Борода из ваты – пули из серебра. Том 1

Глава 12 Атака смердов

1.

— Ангел?

Мертвец обернулся. Посмотрел на деда черными глазами, повёл плечами, облизал губы: холодный как снег, быстрый как пурга. Таким он должен быть в идеале, после пары дней тренировок, после грамотной лепки. Но здесь и сейчас «я его слепила из того, что было, а потом что было то и полюбила».

Бум! Последний удар в стену был «ослепительно хорош». Дверь вылетела из пазов и, крутясь, упала под ноги мертвецу. В облаке пыли кто-то возник. Чужой в его доме. Опять. Мелкие частицы пыли, грязи крутились вокруг него как плащ и не давали разглядеть наглого пришельца.

— Ангел, не стой на линии огня. Я прикрою.

Он уже не оглядывался, только кивнул и напрягся как спринтер на старте. Он ждал, бойцовский пёс перед тем, как отстёгнут поводок, а пыль крутилась волчком и никак не успокаивалась. Ангел ждал. Он был спокоен. Бить в стену перестали. Грубая тишина нависала наковальней над троицей. И вот пыль начала спадать как покрывало с обнаженной женщины. Тот кто появился был человеком. Две руки, две ноги, посредине гвоздик. Босые пятки покрытые грязью, кусками земли и грязной травой. На ногах разодранные штаны висят клочьями и дальше когда-то бывшая белой рваная рубашка. Вместо чёрных глаз снеговика у этого две дырки с засохшей кровью по краям. В правой руке молоток: набалдашник с одной стороны острый в виде клюва, чтобы пробивать череп и достать до мозга одним ударом, с другой стороны боёк расходится венчиком на три крючка, чтобы удобнее было повреждать доспехи воинов. Страшное оружие для ближнего и дальнего боя, которым давно никто не пользуется. И вот опять.

— Ангел, аккуратнее с ним. Это смрад — слуга. Не убивай его, не надо.

Ангел оглянулся не понимая. Дед уже поднял ружье стволом вверх, щелкнув предохранителем. Теперь чтобы выстрелить, нужно опять его отжимать на себя, что требует времени, которого нет, но дед больше стрелять не собирался.

— Это свои. Постарайся его уработать по-вашему, по-человечески. Без серебра.

Мертвец прыгнул, подняв молоток вверх, как флаг. Он взлетел вверх, как в замедленной съемке, завис над землей на мгновение — морда оскалилась черной дырой рта из которого выглядывали осколки черных зубов, слюна белым ручейком взлетела вверх, а он упал вниз, нанося удар. Мороз отставил ружье, зрелище обещало быть интересным.

Там где пришёлся удар противника уже не было, Ангел ветром скользнул влево и вперед, заходя за спину, а смрад ухнул с трудом удержав молот после такого замаха.

Ангел сжал кулаки и дробью молотил по телу противника, справа-слева, справа-слева, как заправский уличный боец. «Ох!» — охнул противник и ударил, разворачиваясь, но опять в пустоту и получил ещё серию ударов сзади. Молот не вырвался из руки только благодаря ремешку, как змея обвивающему запястье. Рукоять вернулась в ладонь и он развернулся когда ангел толкнул его в грудь двумя руками. Резко, практически в одну точку и еще ногой в живот наподдал.

«Ох!» — повторился мертвец и с грохотом врезался в печь. Посыпался белый мел, штукатурка и еще черт знает что, а главное пошел дым из-за спины. Черный, вонючий дым ударил столбом вверх и затрещало запеченное мясо, мертвец ужом закрутился, но встать и оторваться не смог. Дым валил все сильнее и дед закрыл нос, отмахиваясь рукой. Виновато посмотрел на ошеломленного мертвого Женьку:

— Ну а что? В своем доме и стены помогают. Печка-то горячая. Особенно для незваных гостей. Сама Баба нам ее устанавливала, а уж она специалист по печам и жареному мясу.

Мертвец у печи завыл и задёргался ещё быстрее, белизна печи за спиной чернела и расходилась огромным кругом, как крылья за спиной гостя.

— Символично, — сказал дед, — смрад «засмердел». Добей его, чтобы не мешал.

Мертвый Женька посмотрел вопросительно. Деду пришлось растолковывать.

— Сейчас еще подтянутся. Не последний он. Добей, сюрпризов тебе со спины не нужно. Я не в счет.

Смрад шипел и рычал пришпиленный к печи как бабочка к бумажке. «Правильный мертвец против неправильного, — подумал дед, — чем я занимаюсь на старости лет. Убей же его скорее, Женька, чтобы не мучился.» Он знал, что смерды бессмертны в отличии от ангела. Но ангелу не нужно пока этого знать.

Мертвец ушёл сам. Заверещал по-особенному противно, задергался вырываясь и лопнул, разбрасывая ошметки плоти, дым и туман. Со стуком упал на пол молоток с длинной ручкой. Ангел поднял его и осмотрел ударную часть. На середине кузнец выгравировал что-то непонятно-знакомое.

— Дай, — сказал Мороз и протянул руку. Осмотрел оружие, повертел в руках, поцокал языком и вернул назад. — Теперь понятно, кто ко мне пожаловал. Не ясно только зачем.

В прихожей опять грохнуло и повалил густой дым.

— Возьми, — дед протянул молоток ангелу, — а то несподручно кулаками работать. С этим эффективнее будет.

Ангел как будто-только этого и ждал. Взял подарок, кивнул в знак благодарности и продел руку в кожаную петлю. Шагнул на исходную позицию к середине комнаты, а в дымном облаке уже шевелились фигуры.

— Зачастили, — прокомментировал дед и нежно похлопал ружье по стволу, как ребёнка по щеке, — не к добру. Двое явилось. И ты с молотом против них. Двое на двое — все по честному.

На картине Дед Мороз, окружённый волками, яростно сражался.

Из «тумана войны» вышли двое, как старик и предсказывал. Он разглядывал их с любопытством, ангел почти безразлично, оценивали силы.

Первый смрад был практически копией ушедшего. Такой же босой и грязный, будто вырытый из могилы, только в руке вместо молотка — Молот. Раза в три примерно больше обычного. Толстое древко из черного дерева. Ударная часть похожа на плоский тупой кузнецкий молот. И сам смрад здоровенный, чтобы войти в комнату пригнулся, втянул голову в плечи. Разогнал рукой порхающую как свора пчел пыль вокруг и зарычал. Рык оглушающий, громкий и тяжелый — хриплый. Кажется дом задрожал от его рыка. Дед почесал пальцем за ухом.

— Ангел! Помочь?

Тот отрицательно помотал головой, элегантно раскручивая молоточек. По сравнению с новым он казался игрушечным. Здоровяк завыл, пугая, и ударил молотом об пол. На кухне с грохотом посыпалась посуда. Потом он отошел в сторону: из водоворота пыли и дыма выходил еще один мертвец.

Этот был на голову ниже и в правой руке держал остро заточенный серп. Они встали рядом, два новых гостя и Мороз заметил, что у второго глаз не сгнил и еще вращается в глазнице. Свеженький.

2.

Время убивать!

Мороз наслаждался созерцанием боя ещё сильнее чем ангел наслаждался процессом. Такого удовольствия он не испытывал очень давно, со времен Войны — запретного удовольствия, постыдного. Наслаждения убийством, покорением, жестокостью, то, от чего он избавлялся годами и как выходит зря. Говорят, что бывших курильщиков не бывает (вдруг захотелось курить), но так можно и про другие стороны жизни сказать, более тёмные.

Ангел ворвался в бой с наслаждением, смакованием всех кровавых подробностей и главное профессионализмом. Откуда только все взялось у этого сельского чудика? Алкаш, который тяжелее стакана ничего в жизни не поднимал, а физкультурой последний раз занимался в девятом классе школы, вдруг стал порхать как бабочка, жалить как пчела.

Да, штамп, но как же он избивал противников. Любо-дорого глянуть. Черные глаза горели невидимым огнём, тело извивалось и выкручивалось, так, будто не было мышц и костей и дыхание ровное, чуть ускоренное. Кровь снеговика изгоняет не только кровь и душу человека, сосуд наполняется навыками, менталитетом, культурным кодом и мотивацией направленной на определенные цели. И главная — служить Деду. Это как три правила робототехники у одного американско-еврейского автора — нарушить невозможно, можно только обойти. Но не нужно, когда и так хорошо.

Ангел прыгнул вперед, приседая и влетел под руку уже замахивающегося молотом чужака. Ба-х-ба-бах пошли удары по телу, ангел умел выбивать пыль из мертвецов, молот вылетел из рук противника и покатился к ногам Мороза, оставляя вмятины в полу, да там и затих, когда дед легонько остановил его ногой.

Молодой ангел крутился вокруг пришельца и наносил удары по спине, по рукам, блокирующим лицо, по спине, по коленным чашечкам. Быстро, не останавливаясь, не давая опомниться, удар за ударом только и слышен глухой стук. Столбом в воздухе повисла пыль, а второй нападающий отступил, держит оружие и ловит момент, чтобы воспользоваться своим полукруглым оружием смерти. Оставшийся без молота смрад пытается драться в рукопашную, бьет одним кулаком, вторым, и так постоянно. Крутится на месте и раз за разом попадает в пустоту. Он не злится, никаких эмоций. Не нервничает и не отступает, но сделать ничего не может.

Они не испытывают боли, но могут перестать функционировать и драка между двумя такими существами сводится к уничтожению функционала, а не уничтожению существа.

Противный хруст от удара, нос сломан, что не мешает смраду колотить воздух. Еще удар под коленку и он обламывается, как обламывается прутик под тяжестью налитого соком плода. Смрад упал на колено и попытался схватить Женьку, обнять его, притянуть к себе, подставить под удар товарища. Не выходит. Женька отскакивает и как в футболе пробивает гол, только вместо мяча на пути попадается безмозглая, безглазая голова.

Удар такой страшной силы, что снеговик сам не выдерживает и опрокидывается на спину. Шейные позвонки смрада с треском лопаются, рвутся, хрустят и голова взлетает ракетой вверх, раскручиваясь вокруг своей оси.

«Что он сейчас видит?» — подумал дед. — Что видит когда голова с бешеной скоростью крутится и вокруг мелькают серые краски убежища и лица, тех, кто еще жив?'

Голова с треском врезается в картину на стене, оставляя слизкий отпечаток на снегу. Это выглядит так будто напоследок смрад решил лизнуть её и у него получилось. Голова отрикошетила и упала на пол, покатилась раскручиваясь прочь. Теперь проигравший видел ноги хозяина и гостей в немного странном, перевернутом виде. Дед отвел взгляд и накинул сверху подушку остановив верчение и закрывая неприглядную картину, торчащих вверх гнилых жил и обрывков кровеносных сосудов.

— Тебя все равно возьмут, старик! — оно кричало из-под ткани, физически невозможно издавать звуки голове без тела, но это у людей. У нечистых другие жизненные законы. — Возьмут и отправят в Улей! А там тебя уже ждут!

— Этот Колобок мне нравится, — сказал дед и поставил ногу на подушку. Силы возвращались он чувствовал твердость шара под ногой, если бы он сейчас с силой надавил, то услышал бы хруст ломаемой кости и вопль умирающего нечистого. Но говорящий череп это как минимум весело. — Снежный ангел убьет тебя последним.

Ангел смотрел на него немного виновато когда напал второй, про которого забыли на мгновение. Шваркнул заточенным серпом, так чтобы обезглавить снеговика одним ударом, но тот успел среагировать и лезвие прошлось по верхушке черепа срезая клок волос вместе с кожей. Смрад зло охнул, пнул его и отскочил, готовясь к атаке.

— Спокойно, — сказал дед, ангел лежал почти у его ног, рукой обнимая подушку с черепом, — не поломай Колобка. И вообще охладись, ярость мешает рационально мыслить в бою. Я ведь вижу, что ты нервничаешь.

Ангел уже поднимался на ноги, раскручивая молоток.

— Тебе конец, — верещала голова из подушки. — Они такое не прощают, Мороз! Ты переступил черту и отправишься в Улей на опыты! Твою кровь сцедят по капле и бороду вырвут по волоску, а убежище сравняют с землей, как сделали с избушкой Бабы!

Серп и молот встретились через секунду. Зазвенело железо, задрожала сталь, заскрипели мускулы. Бойцы вцепились друг в друга и оружием в оружие тяжело дыша. Мороз погладил двустволку и еще раз подумал, что может стоит прийти на помощь. Вздохнул и отставил ружье в сторону. Чтобы там не говорил череп, а никакую черту он ещё не переступил и не собирался.

Тем временем оружие зазвенело и встретилось опять, и ещё раз, и ещё. Бойцы наносили свои удары и одновременно блокировали удары противника. Счет шел на миллисекунды: кто первый ошибётся, тот и получит первую рану, а за ней вторую и третью. Первый удар решал всё и определял победителя на девяносто пять процентов, только случай или другой боец мог изменить расклад для проигравшего.

Мороз вмешиваться не собирался. Боевое крещение не помешает свежевылепленному ангелу — пусть тренируется. А если проиграет… Нет, не должен.

И он не проиграл. Судьба, хорошие гены, или кровь хозяина — неясно, что помогло, но он первый успел блокировать очередной удар серпа, оттянуть его в сторону и нанести свой, решающий удар. Это было красиво и смертоносно. Тупой стороной молотка удар прилетел в челюсть снизу вверх, клацнуло так, что Мороз испугался за язык противника и даже немного его пожалел. Прикусить с такой силой свою болтушку во рту это остаться без неё навсегда. Не понятно был ли у мертвеца гнилой языку внутри его пасти, но полет глазного «шарика» затмил всё.

Запрокинув череп вверх он следил пустыми глазницами как крутится взлетев вверх глаз. Долетев до потолка он впечатался в белый потолок и прилип там, повис на белой жилке-сопле.

Ослепший смрад рухнул на спину.

3.

Перед тем как нанести последний удар Ангел посмотрел на хозяина. Он что-то говорил про то, что противников нельзя убивать или добивать. Хозяин всё также наблюдал за ним, очень внимательно, но лично не вмешивался. Ангела это устраивало, хозяин не подвергается сильной опасности, лучше сделать работу самому. Вот только нюанс с добиванием не ясен.

Тело под ногой шевельнулось. Изуродованное лицо смотрело снизу вверх, руки дрожали, пытаясь набрать силу и вцепиться, но он хорошо прижал врага к земле. Заключительный удар острым концом молотка в лоб успокоит его навсегда. Но что-там говорил шеф?

«Это свои. Постарайся его уработать по-вашему, по-человечески.»

Что это значит? Слишком мало опыта, слишком мало знаний. Что это значит?

— Добей его! — нетерпеливо подал голос шеф, — Нет времени возиться. Сейчас придут еще.

Ладно!

4.

Когда Мороз позволил Женьке сделать свою работу, тот как будто даже выдохнул с облегчением и с силой опустил молоток на голову мертвеца. Хорошего удара по башке достаточно чтобы отправить на воскрешение любого нечистого, ну почти любого. Вот если бы в сплаве молотка были бы серебряные частицы то кончится могло бы «невозвращением». А этот вернется. Когда-нибудь.

— Хорошо, — сказал Мороз, рассматривая как тело убитого начинает бледнеть и растворяться в воздухе. — Теперь сядь и отдохни.

Тело здоровяка уже пропало. Без соединения с мозгом оно было просто сосудом — пустышкой и ненужным грузом для реальности, а поэтому реальность быстро от него избавлялась, когда нечистый умирал. Мороз поднял подушку и убедился в том, что череп ещё на месте, лежит на боку и и поставил его в правильную позу — затылком вверх, а не вниз. Тот сразу же уставился на него дырами-глазниц и оскалил пасть, собирался что-то кричать.

— Заткнись, — сказал Лютый таким тоном, что вздрогнул даже снежный ангел, — если скажешь хоть слово, отправишься за товарищем.

Череп промолчал, и злобно задышал через дыры носа. Парировать он не решился — умный гад.

Ангел вытер молоток о штанину, подобрал табуретку и сел у стола злобно посматривая на череп. Тот как мог взгляда избегал, понимая что этому дай только повод. Тело второго уже окутали миллиарды невидимых мошек, они кружили вокруг него растворяя плоть и кости в своем облаке. Мороз, мертвец, и череп мертвеца молча наблюдали как уходил владелец серпа.

— Ненависть, — сказал череп, — ненависть возродит меня и похоронит вас. Восстану я из пепла поверженных, и вернусь ещё более сильным, умелым и покрытый ненавистью, как броней. Держись Дед и прячь своих Оленей, потому что я убью их первыми. Говорят, что мозги Оленя очень вкусные и богатые питательными веществами. Мне не помешают перед битвой. Нужны будут силы, чтобы разорвать тебя на части и твоих прислужников тоже.

Ангел дёрнулся было, но Морозу стоило только посмотреть на него, чтобы остановить, и он отвернулся, разглядывая рукоять молотка.

— Меньше пафоса, смрад. Говорить хочу с тобой и только поэтому ты ещё жив.

Череп вдруг выругался: смачно, заковыристо и протяжно, смакуя каждое слово и косясь изо всех сил на Мороза, чтобы увидеть реакцию, но без шеи это было нереально. Мороз наклонился и развернул его лицом к себе. Ангел продолжал безразлично крутить в руках молоток.

— Поговорим?

— Смердит человечиной, — закричал череп жадно впиваясь в деда взглядом, — из-под земли слышу аромат! Что это, дед? Держишь на ужин девственницу? Живая консервация? Я слышал ваши любят человечину больше чем оленину.

Мороз осторожно выдохнул, стараясь держать себя в руках. Давно он не слышал Снежку, где же её успокаивающий голос, когда он так нужен. Хочется схватить этот кусок кости и с размаху швырнуть о стену, так чтобы осколки полетели в одну сторону, а мозги в другую. Почему в этом мире нельзя всегда делать то, чего хочется? Почему к детям можно ходить только раз в год? Почему только зимой, когда холодно и сыро, а не в яркое теплое лето или в желтую осень? Почему даже охотиться можно только по расписанию? И самое главное, почему бы не лишить жизни нечистых, которые ее не достойны? Эх, на войне было всё намного проще.

Лютый наклонился и поднял череп, сжав его двумя руками. Ангел обернулся и со стуком положил топорик на стол — зазвенела случайно разбитая тарелка. Дед поднял череп высоко над головой. Ангел устроился поудобнее, перед этим незаметно смел осколки в сторону. Череп испуганно смотрел на деда сверху вниз.

— Во время войны мы были молоды. Я не буду приводить имена, если не возражаешь, но твой хозяин тоже там был, — начал Мороз и слегка сдавил череп ладонями. Раздался неприятный треск и череп ойкнул, а дед продолжил:

— Да, мы хорошо знакомы и даже воевали на одной стороне. Не знаю почему ты сейчас здесь и почему с такой холодной целью, но ты расскажешь об этом позже. Сначала моя история. На войне чаще убивают, чем берут в плен, но когда к нам попадал в руки язык нужно было выбить из него информацию. Знаешь как я делал это? Я брал пленника за голову с двух сторон сжимал ладонями и начинал давить как тисками. Медленно, но без остановки. Это как поставить холодный утюг на грудь и включить в розетку. Тот же эффект все больше увеличивающейся угрозы и боли. Мне рассказывали всё, что я хотел. Иногда рассказывали слишком поздно, когда кровь шла из ушей и этот поток уже было не остановить, но им так хотелось жить, понимаешь? Я к тому, что не нужно затягивать с решением. Умирать или не умирать — тебе решать. А вставать еще раз или нет — твоему шефу решать. Приступим?

Он положил ладони закрывая ушные отверстия и улыбаясь начал давить, но череп долго думать не стал.

— Хорошо! Хорошо! Не надо!

5.

Шум наверху затих. Фома прислушался и даже обрадовался услышав знакомый голос. Дед бубнил — жив. Поначалу голосов не было слышно и только шум драки. Потом кто-то кричал «Тебе конец! Тебя возьмут!» и прочие угрозы. Голос новый: не лысого, и не Женьки-мертвеца, и тогда уж Фома подумал, что битва будет проиграна. Но он ошибся. Голос деда вернулся, а тот другой, злой и наглый кричал «Не надо! Не надо!» будто его пытали.

Стараясь не дышать Фома поднялся по ступенькам ближе к выходу и прислушался. Любопытство не порок, а второе счастье. Он должен быть в курсе происходящего, надоело сидеть подвальной крысой.

— Я всё расскажу! — надрывался жуткий голос, — Не делай так, дедушка! Я всего лишь слуга своего хозяина, как и твой снеговик!

— Снеговик мне не слуга, а друг (голос лысого хрена).

— Ну да, ну да, — слишком быстро согласился голос сверху. — Чего знать хочешь?

6.

Мороз аккуратно поставил череп на стол. Подумал чтобы сказала Снежка об этом (череп на обеденный стол — не гигиенично) и сел поудобнее. Ангел отодвинулся вместе с табуреткой, но лицо его как и всегда ничего не выражало.

— Во первых. Сколько вас там ещё?

Череп «сделал удивленные глаза» и дед показал на потолок.

— Там наверху. Вас было трое. Сколько ещё придет? И когда? Я знаю когда рвут защиту и ждал вас, но сейчас тишина и спокойствие. Мертвецы у шефа кончились?

— Много. Мы точно не последние. Сюда будут идти, пока тебя не достанут как устрицу из раковины. Один за другим, один за одним. Двое-трое-четверо — ещё больше. Они будут идти и идти, прорываясь сквозь твою магическую защиту и сначала они сметут твоего прислужника (Ангел чуть наклонился ближе, прислушиваясь). Они возьмут его не умением, так числом, хотя я видел наверху таких бойцов, которым твой снеговик и в подметки не годится. Они порвут его на части, выпьют его кровь, и растопчут мозги, чтобы он не только ни возродился больше никогда, но и у себя на небеса не попал. Быть может потом кто-то и захочет взять на поводок беспризорную душу, но я бы сильно не рассчитывал. А потом они возьмутся за тебя, и вот тебя они убивать не будут. Тебя приказали взять живым. Все равно сколько уйдет сил и перерождений — тебя вытащат отсюда на поверхность целым и почти невредимым. Закуют в кандалы, кинут в машину и отвезут на Вонючий Улей. Там где тебе и место! А дом? Вижу в глазах вопрос! Дом сожгут нахер!

Ангел наклонился и, быстрее чем Мороз смог отреагировать, смёл череп со стола одним ударом. Тот покатился по полу завывая, переворачиваясь и стуча. «Таких проклятий этот дом еще не слышал», — подумал Мороз, вскакивая. Когда он поднял череп, на виске и на лбу у того уже красовались небольшие трещины, но это не мешало ему извергать ругательства, как лаву из небольшого вулкана.

— Заткнись и не нервируй меня, — сказал Мороз, и череп на место водрузил, — моего друга ты уже вывел из себя, я твой последний союзник — подумай.

— Хорошо, — послушался череп, — но этот пусть сядет подальше. У меня голова болит от таких полетов.

— Почему перестали атаковать?

— А я откуда знаю? Я — здесь, они — там. Придут, не сомневайся, дед. Очень скоро.

— За Снежкой приходили… Тоже ваши?

— Кто приходил? За Снегурочкой? Не знаю, старик. Все наверху были уверены, что она тоже здесь. Вы ведь из дома не выходите. А где она кстати, в подвале? Пусть выходит, я не страшный — познакомимся. Всегда любил красивых девчонок.

Ангел посмотрел на деда, глаза в глаза, взгляд его говорил 'можно я прекращу уже этот балаган? Ну пожалуйста!) дед отрицательно покачал головой.

— Я ведь знаю, кто послал тебя, смрад, но мне бы хотелось чтобы ты сам назвал имя, если не возражаешь. Это ведь не секрет, раз уж вы пришли ко мне всей толпой? Кто твой шеф?

— Касьян Грозный меня возродил. Он нам сказал сюда идти. Чего скрывать? Он прикрывал нас от ваших взглядов, он выключил звук и ощущения. Хочешь расквитаться или поговорить со старым другом выходи на поверхность Касьян там. Ждет.

Мороз посмотрел на картину. Волки отступили от фигуры посреди снежного поля, но все еще держали её в кольце, ждали удобного момента для нападения.

— Зачем? Я не понимаю. Что вам нужно от нас?

Мороз сжал кулаки и посмотрел на них, напряжение которое он так долго держал в себе готовило вырваться наружу, срывая крышку закипевшего чайника.

— Мы же одной крови! Почему они делают это? Почему Касьян стоит на пороге моего дома и не стучит, а выбивает двери? Почему люди меня боятся и охотятся на меня же? Куда ушло новогоднее настроение? Что происходит в этом мире?

7.

Фома слушал их открыв рот. Набор непонятных фактов, имён никак не связывался в цельное полотно. Похоже, что и лысый тоже мало что понимал, а как он начал нервничать под конец разговора! Почему? Да по кочану. Зачем ко мне? Почему я? Кто за мной. Как будто с Луны свалился нечистый и не знает на каком свете живет. Фома прислушался — разговор продолжился.

8.

— Странные ты вопросы задаешь, дед. Я думал ты будешь о численности спрашивать, о вооружении, которое подвезли, о методах выкуривания, которые применять будут. А мы философствовать решили. Я кусок смрада, смрадо-голова и за то что не выполнил приказ наказание ждет бедного нечистого, а ты меня тут грузишь! Или спрашивай что-то нормальное или убей уже наконец! Есть нормальные вопросы или я покатился в подвал к Снегурочке? Говорят, они ничего.

Дед молчал, он ещё не отошел от неожиданного всплеска эмоций. Слишком обидно, слишком горько, когда предают свои же.

— Почему?

— Опять? — разозлился череп, — ни слова больше, снежок тебе в лоб! Никакой больше лирики!

— Почему? — долбил свое Мороз — Что я вам сделал?

Тут уже пришло время черепа заткнуться на время.

— Ты правда не понимаешь, старик? Ты правда не понимаешь, кто тебя ищет и почему?

Мороз молчал. Ангел повернулся и наклонился, чтобы лучше слышать. Где-то там под полом, в подвале ухом почти прижался к дверце Фома. Смрад чувствовал себя шефом в эту минуту, ощущение когда тебя слушают абсолютно все передать сложно, это наполняет тебя гордостью и пафосом как воздушный шарик гелием. Вот только сказать ему особенно было нечего.

— Ну? — сказал дед. Ангел тоже негромко хрюкнул что-то неразборчиво.

— Тебя ищут люди. Отдел Контроля завёл дело против тебя и Снегурочки. (Мороз скривился). Они пришли за тобой, они приехали по вызову и окружили твой дом. Ты не нужен нашим, потому что ты — предатель. Тебя ищут люди. Касьян всего лишь исполнитель, наемный работник. Ты ведь знаешь, что люди не могут войти в твой дом без разрешения, а мы можем. Поэтому нас наняли. Поэтому мы штурмуем и мы тебя вытащим наружу прямо в руки правосудия. Отдел уже подготовил клетку в которой тебя повезут в город, так чтобы все видели и каждый мог бы плюнуть в тебя или швырнуть кусок грязи, тухлое яйцо или дохлую крысу! Тебя провезут медленно по улицам города. Медленно чтобы ты дольше мучился и каждый житель мог сделать свое дело.

Мороз не выдержал и схватил череп, Ангел с грохотом отшвырнул стул и отскочил в ужасе. Череп кричал, когда Дед поднял его над головой и сжимал сильнее и сильнее:

— Что ты несешь, гнилая кость!

9.

Наверху кто-то визжал как свинья, убегающая от ножа. Такой визгливый, наполненный ужасом голосок, и с ним перемешивается грубый голос лысого, который очень зол. Фома порадовался, что зол он не на него. «Что ты несешь, гнилая кость!» — кричал дед.

«Не надо! Нет! Не надо! Больно!» — просил кто-то. Минуту назад он угрожал вооруженному нечистому, что-то ему рассказывал про клетку и про то как Отдел Контроля возьмет его за жопу, и думал, что ему ничего за такие слова не будет. Лысый нормально разозлился, а он такой здоровый, что может вырвать кадык даже находясь в полубессознательном состоянии.

«Почему пришли ко мне? Что им нужно? Говори, или мои ладони сейчас соединятся!»

«Отпусти!!!!!!!» — верещал голосок сбиваясь в фальцет — Всеее раскажуууу! Лопну!!!'

Потом наступила тишина. Фома прислушался так, что аж голова заболела. Нет, он не сплетник, но как же это всё интересно.

10.

Милый ангел сумел забрать у дедушки из рук мерзкую пустую голову. Ещё немножко и случилось бы непоправимое, но он мягко разжал пальцы обхвативший холодный и вибрирующий от крика череп и забрал его. Посмотрел в глаза деду и мягко кивнул. «Все хорошо. Не надо больше. Все хорошо». Лютый готов был убить тварь, и её визги только раззадоривали и вызывали ненависть. Если бы не ангел.

Он отошел к столу, водрузил череп на место и сел рядом. Лютый видел трещины на черепе: они увеличились в длину и их стало больше. Еще бы секунду и у него в руках было бы два черепа. Долго не протянет и может расколоться от сильного толчка или падения — нужно держать себя в руках.

— Ладно, я спокоен. Не смотри на меня волком, смрад. Ты первый начал.

Череп молчал и смотрел на него. Молчал и смотрел.

— Отправить тебя куда нужно было сразу, или будешь нормально разговаривать?

Ангел положил молоток на стол, рядом с допрашиваемым. Чуть громче чем следовало и чуть ближе, чем следовало.

— Почему я должен бояться вас? Это просто инстинкт — страх смерти. Подумаешь. Что ты мне сделаешь? Убьешь? Так я вернусь. Ещё раз убьешь и ещё раз вернусь. Я вообще не понял, чего я тут тебе все военные тайны выдаю. Какого? Я же Нежить и мне плевать на Смерть! Просто скучно! Хочется языком почесать! Поэтому не пугай меня, дед! И давай веди сюда Снегурку, пока своими глазами легендарную красавицу не увижу и не проси.

— А вот так? — спросил дед и направил ружье на собеседника, заскрипела табуретка — Снежный ангел предусмотрительно пересел ближе к стене, подальше от линии огня. — Знаешь, чем заряжено это ружье?

— Догадываюсь, — череп втянул воздух в две свои дырки, делая вид, что ещё может нюхать. — Чую серебро. Ты дед совсем берегов не ощущаешь? Серебром по своим?

— Не свой ты мне, морда без туловища, — повторил дед на свой манер фразу из любимого фильма и щелкнул предохранителем. Череп вздрогнул бы, если бы имел плечи, вместо него вздрогнул ангел.

— Ладно-ладно, — зачастил череп перепугано, — давай без крайних мер. Говори, что тебе нужно.

— Я уже устал спрашивать! Почему меня ищут? Зачем я понадобился этому отделу, как его там.

И череп рассказал всё.

11.

Крышка подвала медленно открылась, и оттуда появился человек. Смерд замолчал на полуслове, да его никто уже и не слушал похоже. Они узнали, что хотели узнать, услышали всё что нужно, как и человечек из подвала. Он вылезал медленно, и взгляд у него был по человечески безумный. Дед смотрел на него и не шевелился. Сзади движение, скрип отодвигаемой табуретки — встал слуга Мороза. Сейчас наверное не время язвить, но сопротивляться своему характеру смерд не мог, его и на тот свет из-за дурного языка отправили тоже.

— Не понял. Это новая Снегурочка? Или как правильно? Снегур? Пративный Снегур? Дед, ты что европейские ценности перенял, или на войне так научился? Крепкая мужская дружба, тесная палатка пропахшая потом друзей и все-такое?

Чья-то рука легла на голову, заставив испугаться, погладила нежно и человек сзади заговорил, этому даже дед удивился.

— Помолчи, смерд, — настаивал Снежный ангел, который оказывается не глухонемой, — не до тебя сейчас.

Человек выполз из черной дыры подвала, как червяк из-под земли, и подошел к морозу. Тот даже не шевельнулся и не пытался его остановить — просто смотрел и ждал.

— Я слышал разговор, дед. Объясни.

Он стоял напротив Деда и старался выглядеть угрожающе — грозным человек с красной кровью и теплыми мозгами. Смерд втянул воздух, стараясь уловить запах мертвечины и не смог. Наоборот он услышал толчки теплой крови, запах хоть и грязной, но кожи, и запах дыхания. Живой и, наверное, очень вкусный. Мороз держит в подвале консервацию?

— Чего он на меня так смотрит? — выкрикнул смерд в лицо человеку, а тот действительно говорил с дедом, вопросы ему задавал, но смотрел не на него — Почему эта консерва так смотрит на меня?

— То что он рассказал. Это правда?

— Я не знаю, — пожал плечами дед. — Советую не падать духом раньше времени. Смердам доверять нельзя, это может быть просто часть программирования на захват. Так захотел его хозяин сказать. Передал его устами, понимаешь?

— Значит это не правда?

— Мы с тобой были постоянно вместе, человек. Тебе ли не помнить, что я не мог ничего сделать, так как был связан.

— Да что ты говоришь с этой консервой! Ещё и оправдываешься! Убил и убил! Его тоже убей! А мне мозги только отдашь, люблю понимаешь свежую…

Дед вдруг замахнулся и смрад подумал, что это точно конец. Гагарин долетался, а череп договорился. Но старый смог сдержаться и только посмотрел ему за спину. «Сейчас сзади топором приложат, — подумал смерд. — Сам руки марать не будет, а этот сзади только рад будет меня пополам разрубить. Еще и мозги сожрет.»

Но его не добили, а только накинули сзади ткань, скрывая весь обзор, а он даже не мог скинуть эту хрень.

— Что я вам попугай? Закрыли клетку одеялом спать буду? Алё, дед! Ты ведь вроде не тупой, в отличии от ангела своего хранителя, да освятится снег под твоими ступнями.

— Заткнись уже! — гавкнул дед. — Заткнись или я за себя не отвечаю! Как ты меня уже достал! Ангел, будь другом, там висят мои трусы, сушатся после стирки, притащи их сюда и если этот опять пасть откроет засунь их ему в ротовое отверстие. Жаль, что грязных нет — Снежка постаралась, но и эти сойдут.

Череп решил помолчать.