Бьерн. Том I и Том II

Глава 2

Просыпаться с первыми петухами — тяжело. Вечером всё равно приходилось сидеть до заката и дальше, чтобы убраться после посетителей. Тем не менее, бодро слетев по лестнице, я умылся, поелозил зубы веточкой и отправился в уголок для тренировок.

К прочему инвентарю добавилась здоровенная, сделанная из нескольких слоёв грубой ткани и засыпанная песком, боксёрская груша. Сначала, конечно, необходима разминка и растяжка. Стоило бы пробежаться, но сегодня на это нет времени. Энергично помахав руками и ногами, я немного помучил связки, пытаясь сесть на шпагат, а после забинтовал запястья полосками ткани и подступил к груше.

Начал я с отработки лоукика, постепенно чередуя его с ударами руками. Прямой, крюк, свинг. Повторить. Методично, выстраивая правильное выполнение ударов. Я тренировался, пытаясь восстановить навыки бокса уже две недели. Сразу после того, как перестала беспокоить рука, что произошло за пару дней. Не знаю, что не так с моим телом, ведь кузнец до сих пор ест только жидкие супчики, не демонстрируя особой скорости восстановления.

— Хорошо бьёшь, правильно, — похвалил меня подошедший трактирщик.

— Стараюсь, мне же ещё отбиваться от господина Густава, — улыбнулся я, стараясь свести всё в шутку. Меньше всего мне нужны лишние вопросы.

— Господин у нас в замке живёт, — скривился мужчина, кивнув в сторону баронского жилища. — А у нас тут все свои. Так что давай без этого, зови просто по имени.

На что я кивнул и, немного замявшись, всё же спросил:

— Скажи, Эрхард, как меня зовут?

— Ты совсем ничего не помнишь? — прищурился трактирщик.

— Картинки, ощущения. Но до удара по голове всё как в тумане. Не помню отца, не помню мать. Даже говорить учусь заново. Только мелькает, что обо мне кто-то долго заботился, девушка. И всё.

— Сестра твоя старшая, Эрна. Она отправилась в столицу учиться три года назад, — вздохнул мужчина. — Тебя зовут Бьёрн.

— Расскажи мне ещё о семье, пожалуйста, — попросил я, сжав губы при звуке имени.

Сразу навалилась череда образов и ощущений. Лицо сестры, кое-какие воспоминания, но как я и сказал трактирщику, ничего конкретного.

— Мать твоя оказалась в нашей деревне ещё маленькая совсем, вместе с отцом. Они северяне, что-то у них там произошло в семье. То ли изгнали его, либо ещё что, но дед твой вспоминать дом сильно не любил. Он тут вполне неплохо устроился, охотником. Жаль только умер ещё до твоего рождения — попытался откусить добычу больше, чем смог.

— А мать?

— Она к тому времени уже миловалась с одним из авантюристов-охотников, тоже северянином. Родилась Эрна, а потом и ты. Роды были очень тяжёлые, она ослабла сильно. А потом практически сразу и отец твой исчез на охоте. Всё одно на другое наложилось и не выдержала она. Умерла. Ты был тогда ещё совсем крошечный, тебя даже кормила Берта, она как раз тогда старшую дочку родила.

— Вот как… — протянул я и, улыбнувшись, добавил: — Значит твои девочки мне молочные сёстры?

— Возможно, — усмехнулся он. — Но будешь на моих девочек хвост поднимать, тебе это не поможет.

— И не собирался, — защищаясь, поднял я перед собой руки.

Кстати, действительно, и мыслей подобных нет. Я не могу перестроиться на местные понятия красоты и гигиены так быстро. Это сложно после фитоняшки, с которой я эпизодически спал дома. Силиконовые сиськи, курсы препаратов и спорт давали просто идеальное тело. А тут мне предлагают сельских девок с вонючими кустами из подмышек. Бр-р-р. Может когда-нибудь потом встречу ту, ради которой с этим смирюсь. Но явно не сейчас.

— Смотри мне, — погрозил пальцем толстяк. — Ладно, поболтали, время и поработать. Бери копьё и щит, нечего кулаки портить.

— Разумеется, — бодро кивнул я, подхватывая стоящий возле стены тренировочный инвентарь.

Тренировка прошла хорошо, Эрхард даже показал мне пару приёмов для работы только копьём.

Я не фанат холодного оружия, но вроде как то, что он называет копьём, это не совсем оно. По крайней мере, копьём не рубят. А боевое копьё толстяка — там лезвие сантиметров сорок, и рубить или резать им вполне можно.

На самом деле после драки с кузнецом я немного успокоился. До этого меня постоянно бесило окружающее. Вроде никогда не было спонтанных вспышек злости, а тут иногда просто с пустого места. Влияние гормональной системы тела или просто от положения, в котором я оказался, сложно понять.

С одной стороны, жив, здоров. Но очень сильно бесит, что, несмотря на то, что я вроде как дитя более продвинутой эпохи, что-то привнести в этот мир, на чём можно подняться, в голову не приходит. Я хотел, например, «придумать» барную стойку, раз уж работаю в трактире.

Но это не нужно. У нас просто не так всё устроено. Сам Эрхард проводит много времени на кухне, его жена и дочки постоянно при деле. Стеклянной посуды не очень много, в основном одинаковые кувшины или бочки. Приходят к нам в трактир чаще всего просто пообщаться, попивая пиво в знакомой компании.

Есть пара местных алкашей, да. Но они обычно сидят в углу, и у них там своя компания. Охотники тоже поодиночке не пьют. Может, в целом, из этой идеи что-то и вырастет, но пока актуальным это не выглядит. Так что не вижу особых для себя перспектив, разве что тоже в охотники идти.

Не самый плохой вариант из возможных в этом мире, как я понял. Очень опасный, да. Но и зарабатывают они очень хорошо, охотясь на местную изменённую фауну. Только и разговоров, кто что добыл и сколько это будет стоить.

— Пошли, покажу тебе, как за лошадьми ухаживать, — произнёс Эрхард, отдышавшись после того, как мы закончили тренировку.

— Конечно! — бодро кивнул я.

Вот тебе и попаданец из продвинутой эпохи компьютеров и машин. Радуюсь, что повышен в ранге до ученика конюха, а не просто подай-принеси, убери-помой.

Хотя подходить к лошадям мне всё равно немного боязно. Здоровая же животина, кто знает, что ей в голову придёт? Местные, вот, им даже копыта чистят совершенно спокойно, а мне боязно.

Тем не менее, под чутким руководством толстяка я вычесал, протёр лошадку и даже осторожно почистил копыта специальным крючком. Вроде всё получилось. А после как всегда: воды принеси, дров наколи, уберись. Вечером я на кухне и в зале. Принимать простые заказы от постоянных клиентов моего знания языка уже хватает.

Сегодня было довольно тихо. За одним столом сосредоточенно напивалась компания лесорубов, за другим пара охотников. Скрип открывшейся двери, пробившийся даже сквозь пьяный гул, возвестил о новом посетителе. Я в очередной раз скривился от этого звука, смазать нужно и подогнать двери. И ведь не сколько руки не доходят, просто оно специально так сделано, чтобы предупреждать о посетителях.

Вошедший высокий старик в плаще из дорогой ткани с парой подпалин окинул взглядом таверну и, тяжело вздохнув, прошёл к дальнему столику. Самому маленькому, что есть у нас в зале. Высунувшаяся с кухни Ирма ойкнула и метнулась обратно. Чтобы через минуту к столику прошёл её отец.

— Господин? — вопросительно произнёс толстяк.

— Вина и твоей коронной курицы. И добавь света, — лениво ответил старик.

Эрхард кивнул и скрылся на кухне. Я только собирался пройти за ним, поинтересоваться новым посетителем, но от столика лесорубов раздалось «пива» и мне стало немного не до того.

Потом пришлось бежать ещё за водой и на ледник. Так что про старика я вспомнил, только когда, проходя мимо, увидел, как он раскрыл на столе книгу, делая пометки на лежащим перед ним листе бумаги. Я не удержался и заглянул ему через плечо на страницы. И завис.

Твою же мать! Меньше всего я ожидал, что в стране, где я пока не видел ни одного азиата, будут писать иероглифами. По крайней мере, сама книга и пометки, что делал старик для себя, были именно такие.

— Любопытно? — вырвал меня из ступора скрипучий голос.

— Так везде пишут? — выпалил вопрос я быстрее, чем успел задумать.

— На всём пространстве бывшей империи, — повернувшись ко мне, с любопытством прищурился старик.

Моя надежда на то, чтобы быстро выучить местную грамоту, после его слов в муках скончалась. Но я всё же спросил:

— А сложно научиться?

— Сложно, — хмыкнул он и, прикоснувшись к высовывающемуся из-под рубашки браслету на правой руке, протянул: — Как интересно… Ты тот парень, что искупался в крови умирающей хорсы?

— Наверное. Я почти ничего не помню до того, как очнулся.

— Да, местная знаменитость, дурачок после удара по голове переставший быть дурачком. Это интересно. Приходи ко мне завтра после полудня, — приказал он и отвернулся к своей книге.

Я коротко поклонился и бочком-бочком отодвинулся к кухне. Нужно обсудить с Эрхардом. Лишнего внимания я не хотел, а кто он такой, без понятия. Может мне стоит готовиться уносить ноги из деревни.

— Кто этот старик? — покосившись на дверь, негромко спросил я толстяка, шинкующего овощи.

— Ингельвин. Наш главный алхимик. Все самые лучшие и дорогие эликсиры — это к нему. Как и продать самую дорогую добычу.

— Он заинтересовался мной, приказал завтра зайти к нему. Это опасно?

— Сходи, — равнодушно пожал плечами бородач. — Ты скверны хлебнул порядочно. Что будет, когда она выйдет до конца, тебе у нас только он и скажет. Старуха в тебя много всякого влила, чтобы направить её воздействие на полезный путь. Но это дело такое, до конца никто не знает.

— Это дорого же, наверное, было очень, — нахмурился я, уже наслушавшись про цену местной алхимии.

— Не для нашей деревни, — покачал головой Эрхард. — А ты спас много жизней тогда у ворот, так что требовать с тебя ничего не будут.

Я немного помолчал, обдумывая сказанное. Потратить большие деньги чтобы вытянуть деревенского дурачка с того света… Неожиданно. Такое вот дремучее средневековье, не знающее гуманизма.

— Спасибо, — искренне поблагодарил я.

— Ты свой, а за своих нужно стоять до конца. Иначе мы тут не выживем, — бросив на меня острый взгляд, произнёс бородач.

— Я запомню, — серьёзно ответил я. А после, услышав за дверью очередное «ещё пива», начал наполнять кружки. Это стоило обдумать.

Местная алхимия — это что-то близкое, скорее, к настоящей магии, чем к химии. Видеть в темноте, стать сильнее в несколько раз, вылечить серьёзные раны? Легко. Как и много чего ещё, во что не поверю, пока не увижу. И более того, они тут иногда на полном серьёзе обсуждают магию.

Часто упоминают бесполезные игрушки старой империи, а современных магов презрительно обзывают фокусниками. При том, что о «старой магии» говорят то со злостью, то с восторгом. Часто поминаю некую «катастрофу», в контексте, что маги всё же доигрались. Но это всё обрывочно, дело было, судя по всему, довольно давно и не многие знают детали.

Алхимик ушёл после того, как поужинал, и я, замотанный делами, заметил это уже под закрытие. А в полдень следующего дня я был возле его дома. Красивый двухэтажный дом с лавкой на первом этаже, хорошо укреплённый по местным правилам. По крайней мере, с улицы были только глухие стены до второго этажа.

Зайдя внутрь, я огляделся. Чучела тварей на задрапированных красной тканью стенах, полки с различными товарами и экспонатами. И стойка в дальнем конце помещения, за которой стояло пустое сейчас кресло. А на стене, на полках, стояло множество стеклянных, глиняных и деревянных флаконов.

— И кто тут у нас? — всё так же проскрипел алхимик, выходя из задней комнаты и усаживаясь в кресло.

— Вы просили зайти, — пожал плечами, осматриваясь вокруг.

— А, бывший дурачок, — покивал он. — Очень интересный случай, да. Старуха превзошла себя. Работа уровня магистра, не меньше.

— Вы магистр? — поинтересовался, скривившись от покровительственного тона, в котором он отозвался о старухе, спасшей жизнь этому телу.

— Именно. Столичной Академии Алхимии и Магии имени Грегора Огненного.

— Значит госпожа Лидия равна вам по статусу? — едко ответил я.

— Только в практических навыках исцеления. Я всё же лучше разбираюсь в приготовлении декоктов.

Он ответил серьёзно, проигнорировав мою подначку, и, встав с кресла, вышел ко мне. Остановившись напротив, он прикрыл глаза, прислушиваясь к каким-то своим ощущения, а потом поманил меня пальцем, веля следовать за собой.

Мы прошли в комнату за приёмной, и уже это было похоже на лабораторию алхимика в моём представлении. Два перегонных куба, несколько печей, множество разной посуды, щипцов, зажимов, тиски. В одном углу стояло массивное окованное железом кресло, окутанное мало того, что кожаными ремнями, так ещё и цепями.

— Садись, — велел магистр, указав пальцем на это самое кресло.

— Привязывать не будете, надеюсь? — усмехнулся я, тем не менее, усаживаясь в пыточное приспособление.

— Будем исследовать, что она там с тобой наворотила, после того, как ты искупался в крови сильной твари, — произнёс он, не обратив внимания на мой вопрос.

А после, велев раздеться до пояса, стал наносить на тело мазки различных реактивов, спрашивая мои ощущения. Некоторые из них неслабо так жгли, другие вызывали онемение тела. Он записывал реакцию мелом на небольшую доску-планшет. А после, стерев свои художества с меня, незаметно достав маленький, но острый стилет, ткнул мне в палец.

— Пропасть! Предупреждать же надо, — прошипел я.

— Это долго, — отмахнулся он от моих слов. И, нацедив крови в небольшую колбу, отошёл с ней к столу, начав добавлять кровь в различные вещества. А после, задумчиво хмыкнув, обернулся ко мне.

— Раны быстро заживают?

— Да, — согласился я.

— Ешь много?

— Много.

— Это хорошо, значит используются ресурсы тела, а не подпитка скверной… По методике воздействия, выходит практически как то, что используется в гвардии. Тебе повезло, пацан, в столице подобное стоит огромных денег. Но вот почему это сказалось на когнитивных функциях, да ещё и в лучшую сторону, непонятно…

— Это навсегда? — задал я самый важный для меня вопрос.

— Нет. То количество скверны, что в тебе осталось, хватит на полгода-год в зависимости от того, насколько активно будешь выжигать её. А дальше произойдёт откат.

— Откат? Что со мной будет? Я стану как раньше? — с тревогой спросил я, представив, что вернусь к состоянию овоща, что было до этого. Я же даже не знаю, вылечило ли то, что я оказался в этом теле, его идиотизм. Может это что-то генетическое, и я сейчас держусь только на скверне?

— Не знаю, чем это было вызвано раньше и что действительно повлияло на изменение твоего мышления. Может быть как угодно. А откат? В обычном случае ты пару месяцев будешь себя очень плохо чувствовать: рвота, понос, слабость, головные боли. Начнутся сильные скачки настроения, тяга к прошлой силе.

— Это можно как-то отсрочить?

— Скверна, — пожал плечами магистр. — Ровно отмеренное количество, купируемое эликсирами.

— Последствия?

— Действительно, влияние на когнитивные функции налицо, — хмыкнул алхимик перед тем, как продолжить: — Скачки настроения, итоговое снижение тех самых когнитивных функций, мутации. И как итог: неизбежное превращение в тварь скверны.

— Но прекратить принимать скверну можно на любом этапе? — поинтересовался я.

— Гвардейцы через десяток активных лет службы отправляются в подвал на несколько месяцев. Не очень добровольно, конечно, у них почему-то всегда находятся причины продолжать принимать препараты, — неприятно усмехнулся он. — Примерно половина всё равно потом оказывается в здешних лесах.

Я скрипнул зубами. Вот тебе и халявная выносливость и регенерация. Или принимай эту дрянь и дальше, чтобы через несколько лет потерять человеческий облик. Или шанс стать опять пускающим слюни дурачком.

— Что вы посоветуете? — подняв глаза на алхимика, спросил я.

— Использовать по максимуму то время, что есть, а потом молиться всем мёртвым богам, чтобы откат не затронул восстановление твоего разума. И, прежде всего, тренировать память и мышление.

— Мышление? У нас в деревне? — грустно усмехнулся, обведя воздух рукой.

— Ты вроде хотел научиться читать? — поднял бровь старик.

— Да. Я и шёл сюда спросить, как я могу отработать обучение.

— Как будто ты можешь предложить мне что-то, что я не могу купить. Моё время стоит слишком дорого. Но тебе повезло, это интересный эксперимент. Я думаю написать по этому поводу работу. Так что, приходи завтра к вечеру, попробуем что-то сделать. И перескажи Эрхарду, о чем мы с тобой говорили, у него может оказаться для тебя сюрприз.

— Спасибо, — поблагодарил я, вставая с кресла.

— Иди уже, — отмахнулся он.

Поклонившись напоследок, я в раздумьях отправился обратно в таверну. Нехорошо выходит. Да, конечно, я, наконец, узнал, что со мной, но легче от этого не стало. Перспективы не особо радужные.

Вернувшись в таверну, я зашёл на кухню, где трактирщик в это время разделывал свинью, эпизодически кидая маленькие кусочки кошкам. Увидев мою хмурое лицо, он веско бросил:

— Рассказывай.

Вздохнув, я расписал будущие перспективы. Заняло это не так уж и много времени, после чего Эрхард задумчиво меня спросил:

— Чем ты вообще собираешься в жизни заниматься?

— Хочу стать охотником. Я не заработаю подобных денег ничем больше, — пожал я плечами.

— Охотники не живут долго, думаю, ты уже это понял. Тебе так нужны деньги? — хмыкнул толстяк, лёгким движением ножа снимая вырезку.

Я на это только вздохнул. Уже успел наслушаться и насмотреться только за то время, что работаю в трактире — приходящие охотники не досчитались нескольких человек. Но успело появиться и несколько новых. Новичков в этом деле всегда очень много, каждый хочет заработать гору денег. Надеясь, что уж ему-то повезёт, и он разбогатеет, а не останется гнить под корягой или станет кормом очередной твари.

У многих получается, но ещё больше остаются в лесу, особенно в первые выходы. Я не очень жажду рисковать жизнью, но… Увидев тот же перегонный куб у алхимика я, например, вспомнил про керосиновые лампы. И наверняка подобным образом смогу вспомнить много чего ещё.

Но на всё это нужны деньги или связи. Я очнулся не в крупном городе среди десятков ремесленников, а в месте, где зарабатывают деньги. Очень хорошие деньги. Тут я свой, а подайся сейчас в город обрастать нужными связями и умениями, это опять всё заново начинать. Меня тут учат сражаться, если алхимик выполнит уговор, натаскают в грамоте. Так что нет, пока никакого города.

— Нужны. И сейчас в том числе. Мне нужно тренироваться, пока действует скверна. И даже на это нужны деньги, хотя бы на еду. А ты знаешь, сколько я ем.

Он пожевал губу и вздохнул, а после негромко бросил:

— Займись дровами, а после сходим в одно место.

Кивнув, я отправился работать. Как ни крути, но кормёжку отрабатывать надо….

Через полчаса я отложил колун и присел на чурбак отдышаться. Колоть дрова не так сложно, а вот пилить намного проблемней. Для этого Эрхард обычно нанимает местных пьянчужек мне в помощь. Глубоко вдохнув пахнущий готовящийся едой и конским навозом воздух, я скинул рубаху и ополоснулся ледяной водой из колодца. Встряхнув отросшие волосы, провёл рукой по голове.

Пальцы прошли по бугру шрама, сейчас уже хоть скрытого причёской, а раньше, наверное, было то ещё зрелище. Накинув рубаху, зашёл обратно в таверну, как раз столкнувшись с хмурым толстяком. Тот кивнул на дверь, и мы вышли на улицу.

Молча, провожаемый взглядами односельчан, он провёл меня мимо десятка домов, и мы подошли к высокому забору.

— Последние полгода, тут не жили. Раньше я сдавал этот дом командам охотников, но в последнее время с желающими не особо, — произнёс Эрхард извиняющимся тоном, открывая калитку, за ней нас ждал совсем небольшой дворик, поросший бурьяном.

Минуя его, мы поднялись по прогнувшимися под его весом ступеньками и, скрипнув дверью, вошли внутрь, оказавшись в просторных сенях, из которых вело две двери и лестница наверх. Место казалось очень знакомым. Открыв правую дверь, я увидел жилую комнату. У дальней стены стояла печь, слева несколько сдвинутых сундуков, а в ближнем правом углу стоял отдельный сундук с соломенным тюфяком сверху.

Подойдя к нему, я провёл ладонью по ткани и повернулся к бородачу.

— Это ведь мой дом, верно?

— Твоей семьи. Ты извини, конечно, но никто не думал, что тебе его можно было доверить. Эрна, когда отправилась учиться, оставила его под мою опеку.

— Она всё же рассчитывает вернуться? — спросил, я повернувшись в дальний угол. А там стояло то, от чего я уже и успел отвыкнуть: настоящая, огромная, двуспальная кровать, и даже с балдахином, сейчас свёрнутым наверх.

— Она учится на алхимика, — хмыкнул трактирщик. — Куда ей потом с такими знаниями, кроме как не к нам?

— Я могу остаться тут? Сейчас ты уверен, что я не испорчу дом?

— Это твой дом. И по поводу денег, я его сдавал, там успела набежать неплохая сумма. Этого бы хватило твоей сестре на часть необходимых инструментов. Но сейчас лучше будет потратить их на тебя, — прищурился он, а после, усмехнувшись, добавил: — Но если ты будешь лениться, мигом вернёшься обратно ко мне на конюшню.

— Тренироваться до тех пор, пока не начнут трещать кости, мне не доставляет сложности, — улыбнулся в ответ я.

— Вот и проверим. А пока пошли обратно, там ещё сундук с кое-какими вещами нужно принести.

— Конечно!

Сундук мы привезли, поставив на тележку. А после бородач меня покинул, оставив обживаться. Первым делом я вышел с другой стороны дома оценить территорию. Небольшой огород, несколько фруктовых деревьев. Одно даже с начавшими наливаться яблоками. Вход в ледник, маленькая баня и слева от дома под навесом горн и каменная наковальня.

— Офигеть, а родители не бедствовали… — протянул я вслух.

Это уже по кровати и печи было понятно, но отдельная баня и тем более кузница — это не для бедных. Открыв сундук, я нашёл там кое-какие инструменты для кузницы, пару одеял, несколько платьев. И что меня сильнее всего поразило, полдюжины книг.

А после оглянулся вокруг и, вздохнув, сходил за водой и начал уборку. Дышать многомесячной пылью не хотелось. Зато через несколько часов, затопив печь, лежал на кровати, прикрытый балдахином от насекомых, и кайфовал. Это была моя первая ночь в этом мире, которую я проводил в относительно нормальных условиях.

Жизнь налаживается!