Болото

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ПОЛУЧЕННЫМ от дежурной гостиницы, где жил Павлов, дубликатом ключа Спицин открыл дверь номера.

Горел торшер, из-под подушки выглядывал уголок общей тетради. Жаль будить, но что поделаешь… Надо.

— Сергей Петрович, — негромко позвал Спицин.

Павлов что-то промычал и повернулся на другой бок. Пришлось потрясти его за плечо.

— Сергей Петрович, проснитесь!

Павлов рывком сел на кровати, поднес руку с часами к глазам — два ночи.

— Что случилось? — тревожно спросил он.

— Одевайтесь, Сергей Петрович, надо ехать.

— Куда?

— В больницу. Потерпевшей плохо. Звонила врач, просила срочно приехать.

Ни о чем больше не спрашивая, Павлов быстро оделся, подставил голову под струю холодной воды, согнал остатки сна.

САНИТАРКА приемного покоя провела их в кабинет заведующей хирургическим отделением.

Когда Спицин представлял следователя, в кабинет вошла дежурный врач.

— Ну что, Любовь Андреевна? — не скрывая тревоги, спросила заведующая.

— Все то же, Ася Михайловна. Давление…

— Я, товарищ Спицин, впервые попала в такое положение, когда вынуждена обратиться за советом в милицию. У больной состояние крайне тяжелое. За последний час оно резко ухудшилось: неуклонно повышается внутричерепное давление. Необходима экстренная операция, а у нас в больнице, к сожалению, нет нейрохирурга высокой квалификации.

«Так звоните в область», — чуть не вырвалось у Павлова. И, словно угадав его мысли, заведующая продолжала:

— Я позвонила в областную больницу, но их нейрохирург оперирует больного в дальнем районе и реально может быть здесь только утром. А это поздно. Может быть поздно, — поправилась она.

— И что же, больше никто не в состоянии сделать операцию? — спросил Павлов.

— Может один врач, — твердо сказала Ася Михайловна. — Поэтому я вас и пригласила. Нейрохирург, кандидат медицинских наук Александр Петрович Кулаков из военного госпиталя.

Павлов почувствовал, как учащенно забилось сердце.

— Он отличный нейрохирург, — продолжала заведующая, делая вид, что не заметила произведенного впечатления. — И главное, Александр Петрович специалист именно в этой области. Матери больной в городе нет, иначе я решила бы этот вопрос с ней. Зная обстановку, я не рискнула взять на себя ответственность, поэтому побеспокоила вас.

Павлов взглянул на капитана. И тот — по лицу видно — чувствует себя растерянно. Побледнел, закусил нижнюю губу.

— Ася Михайловна, — следователь взял инициативу на себя, — у меня один вопрос: в подобной ситуации вы доверили бы ему оперировать свою дочь?

— Как врачу не только доверила, на коленях бы умоляла, чтобы лично сделал операцию.

— Вы ведь понимаете, о чем я спрашиваю? — нахмурился Павлов.

— Понимаю, — вздохнула заведующая. — Поэтому я к вам и обратилась. Извините, я на минуту выйду.

Она встала из-за стола и вместе с дежурным врачом вышла из кабинета.

ОСТАВШИСЬ одни, Павлов и Спицин одновременно достали сигареты, закурили.

— Тут, Виктор Иванович, думай-не думай, придется принимать единственно возможное решение, — заговорил Павлов. — Будет Кулаков — и, возможно, потерпевшая останется жива, не будет — наверняка погибнет. Нам не дано права не использовать последний шанс.

— Я того же мнения.

Павлов сел за стол и набросал короткую записку. В портфеле нашелся конверт. «А. П. Кулакову» — надписал он и поднялся навстречу входящим в кабинет заведующей и дежурному врачу.

— Я хочу до конца все уяснить, Ася Михайловна, — сказал он. — Я вас понял так, что если операцию не сделать сейчас, то до утра больная не доживет?

— Вы ведь должны знать, что мы, врачи, никогда не утверждаем возможность летального исхода, — заведующая отделением говорила резко, без обычной в таких случаях медицинской дипломатии. — Я могу определенно сказать одно — у нас нет уверенности, что без операции она доживет до утра. И другое учтите: никто не даст гарантий, что она непременно поправится после хирургического вмешательства. Травма тяжелая, больная ослаблена большой потерей крови, первой операцией и может не вынести вторую, даже погибнуть на операционном столе.

— Ясно. Вы можете послать врача к Кулакову?

— Да.

— Зачем врача? — вмешался в разговор Спицин. — Шофера пошлем.

— Нет, именно врача, — настойчиво повторил Павлов и, наблюдая, как дежурный врач надевает пальто прямо на халат, тихо сказал Спицину: — За отцом преступника я послал бы милиционера, за хирургом должен ехать врач.

— Правильно, — поддержала Ася Михайловна. — В таком деле необходим такт. Любовь Андреевна, — обратилась затем она к врачу, — только, пожалуйста, не вступайте с Александром Петровичем в обсуждение подробностей. Медицинскую сторону — и больше ничего.

— Конечно, Ася Михайловна.

— Он может отказаться приехать, — предупредил Павлов. — У него сегодня был обыск. Его состояние можно понять. И если вам не удастся убедить Кулакова, дайте ему вот эту записку. Но только в крайнем случае. Надеюсь, это поможет.

— ЖАЛЬ Александра Петровича, — опускаясь в кресло, сказала заведующая, когда дежурный врач в сопровождении Спицина вышла из кабинета. — Такой души человек! Сколько ни приходилось его приглашать — никогда не откажет. После операции сам, без вызова, не раз зайдет к больному, звонит, интересуется состоянием.

«Вот они, неизвестные мне качества Кулакова», — думал Павлов, слушая заведующую.

А та, подперев рукой подбородок, вздохнула.

— Не знаю, будет ли Александр Петрович, даже если приедет, оперировать больную, когда узнает, что это та самая Марина из сберкассы?

— Я уже думал об этом, — тихо сказал Павлов. — А нельзя ли скрыть это от него?

— Нет. Мы ведь подробно излагаем обстоятельства получения травмы. А Александр Петрович всегда читает от корки до корки. Так лучше уж сразу, в открытую… — она замялась, повертела в руках историю болезни потерпевшей и положила на стол перед следователем.

— Я должен дать письменное согласие? — понял Павлов.

— Да, пожалуйста, — окончательно смутилась заведующая. — Неудобно вас об этом просить, но ввиду отсутствия родственников ваша подпись, я полагаю, даст нам право оперировать.

Павлов бегло просмотрел записи и подумал, что по полноте своей они очень напоминают протокол допроса. Заканчивалась история болезни словами: «Ввиду особых обстоятельств вопрос о производстве операции кандидатом медицинских наук А. П. Кулаковым подлежит согласованию со следственными органами».

Павлов размашисто написал «Согласен», поставил дату, время, указал свою должность и расписался.

ДЕЖУРНЫЙ врач — внешне само терпение — выслушивала отказ Кулакова.

— Я еще не ложился спать и совершенно разбит. К тому же у меня больна супруга. Так что передайте, пожалуйста, Асе Михайловне мои извинения и скажите, что сейчас я просто не в состоянии работать. Вот смотрите, — Александр Петрович вытянул руки: кончики пальцев нервно подрагивали.

— Но, Александр Петрович, больной…

— Простите, я даже слышать сейчас не могу о больных.

Израсходовав запас убеждений, врач достала конверт.

— Прочтите тогда, пожалуйста, вот это, и я поеду.

Кулаков нерешительно вытащил записку. Всего пять слов: «Александр Петрович! Убедительно прошу приехать!» И подпись. Эту подпись Кулаков узнал бы среди тысячи других. Она осталась ему на память в копии протокола обыска. Слово «прошу» дважды подчеркнуто.

— Откуда это у вас? — стараясь сдержать дрожь в голосе, спросил Кулаков. И не дожидаясь ответа, быстро отворил дверь в свой кабинет.

— Пройдемте, пожалуйста, сюда, чтобы не беспокоить Ольгу Сергеевну, — пригласил он врача и, путаясь в полах халата, прошел вперед.

— Где вы это взяли? — снова спросил он, плотно притворив дверь.

— Мне ее дал автор.

— Он где? У вас?

— Да.

— Зачем?

— Мне не поручено об этом говорить.

Кулаков неожиданно побледнел и тяжело опустился в кресло.

— Володька?.. Что с ним?

— Нет, нет! Что вы, успокойтесь!

— Что случилось? Ради всего святого! Почему ночью в больнице следователь? Зачем он вызывает меня?

— Он, так же, как Ася Михайловна, просит вас приехать на консультацию к больному, — нашлась Любовь Андреевна, умышленно говоря о больной в мужском роде. — Следователь его знает, а больной действительно тяжелый.

— Да, да, конечно, — засуетился Кулаков, — я сейчас, извините. Не успев прикрыть за собой дверь кабинета, вернулся.

— Так это правда, что не Володька?

— Правда, — твердо сказала врач. — Поверьте, я вас не обманываю, Александр Петрович.

УСЛЫШАВ шум подъехавшей к больнице машины, заведующая заторопилась навстречу.

— Как думаете, приехал? — задал Спицин вопрос, беспокоивший обоих.

— Приехать-то, пожалуй, приехал, а вот сможет ли оперировать?.. — ответил Павлов.

Кулаков вошел в кабинет вслед за женщинами. Он наклонил голову в знак приветствия, но руки никому не подал. То ли постеснялся, учитывая сложившиеся отношения, то ли продолжал держать обиду на людей, арестовавших сына.

— Я приехал по вашей просьбе, — обратился Кулаков к следователю. — Слушаю вас.

Павлов понял, что Кулакову ничего не известно о причине вызова и решил говорить напрямую.

— Девушка, раненная вчера в сберкассе, в крайне тяжелом состоянии. По мнению лечащих врачей, необходима срочная операция. Мы просим вас ее сделать.

При первых же словах следователя Кулаков прикрыл глаза рукой, словно внезапно попал на яркий свет. Когда Павлов умолк, он медленно заговорил:

— Вы понимаете, в какое положение меня ставите? Ни один хирург не возьмется делать операцию близкому человеку. А для меня оперировать эту девушку все равно, что собственного сына. Даже страшнее.

Предстоял мужской разговор. И Павлов кивком в сторону двери дал понять это женщинам.

— Я все прекрасно понимаю, Александр Петрович, — заговорил он, когда мужчины остались одни. — И поверьте, если бы не сложившаяся ситуация, мы бы обошлись без вас. Но жизнь не оставила нам выбора…

— Но она может погибнуть и во время операции, и после нее. Вы такую возможность допускаете?!

— Да. Но и в этом случае никому не позволю бросить камень в подполковника медицинской службы Кулакова.

— Скажите, — с трудом сказал Кулаков, — кто ее? Не Володька?

— Не знаю, Александр Петрович, — тихо ответил Павлов. — Этого я еще не выяснил.

— Значит, если она выживет и даст показания, она, возможно, укажет на моего сына. Так я понимаю… — отрешенно, ни к кому не обращаясь, произнес Кулаков.

— Возможно…

— А если умрет и не даст показания, Володьке может быть легче.

— Это не так. Нам, правда, труднее будет найти истину. Но вашему сыну от этого легче не станет. Даже наоборот — он понесет более суровое наказание в случае смерти потерпевшей, если, конечно, он причинил ей травму. А правду мы все равно установим.

— Ясно, — Кулаков кивнул, посмотрел в глаза следователю. — Ясно…

Он пододвинул к себе историю болезни и углубился в ее изучение. По ходу чтения он что-то записал на листке бумаги, потом спросил про температуру. Не получив ответа, недовольно нахмурился. Спохватился, что ответить некому, извинился.

Павлов понял: перед ним сидел уже не подавленный собственным горем человек, а врач, от которого зависит жизнь больного и который — это самое главное — готов и в состоянии за нее бороться.

Он кивнул Спицину, и тот пригласил в кабинет врачей.

ЧЕРЕЗ десять минут Кулаков, сопровождаемый заведующей и дежурным врачом, вошел в палату номер десять.

Павлов остался ждать возле дверей. Вскоре врачи вышли. Остановившись около Павлова, Кулаков сказал:

— Идя в палату, я еще надеялся, что смогу поручить операцию кому-нибудь из своих хирургов, а сам буду ассистировать. Надежды не оправдались. Наши врачи этой операции сделать не смогут. Больная в крайне тяжелом состоянии и летальный исход можно ждать в любой момент.

— У меня к вам несколько вопросов, — сказал Павлов.

— Слушаю вас.

— Без операции можно обойтись?

— Нельзя. У больной нарастает очаговая неврологическая симптоматика.

— А отложить до утра можно? — уже возле самого кабинета спросил следователь.

— Если оперировать, то немедленно.

— И последний вопрос, — Павлов перевел дыхание. — Вы в состоянии, Александр Петрович?

— Да, — тихо, но решительно ответил Кулаков.

— Вот и отлично. Будем считать вопрос решенным, — с облегчением сказал Павлов.

В кабинете Кулаков обратился к заведующей:

— Оперировать больную я смогу только у себя в госпитале.

Та хотела, было, что-то сказать, но Кулаков продолжал:

— Ваша операционная не приспособлена для такой тонкой операции. Отсутствует нейрохирургический набор, нет необходимых условий для реанимационных мероприятий после операции. Ася Михайловна, вы представляете, как оперировать без электроэнцефалографа?

— Ну, как-нибудь, — пожала плечами та.

— «Как-нибудь» такую операцию могут делать только невежды, — жестко сказал Кулаков и тут же обратился к Павлову: — Это все объективные причины. Но есть и субъективные. Сегодня, как никогда, мне нужно работать в привычной обстановке, за своим столом, своими инструментами, со своим персоналом. Да и за послеоперационным периодом легче наблюдать у себя в госпитале.

— Но больная нетранспортабельна, — растерянно возразила заведующая.

— Это уже ваша забота.

— Но как?

— На носилках. Пешком. Как на фронте.

— Два километра по нашим дорогам? Александр Петрович, да вы… И потом, кто понесет?! — воскликнула Ася Михайловна.

И тут прозвучал голос капитана Спицина:

— Обеспечим.

— Вы согласны? — спросил Павлов врачей.

— Александр Петрович во многом прав, — ответила заведующая, — но как подумаю о расстоянии в два километра, об ухабах и рытвинах нашего района новостроек — страшно становится. Ведь нести надо, не шелохнув. По четыре человека сразу, со сменой.

— Доставку обеспечим, — повторил Спицин.

Встретив одобрительный взгляд следователя, он подошел к телефону.

— Говорит Спицин. Сколько человек у тебя в наряде?.. За исключением тебя и Митрофанова, всех на машине ко мне в центральную районную больницу. Кто на мотоциклах?.. Хорошо, их тоже. Я скоро буду в госпитале. Если что, звони туда. Все.

Он хотел положить трубку, но ее тут же взял Кулаков. Нажал на рычаг, набрал номер.

— Подполковник Кулаков говорит. Дежурного врача, пожалуйста… Виктор Михайлович, попрошу развернуть операционную, подготовить реанимацию. Буду оперировать… Да, сейчас приеду. Организуйте вызов… — он назвал несколько фамилий. Закончив разговор, обратился к заведующей:

— Ася Михайловна, у вас найдется пара поролоновых матрацев?

— Конечно.

— На носилки оба матраца, шерстяное одеяло, простыню, — перечислял Кулаков. — Сверху накроем двумя легкими одеялами в пододеяльниках. Хорошенько подоткнуть, чтобы нигде не дуло.

Заведующая согласно кивала головой.

— В сопровождении врача. Я пойду дам указания медсестре, что ввести больной перед дорогой, и поеду в госпиталь готовиться. Вашей машиной можно воспользоваться? — спросил он Спицина.

— Конечно. Только направьте сразу обратно.

Кулаков кивнул.

— Я не прощаюсь? — спросил он Павлова.

— Да, я буду у вас.

ШУМ МАШИНЫ, увозившей Кулакова, слился со скрипом тормозов машин, на которых прибыли вызванные Спициным сотрудники, и треском мотоциклов.

Капитан вышел проинструктировать личный состав. С чемоданчиком «скорой помощи» вошла Любовь Андреевна.

— Мы готовы, — сообщила она. — Я буду сопровождать больную.

Павлов встал на стул и крикнул в форточку:

— Виктор Иванович, поднимайтесь с двумя.

— Идем, — ответил Спицин.

Они с Павловым взялись за ручки носилок впереди, милиционеры — сзади. Подняли. Показалось легко. Но уже на улице поняли, что Ася Михайловна была права — нести больше двухсот метров, не шелохнув больную, невозможно.

…Шли по осевой линии. С обеих сторон носилок машины фарами освещали дорогу. Впереди и сзади мотоциклисты — на случай транспорта. Менялись часто. Командовал сменой Спицин.

Дежурный врач, поставив чемоданчик в машину, шла рядом с больной. Первое время ее «Осторожно!» дергало людей. Перехватив недовольный взгляд капитана, она угомонилась. Да и не было причин для беспокойства: несли быстро, но аккуратно. Процессия двигалась молча, деловито.

В ВЕСТИБЮЛЕ госпиталя их встретила санитарка.

— Давайте в лифт, на каталку. Александр Петрович велел прямо в операционную.

Поднялись. Каталку подхватили медицинские сестры.

В дверях операционной стоял Кулаков. Весь в черном, он показался на голову выше того подполковника медицинской службы, что посетил на рассвете кабинет начальника уголовного розыска.

— Будете ждать? — спросил он Павлова. — Или пойдете?

— Будем ждать, — также коротко ответил следователь.

— Вас проводят в мой кабинет, — сказал Кулаков и собрался уходить.

— Александр Петрович, — тихо окликнул Павлов.

Кулаков обернулся.

— Не волнуйтесь, все будет хорошо.

— Спасибо, — потеплевшим голосом поблагодарил тот и скрылся за дверью операционной.

Павлов спустился в вестибюль, где остался Спицин.

— Чего двоим маяться, — сказал он. — Идите, отдохните остаток ночи. Хоть один из нас завтра будет работоспособным. Если что случится, позвоню.

Видя, что Спицин колеблется, Павлов шутливо подтолкнул его в спину:

— Топайте, топайте. Зная, что вы на месте, я тоже смогу днем часок-другой отдохнуть.

— Хорошо, — согласился, наконец, Спицин. — Я пошел.