Глава 25
Покинув территорию деревни, я сделал полукруг и вышел на тракт, ведущий на север.
Обочины дороги снова начали покрываться густой растительностью, переходя в почти лишенный листьев лес, и под тяжелое колыхание высоких крон я задумчиво поплелся вперед. В целом, было не холодно, но ветер то и дело предпринимал попытки пробраться под куртку. Я ежился и недовольно бурчал.
Несколько раз попадались возницы, но несмотря на мои добросердечные улыбки и размахивания руками, никто не останавливался. Погрешив на выглядывающий меч, я тем не менее не нашёл, куда его спрятать. Кожаная куртка была чуть ниже пояса, и запихнув клинок в штаны, я сомневался, что смогу идти, не сгибая колено одной ноги.
Когда остался один, в голове начали крутиться мысли о семье, из которой у меня осталась сестра и отец, которые неизвестно где. Перед глазами то и дело мелькало лицо Эммы — матери, которая внезапно исчезла на шесть долгих лет, бросив нас. И которая так внезапно появилась в самый дерьмовый день, который только можно было выбрать. Где она была? Почему придумала ту сказку об амнезии? И зачем пообещала решить вопрос с братом?
— Такое себе обещание, мама, — сказал я, глядя в даль. — Учитывая, что он убил тебя.
По дороге я то и дело подбирал валяющиеся на пути камни и ветки, выпуская в них ману. Вспомнив стычку с фойре, до меня дошло, что я не использовал никаких структур, чтобы ослабить его чары, и видимо, моя мана действует разрушительно сама по себе. Но не бывает все так просто, и если бы разрушители так легко уничтожали чужие структуры, они бы автоматически выпали из прослойки, нуждающейся в свитках. Видимо, здесь нечто иное.
Вливая ману в очередной стебель какой-то травинки, я наблюдал уже привычную картину желтизны, но не разрушения. Даже самый махонький листок только коричневел. Вывод: либо моя мана не способна неосознанно разрушать структуры, либо ее концентрация слишком слаба для этого. Но здесь же следует все тот же пример со свитками и разрушителями. Если бы все упиралось в ступень Сосуда — разрушители были бы на ступень выше любого мага, ибо ломать не строить. Значит, все-таки необходимо осознанное воздействие, а не бесконтрольный выпуск.
Время за испытаниями бежало быстро, и я опомнился, только когда красное солнце коснулось верхушек деревьев, на левой от дороги стороне леса. Нужно было выбирать место стоянки, и здесь я завис. Когда бегал по лесу, выбора не было, но сейчас мне попросту не было известно, где лучше оставаться. Забраться на дерево или разжечь костер вдоль дороги?
Решил все-таки развести костер, так как спать еще точно не хотелось, но под деревом, на которое можно будет в случае чего забраться.
Свернув направо, я стал углубляться в лес и услышал звон стали вперемешку с криками людей.
— Черт, этого еще не хватало, — пробубнил я себе, но все-таки пригнулся и пошуршал в сторону звуков боя. Ведь это были именно они.
Подобравшись ближе, я затаился неподалеку и стал присматриваться. Классика, в общем: две повозки с запряженными в них ревущих ватусси. Пара костров и толпа разумных, вальсирующая в танце смерти, звеня сталью.
Единственное, обо что сразу споткнулся глаз, — это три уже знакомых мне пернатых велоцераптора, привязанных недалеко к деревьям и спокойно наблюдающих за боем.
Конечно, можно было пройти мимо, но путешествие на колесах или живности, в благодарность за помощь, — весомый аргумент.
Я не мог знать, кто есть кто, поэтому искал сходства. По идее, банда должна выделяться чем-то, каким-нибудь опознавательным знаком. Так было принято среди земных группировок во все времена, но в глаза бросилась более очевидная подсказка.
Трое трясущихся мужиков забились под колеса одной из повозок. Трое рубились против пятерых. Вряд ли бандиты напали бы в меньшинстве — напрашивался логичный вывод.
О моем присутствии пока никто не знал, и приготовив лук, я решил помочь охранникам парой стрел, ну а потом, наверное, бежать, ибо мечом я размахивать не умею от слова совсем. Вообще не знаю, зачем я его прихватил.
Я поднял лук и под треск тетивы навелся на грудь одного из бандюг, но тут же сильно засомневался в своем решении.
"Я ведь собрался лишить жизни разумного!" — эхом отозвалась мысль в голове.
И ради чего? Ради удобной дороги?
Я с такой легкостью решил помочь защищающимся, и до меня не сразу дошло, что нужно будет убивать.
Совесть настойчиво запротестовала против этого решения, и поддавшись моменту, я решил просто сбежать.
Внезапно, пара мечей, насевших на одного охранника, все-таки дотянулись до него, и вечерний лес пронзил крик боли. Раненный попятился назад и, выпустив из рук оружие, махнул рукой. Каменный шип мгновенно вспорол шею его противнику. Тут же появился второй такой же и точно так же прошил брюхо следующего разбойника. Затем он обессиленно рухнул на спину и, завывая, скрутился.
Черт! Черт! Черт!
Стараясь не смотреть в лицо будущей жертве, я снова поднял лук и отпустил тетиву. Тихо свистнув, стрела проткнула грудь замахнувшегося мечом мужика, и он машинально схватился за торчащую из груди смерть. Тут же сталь чужого меча под рычащий хрип прошила ему брюхо.
— Ааркош, здесь…луч…ник, — хлюпая кровью выдавил падающий разбойник.
Ааркош развернулся в мою сторону, но вторая стрела уже была наготове и, опередив его выкрик, устремилась к цели.
Бандит вовремя присел, и наконечник проскочил прямо над головой. Он тут же рванул ко мне, и я уже собрался бежать, но один из охранников, словно появившись из ниоткуда, подставил ногу, и тот вспорол носом землю.
Сверху прыгнул другой охранник и, не мешкая, выдохнув "ха", вогнал в грудь лезвие.
Я нервно выдохнул и заметил, что остальные члены банды уже лежат с красной лужей под телами.
— Эй, неизвестный союзник, выходи. А то мы и так на взводе, — рявкнул тот, что сбил с ног Ааркоша, вглядываясь в темноту. Это мне было нормально видно, что к чему, он же находился со стороны света.
— Выхожу, только не надо нервничать. Все стрелы в колчане, — отозвался я громко и вышел из тени леса.
— Ладно, — выдохнул охранник и, обтерев клинок о тело бандита, сунул его в ножны. Второй поступил так же. — Ты откуда такой появился?
Я кивнул в сторону Пантоа и сказал:
— На ночевку устраивался да возню вашу услышал.
— Возню, говоришь? — хмыкнул второй. — Как звать тебя?
— Каин, — представился я и подошел ближе.
— Я Ворак, — сказал плечистый и кривоносый охранник. — Тот, что корчится, Карис.
— Я Сокш, — сам отозвался второй. Он был высоким и худощавым, с редкой светлой бородкой и маленькими хитрющими глазенками.
Торгаши выползли из под телеги и подобрались.
— Мы купцы-караванщики, — прокряхтел самый старый на вид. — Держим путь из Титану в великий город-защитник Фроу. Спасибо за помощь, незнакомец.
— Да не за что, каждый на моем… месте… — начал было я, но меня уже никто не слушал.
Кривоносый подошел к воющему Карису и сунул ему в руку амулет. Через минуту охранник стих и вырубился. Затем они с напарником прошлись по трупам банды и профессионально обшмонали всех. Не тронули только того, в ком торчала моя стрела. Я понял намек и сделал свое дело — не глядя, выудил горстку каких-то монет, не спуская глаз с остальных.
Все еще очень мерзко и жутко ощупывать бездыханное тело совсем недавно живого разумного. Да и вообще, трупы живых существ. Но выбора не было, поэтому, не кривя лицо на публику, я хладнокровно обыскал мертвеца.
— Каин, — окликнул меня кривоносый, — помоги оттащить трупы, а то лесные зверушки придут на пирушку.
Долговязый поддакнул рифмоплетцу своим карканьем, и мы принялись относить трупы вглубь леса, сбрасывая в маленький овражек.
Я молчал, не рискуя нарваться на какие-нибудь подозрения этих рубак. Сомнений, что они не станут церемониться, почему-то не было. Да и нечего было говорить. Устраивать с ними задушевные разговоры, как с рябым Аруном или Норсой, не было никакого желания.
Когда с трупами было покончено, мы затащили раненного в крытую повозку и отвели стоянку еще дальше. Костры снова запылали. Я уселся возле одного в ожидании расспросов, которые однозначно были неизбежными, и периодически косился в сторону молчаливых ездовых, так напомнивших мне пернатых велоцерапторов.
— Ну, что, — как по часам, подсел ко мне кривоносый Ворак, — рассказывай.
Я вопросительно поднял брови.
В свете костра его лицо выглядело очень смуглым, и кроме кривого носа в глаза бросился длиннющий шрам, падающий от лба к подбородку. Глаз, тем не менее, выглядел абсолютно нормальным.
— Куда путь держишь и почему один по лесу шастаешь, — протянул Ворак и, вытянув клинок, начал его старательно протирать какой-то тряпкой.
— В Каиру иду, хочу в искатели податься, — ответил я приготовленной фразой.
— Искатели, гы-гы, а цветом-то вышел? — уселся с другой стороны Сокш.
Я ответил спокойно:
— Вот и узнаю. Я лесной, вообще, — на всякий случай подстелил соломку.
— Для лесного стрелы пускаешь хреново, — хмыкнул Ворак.
Сокш снова поддержал поэтические стремления соратника громким карканьем. А его, в свою очередь, поддержали то ли вороны, то ли еще какие пернатые, мною доселе не видимые. Но было очень похоже.
— Не всем быть стрелками. Рогача или сероволка подстрелить могу да и вам подмог, — прокомментировал я внятно.
Трое торгашей расселись у второго костра и принялись что-то тихо обсуждать.
Спешить и напрашиваться в попутчики я не торопился, не желая, в случае чего, зря расставаться с монетами. Если уж до утра не предложат, выбора не останется.
— Пошутил я, не обижайся уж, — поправился кривоносый Ворак. — Твоя помощь действительно оказалась к месту.
Я кивнул.
Голоса у них были ровные, а речь, снова же, в сравнении с рябым Аруном, чистая.
— А вы, стало быть, охранники торговцев? — спросил я, глядя на второй костер.
— Стало быть, — подтвердил Ворак, не отрываясь от меча.
— И часто на вас вот так вот нападают в пути?
— Бывает. Но сегодня сами сглупили. Расслабились, — фыркнув, ответил Сокш. — На этом пути обычно ничего серьезнее Белых рубак не попадается, а нам они на один зуб. Наш Карис — Жёлтый, и обычно хватает выпустить одну ледышку, чтобы всякое отребье не цеплялось.
— Сегодня было не так? — поддержал я.
— Еще бы! Наши, — перешел на шепот, — наниматели решили, что переплачивают нам, раз даже мечи не вынимаем. Вот и получилось.
Недовольно кивнув на троих торгашей, он сплюнул в сторону.
— Но, видать, Марэ сегодня на нашей стороне, — тяжело поднялся Ворак и пошел к крытой повозке со спящим Карисом.
Сокш повернулся ко мне.
— Слышь, а ты чего один-то идешь в самый Каир? Туда пешим не меньше недели топать, а если учесть всяких недоумков, сидящих по лесным лагерям, то можно вообще не добраться.
— Вышло так. Не с кем мне идти, а платить за перевозку нечем. Я ж лесной! — выдохнул я и театрально развел руками.
Сокш втянул носом и, хлопнув меня по плечу, расхохотался.
— Ну тогда, тебе, считай, повезло, парень. Если не будешь отсиживаться, в случае чего, можешь позади плестись, не прогоним!
— Да-да, молодой человек, — вклинился в разговор старик торгаш. — Если не будете отсиживаться, не погоним. А сегодня уж, за оказанную услугу, дозволяем вам заночевать в нашем лагере.
— Благодарю, — сказал я сухо.
Хотелось сказать еще что-нибудь, но промолчал. Если бы я не появился, не факт, что они бы справились, и можно было бы завернуть в эту сторону да выразить недовольство. Но к сожалению, за моей спиной нет силы, и я не знаю местных дорожных обычаев.
Да и вообще, каждый раз убеждаюсь, что я нихрена не знаю. Кто такой Марэ? Кто такой Са-арг?
Следует плотнее заняться местной мифологией.