Бьерн. Том I и Том II

Глава 17

Осада оказалась на удивление скучным делом: после первого штурма благородные затихли, и вот уже неделю вся война сводилась к эпизодическим ленивым перестрелкам. Горожане же, в основной своей массе, после дикого напряжения сил на строительстве укреплений и вовсе были рады началу осады, воспринимая её, как отдых.

В некоторых местах стены возводились крытые галереи, давая дополнительную защиту городу и ополченцам. В спокойном темпе проводились тренировки ополчения, обещая уже через несколько месяцев вполне боеспособную пехоту. Без какого-то там большого личного мастерства, но строю это не очень и нужно.

Вооружения нужно больше. Жители осаждённого города подняли и раздели всех утопленников и убитых врагов при штурме, так что сейчас в кузнях жарко: ремонтируется и перековываются броня, оружие. Но благодаря этому всё больше ополченцев стали щеголять доспехами и сжимать в руках копья, трофейные сабли и луки. Чем дольше затянется осада, чем больше трофеев, тем более грозной силой будет становиться ополчение.

И в чём прелесть нашей ситуации: благородные, скорее всего, не будут втягивать в боевую учёбу и вооружать ополчение со своей стороны. По всем их прикидкам, сил должно хватить и так. А если обучить армию из смердов, то, что с ней потом делать, с учётом настроений в обществе?

Вздохнув, я отставил флакон с кислотой, который держал в руках. Очередная подзарядка маной прошла успешно, и пришло время наводить шороху в лагере противника. Если выйдет, конечно…

В воду мягко вошли вёсла, и дракар Свена вышел на гладь реки, устремляясь в сторону врагов. Сейчас они отнесли свой основной лагерь до бывшей лесополосы и активно окапывались, окружая его различными ловушками.

Я гордо усмехнулся: эта оборона предназначена для одного меня. Сложно ожидать вылазок из города, когда в стенах даже ворот нет. Но, впрочем, а зачем, когда есть река?

Корабль, между тем, поравнялся с их лагерем и стал брать ближе к берегу. После прошлой моей вылазки северянин отвёл меня в сторону и тихо, чтобы не слышал никто из ополченцев, но с душой, обматерил. Если убрать весь мат, то суть его претензий сводилась к тому, что если бы акция была спланирована, то можно было нанести противнику намного больший вред. Что мы и планировали попробовать сейчас.

Я вынул тесак из ножен и глубоко вдохнул, насыщая кровь кислородом, а после легко перемахнул через стену. Короткий полёт, удар ногами в землю и следующий прыжок, перепрыгивая ров. Тем временем, в подходящее к берегу судно устремились сотни стрел, мигом превращая щиты из досок, которыми был укрыт десант и гребцы, в ёжиков. Корабль ткнулся носом в берег, а я, наконец, добежал и влетел во вражеских лучников, рубя тесаком направо и налево.

Стрелки побежали, не желая умирать, и как раз в этот момент от наших ударил залп из луков и арбалетов, положив ещё полтора десятка человек. Я рванулся за убегающими, убив ещё пять врагов и отогнав остальных дальше.

Этого времени хватило, чтобы с корабля на берег бросилось три десятка ополченцев, начавших прямо на месте раздевать трупы и добивать раненых, или утаскивать тела к кораблю, если быстро обчистить их не получалось. Я же, подхватив самые далеко лежащие тела, потащил их к нашим.

Таким образом, за несколько минут мы приобрели отличные луки, доспехи, оружие. Я внимательно смотрел, как последние бойцы поднимаются на корабль, а следом отходят от берега. Добыча неплоха, подобные рейды стоит устраивать чаще.

Но моему задору быстро настал конец, когда от лагеря ко мне устремилось три фигуры. Сжав крепче тесак, я глубоко задышал, подготавливаясь к бою. Наклонился, ногой вкапываясь в почву, чтобы получить больше опоры. И когда первый из закованных в сталь и усиленных скверной бойцов оказался в нескольких метрах, мир мигнул.

И я осознал себя летящим в землю без тесака в руках. Перекатившись через голову, развернулся, бросив взгляд на цель атаки. Мой меч вошёл в нагрудный панцирь, смял, разорвал местами броню, и в этом месиве из крови и металла — застрял. Инерция же была так велика, что я не удержал оружие в руках.

И всё бы ничего, но двое его товарищей атаковали. Я сдвинулся назад, спасаясь от диагонального взмаха саблей, к сожалению, вышло слишком медленно, и по груди проскрежетал клинок, сминая доспех. Следом, мне в шею пришёл удар от другого благородного, и я был вынужден пригибаться, только чудом пропустив смерть над головой. Смялся наплечник от скользящего удара, прилетело ещё раз в грудь. Рванувшись вперёд, я, всё же, сумел выхватить саблю из рук первого убитого мной бойца, благоразумно не пытаясь выдернуть из искорёженного месива свой тесак, и парировал следующий удар.

Только для того, чтобы тут же броситься в сторону от атаки второго врага. Но это просто привело к тому, что его сабля прошла по смятому наплечнику, наконец, окончательно тот оторвав. Сместившись в сторону, я впервые смог нанести собственный удар.

Через мгновение паровать атаку, ответить. Отступить.

Сознание не успевало за своими и чужими ударами. Меня, как и моих врагов, вело только чутьё и понимание боя. Я постоянно отступал, старался двигаться так, чтобы меня атаковал только один. Времени на то, чтобы вложить больше энергии в атаку, ускориться, не было. Враги начали звереть, усиливаясь скверной ещё больше.

Смялся второй наплечник, резанула сабля по бедру, высек искры клинок, отбитый наручем. Противники, несмотря на всю ярость, методично атаковали, не позволяя себе сорваться. Выбрав момент, я удачно атаковал, проломив броню на бедре одного из знатных. Аристократ немного замялся, оставив на несколько мгновений меня один на один со своим коллегой. Что позволило мне провести атаку по ноге его товарища.

Это удалось ещё лучше чем у его товарища, из развороченного бедра брызнула кровь. Воспрянув духом, я уже спокойнее встретил атаки мене раненого, быстро отступая назад. Но противник на ловушку не повёлся, и не позволил мне отвести его от второго аристократа.

Наоборот, получив ранения, они оба стали вести себя рациональней, прикрывая друг друга и перестав за мной гоняться. В какой-то момент я смог сделать несколько шагов назад, остановившись над трупом первого врага. Наступив на него ногой, левой рукой, всё же, вырвал свой собственный тесак.

Сердце бешено стучало в груди, я быстро и тяжело дышал, пытаясь хоть немного прийти в себя. Перекинув оружие в правую руку, я замер, собирая скверну на ещё один рывок. Длинный шаг вперёд, рубящий удар, парирование и удар с большим вложением скверны. Такой, что я при всём желании и сам не смог бы его увидеть.

На землю упала сабля, а аристократ выпучил безумные глаза на вывернутый под уклоном, смятый кусок металла на месте наруча. Мой удар не отрубил ему конечность, а просто смял сталь вместе с костями и плотью. Его товарищ взревел и бросился на меня, бешено рубя саблей.

Собравшись, я спокойно уклонялся и отводил удары, посматривая на второго, подобравшего свою саблю в левую руку и тоже бросившегося в бой. Но получалось у него с оружием в левой руке не очень, да и я опять начал игру в постоянное передвижение, максимально экономно, не совершая особых эскапад изматывая раненых противников.

Их хватило ещё почти на минуту. Но, перед этим, я, всё же, пропустил удар в грудь, окончательно вскрывший доспех, стёганку и рассёкший мне грудь. Шагнув назад, я вложил больше скверны в сильный боковой удар, смявший шлем и сломавший шею аристократу.

Оставшись один на один с последним, парировал несколько его ударов, удачно сумев зацепить раненую руку. Боец вскрикнул и отвлёкся на сильную боль, и через мгновение тесак срубил ему голову.

Я рухнул на колени, оперевшись руками о воткнутый в землю меч, пытаясь хоть немного отдышаться. Перед глазами всё потемнело, сильно болело в груди. А тут ещё вражеские лучники, увидев, что я ослаблен боем и доспехи сильно повреждены, стали поливать меня ливнем стрел.

Протянув руку, я поднял перед собой труп, не обращая внимания на хлещущую в лицо кровь из обрубка шеи. И стал быстро отступать к берегу, прикрываясь телом в доспехах. Трава под ногами сменилась песком, а там и водой. Над головой в сторону вражеских лучников понеслись стрелы с корабля.

Это дало мне возможность отступить дальше и, закинув труп на борт, запрыгнуть и самому. Ударили вёсла, и драккар сдвинулся дальше от берега, унося нас домой. Обстрел продолжался, но за поднятыми деревянными щитами было достаточно безопасно, да и прекратился он быстро, стрелы как-никак, не бесплатные.

На моих глазах безголовое тело сноровисто освободили от доспехов с одеждой и выкинули за борт, а добычу кинули в немаленькую груду железа и тряпок. Скривившись от боли, я снял доспехи, стёганку и, промыв рану из фляги, приложил к груди свёрнутую рубашку. Рассечение в одном месте оказалось глубже, чем я думал, возможно, придётся наложить несколько швов.

— Значит, ты не так уж и непобедим, — бросив взгляд на рану, произнёс один из солдат, поддержанный сочувственными возгласами остальных.

Я поморщился, но отвечать не стал. У благородных достаточно ресурсов, чтобы получить бойцов, сравнимых со мной. Другой вопрос, что я лучше управляюсь со скверной, всё же, опыт, полученный на грани срыва и больших объёмов заразы, ничем не перебить. Они могут лучше фехтовать, но я просто быстрее и сильнее.

А вот то, как легко местная знать готова идти на смерть, меня удивило. В бою они сражаются до конца и не боятся играть со скверной, зная, что обрекают себя на потерю разума или смерть. Им ведь нужно максимально быстро достичь моего уровня силы, а это практически гарантированный срыв.

Всё это обещает впереди довольно много подобных схваток. Уничтожать усиленных бойцов обязательно нужно, иначе один отряд легко захватит место на стенах. А без меня остановить подобных противников можно только огнестрелом.

Пока я предавался невесёлым размышлениям, наш корабль пришвартовался, а бойцы начали разгружать железо и выбираться сами. Оглядев свои побитые латы, я попросил одного из наёмников:

— Доставьте их к Войцеху.

Дождавшись подтверждающего кивка, неспешно направился на постоялый двор, провожаемый взглядами горожан. По-разному они на меня смотрели: одни с заботой, другие со страхом или надеждой, некоторые женщины и вовсе краснели. Но, тем не менее, спустя десяток минут я уже был в купальне, отдавшись на откуп женским рукам.

— Твою мать, больно же! — шипел я, наблюдая, как Элеонора ловко, демонстрируя сильно выросшие навыки, делает несколько стежков на живом мясе.

— Всё уже. Не можете вы, мужики, боль терпеть, — усмехнулась она, перевязывая мне грудь. — Тебя можно вообще не штопать, завтра уже швы снимать придётся.

— Так быстрее заживёт, — поморщился, когда девушка задела рану.

— Лучше скажи, как так вообще получилось? Кто смог тебя ранить?

— Я не один со скверной балуюсь, у них тоже нашлись люди без мозгов, — усмехнулся я.

— Эти воины остались живы? — с тревогой спросила принцесса, завязывая последний узел на бинтах.

— Мертвы. Больше не угрожают ни мне, ни городу, — отрицательно качнул головой я. — Не беспокойся.

— Отлично, на твоём примере неоднократно видела, что может подобный боец, — она поёжилась, и, критически осмотрев повязку, полюбопытствовала: — Думаешь, смогут много таких воинов выставить?

— Они попробуют. Но на этом пути их ждёт много неприятных сюрпризов. Повторить мою силу так просто не выйдет, — зло оскалился я.

— Надеюсь… — с долей сомнения протянула принцесса.

— Всё будет хорошо, — легко улыбнулся, осторожно вставая с табуретки, чтобы не потревожить раны. — У меня есть план.

— Главное, чтобы мне не пришлось тебя зашивать каждый день, — бледно улыбнулась в ответ она.

— Иногда приходится идти на жертвы, — пожал плечами. — Буду стараться, чтобы их приносил не я.

Легко сказать, что «у меня есть план». Особенно, когда от него только некоторые намёки, во многом зависящие от случайностей. Но, тем не менее, на следующее утро я отправился в мастерскую — требовалось изготовить много пороха. А уже к вечеру у меня состоялся разговор с городскими главами гильдий об отправке корабля на материк.

По их словам, выходило всё не очень радужно. По реке, скорее всего, пройти можно будет, но вот выход в море жёстко контролируется портовым городом. У них были мысли, как договориться с местными гильдиями, но, всё равно, план вилами на воде писан.

Выслушав толстого усача Витольда, я постучал пальцами по столу и поинтересовался:

— Люди там поддержат бунт?

Мужчины переглянулись, и Бартуш неуверенно ответил:

— Им легче всегда было, чем нам: море под боком, всегда можно было уехать. Да и много наёмников и людей с материка бывает, благородные лютуют поменьше…

— То есть — нет?

— Поддержат, если не будет другого выхода, — поморщился Витольд. — И если мы покажем способность держаться и побеждать знать.

— И оттянем на себя достаточно сил, которые они могут собрать, — добавил сухощавый портной.

Я лишь выругался про себя. Прямо говорить никто не хочет, но в порту нужно организовать мятеж, иначе никакой торговли нам не светит. К тому же, есть ещё один вопрос, который стоит уточнить в связи с этим, так что я негромко осведомился:

— Где мы будем закупать еду, если не пробьём морскую блокаду? И на какое время нам хватит того, что есть?

— Сто дней. Закупать планировали в деревнях выше и ниже по течению, мелкими партиями, дорого, — ответил мне усач.

— Это ведь не сработает, да? Не продадут нам еду? — устало спросил я.

— За очень большие деньги продадут и благородные, из тех, что беднее остальных, — усмехнулся Бартуш.

— Но вот денег, чтобы покупать так годами, у вас нет, — хмыкнул Свен.

— Нет, — согласился с ним Витольд.

— Значит, воюем. А там решим вопрос и с портом, — вынес для себя решение я. — Свен, подготовь ещё рейд послезавтра.

— Тебе мало ран? — поднял бровь северянин.

— У нас нет выбора, — сплюнул слова я.

На этом совещание и закончилось, а я вернулся в мастерскую к своему пороху. Утром следующего дня принцесса сняла швы, а к вечеру принесли поправленные доспехи и ещё сильнее потяжелевший тесак. После боя количество и глубина зазубрин на клинке Войцеху не понравилось, и оружие сделали ещё крепче.

В день рейда, прямо с утра, зарядил дождь. И Свен, глянув на небо, отложил рейд на ночь, планируя воспользоваться даруемой тучами темнотой. Так что стартовали мы в потёмках, пользуясь сильным попутным ветром, практически бесшумно вышли на реку и против течения пошли к вражескому лагерю. Направившись на ту сторону окружения, где мы ещё не были.

Пользуясь темнотой, получилось дойти, не вызвав тревогу, почти напротив лагеря. И хотя к берегу мы приставали уже под крики тревоги, это не помешало ополченцам высадиться, составить строй и пойти стеной щитов и копий на лагерь.

Я в это время уже бегал среди позиций знати в поисках активных источников скверны. Именно так мне удалось убить двоих самых сильных, ещё до того, как они успели надеть доспехи. А там уже лишь перемещаться по тылам, и вырезать тех, от кого чувствовал усиление осквернённой маной.

Тем временем, та часть знати, что не побежала, дала бой, в который я практически не вмешивался, позволяя воевать ополченцам и людям Свена. Им нужны свои победы, боевой опыт. Я же вырезал лучников, и через десять минут всё было кончено — вынужденные постоянно ожидать нападения со спины, благородные пали под ударами ополчения и наёмников. Следом, наши раненые и убитые были отнесены на корабль, а лагерь разграблен.

Когда противник смог стянуть достаточно войск, мы уже грузились на драккар, не став связываться с превосходящими силами. Рейд оказался удачен, хоть и стоил нам пятерых убитых и десятка раненых. Настолько удачен, что на следующую ночь мы его повторили. Тут уже всё вышло намного скромнее, противник ждал атаки, но зато без потерь.

Потом, ещё через день, выйдя утром, и ещё, и ещё. Незаметно я стал привыкать к подобной войне. Иногда получалось хорошо, а в один день огонь лучников был настолько плотный, что мы даже не стали приставать к берегу. В другой день аристократы притащили стреломёты, но я вырвался на берег, сумев обеспечить высадку. И мы смогли их захватить, что потом бурно вечером отмечали.

Военные будни летели быстро, хоть и кроваво. А во сне я опять был вынужден сражаться с лесной ведьмой, которая медленно, но уверенно потрошила меня на знания. Оценила огнестрел, увязала с этим многое из того, что видела в моих воспоминаниях раньше, и очень хотела узнать больше.

Что получал я? Видения тех времён, когда ещё была по-настоящему активна магия. Картины атакующих огнём драконов, рвущих армии монстров, заклинаний, стирающих целые деревни. Армии орков, бескрайние леса эльфов, красивейшие подземные города гномов. И бесконечное буйство магии, силы и свободы.

Прежде всего, индивидуальной силы творить, разрушать, изобретать, не будучи скованным необходимостью привлекать сотни и тысячи человек для каждого чиха. Сильный маг, он может очень много, а слабых Фиона мне не показывала. Да и не обращали они на себя внимания богини магии почти никогда.

Просыпаясь утром, чувствовал, как накатывает тоска. И сложно было понять, моя ли это грусть или сожаление бывшей богини. Кто знает? Она по-прежнему собирала армию, но сейчас тратила больше сил на то, чтобы ломать мой разум по ночам, желая вытянуть больше, пока я не умер. В бою или просто от окончательно севшего сердца.

А с ним лучше не становилось, всё чаще я выходил из боя, оставляя противника на ополченцев, чтобы дать себе передышку. Потери росли, враг встречал нас на берегу, пару раз попытавшись встретить на реке. Там я впервые увидел, как полностью сорвался аристократ.

Скачком выросла сила, скорость, а в транслируемых скверной образах не осталось ничего, кроме ярости. Но при этом сам бой сложным не был. Отправив ему через скверну ложный образ атаки, я ускорился выше уровня своей реакции и отрубил ему сначала ногу, а потом и голову. Даже в полностью одуревшем от скверны виде, я всё равно сильнее обычного сорвавшегося.

Забавно вышло через неделю, когда мы вышли на очередной рейд. Только собирались пристать к берегу, а среди аристократов завязалась мясорубка и без нас. Потерял разум ещё один благородный, его попытались мягко остановить, и он в ответ устроил бойню. Монстра, в итоге, подняли на копья, но десятка три он убить и ранить успел.

Рейд тогда вышел довольно успешный, не по убитым врагам — по добыче. Но с каждым днем проводить атаки становилось всё сложнее: знать окопалась. Никаких больше шатров, только основательные избы и землянки, окружённые укреплениями лагеря. Да и на берегах реки выкопали валы с вбитыми в них кольями и частоколом.

Четыре последних рейда превратились в штурм укреплений, и мы потеряли четыре десятка человек, из которых дюжину убитыми. А ведь в набеги ополчение ходит хорошо вооружённое и в тяжёлой броне. Даже лучше, чем у большинства благородных. У нас достаточно трофеев, чтобы вылазки были обеспечены по высшему классу.

Вот и сегодня, смотря, как на корабль заносят два закованных в сталь трупа наших, поморщился и, повернувшись к северянину, негромко сказал:

— Думаю, с вылазками пора заканчивать.

— Согласен! — пытаясь отдышаться после боя, ответил Свен. — От них уже больше вреда, чем пользы.

— Именно, — кивнул я.

Пройдя на нос корабля, уселся на скамью возле расчёта трофейного стреломёта и стал спокойно глубоко дышать, направляя скверну в область опять начавшего колоть сердца. Устал: физически от постоянного недосыпания, но сильнее морально.

Больше месяца потратил на эти рейды, постоянно воюя и убивая людей. Я стал сражаться лучше, да и эффект есть для общей обстановки. Благодаря рейдам никакого штурма в ближайшее время явно не планируется. Им было всё это время не до города. Нагнали крестьян, построили укрепления, но штурмовать? Нет. Горожане же ещё сильнее укрепили стены, построили крытую галерею поверху, запасли наверху множество камней и прочих подарков атакующим.

Брать город в лоб сейчас безумие. И это не считая больше чем полусотни ружей и двух небольших пушек, которые, всё же, умудрились изготовить кузнецы. Пока в бою это не использовалось, желая приберечь секрет, только в тренировках стрелкового отряда. Но если в атаку массово пойдут усиленные скверной бойцы, их встретят пулями и картечью.

Да, аристократы согнали под стены множество народу. Осаждающих точно больше десяти тысяч. И это несмотря на то, что за этот месяц тысячи полторы мы точно убили. Плюс всё более частые случаи срывов, вынуждающие их прекратить баловаться со скверной, всё равно против меня не помогает.

Они настолько попрятались в укреплениях, что от нас начали проскакивать корабли за провиантом, и удалось отправить команду на разведку в порт. Наш город действительно готов к осаде, лучше тут я уже не сделаю. Так что, вечером, когда мы собрались на очередное совещание, я мягко поинтересовался у мужчин:

— Как вы считаете, теперь можно отправляться в порт? Мы показали достаточно силы?

— Вполне, — усмехнулся Витольд. — Они поддержат нас, особенно если мы отправим к ним несколько сотен наших бойцов. Мы очень хорошо себя показали, аристократы не хотят идти под стены.

— Их тут убивают, а дома крестьяне готовы бунтовать, куда тут воевать идти, — хмыкнул Свен.

Я едва заметно усмехнулся и негромко произнёс:

— Значит, время нести огонь революции дальше!