и порнографических изданий. Дом Морин от газетного ларька отделяли всего четыре с половиной квартала. На темных улицах не было ни души, магазины и парковки стояли закрытые на ночь. Раньше Джулс не обратил бы на это никакого внимания, а если и обратил бы, то с приятной дрожью, с какой всегда охотился на поздних одиноких шатунов. Сегодня ночью во всех темных закоулках чудилась некая угроза. Через каждые три шага он невольно оборачивался.

Добравшись до Ройял-стрит, Джулс облегченно вздохнул. На этом участке улицы от самой Канал-стрит всегда толпилось много народу. Правда, большинство местных завсегдатаев обладали длинным списком судимостей и страдали набором диковинных венерических заболеваний, но сейчас Джулса радовала и такая компания. Он поравнялся с залом игральных автоматов, окна которого украшали надписи на семи языках. В следующее мгновение из его дверей вынырнул усатый чернокожий парень в куртке из оленьей кожи с бахромой и перегородил Джулсу дорогу.

— Слышь, приятель, телефонную карточку надо?

— Нет, не надо.

— А турецкие сигареты?

— Нет.

— А как насчет средства для похудания? Есть неплохой запас флабовита — успел сделать, пока его не запретили.

Джулс сдвинул брови и поинтересовался:

— А как насчет того, чтобы получить в челюсть?

— Э-э… нет, спасибо.

Торговец скользнул обратно в тень. Миновав мигающий лампочками игровой зал, Джулс обернулся, чтобы поглядеть, какую ерунду барыга станет предлагать другим прохожим, но тот исчез и больше не появился.

«Ройял пресс» — узкий, загроможденный всякой всячиной магазинчик — был чуть больше обычного киоска. Передней стенкой ему служили раздвижные ставни из гофрированного металла. Неподалеку располагался обшарпанный медпункт для моряков-иностранцев, и те журналы в пластиковой упаковке, что лежали на верхнем прилавке «Ройял пресс», помогали морякам сильнее, чем весь медперсонал вместе взятый. Сам магазинчик в отличие от своего недолговечного товара за последние пятьдесят лет почти не изменился. Именно поэтому Джулс его и любил. Несмотря на ставни вместо передней стенки, здесь было очень уютно. Совсем как дома.

Владелец и единственный служащий «Ройял пресс» сидел на стареньком стуле за деревянным прилавком и курил сигару, читая очередной выпуск «Таинственных историй Альфреда Хичкока». Самой яркой чертой во внешности маленького хозяина был изрытый оспинами нос, удивительно похожий своими очертаниями на топографическую карту государства Перу.

— Салют, Филип! Как поживаешь?

Седовласый хозяин поднял голову от журнала.

— Салют, Джулс! Я как раз думал о тебе на этой неделе, — он озадаченно скривил обветренные губы, — а вот какого черта я о тебе думал, хоть убей, не помню!

— Не перенапрягай мозги, Филип. Скажи лучше, у тебя остался «Нью-Орлеан таймс»?

Филип приподнял кривую бровь.

— Ты что, собрался перейти на чтиво уровнем повыше? Ну, осталось несколько. Вон, впереди.

— А вчерашний выпуск есть?

— Вроде был. В мусорном баке, по-моему, валяется несколько, а что?

— Я ищу одну статейку, да не знаю точно, в какой день ее напечатали. Ты не мог бы найти вчерашний номер?

Филип нахмурился.

— Ох уж мне эти чертовы покупатели с их чертовыми выкрутасами…

Через пару минут Джулс старательно отлеплял влажные газетные страницы одну от другой. Нужную статью он нашел в рубрике местных новостей. Разгладил пахнущую мусорным баком газету на деревянном прилавке и стал читать:

Мысли замелькали у Джулса в голове одна задругой. «Две сотни белых расистов? Все в одном месте, как подарки под новогодней елкой! Должно сработать… обязательно должно! Наверняка! Кого еще вербовать, если не шизиков, которые так и так ненавидят черных?»

Он улыбнулся — план просто блестящий. Армия из двухсот белых расистских вампиров! Да Мэлис Икс обделается прямо в свои пижонские штаны! С таким войском Джулс добьется сделки на любых, самых выгодных для себя условиях. Никто и никогда не посмеет с ним больше связываться. Морин, конечно, будет просто поражена. Диета там или не диета, но такая победа сразит ее наповал. Она будет умолять Джулса вернуться и снова разделить с ней гроб.

Теперь, когда с шагом первым Джулс благополучно справился, следовало приступать к шагу второму.

— Эй, Филип, а из обнаженки последнее время поступало чего хорошего?

— Ага! — воскликнул продавец. — Вот это я и пытался вспомнить! Забавно, что ты сам спросил. У меня есть для тебя кое-что особенное.

— Правда?

— Правда. Погоди секунду, достану из-под прилавка.

На несколько секунд Филип скрылся под прилавком, а потом выбрался оттуда с пакетом из коричневой бумаги.

— Вот, у меня это последний. Может, последний и во всем городе. Клянусь тебе, приятель, еще ни один журнал не сметали с полок так, как этот! Конечно, «Пухлые попки» это тебе не «Плейбой». В месяц я их беру экземпляров пять от силы, но этот номерок, черт меня побери, пришлось дозаказывать дважды! А на той неделе мой поставщик сказал — весь тираж разобрали подчистую. Я подумал, тебе наверняка понравится, вот и оставил последний экземпляр — положил под прилавок. Знаю ведь, что рано или поздно объявишься.

Джулс вынул из пакета журнал и взглянул на обложку. Там вдоль ярко-красной софы с накинутой поверху шкурой леопарда раскинулась невероятно полная женщина. Такая женщина, что в исходящем от нее свечении вульгарность бутафорской обстановки таяла без остатка. Ее гладкая, безупречно белая кожа будто светилась изнутри. Огромные груди, словно созданные рукой искусного мастера, бросали вызов силе земного притяжения, а их соски напоминали две розовые жемчужины. Складки жира одна за другой спускались от груди, как лестница в рай.

Эту самую женщину две недели назад Джулс видел в «Трамвайной остановке», где она так соблазнительно ела шоколадные оладьи со взбитыми сливками и голубичным сиропом.

— Честно говоря, обычно меня толстые женщины не волнуют, — продолжал Филип, — но эта — совсем другое дело. Я на нее раз глянул, и у меня штаны натянуло, что палатку у бойскаутов.

Джулс достал восемь долларов и положил их на прилавок.

— Филип, ты просто золото.

— Знаю, знаю. Приятного просмотра. Газету можешь взять бесплатно. Счастливо тебе, еще увидимся.

— Спасибо. Будь здоров.

Джулсу не терпелось поскорее добраться до дома Морин. Не только из-за журнала, а еще из-за всех тех чашек кофе, что он выпил у дока Ландрю, и от которых теперь ужасно хотелось отлить. Почему, ну почему он не сходил в туалет заранее?

Неприятное чувство, что за ним наблюдают, не проходило. Чтобы не нарваться на неприятности, стоило идти только самыми людными и оживленными улицами. Это значило, что придется сделать крюк и вместо четырех кварталов пройти восемь или девять. Проблема заключалась в том, что Джулс не знал, вытерпит ли так долго. Ему совсем не хотелось тратить в каком-нибудь кабаке четыре с половиной доллара на пиво, которое он даже выпить не сможет, только затем, чтобы сходить в туалет. Если идти напрямую, то выйдет в два раза быстрее, да только эти четыре с половиной квартала до дома Морин — самые безлюдные во всем районе. С другой стороны, если терпеть никаких сил не останется, то на пустынной улице можно пописать в каком-нибудь закутке, не опасаясь, что поймают и отведут в полицейский участок.

Раздумывать долго Джулсу не позволил мочевой пузырь. Идти пришлось короткой дорогой. Одной рукой обхватив живот, а в другой стиснув газету и драгоценный журнал, Джулс повернул на запад и припустил в сторону Ибервиль-стрит так быстро, как только позволяли ноги. Чтобы хоть как-то отвлечься от самой насущной проблемы, он думал о блондинке с обложки «Пухлых попок». Что она делала в Новом Орлеане две недели назад? Или она здесь живет? Странное совпадение — сначала встретить ее в «Трамвайной остановке», а потом купить журнал с ее снимками. Джулс вспомнил, как она ела оладьи… Бывают все-таки женщины, которые умеют получать от еды удовольствие. Что это было за зрелище! Женщина с такими формами и такой классной внешностью поедает целые горы жирной сдобы, никого при этом не стесняясь! Боже, вот если бы Морин могла так относиться к своему весу… Каким это стало бы облегчением…

Джулс проходил мимо стоянки. В служебной будке что-то привлекло его внимание. На внутренней стороне окна висел листок бумаги со снимком женщины. Внизу — телефон и надпись: «Разыскивается! Вы ее видели?» Лицо на темной, расплывчатой фотокопии снимка едва просматривалось, однако Джулс был почти уверен, что узнал одну из своих последних жертв. Бесси. Птичка Бесси.

«Это невозможно, — сказал он себе. — Просто невозможно. Она ведь была обычной бродяжкой. Да кому какая разница, жива она или нет? Никто не стал бы ее искать. Наверняка это кто-то другой».

Однако мысль о том, что на фотографии действительно Бесси, не давала Джулсу покоя. Подозрения преследовали его, как назойливые москиты, которые вьются у носа и ушей, сколько бы ты ни отмахивался. Джулс почувствовал, как на спине поднимаются тоненькие волоски. Тошнотворное чувство, что его преследуют, усиливалось. Он миновал еще несколько окон и телефонных столбов с точно такими же объявлениями, как на стоянке, но останавливаться и разглядывать их не стал. Вместо этого снова ускорил шаг настолько, насколько позволяли толстые, трущиеся одна об другую ляжки.

Внезапно из темной аллеи вынырнули трое чернокожих. На одном был надет вульгарно блестящий костюм и рубаха, в манжетах которой сверкали золотые запонки размером с мяч для гольфа. Во втором Джулс узнал торговца в куртке из оленьей кожи — того самого, которого встретил возле зала игровых автоматов. Третий — судя по всему, главный, — был выше Джулса сантиметров на пять, в черной ковбойской шляпе с серебряным медальоном, туфлях из змеиной кожи, черных кожаных брюках и куртке лос-анджелесских «Рейдеров», прошитой золотой нитью.

«Что за чертовщина? — подумал Джулс, когда три незнакомца перегородили ему дорогу. — Я у этого ковбоя-барыги никакого барахла не купил, и он теперь подрядил еще парочку, чтоб помочь мне расстаться со своими кровными? Это что? Такая финансовая пирамида по-черному?»

— Слушайте, ребятки, — сказал он, — не надо мне никаких таблеток для похудания, ясно? И турецких сигарет тоже. И телефонных карточек.

Главарь усмехнулся.

— А тебе никакие телефонные карточки и не понадобятся, дубина. Если, конечно, ты не собираешься звонить оттуда, куда попадают тупые жирные кровососы после того, как сдохнут.

Двое других широко улыбнулись, показав острые клыки.

Джулс похолодел. «Вот дьявол!» Он бросился в сторону, да только двое бандитов оказались гораздо проворнее. Они подхватили Джулса под мышки и заволокли в ближайший переулок, едва не вывернув ему руки. Там его швырнули о грязную кирпичную стену так, будто вытрясали пыль из ковра. Следом в переулок лениво зашел ковбой в кожаных брюках. Все происходящее явно доставляло ему огромное удовольствие.

— Ну и тупой же ты, белый придурок, мать твою, — довольно сказал ковбой. — Когда мы скажем Мэлису, что ты опять в городе, он будет счастливей, чем боров в луже дерьма. Если бы не кой-какие дела в мэрии, он бы сам тут с тобой разбирался. Здорово, что такая честь мне выпала.

Ледяной пот ручьями стекал у Джулса по бокам. Он пытался вырваться, но бандиты оказались чересчур сильными. Такими же сильными, каким он сам был в молодости. К тому же их было двое. Ковбой подобрал с земли пустой деревянный ящик из-под фруктов. Легким, едва заметным взмахом руки он ударил ящик о стену и разбил в щепки. В руке у него осталась длинная острая доска с заусенцами и ржавыми гвоздями, которые торчали из раздробленного дерева, как акульи зубы.

Ковбой попробовал кончиком пальца неровное острие доски.

— Думаю, сойдет.

Он встал перед Джулсом, заслонив весь свет, что проникал в переулок.

— Не знаю, молишься ты время от времени или нет, дружок… Если да, то сейчас самое время.

Джулсу показалось, что его переполненный кофе мочевой пузырь вот-вот взорвется. Во второй раз за последние пару недель лица его друзей и близких промелькнули перед ним, как на огромном экране. Похоже, глядеть смерти в ее мерзкую образину становилось для Джулса плохой привычкой.

— Держите его крепче, ребята. Если промахнусь, мы тут все заляпаем. Вы же не хотите шмотки загадить?

Господи, дали бы ему пописать, прежде чем убивать… брюки так жмут, что того и гляди удавят до смерти без всякого кола. Вот если бы ремень капельку ослабить…

Ковбой поднял заостренную доску, со зловещим свистом провел ею над головой и за спиной, как парой нунчаков.[20] Затем приблизился к Джулсу.

От безумной паники у Джулса свело все внутренности. Тут в голову ему пришла идея. Он крепко зажмурился и представил полную белую луну. Представил, как она встает над грязной болотистой набережной…

— Босс, чего-то тут не то…

— Он превращается, босс! Этот ублюдок превращается!

Кости у Джулса стали плавиться и менять форму, как горячий воск. Сухожилия видоизменились. Кожа покрылась густой серой шерстью, будто после ванны в сильнодействующем средстве от облысения.

— Держите его, придурки! Крепче держите! Сердце-то у него есть! Его все равно прикончить можно!

Огромный живот Джулса вытянулся и стал не таким округлым. Брюки, совсем недавно мучительно тесные, соскользнули вместе с трусами вдоль тонких задних лап. Переполненный жидкостью орган вырвался на свободу и, презрев все законы гидродинамики, выпустил струю не хуже, чем из пожарного шлага. Прямиком в злобную физиономию ковбоя.

— А-абр! Чтоб тя-а-а-а!

Двое бандитов растерялись и ослабили хватку. Джулс тяжело упал на спину, по-прежнему фонтанируя, как неисправный гидрант.

— Берегись!

— Костюм, мать его! Пять сотен стоил!..

— Ах ты, чтоб тебе!..

Джулс перевернулся на все четыре лапы и пустился бежать. Пиджак «сафари» и плащ волочились следом. Он перебрался через распростертого на земле ковбоя, грузно наступив ему лапами на грудь и оросив остатками мочи. Из переулка Джулс выскочил на улицу и помчался вдоль нее изо всех сил. Его огромный живот колыхался у самой земли и время от времени шлепался об асфальт. Само собой, до скорости света ему было далеко, но на четырех лапах он все-таки бежал куда быстрее, чем на двух ногах.

Конечно, двигался он быстрее… но куда? Сразу возвращаться к дому Морин нельзя. Не только потому, что это выдало бы его убежище, а еще и потому, что опасности подверглась бы сама Морин. Значит, оставался один выход — уводить преследователей в другом направлении, чтобы запутать следы, а потом как-нибудь оторваться.

Громкий топот трех бандитов раздавался у Джулса за спиной, эхом отражаясь от стен пакгауза. Он стряхнул с себя пиджак вместе с плащом. Совсем новые! Морин его убьет. Повернув за угол, Джулс заскользил в луже из пролитого кем-то ананасового коктейля и понесся дальше, в сторону Канал-стрит.

Даже в такой поздний час здесь толклось немало народу: повесы, безумные проповедники, таксисты и редкие туристы — то ли заблудившиеся, то ли чересчур смелые. Отовсюду доносились сотни резких до безумия ароматов. Ядовитая смесь из запахов кислого пота, выхлопных газов, пролитого пива и мочи била Джулсу в ноздри. Он пробирался сквозь лес из чьих-то ног, столбов и мусорных баков, стараясь оторваться как можно дальше от топота преследователей.

Остаться незамеченным Джулсу не удалось.

— Бешеная собака!

— Ах ты, тварь!

— Знамение! Это знамение! Конец света уже совсем…

— Вот так жирдяй!

Ближе. Его преследователи подбирались все ближе. Не имело значения, как быстро он бежит: сдавленные проклятия, приближаясь, становились все громче, а едкий запах его собственной мочи на одежде бандитов — все резче и отчетливей.

Не взглянув на светофор, Джулс выскочил на Рампар-стрит. Старенький «олдсмобиль-аврора» резко свернул в сторону, чтобы избежать столкновения. Неоновая подсветка его подножек прочертила в ночном воздухе светящуюся полосу, и тяжелое авто нырнуло в заколоченную витрину универмага «Вулвортс».

Может, теперь отстанут? Нет. Они бежали чересчур быстро. И чересчур проворно. Стук их ботинок по асфальту по-прежнему преследовал Джулса, становясь все громче.

Повизгивая от ужаса, Джулс мчался вдоль улицы и вдруг уловил запах, который мог означать спасение. Неужели?.. Да! «Жареный сом у Гудфеллера» возле театра «Сэнджер» был все еще открыт! Рядом с автобусной остановкой стояли три паренька. В руках они держали по полной тарелке рыбы, и картонные плошки уже успели как следует пропитаться жиром.

Черные вампиры были совсем близко. Джулс наскочил на ребят и выбил тарелки с рыбой у них из рук. Кусочки жареного сома от Гудфеллера, самой жирной субстанции из всех известных человеку, разлетелись по тротуару позади Джулса, покрывая дорогу толстым слоем масла и скользкой жареной плоти.

— Эй! Моя рыба!..

— Берегись! Берегись!

— Ах ты, дьявол!..

С огромным удовольствием Джулс слушал, как его преследователи, потеряв равновесие, врезаются в мусорные баки с улыбающимся мэром на боках, а затем летят в канаву. Завернув за угол «Сэнджера», он пробежал квартал на север по Бейсин-стрит, а потом свернул в сторону Французского квартала.

Наконец, задыхаясь от быстрого бега, он очутился на Бьенвиль-стрит и потрусил к дому Морин. Наконец-то! Теперь он в безопасности! Теперь можно спрятаться за толстой дверью, заползти на чердак, и никто за тысячи лет его не отыщет.

Джулс вдруг понял, что у него еще одна маленькая проблема. Ключ от дома остался в кармане плаща, а Морин вернется из клуба часа через три, не раньше. Совершенно обессиленный, он протиснулся между проломом в кладке и отогнутой проволочной сеткой и забрался в грязный погреб под домом. Это был единственный выход — забраться во влажную темноту и ждать, когда Морин вернется с работы.

Джулс заполз за старый гнилой ящик из-под пива и вырыл в земле ямку для живота, чтобы устроиться поудобнее. Чертовы ублюдки! Потерял из-за них последний экземпляр «Пухлых попок»! Сходить, что ли, завтра ночью в тот переулок? Посмотреть, может, журнал так и будет валяться… Нет, об этом и мечтать не стоит. Какой-нибудь бродяга обязательно наткнется на журнал и вознесет хвалу Господу за такую удачу.

Раздались какие-то голоса. Кварталах в двух от дома. Опять его преследователи? Джулс навострил на удивление чуткие уши и замер.

— …возвращался этой дорогой.

— Уверен?

— Да тут всяких укромных местечек больше, чем на заднице у моей старухи. Он может прятаться где угодно.

— А я скажу тебе, что надо делать. Чтобы поймать волка, нужен волк. Скидывай шмотки и превращайся.

— А почему сразу я? Терпеть не могу это дерьмо.

— Почему ты? Потому что я так сказал, вот почему! Раздевайся, придурок.

— Пускай лучше Лерой, а?

— Я разве Лерою сказал? Чем ты вообще недоволен-то? У тебя весь костюм мочой провонял. Радуйся, что есть повод его снять.

— Черт! Ну ладно…

Ого. Снова проблема. Очень большая проблема. Одному волку ничего не стоит найти другого волка. И что теперь делать? Опять спасаться бегством сил у Джулса уже не оставалось. Да и куда бежать? В «Трамвайную остановку»? Нет. Он не успеет пробежать и трех кварталов, как его поймают. Единственный выход — превратиться в то, что не имеет запаха.

Едва подумав о таком превращении, Джулс похолодел от ужаса. Последний раз, когда он становился туманом, это чуть не стоило ему жизни. В газообразной форме Джулс практически не управлял собственным телом. Его могло с легкостью унести куда-нибудь ветром и в худшем случае рассеять так, что он не успел бы превратиться обратно до наступления убийственного рассвета.

Совсем неподалеку раздался долгий крик боли и медленно превратился в гортанное волчье рычание. Сейчас или никогда. Вероятная смерть от испарения или верная смерть от деревянного кола в сердце. Выбор очевиден.

Джулс сосредоточился на воспоминаниях о том, как девяносто лет назад, еще человеком, выходил ранним воскресным утром на крыльцо своего дома, чтобы встретить рассвет. Он поднимался вверх по набережной и смотрел на реку, любовно укутанную в туман, как в толстое одеяло, а клубы водяного пара клубились над Миссисипи, ревниво оберегая ее от посторонних глаз.

— Глянь-ка, Лерой! Кажись, твой приятель взял след!

— Точно. Давай за ним!

Серая шерсть растаяла, обратившись в микроскопические водяные капли. Кости и плоть растворились, чтобы постепенно собраться облаком. Из всех доступных Джулсу превращений это было самым удивительным, самым странным и самым пугающим. Ведь он даже не знал, остается ли жив в таком облике. Он не дышал. Пульса у него не было, потому что не было ни сердца, которое билось бы, ни крови, которая текла бы по венам, ни самих вен. Однако думать он все-таки мог, хоть и не без труда — мысли постоянно разбегались, и никак не получалось сосредоточиться. Слух тоже почему-то оставался, хоть ушей и не было. Звуковые колебания двигались бесконечным потоком по его «телу» из мелких водяных капель, и с каждой секундой Джулсу становилось все легче разбирать этот бесконечно сложный шифр. Первым, что он отчетливо различил, было растерянное повизгивание.

— Дьявол! В чем дело?

— Он бежал прямо вон к тому дому…

— Ну а чего он теперь по кругу носится, будто его привидение оседлало?

— След он потерял, вот что! Черт подери! Ублюдок нас провел, мать его!

По парообразному «телу» Джулса прокатилась теплая волна удовлетворения. Опыт и зрелый ум всегда одержат верх над силой и энергией молодости… при условии, что панки дадут старику хотя бы полшанса.

Джулс «слушал», как звук шагов его злобных преследователей стихает вдалеке. Ха! Будь у него рот, он улыбнулся бы. Может, в следующий раз эти засранцы подумают дважды, прежде чем связываться с Джулсом Дюшоном. Чтобы стать хорошим вампиром, требуется больше, чем броский костюм, дурной характер и армия лизоблюдов. Черт, да как вампир он круче любого из этих молокососов и… Что это? Джулс двигался. Но он совсем не хотел двигаться! Он хотел остаться там, где находится, под домом, пока не вернется Морин.

Это был ветер. Сильный ветер выдувал Джулса из укрытия. Он отчаянно сопротивлялся, пытаясь «ухватиться» за пивной ящик, за сваи, на которых стоял дом, но безуспешно — никакой якорь не мог удержать плывущую дымку.

Не успел Джулс подумать о запасном плане, как ветер развеял его по Бьенвиль-стрит. Какая-то его часть заползла под брошенные автомобили, другая осела на ржавых пожарных гидрантах (единственное, что он мог сделать, чтобы не рассеяться окончательно). Мысли Джулса снова вернулись к путаным и все-таки ужасным воспоминаниям о том, как в прошлый раз его, абсолютно беспомощного, разметало ветром по огромному полю и затянуло в объятия жесткой высокой травы…

Ветер сменил направление. Джулс почувствовал, что его тянет обратно. Он поднялся с разных металлических поверхностей, на которые сконденсировались его частицы, и положился на то, что притяжение молекул воды друг к другу сделает свое дело. Однако несло его не к дому Морин, а к старому зданию по соседству. Когда-то там располагалась кофейня, которую потом переделали в крытую стоянку.

Джулс мысленно издал глубокий вздох облегчения. Это было одно из самых безопасных мест, куда ветер мог его занести. Никаких растений, которые могли бы всосать его корнями. Стены гаража не дадут сильно рассеяться, а на холодном бетонном полу он сможет осесть конденсатом, чтобы мало-помалу собраться и вернуться в собственный облик.

Что за ночка! После всего, что случилось, Джулс совсем не прочь последовать совету Морин и какое-то время посидеть дома в тишине и покое. Пускай сначала подействуют таблетки дока Ландрю, а потом можно снова идти в бой с жестоким миром…

Тишину раннего утра разбила волна громкого звука. От высокого механического воя задрожали кирпичные стены, отчаянно сотрясая каждую частичку Джулса. Ну? Что на этот раз? Почему он не может провести в покое хотя бы пять минут? Тут Джулс почувствовал, что снова передвигается. Только теперь его не сдувало. На сей раз его тянуло. Точнее, засасывало.

Засасывало пылесосом. Причем не каким-нибудь обычным домашним агрегатом. Механический зверь, который затягивал Джулса в свою утробу, оказался уличной машиной — одной из флотилии, которая каждую ночь чистила дороги Французского квартала незадолго до рассвета.

Стены гаража сотрясал вой смерти из нержавеющей стали — от пыли воздух в пылесосе очищали вентиляторы, чьи острые лопасти вращались со скоростью несколько сотен раз в секунду. Избежать смертельных лезвий не было никакой возможности. Джулс отчаянно старался перевоплотиться, но сильная тряска не давала сосредоточиться. «Попался, — думал он. — Попался, как мышь в мышеловку. Нет, хуже, чем в мышеловку».

Медленно и неуклонно жестокие лезвия притягивали Джулса к себе.