Большая Гонка

Глава 17

17.

…- Если бы все было так, как ты говоришь, все бы устроилось в течении нескольких дней. Но сейчас, так не получится. Понимаешь раньше, перстень хранился у его текущего владельца. Тогда еще не было таких заморочек как сейчас и все было устроено намного проще. Сейчас все иначе. Вначале Назари застраховав свой перстень, поместил его в банк Моргана. Если бы он оставался там, тебе достаточно было предъявить фирман наследницы титула, который могли бы отправить по почте, и ты просто изъяла бы перстень из хранилища. Но Верховный Исламский Муфтийят, не так давно ввел новые правила, и теперь подобные родовые реликвии хранятся в сокровищнице мечети Аль-Харам, в Мекке. Разумеется, никто не запретит наследнику изъять родовой перстень и оттуда, в правилах это допускается, но большую часть времени, он находится именно там. Это конечно удобно в том смысле, что не нужно арендовать банковскую ячейку, да и сам перстень застрахован от любой кражи. Причем совершенно бесплатно. Уж из сокровищницы он точно не пропадет, потому как о ее расположении знают ограниченное число людей, а уж доступ в нее разрешен совсем немногим.

Наследник же, имеет право воспользоваться реликвией рода, только в нескольких случаях. И возведение в титул один из них.

— То есть, он не может взять его и хранить дома?

— Теоретически такое возможно, но учитывая текущее положение, подобного наследника, скорее всего объявят сумасшедшим. И это правильлно, потому как сохранить подобную вещь дома, просто нереально. Поэтому реликвии хранятся именно там. Правда выдаются по первому требованию, например во время заключения брака, носящий титул обязан быть при реалиях подтверждающих его причастность к роду. Какого-то иного мероприятия. Там около шестнадцати пунктов, я честно говоря их даже не читал. Прочел первые два, которые озвучил тебе, остальные были неинтересны.

— И что же мне теперь делать?

— Да, в общем-то ничего страшного не произошло. Ты вполне можешь как наследница титула изъять из хранилища перстень, добраться до места, где тебя утвердят в титуле. Этим местом, в данный момент, служит усыпальница отца основателя твоего рода — Голубая Мечеть в Мазари-Шарифе, в Афганистане. Это не очень далеко, часа полтора на самолете, заодно посмотришь одно из семи чудес исламского мира. Не будь на территории Узбекистана одной из республик СССР, наверняка это место было бы там, где похоронен Карахан-ата. А после получения титула, тебе придется вернуться в Мекку и сдать перстень на хранение. Только и всего.

— Как это сдать? Ведь мы же договорились, что ты сведешь меня с коллекционером⁈

— Минуточку! Я не говорил, что сведу тебя с ним. Я говорил, что он желает остаться неизвестным.

— Но как же так.

— Фирюза, ну, что ты, как маленькая. Неизвестным он останется для тебя. Я передам ему перстень, и вручу тебе деньги, или ты мне не доверяешь?

— Доверяю, конечно, но.

— Я понимаю. Поэтому, как вариант, он предложил следующее. Мы идем в банк, где он на твое имя открывает счет на оговоренную сумму, а ты проверив наличие счета, передаешь перстень, причем передаешь его даже не мне, а представителю банка, который выступает гарантом сделки, и тот относит его коллекционеру. Он будет находиться в соседней комнате и ты его не увидишь. Это нормальная практика и подобные вещи происходят довольно часто. Так тебя устроит.

— Пожалуй так будет лучше.

— Вот видишь, все вопросы, вполне решаемы. Кстати коллекционер, в качестве жеста доброй воли согласился создать копию твоей семейной реликвии, так что к тебе не будет претензий и в Мекке, когда ты решишь вернуть перстень в сокровищницу.

— А там сидят недоумки, которые ничего не смыслят в реликвиях.

Может и так. Но в этом случае можно не сдавать копию, а дождаться пока представители Муфтийята, приедут к тебе сами. Не думаю, что для курьерских обязанностей тебе пришлют эксперта-ювелира. Но в любом случае можно объявить, что перстень украли, подменив его на копию, а если его заберет курьер, то в подмене можно обвинить и его. В любом случае, ты остаешься относительно чистой.

— Относительно?

— То есть тебя не обвинят в продаже семейной реликвии. А там глядишь и как-то восстановят ее, тем более, что она застрахована и тебе обязаны будут выплатить страховую премию. Так что в любом случае ты будешь в выигрыше. Останется конечно некоторое недоверие, со стороны Муфтийята, но тебе нужна их благосклонность?

— Да не особо. А страховка?

— Полтора миллиона долларов. А пока, тебе придется пройти перевоплощение.

— Какое еще перевоплощение, что это вообще значит?

— Вспомни, я говорил о том, что перстень хранится в сокровищнице Аль-Харам в Мекке, говорил?

— Ну, говорил.

— А ты знаешь, что есть закон, запрещающий не мусульманину пересекать городскую черту Священного города ислама?

— И, что? Я-то мусульманка с рождения.

— То, что ты узбечка, еще не значит, что ты исповедуешь ислам. И доказывать это ты должна каждым своим шагом.

— Чадру носить?

— Чадра сейчас находится под запретом в большинстве мусульманских стран. И носят ее скорее по собственному желанию, и то не выходя из дома. Но дело не в том, ты, во-первых, должна знать основные положения ислама, касающиеся женщин при посещении священных мест для каждого мусульманина. Вот почитай, я сделал выписку из правил для женщин.

Фирюза забрала у Роберто лист бумаги и начала читать вслух.

— «В путешествии к святым местам, женщину должен сопровождать супруг или махрам — близкий член семьи мужского пола, достигший семнадцати лет, — это отец, брат, сын. Если такой возможности нет, в хадж можно отправиться только после сорока пяти лет в компании доверенной группы»

— И что теперь, прикажешь ждать еще десять лет до наступления этого возраста?

— Можешь на это не особенно обращать внимание. Во-первых, ту появишься в Мекке, не для хаджа, а для вступления в титул, а это несколько разные вещи. А, во-вторых, можешь выдать меня за этого махрама, например, назвав меня братом.

— А может тогда, ну его этот хадж.

— С одной стороны, может и так, но как посмотрят на это мусульмане? Ведь ты после принятия титула будешь считаться потомком одного из ближайших сподвижников пророка, да тебя просто забьют камнями как шайтана, если ты не станешь исповедовать ислам. Другими словами, считай, что паломничество входит в обязательный сценарий. Читай дальше, не отвлекайся. Хотя можно объявить, что ты собираешься пройти паломничество, после вступления в титул. Такой вариант все упрощает.

«Если во время хаджа у женщины началась менструация, она всё равно допускается ко всем обрядам и ритуалам, кроме семикратного обхождения Каабы. По словам посланника Аллаха, женщина должна совершать все, что делает мужчина, но не совершать таваф, пока не очистится. В случае менструации после выполнения обхода в День Заклания, женщина имеет право не делать последний обход, а сразу покинуть Мекку».

— Чёрт! Могли бы объяснить это не столь откровенно.

«Во время ритуала бросания камней женщинам даются поблажки: им разрешено покинуть долину Муздалифа до восхода солнца»

— Это мне еще ночью там торчать⁈

— Одну ночь, можно и потерпеть.

'Запреты, во время паломничества:

Во время хаджа женщине нельзя краситься и мыться средствами с добавлением отдушек и ароматизаторов. Гели и лосьоны для душа, бальзамы и шампуни для волос, крема и маски должны быть без запаха. Мыло, которое подходит для использования во время паломничества, продается в Мекке. А для чистки зубов там применяют сивак, зубочистку из ветвей и корней дерева арак.

Запрещено стричь ногти и удалять волосяной покров: выщипывать брови, стричься, бриться. За каждый выпавший волос предусмотрен штраф. Чтобы избежать этого, следует заплетать волосы в косы или в крепкий пучок. Женщины не должны громко произносить тальбию, обязательную молитву во время хаджа. Совершать паломничество нужно с чистыми светлыми мыслями, поэтому интимные связи запрещены. Сразу после вступления в состояние ихрам в Микате, женщине нельзя прятать лицо и закрывать кисти рук перчатками. Запрещено во время хаджа показывать волосы: об этом стоит помнить после обряда бросания первых камней. Потому, что после него, придется состричь пучок волос.

— Ох и провоняю я там! Это же жуть какая-то, а не паломничество.

— Ничего неделю можно и потерпеть.

— Что⁈ Целую неделю чувствовать себя грязной и не мыться?

— Мыться, как раз обязательно, просто нельзя использовать шампуни и мыло которые издают посторонний запах. Да и не неделю, а чуть меньше. Точнее пять дней. Зато после будешь вполне обеспеченной женщиной.

— С полумиллиона обеспеченной себя не особенно почувствуешь. Я тут посмотрела, простенькая, но приличная квартира стоит от ста тысяч долларов, считай пятая часть уже ушла, а ведь ее еще нужно обставить, купить хоть какой-то автомобиль и приодеться. Нет, полмиллиона — это явно маловато. Даже положив оставшуюся часть в банк, у меня в пассивном доходе получится, какая-то мелочь.

— Я же не настаиваю на том, чтобы ты избавлялась от перстня, но большую цену он не дает. Если желаешь попробуй сама найти покупателя, только после не обижайся, что останешься и без перстня, и без денег. И потому, считай через пару месяцев ты сможешь получить страховку, а это еще полтора миллиона.

— Только это и радует.

— Только я не могу понять. Зачем тебе квартира, если ты живешь со мной и у меня.

— А, завтра ты найдешь помоложе, и что мне делать?

— Вообще-то я не давал повода…

— Успокойся, меня все устраивает. Правда, ты намекал на предложение руки и сердца, но пока я так его и не услышала.

— Давай поговорим об этом, по возвращении из Мекки. Если сейчас мы затеем приготовления к торжествам, все это оттянет нашу поездку еще на полгода. Поэтому, давай закончим сначала с этим, а сразу после завершения будум говорить о другом.

— Скользкий ты какой-то.

Уже со следующего дня, походы в ресторан, прогулки по набережной и выезды на пляжи резко сошли на убыль. Теперь приходя с работы, Фирюза, бралась за литературу, принесенную Роберто, и заучивала наизусть постулаты ислама. А в пятницу, в обязательном порядке посещала пятничную проповедь в мечете города Сан-Хуана. В общем тщательно строила из себя набожную и правильную почитательницу ислама. Именно такую, какой и должна быть настоящая наследница высокого титула.

Я пришел в себя в какой-то хижине, собранной из плотно связанных пучков сухого камыша, укрепленных на каркасе из тонких стволов какого-то дерева перевязанном растительными волокнами. Все это сооружение венчала крыша из точно таких же тонких стеблей, что и стены. Пол хижины был набран из тонких жердей и укрыт циновками, сплетенными из листьев какого-то растения. Единственным проемом в этой хижине, через который проходил свет, оказался по совместительству входом сюда. Причем, как я убедился в этом много позже, сама хижина стояла на сваях, и соответственно от ее пола до земли было довольно высоко. Но с другой стороны, здесь было достаточно прохладно и не так мучала влажность, от которой было трудно избавиться стоя на земле, наверное, за счет того что любой ветерок обдувал хижину со всех сторон и даже снизу,

Долгое время, я не мог понять, кто я, что я, и как сюда попал. Более всего поражало то, что люди изредка появляющиеся здесь были под стать самому жилищу. То есть на мужчинах присутствовала одна единственная деталь туалета — набедренная повязка, а у женщин ее заменяла короткая юбка из каких-то растительных волокон, грудь же была открыта и на нее похоже не особенно обращали внимания считая такое положение естественным. Единственной одеждой хоть как-то говорящей о том, что в мире имеются более цивилизованные места, оказалась именно моя. Хотя в данный момент, я был абсолютно гол. Впрочем, меня это не особенно смущало, как и женщин, которые ухаживали за мною приводя в порядок мое тело, которое похоже очень сильно пострадало. Отчего именно, было не слишком понятно, хотя бы потому, что последним моим воспоминанием было то, как я падаю с лесов, установленных на побережье возле города Понсе. Я точно помнил, что купил это место, под строительство детского парка развлечений, и вместе с инженером проектировщиком влез на поставленные леса, откуда упал по своей неосторожности. Такое действительно произошло со мною, но как я после падения с лесов оказался в этой хижине, было совершенно не понятно.

Еще хуже было то, что окружающие меня люди, разговаривали на совершенно непонятном для меня языке. Я попробовал было заговорить с ними по-английски, по-узбекски, попытался сказать по нескольку слов на Дари или Пушту, но никакого намека на то, что меня понимают, так и не увидел. Лишь, что-то похожее на отдаленно знакомые звуки, отразилось на лице одной из женщин, когда я заговорил по-испански. Но опять же, ни к чему хорошему это не привело. То есть возможно отдельные слова были и узнаны, но в ответ прозвучала нечленораздельная для меня речь, на каком-то зубодробительном наречии, в котором ясно улавливалось практически полное отсутствие гласных звуков, зато имелось множество рычаще-шипящих.

С каждым днем, я чувствовал себя гораздо лучше, однако так до сих пор и не мог понять, как я здесь оказался. С другой стороны, в сознании иногда мелькали, какие-то фрагменты воспоминаний, но из всех них, я уверенно вычленял только те, которые происходили со мной до падения со строительных лесов. Все остальное было совершенно непонятным, и порой даже пугающим. Почему-то вдруг всплыла в памяти четвероюродная сестра Фирюза, которая осталась в далеком Ташкенте, и о которой я ни разу не вспоминал, за все время моей жизни в Афганистане. А тут вдруг нарисовалась и еще высказывала мне какие-то претензии по поводу того, что я, якобы должен был встретить ее в аэропорту, а вместо этого проспал прилет самолета, занимаясь непонятно чем.

Вдруг ни с того ни с чего, я вдруг оказываюсь в каком-то бронетранспортере, участвующим в какой-то гонке и мало того, что должен пересечь обе Америки с севера на юг, так еще и я заплатил, за это заранее провальное мероприятие почти полмиллиона долларов, которые планировал запустить на покупку строительства курорта на южном берегу Пуэрто-Рико. Провальным же потому, что вместо того, чтобы стремиться занять лидирующие позиции, мы довольно часто останавливались в самых неожиданных местах, якобы для отдыха, а на самом деле для того, что едущие со мною скажем прямо — двое кубинских и один советский шпионы, обделывали свои дела под прикрытием гонки и такой заметной фигуры в исламском мире как я. Но самое интересное состояло в том, что я воспринимал все эти задержки совершенно спокойно, как будто бы заранее был уверен, что победа в гонке достанется именно мне, невзирая ни на что.

Чуть позже вспомнился разговор с Раулем Кастро, который предлагал мне сделку на реставрацию новой партии раритетных автомобилей, взамен участия его людей в какой-то гонке, в которой я якобы наверняка, захочу принять участие. Зачем мне это было нужно, я просто не понимал. Если я вдруг решу посетить любую из вышеназванных стран, почему бы мне просто не сесть в самолет, как все нормальные люди и не слетать в любое из этих мест в качестве туриста. Тем более, что у меня имелись деньги на это путешествие, да и мой паспорт позволял перемещаться по миру, без особых проблем, не особенно заморачиваясь на получение виз того или иного государства.

Именно этот вопрос, я задавал Раулю, но тот почему-то всегда уходил от ответа, продолжая расписывать мне все прелести подобного путешествия. Правда при этом, он почему-то утверждал, что лучшим и безопасным способом прокатиться по этому маршруту, станет путешествие на автомобиле, чем на каком-то банальном самолете.

— Ну подумай сам, что ты увидишь с высоты птичьего полета, и даже выше? Что-то напоминающее обычную карту? А из окна собственного автомобиля, можно увидеть гораздо больше. Можно остановиться в любом понравившемся месте, отдохнуть, поситдеть в ресторанчике. Как жаль, что я сам лишен возможностьи увидеть все это!

Да и по большому счету, опасаться нечего, — продолжал он — потому что всю дорогу меня будут сопровождать лучшие специалисты оного из специальных подразделений не только республики Куба, но наверняка и Советского Союза, которому тоже интересен подобный маршрут. Но разумеется главным в этой поездке, останусь именно я. И только от меня будет зависеть получится внеплановая остановка, или же вы поедете дальше.

Я же, даже сейчас прокручивая все эти фрагменты снова и снова, так и не понял, в чем именно состоит моя выгода, участия в этой гонке. Объявленный призовой фонд был нереально большим, как, впрочем, и взносы для участия в этом предприятии, и был интересен, скорее крупным фирмам изготовителям автомобильной и внедорожной техники, но уж никак не одиночкам, вроде меня. К тому же, с самого начала, закладывалась мысль, что выиграть эту гонку одиночке, не имея поддержки извне, просто нереально. А тратить деньги на заведомо провальное мероприятие, просто не хотелось.

В какой-то момент, вспомнилось, или же появилось в сознании совсем уж нереальное видение о том, что меня заводят в какое-то ослепительно белое помещение, усаживают на кресло, чем-то напоминающее зубоврачебное, почему-то пристёгивают к подлокотникам что-то рассказывают, размахивая руками и ставят укол. Дальше наступает темнота. А следующее видение говорит уже о том, будто именно я, уговариваю Рауля Кастро, выделить мне в качестве охраны и сопровождения, отставников его специальных подразделений, которые будут осуществлять охрану моих предприятий на Пуэрто-Рико, и сопровождать в поездке сквозь два континента. И почему-то предлагаю в качестве транспорта использовать именно броневик советского производства, мотивируя это тем, что по пути будут встречаться воюющие страны, и к тому же этот бронетранспортер умеет плавать, что значительно облегчит нашу поездку.

И все эти видения мне ужасно не нравятся. Так и хочется задать кое-кому парочку неудобных вопросов, хотя прекрасно понимаю, что делать этого не стоит. Но все же нужно как-то освобождаться от подобной опеки, но как?