Царство Тени

Глава пятая

Ривален всесторонне обдумал полученную от Бреннуса информацию, и под каким углом он бы на неё ни смотрел, выглядело всё одинаково. Времени у него не было. Буря Теней росла. Он должен был остановить Бурю, или от Сембии не останется ничего, что можно было бы аннексировать. И должен был остановить её как можно скорее, иначе вмешаются Избранные Мистры.

Он принял решение, шагнул сквозь тени в углу своего зала в вестибюль Штормового Предела, семейного особняка хулорна. Сквозь высокие окна сочился послеполуденный свет, расчертив укрытый ковром пол чередующимися полосами света и тени.

В ответ на неожиданное прибытие Ривалена раздался испуганный возглас. В двух шагах от принца стоял мажордом, Ирвил, широко распахнув свои пустые глаза. Он сжимал в руках средних размеров деревянный сундук.

— Мне необходимо встретиться с хулорном, — сообщил Ривален.

Долговязый, посеревший Ирвил замер неподвижно, как будто прирос к полу — он был похож на скрипучий дуб в ладно скроенной сорочке с закатанными до локтей рукавами.

Ривален шагнул к нему. Судя по виду Ирвила, тот готов был пуститься наутёк. В сундуке громко затряслось содержимое, каким бы оно ни было.

Ирвил уставился в точку где-то у Ривалена на подбородке.

— Я очищал кабинет.

Он поднял перед собой сундук в доказательство своих слов — а может, как барьер между собой и Риваленом.

— Рабочие ещё не пришли, но я подумал, что нужно убрать мелкие ценности перед тем, как они приступят.

От раздражения вокруг Ривалена закипели тени.

— Где хулорн?

Ирвил потряс головой.

— Кажется, он вернулся во дворец в карете. Он был будто сам не свой. Он был…

Ривален шагнул сквозь тень через весь город, в вестибюль дворца хулорна. Стражники в шлемах и с копьями, казалось, испугались его внезапного появления, но лишь на секунду. После того, как хулорн разрешил Ривалену свободно передвигаться по всему городу, они привыкли к его приходам и уходам.

— Принц Ривален, — поприветствовал его бородатый сержант, склонив голову.

Сержант и стражники с плохо скрываемым интересом глазели на окружавшие его тени.

— Где хулорн? — спросил Ривален.

— Хулорн вас ожидает? — спросил голос из противоположного конца зала.

Из своей берлоги появился Тристиин и скупо улыбнулся Ривалену. Его редкие седые волосы были аккуратно расчёсаны, а его одежда казалась свежевыстираной и выглаженой до самых манжет.

— Не ожидает, — ответил Ривален и прошел по вымощенному плиткой полу к Тристиину. — Вы считаете, из-за этого он откажется со мной встретиться?

Тристиин попытался найти место для своего взгляда, которое не включало бы в себя лицо Ривалена.

— Конечно нет, принц. Он в комнате с картами. Могу ли я сопровождать вас, чтобы объявить о вашем приходе?

Тристиин повёл Ривалена широкими, погружёнными в приятный сумрак коридорами дворца. Полы были укрыты тэянскими и чессентскими коврами. На стенах висели гобелены.

— Принц Ривален из анклава шейдов, — провозгласил Тристиин, открывая дверь в комнату с картами.

Тамлин стоял, скрестив на груди руки, над большим прямоугольным столом из дуба, где лежала развёрнутая карта Сембии, Долин и Кормира. На пергаменте тут и там стояли шахматные фигуры, принадлежавшие к набору из кабинета в Штормовом Пределе, отмечая различные локации. Ривален улыбнулся, увидев, что белый король стоит рядом с Селгонтом. Тамлину по-прежнему необходимо было считать себя чистым.

— Принц, — сказал Тамлин. — Не ожидал увидеть вас раньше вашей обычной послезакатной трапезы.

— Простите меня, хулорн, но я должен поговорить с вами о важном деле.

— Вам больше ничего не требуется, хулорн? — спросил Тристиин.

— Можешь идти, — ответил камергеру Тамлин.

Тристиин поклонился Тамлину и Ривалену, затем вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

На поясе Тамлин носил тонкий клинок. Святой символ Шар висел на цепочке у него на шее, открытый всем взглядам.

Ривален шагнул к столу, окинул взглядом карту. На Сэрлуне стоял чёрный слон, второй стоял рядом с Урмласпиром. Перевёрнутый белый конь валялся у Саэрба. Чёрные ладьи стояли на Дэрлуне и Йонне. Чёрные пешки дугой были расставлены по северо-восточной Сембии. Ривален решил, что они изображают передний край Бури Теней. Остальные фигуры стояли на обшитом бархатом сундучке рядом с картой.

Тамлин встал бок о бок с Риваленом, достаточно близко, чтобы его коснулись окружавшие принца тени.

— Я принёс шахматный набор отца из Штормового Предела, и вы видите перед собой мою скромную попытку изобразить с его помощью текущее положение дел. Всё это основано на последних докладах наших разведчиков и на сведениях, полученных благодаря прорицательной магии. Буря Теней, похоже, ускоряется, продвигаясь на запад.

— Чем больше жизней пожирает Буря, тем быстрее растёт её сила, — сказал Ривален.

Тамлин долго смотрел на него.

— Да, — он прочистил горло, — но сейчас, похоже, она пока не распространяется на восток. По нашим сведениям, Йонн остаётся незатронут. Но сколько ещё это продлится? Я думаю, принц, мы должны остановить её как можно скорее.

— Вы правы, — ответил Ривален. Он взял чёрного короля и поставил его на Ордулин.

— Причина Бури Теней — Кессон Рел. Чтобы остановить Бурю, мы должны его убить.

Он опрокинул короля, хотя абсолютно точно знал, что не сумеет остановить Бурю Теней. Даже пытаться не станет. Буря Теней была проявлением воли Шар. Он сможет лишь сдержать её. Может быть.

— Разумно, — сказал Тамлин, потирая руки.

Ривален поднял чёрную пешку, поднёс к глазам, потом показал её Тамлину.

— Но чтобы убить его, мне требуется помощь Эревиса Кейла.

При этих словах Тамлин замер на середине кивка, его руки застыли в воздухе, а кожа покраснела.

— Господина Кейла? Зачем? Вы и я наверняка сможем сделать всё необходимое.

Ривален знал, что ему следует быть осторожным. Он играл и собирался продолжать играть на чувстве неполноценности Тамлина по сравнению с господином Кейлом, но понимал, что если перегнёт палку — эта ниточка лопнет.

— Обычно я бы с вами согласился. Но это необычный случай.

Тамлин покачал головой, прошёлся, указал на карту.

— Посмотрите, чего мы уже достигли. Неужели господин Кейл действительно может быть необходим?

Тамлин развернулся на каблуках, прошёлся снова, и практически выплюнул:

— Господин Кейл. Эревис Кейл. Что господин Кейл может сделать такого, чего не могу я?

Он остановился, глядя на Ривалена.

— Это потому, что он шейд? Тогда сделайте шейдом меня. Вы же знаете, что я этого хочу.

— Это не потому, что он шейд. Это потому что он последователь Маска.

— Я не понимаю. Какое это имеет значение?

Тени вокруг Ривалена почернели от раздражения, но он сохранил спокойный тон. Он не хотел разрушить отношения, которые так терпеливо и мучительно выстраивал.

— Кессон Рел — высшее существо. Бог. Достаточно незначительный, да, но всё равно — бог.

Голос Тамлина как будто съёжился.

— Бог, говорите?

Ривален кивнул.

— Да, но уникальные обстоятельства возвышения Кессона делают его при особых условиях уязвимым. Этой уязвимостью может воспользоваться лишь избранный слуга Маска.

— Господин Кейл, — произнёс Тамлин, признавая своё поражение. Он взял ещё одну чёрную пешку с сундучка и сжал её в кулаке так, что побелели костяшки. — Он не станет нам помогать.

— Не по своей воле.

Тамлин поднял взгляд, вопросительно изогнув брови.

— Бреннус не может напрямую выследить Кейла, но он узнал, что Кейл находился на службе у Абеляра Корринталя. Наши шпионы среди сембийских беженцев…

— У вас есть шпионы среди беженцев?

— Больше никогда меня не перебивайте, — сказал Ривален, повышая голос по мере того, как росло его раздражение. — Вы поняли?

Тамлин широко распахнул глаза и замер с открытым ртом. Потом медленно кивнул.

— Да, — ответил Ривален уже спокойнее. — У нас есть шпионы. Не в человеческом обличье, разумеется. Немного.

Тамлин, лицо которого по-прежнему было красным от отповеди Ривалена, подошёл к чаше с вином на боковом столике и начал пить. В последнее время, подумал Ривален, хулорн пил больше обычного.

— Вы используете беженцев против господина Кейла? — спросил Тамлин.

— Господин Кейл заинтересован в их безопасности. Мы можем воспользоваться этим, чтобы заручиться его сотрудничеством.

При мысли о принуждении Эревиса Кейла к сотрудничеству на лице Тамлина отразилось удовольствие.

— Каким образом?

Ривален взял белую ладью, занёс её над Саэрбом, где лежал опрокинутый белый слон. Воспользовавшись слабой магией, он отпустил её, и фигура повисла в воздухе.

— Предоставьте это мне, — сказал Ривален.

— А затем? Что с господином Кейлом? Я предпочёл бы обойтись без его участия в том, что мы здесь создали. Его присутствие будет раздражать меня.

Ривален знал, что хочет услышать Тамлин. Он раздавил пешку в кулаке и позволил обломкам упасть на пол.

— И это тоже предоставьте мне.

Тамлин облизал губы.

— Я хотел бы поучаствовать.

В голосе Тамлина Ривален услышал искренность, а не пустую браваду. Это удивило и порадовало его.

— Возможно у вас будет шанс, — ответил он.

— Я хотел бы получить шанс и на большее, — продолжил Тамлин. — Стать шейдом, как я уже говорил.

Тамлин продолжил прежде, чем Ривален успел ему ответить. Должно быть, он много раз репетировал эту речь наедине.

— Я отдался Шар. Целиком. Я чувствую её вот здесь, — он прикоснулся к груди. — Груз. Но приятный. Моя душа принадлежит ей.

Ривален кивнул.

— Я хочу завершить обращение. Отдать ей и моё тело.

— Вы пытаетесь выторговать это у меня, как будто это ещё один контракт между купцами. Но это нечто большее.

Тамлин выглядел пристыженным.

— Я знаю, принц. Это не легкомысленная просьба. Я знаю, что это — большее.

Ривален посмотрел на Тамлина, кивнул, и вокруг него закружились тени. Он хорошо сделал свою работу.

— Поймите, Тамлин, что превращение в шейда — это не просто трансформация тела. Вы перестанете быть человеком. Вы будете жить в одиночестве, а единственным вашим спутником станет история. Умрёт ваша семья, умрут друзья, даже эльфы умрут, а вы будете жить дальше. Всё разрушится, а вы будете существовать. Представьте себе, как мир медленно подходит к своему концу, к неизбежному согласно учению Шар концу. Вы станете свидетелем конца. Никакого покоя могилы вас не ждёт. Возможно, это кажется привлекательным, но уверяю — это в одинаковой степени и дар, и бремя.

— Это бремя, которое я готов нести. Я уже одинок.

— Хорошо, — отозвался Ривален. Он ткнул пальцем, и разряд магической энергии уничтожил поверженного чёрного короля, расположившегося рядом с Бурей Теней. — Но сначала главное.

Кессон Рел стоял на одном из каменных балконов, что выступали из его башни. Он целиком переместил башню из Сумеречной Чаши на Торил. Она парила над опалёнными, блеклыми руинами Ордулина подобно обвиняющему персту, подобно чёрному кинжалу, вонзившемуся в сердце города. В воздухе висела вонь ордулинских мертвецов, густая, как мрак.

Насколько хватало глаз, в небесах тянулись простирающиеся полотном ночи чёрные тучи, уничтожая солнце, уничтожая жизнь.

Вдалеке темноту пронзали зазубренные стрелы зеленоватых молний, каждая молния — побочный продукт энергии, которую Буря набирала по мере поглощения Торила, каждая — узел, по которому энергия текла обратно в башню Кессона, сотнями цепей прикованную к небу неиссякающим потоком сверкающих разрядов. Башня преобразовывала накопленную энергию, направляя её в Ордулин, в точку внизу. Там в реальность Торила пустило корни маленькое чёрное семя. Из его пустоты вырастет разрушение мира.

Кессон прикоснулся к святому символу, изображённому на своей мантии, к чёрному диску Шар, и улыбнулся.

Живые тени кишели в воздухе под башней, крутились и порхали, как стая летучих мышей, их глаза были похожи на угли. Во мраке маршировали полки теневых великанов. И на внешних границах бури рыскали ещё более тёмные создания. Кессон чувствовал каждую жизнь в расползающейся тьме, от мыши до человека, и каждая по очереди угасала.

Он смаковал вкус разрушения, купался в горьком запахе смерти. Много времени прошло с тех пор, как он наслаждался этим в таких масштабах. Кессон Рел уничтожил Элгрин Фау давным-давно, но свой мир убил не до конца. Его постепенная гибель продолжалась и сейчас, спустя тысячи лет. Он по-прежнему не мог вернуться, чтобы закончить начатое. Он подвёл Шар тогда, и неудача погрузила его в безумие. Богиня заточила его в Сумеречной Чаше в наказание за провал, и лишь сейчас позволила ему прийти на Фаэрун.

Он больше не подведёт её. И его искупление станет концом Торила.

Ривален ушёл, и Тамлин расхаживал по коридорам и залам дворца. Его разум и тело горели от предвкушения трансформации.

Ноги понесли его наверх, пока он не оказался на самом высоком балконе северо-западной башни. В эти дни он часто уходил на балкон, когда хотел остаться один, наедине со своими мыслями, и сбежать от бремени правителя.

Бодрящий ветер приносил с собой запах рыбы из гавани и трепал флажки на башне над Тамлином. С высоты ему открывался вид на панораму города, на Селгонтский залив, на парящую громаду Саккорса. С такого расстояния Селгонт и гавань казались неподвижными, тихими, как картина, сквозь призму отдалённости терялась вся суета.

Перед ним простирался лес охотничьих угодий хулорна, ограждённое стенами скопление зелени, на смену которому дальше приходили шпили, купола и башни Храмовой улицы. Она была тихой, практически вымершей. В милиловой Башне Песни не звенели колокола, отмечая часы, не танцевало пламя в жаровнях в галереях обители Сьюн Огненновласой. На шпилях Дворца Священных Праздников не колыхались знамёна. Двери храмов по всей улице были заперты, их жрецы и жрицы находились под арестом или сбежали. Окна были тёмными, скамьи пустовали. Лишь двери храма Шар были распахнуты, лишь там горели сиюящие сферы, и жрица Шадовар Вэрианс Маттик руководила вознесением молитв госпоже. Тамлин представил, что может слышать доносящиеся оттуда слова Тринадцати истин. Он прикоснулся к своему священному символу и прошептал их на ветер.

Его взгляд миновал путаницу извивающихся улиц и широких бульваров Селгонта, скопления деревянных и крытых черепицей крыш, башенки особняков Старого Чонселя, миновал Хиберские врата и обратился к Саккорсу, парящему на высоте трёх выстрелов из лука, на поверхности перевёрнутой, срезанной горной вершины. Его укутывали тени. Саккорс был похож на грозовую тучу, похож на Бурю Теней, как её представлял себе Тамлин. Даже послеполуденное солнце не могло развеять этот состоявший из мрака туман. Время от времени ветер уносил прочь клочок теней и обнажал черепичную крышу, элегантную башенку, устремлённый к небу шпиль, но полный облик Саккорса по-прежнему оставался тайной, загадкой. В город возвращался патруль всадников на везерабах. Вскоре Саккорс должен был отправиться на северо-запад по велению Ривалена.

И когда анклав отправится в путь, он заберёт с собой жрецов и жриц других селгонтских религий, которых в настоящее время удерживали в парящем городе. Тамлин подозревал, что их комнаты там нельзя назвать роскошными, и это подозрение грело ему душу. Он считал их всех предателями, но пока не мог заставить себя отдать приказ казнить жрецов. Некоторые из них возглавляли свои храмы ещё с тех пор, как Тамлин пешком под стол ходил.

Вместо этого он собирался позволить мысли о жрецах уплыть в дальний уголок своего разума, позволить беспокойству об их судьбе ускользнуть в глубины общественной совести. Когда про жрецов все забудут, он сделает то, что нужно было сделать. Ривален сказал ему, что это необходимо. Может быть, Тамлину удастся убедить принца, что он достоин стать шейдом, когда он прикажет казнить жрецов. Нужно будет составить соответствующий указ.

А в Селгонте тем временем будет разрешена только вера Шар. И скоро вера Шар займёт главенствующее место во всей Сембии. Госпожа потерь поглощала враждебные религии, как Буря Теней — Сембию, топила их в своём мраке.

На севере, со стороны Бури Теней, раздался далёкий рокот грома. Мечты Тамлина о власти зависели от того, сумеет ли Ривален остановить её. Он посмотрел в сторону Ордулина, воображая, что видит приближающийся край Бури.

— Прощай, Мирабета.

Он надеялся, что её смерть была мучительной. Мирабета это заслужила.

Эти мысли на миг удивили его, но лишь на миг. Тамлин осознал, что обращение к религии позволило ему свободно думать о вещах, о которых раньше он и слышать бы не захотел, по крайней мере не признал бы этого. Это осознание порадовало Тамлина. Ривален и Шар освободили его из оков прошлого, оков устаревшей морали. Прежний Тамлин погиб в тот миг, когда вонзил ритуальный кинжал в Виса Талендара. Труп прежнего себя новый Тамлин похоронил в глубинах своей веры.

Его пронзил порыв, желание символически выразить свою смерть и перерождение.

Уменьшительное от имени его отца погибло вместе со старым Тамлином. В конце концов, он не был меньше отца. Он был большим, чем отец мог когда-либо надеяться стать. Он был не Тамлином, не Двойкой, но Тамалоном II, и с этого момента будет так. Возможно, он прикажет отчеканить специальную монету к этому событию. Он решил, что Ривален оценит жест.

Когда солнце село, окрасив небо цветом кровавого багрянца, Саккорс пришёл в движение. От вида монументального сооружения величиной с Селгонт, плывущего по воздуху, у Тамлина вырвался восславляющий Шар возглас. Ривален отправил анклав на север, к Саэрбу, и собирался поймать беженцев в ловушку между войсками Шадовар и надвигающейся Бурей Теней. Таким образом он надеялся заставить господина Кейла помочь в уничтожении Кессона Рела.

Ривален, похоже, не был уверен, что господин Кейл поддастся на это, но Тамалон знал, что поддастся. Господин Кейл по-прежнему придерживался той же морали, что и сам Тамалон в прошлом, что и отец когда-то. Теперь Тамалон стал умнее. Беженцы были инструментом, который использовался для достижения более важной цели. Их отдельные жизни не имели значения.

— Любовь это ложь, — процитировал он. — Живёт лишь ненависть.

Он стоял на балконе больше часа, глядя, как Саккорс исчезает в ночи. С наступлением ночи его город пробудился к жизни. Фонарщики зажигали уличные фонари. В окнах лавок загорался свет. Он наблюдал за этим с улыбкой. Он накормил своих людей в разгар голода, защитил их от неспровоцированного нападения, устроенного амбициозной и лживой правительницей. Сэрлун уже принадлежал ему. Скоро за ним последуют Урмласпир и Йонн.

Если у кого и было право править Сембией, так это у него. Он это заслужил. Осталось только убедить принца Ривалена поделиться с ним тайной превращения в шейда. Тогда его правление продлится многие тысячи лет.

Он посмотрел в темнеющее небо. Селун ещё не встала. Безлунные сумерки принадлежали Шар.

— Во мраке ночи мы слышим шёпот пустоты.

Он обнаружил, что вытирает правую руку о штаны, и не смог понять — почему?