Большой мир. Книга 1

Глава 32

Глава 32

Я вспомнил всех атланов, с которыми встретился, начиная с Хряка и заканчивая моими спутниками, и понял, что они все говорили на общем! Почему не на своем? Ведь я по виду атлан, а значит, ко мне должны были обращаться на языке атланов. Может, так принято на Фариде из-за смешанности рас на одной планете?

Нужно не забыть разобраться с этим вопросом, пока я не наткнулся на местных любителей говорить на родном языке.

Внезапно я ощутил странную пустоту в груди и, посмотрев на руку, не увидел там желанной структуры.

— Все, — отреагировал Ворак, — закончилась мана. Наверное, чувствуешь внутри пустоту или голод, кто как описывает. Карис вот говорил про голод. Хотя я слыхал, что некоторые чувствуют сильную жажду. Нам, Белым, этого никогда не понять, ведь наш сосуд не дает столько маны, чтобы сотворить даже простейшую независимую структуру.

В его голосе чувствовалась неприкрытая зависть и горечь. И не мудрено. Весьма дерьмово знать что у тебя есть сила, но ты не можешь ею воспользоваться из-за косяков древних маньяков.

Охранник "эйкнул" своему Чавку и молча рванул вперед, видимо, слишком разнервничавшись, наблюдая за недостижимым.

Но сейчас мне было не до него.

Самое удивительное в моем состоянии было не чувство пустоты. Я подсознательно очень четко понимал, что сейчас мне не хватает на эту структуру именно фер. Мне было ясно, что структура стоит пять фер, но мой Сосуд сейчас был пуст. Точнее, доступная его часть. Это понимание было настолько же естественным, как знание о сгибаемых пальцах на руке, даже если твои глаза закрыты.

Я представил нужную проекцию и даже не увидел, а скорее понял, насколько я пуст. Если описать это в процентном соотношении, то мой Сосуд ограничил доступ к мане на семидесяти процентах. Прогресс в отношениях с Сосудом был налицо. Снова же, если сравнить с пониманием своего тела, это как естественно осознавать, в каком положении находится рука.

Чертовски удивительное чувство. Словно в сознании прописалось ощущение новой части тела. Неужели все это благодаря воздействию свитка на подсознание? Это действительно гораздо проще, чем долго и упорно учиться всё контролировать.

— Черт, — вспомнил я рогатого, когда до меня доперло, насколько велик соблазн иметь всё, ничего не делая.

Повсеместность свитков была обусловлена не только ограничением правящих, но и легкостью в изучении чар. Это невероятно просто и соблазнительно.

Но смог бы я понять столько всего без изучения хотя бы одного свитка? Вряд ли.

Без учителя, описания процессов и профессиональных советов, я бы собирал знания по крупицам до конца жизни, даже зная то, что мне рассказала воровка. Если бы не убил себя во время испытаний.

Мои метания в попытке понять неизвестное настолько нелепы и хаотичны, что сложно даже представить, сколько времени уйдет, чтобы все структурировать.

Слабость бесит.

На Земле, когда тебя со всех сторон окружал закон и полиция, были хоть какие-то границы для преступников. Да, если кто-то захочет убить — он убьет, и никто тебя, кроме себя самого, не вытащит из этой петли. Ни полиция, ни закон, ни вера.

Но здесь опасность неприкрытая и дикая. Может быть, в городах все иначе, но как говорится, силу цепи оценивают по ее слабейшему звену, и в данном случае слабейшее звено — это куча убитых мужчин в Пантоа.

По телу пробежала дрожь.

Я понял, что думая о смертях, не испытываю священного трепета. Боги, я даже забыл лица Хряка и Пипа — моих первых жертв!

Слишком быстро пропало чувство угнетения и вины за отнятые жизни. Я больше не испытывал желания просить прощения и вернуть все назад.

Да я испытывал больше печали, когда свежевал рогача, чем за смерть разумных, павших от моих рук.

Что со мной не так?

Мысли наполнились страхом, что я уже не я. И вообще, возможно в этом мире появился не Том Макбир, а его копия с внедренными воспоминаниями и коррекцией эмоционального опыта.

Повозка резко подпрыгнула на кочке, и мои тяжелые думы оборвались. Я бегло осмотрелся, и перед глазами предстала все так же картина еще зеленого поля. Позади тащилась вторая повозка с двумя торгашами, увлеченно обсуждающими что-то. Над головой хлопала толстая ткань крытой повозки, поддеваемая ветерком, а на небе маячил и слепил желтый диск.

За спиной послышался кряк одного из каатор охранников, и я машинально обернулся.

На скорости к каравану несся Карис и активно размахивал руками. Ворак и Сокш выехали к нему на встречу и, о чем-то переговорив, так же спешно направились к нам.

— На следующей развилке сворачиваем. Придется ехать в обход! — без прелюдий скомандовал Ворак.

— А что случилось? — беспокойно спросил Марикаш.

— Карис заметил отряд головорезов на пути, — кивнул в сторону голубоглазого Ворак. — Думаю, ни у кого нет желания испытывать судьбу!

— Да-да, господин Ворак. Вы очень правы, лучше объехать, — загорланили торговцы одновременно.

Я вспомнил улизнувших раньше нас посетителей Сумрачной Дархе и свои подозрения насчет них.

— Господин Карис, — окликнул я голубоглазого, — они случайно не смахивали на тех, что сидели вчера в Дархе?

Он задумчиво нахмурил брови, глядя вдаль.

— Возможно. Мне не удалось разглядеть их лиц, но если это были они, то у нас проблемы. Вчера по приезду было занято три стола, за которыми сидело как минимум по четыре атлана.

Я кивнул.

Все-таки охранник знает свое дело и присмотрелся к окружению, несмотря на вялое состояние после работы амулета. Я вообще ничего не заметил, хоть и вертел головой по сторонам.

— Не как минимум, а точно по четыре, — добавил Ворак. — И среди них было три бабы.

— Итого двенадцать рыл, — закончил Сокш, подъехав с другой стороны повозки.

— Хорошо, что вы выехали на разведку, господин Карис! — деловито заскрипел Марикаш. — Уж не знаю, что бы мы делали без вас.

Было определенно ясно, в чей огород полетел камень.

Порешив с этим вопросом, все снова разошлись по интересам. Ворак и Сокш снова принялись обсуждать сочность Лары, изредка произнося ее имя громче, чем следовало бы, а Карис упер вперед, отдалившись от первой повозки на десяток шагов.

Оставшись наедине с собой, я принялся копаться в послевкусии проявления структуры.

Я попробовал потянуть манну, не представляя себе никаких образов, и ощутил покалывание. Вместе с этим сознание услужливо подсказало, сколько примерно фер ушло на это действие. Теперь время отзыва сократилось почти до секунды.

Это был важный бонус, но я прекрасно помнил слова воровки о контроле маны и понимании устройства мира.

С устройством мира у меня все плохо. Я так и не пришел к определенному выводу интерпретации этого понятия. Если в этой вселенной основой веществ так же выступают атомы и молекулы, должен ли я знать, как формируется каждое вещество и процесс, чтобы воспроизвести его?

Черт, а ведь есть еще газ! И что, если я захочу создать клинок из сухого льда?

Да и вообще, чтобы из водной стихии создать лед, нужно для начала сформировать ситуацию, при которой вода замерзнет. И чем в этом случае нужно воспользоваться? Как опустить температуру структуры?

Я очень, очень сильно надеялся, что решение будет гораздо проще. Ведь из Кель состоит все, а значит, можно и сотворить все, и если на Земле это было бы забавной шуткой, то здесь все реально.

С контролем маны проще. Уже сейчас я чувствовал разницу с тем, что было, когда я только задумался над этим в ту ночь у костра, и что у меня получалось даже перед прочтением свитка.

Но нужно больше контроля. Я должен показать Сосуду, что умею манипулировать маной так же естественно, как своим телом.

Снова мысленно потянув ману, я пустил ее по руке и резко оборвал поток, не допустив ее выхода с пальцев. Затем заставил двинуться в обратном направлении. От натуги мысленной концентрации шестеренки в голове будто заскрипели. Мана неохотно поддавалась моей воле, ведь ее естественным порывом был выход из тела.

Я сосредоточился и, как в самом начале своего познания Сосуда, представил голубую дымку, которая слово в отмотке видео двигается назад. Образ постоянно обрывался, но я настойчиво возвращал его на место и продолжал двигать ману назад в себя.

Не знаю, сколько это длилось, но в конечном итоге я почувствовал, как Сосуд пополнился, и это была не фильтрация Кель. Чувствовалась разница между вернувшейся маной и естественно возобновившейся.

Вернувшаяся мана чувствовалась инородной. Словно побывав снаружи, она нахваталась всякой ерунды и внесла суматоху в ряды изначальной.

Я осмотрелся и, не заметив странностей в реале, снова погрузился в себя. Пусть торгаши смотрят и гадают, чем я занимаюсь. Да пусть все, кто рядом со мной, вообще думают, что угодно.

Проделав снова путь маны наружу и внутрь несколько раз, я почувствовал уверенность в своих силах. Мана поддавалась легче, а концентрация держалась крепче. Мое сознание словно адаптировалось к новой действительности, стремясь выжать из себя все.

Таким же способом я прогнал ману по всему телу, и с каждым новым опытом возвращал ее назад намного быстрее.

Воодушевленный прогрессом я неосознанно заулыбался и почувствовал прилив надежды.

Если я стану сильнее. Нет. Когда я стану сильнее, я найду сестру.

Я спрыгнул с повозки и, подождав, когда вторая обгонит меня, продолжил экспериментировать.

Будучи полным маны, подумал о сгустке огня, и нужная структура тотчас же сформировалась в руке. В этот раз, рассматривая процесс во все глаза, я увидел процесс образования умения, и это придало событию еще больше волшебства, чем оно было.

Вот над моей ладонью ничего нет, и тут же, за секунду, исказив воздух, как проявляющийся мираж в пустыне, вспыхнул шарик огня.

Я повертел рукой, и он, словно удерживаемый невидимыми нитями, неуклонно следовал за ладонью. Правда, с маленькой задержкой, но смотрелось еще эффектнее. Направив взгляд в поле, я подметил маленький куст и захотел, чтобы структура направилась к нему. Тут же шарик рванул с огромной скоростью и, врезавшись в зелень, окутал все алым пламенем.

— Шикарно, — улыбнулся я.

"Потухни", — послал я мысленный сигнал, но ничего не произошло. Огонь продолжал пожирать зеленый куст.

Ожидаемо.

Грустно вздохнув, я снова создал над ладонью шарик и, пройдя мимо горящего куста, представил его и, вытянув руку вбок, отпустил пламя. Структура метнулась назад, издав едва слышимый "пах", и спустя секунду, обернувшись, я застал многострадальный куст полыхающим еще сильнее.

Помнится, в играх подобное называлось автотаргетом.

— Замечательно, — хрустнул затекшей шеей и продолжил.

Тем не менее, дальше меня ждало разочарование, так как реакция структуры на мысль о не тронутом кустике, который я запечатлел в памяти, была нулевой.

Мой разум уверенно подсказывал мне, что на данный момент я способен сотворить еще четыре таких структуры. Это значит, что полная емкость моего Сосуда примерно 50 фер, учитывая доступность маны в районе семидесяти процентов от общего объема и затрат фер на эту структуру.

Сейчас я понимал, что создать даже такую маленькую структуру у меня бы не вышло, если бы не увеличил доступ к мане, так как изначально мне было доступно процентов десять, а это всего три фер.

Удивительно, сколько всего я стал понимать, когда выученный свиток прописался в подсознании.

Но что, если я захочу создать другую структуру огня? Например, метательный нож или несколько горящих сосулек. Как мне заставить ману принять нужную мне форму используя такое же или меньшее количество фер?