Царство Тени

Глава шестая

Кейл и Ривен появились на вершине холма, в тенистой рощице, среди высоких лиственниц на краю саэрбского лагеря беженцев у озера Веладон. Ветер, срывая листья с ветвей, обдал их пылью. Небо над головой было затянуто серо-стальными тучами. Позади нависала Буря Теней. Кейл не стал оборачиваться, но чувствовал давление между лопатками, представлял себе скользящие по небу тёмные тучи, чёрный занавес, опускающийся перед последним для Сембии актом пьесы. Гром рычал, будто зверь, оповещая всех о том, что шторм голоден.

— Нужно спешить, — сказал Кейл. Он нутром чуял, что времени мало. Он попытался связаться с Магадоном.

Никакого ответа. Связь не действовала.

С их позиции на гребне холма открывался вид на кипящий от активности лагерь. Фургоны и запряжённые мулами телеги выстроили в большой караван на краю лагеря. Погонщики проверяли упряжь, колёса, оси, самих животных. Лошади, быки и мулы переносили осмотр с безразличием уставших и недокормленных. От каждого раската грома многие животные содрогались и ржали.

Организацией каравана руководили мужчины и женщины из отряда Абеляра, обычно блестящие доспехи которых поблекли в тусклом свете больного дня. Кейл заметил, что их лишь несколько десятков. Он решил, что остальные находятся в патруле.

Несколько человек стояли по щиколотку в озере, наполняя водой бочки и бурдюки, и передавали их подросткам, которые парами тащили воду к фургонам. По лагерю сновали взволнованные общей активностью тощие собаки, гавкая и мотая хвостами.

— Сворачивают лагерь, — сказал Ривен.

— Разумно, — отозвался Кейл.

Позади них несогласно прогремело небо.

— Пойдём, — сказал Кейл и зашагал вниз по склону. Слова Ривена заставили его замедлить шаг.

— Абеляр сломлен, как и Магз, Кейл. Просто он пока об этом не знает. Не забывай.

Кейл обдумал это замечание, оценил всё, что знал об Абеляре, и покачал головой.

— Не сломлены. Дали трещину. Они оба. Но это ещё можно исправить.

Ривена это, казалось, не убедило, но он не стал настаивать. Вдвоём они поспешили в лагерь.

Караванщики заметили их приближение, оставили свою работу и поприветствовали их. Дети махали и улыбались. Женщины и мужчины, собиравшие свои пожитки, находили мгновение, чтобы кивнуть им или поприветствовать вслух. Кейл не знал, как эти люди находят в себе силы.

— Крепкий народ, — сказал Ривен, угадав его мысли.

Кейл кивнул. Хотел бы он чувствовать любовь к ним, но не мог. Он не знал, что чувствует. Он жалел их, понимал их положение, но не ощущал привязанности, по крайней мере человеческой привязанности.

Он тоже был сломлен. И дал трещину. И его уже нельзя было исправить.

К тому времени, как они добрались к центру лагеря, Кейл с Ривеном обзавелись целой свитой из детей и подростков. Кейлу не требовалось его усиленных тенью чувств, чтобы расслышать частые упоминания слов «герой», «тени» и «Маск».

Двое воинов из отряда Абеляра указали им, где найти командира, и заставили детей вернуться к их обязанностям.

Они нашли Абеляра, который скрестил руки на груди и глядел на спокойную воду озера, как будто что-то там потерял, в рощице на берегу, поодаль от наполнявших бочонки беженцев. Кейл и Ривен спустились к нему.

— Абеляр, — сказал Кейл, и Абеляр с неохотой вынырнул из своей задумчивости. Кейл заметил отсутствие священного символа и новый нагрудник, на котором не было розы.

Абеляр улыбнулся, шагнул ним, пожал руки.

— Эревис, Ривен, добро пожаловать. Рад, что вы вернулись. Как обстоят дела с бурей? С твоей женщиной?

Кейл покачал головой.

Абеляр положил руку ему на плечо.

— Мне жаль, друг мой.

— Спасибо, — ответил Кейл.

Взгляд Абеляра упал на священный символ Ривена, ушёл в сторону. Его челюсти крепко сжались, и от нервного тика он моргнул.

— Мы пришли предупредить вас насчёт бури, — сказал Кейл, кивнув на разрастающуюся тьму. — Но, похоже, вы не слишком нуждаетесь в предупреждениях.

— Мы решили, что это тёмная магия из Ордулина. Показалось, что от неё стоит держаться подальше.

— Эта магия не из Ордулина, — ответил Кейл. — А с плана Тени, и сплели её последователи Шар.

— Последователи Шар, — повторил, как будто выругался, Абеляр. Его взгляд снова обратился к поверхности озера.

— Боюсь, что Ордулина… больше нет, — сказал Кейл, вспомнив свой разговор с Маском на Путевом камне.

Абеляр обернулся к нему с потрясённым выражением на лице. Кейл позавидовал его способности к сопереживанию.

— Там же десятки тысяч человек, — сказал Абеляр. — А Рассветная Башня? Разрушена? Да что это за магия такая?

Прежде чем Кейл смог ответить, в дожде раздался голос:

— Папа! Папа! Будет доздь! Сколо!

Трое мужчин подняли взгляды, чтобы увидеть выбежавшего на берег Элдена. Его круглое лицо покраснело от натуги. Изо рта, который, даже растянувшись в улыбке, казался безвольным, вырывалось тяжёлое дыхание. Но в глазах мальчика сияло… что-то. Кейл подумал, что это мудрость или, может быть, незамутнённая любовь. Он обнаружил, что завидует и Элдену.

Мальчик помрачнел, когда увидел Кейла с Ривеном. Он сник, отступил на шаг, оглянулся через плечо.

— Деда.

Рядом с ним возник Эндрен, и опустившаяся на плечо рука старика, похоже, подбодрила мальчишку. Эндрен, в кольчуге и с мечом на поясе, кивнул Кейлу с Ривеном, присел и что-то сказал внуку на ухо. Мальчик заметно расслабился.

— Целители хорошо поработали с моим сыном, — сказал Абеляр, махнув в сторону Элдена. Он улыбнулся сыну, хотя в его взгляде всё ещё витал призрак трагедии Ордулина. Он взял Кейла и Ривена за плечи и повернул их в сторону Элдена.

— Пойдёмте.

Они зашагали вверх по склону, и по мере приближения Кейла с Ривеном глаза Элдена раскрывались всё шире и шире. Он выглядел так, будто готов броситься наутёк, но Элден держал руку на его спине, и мальчик не отступил. Похоже, и отцу и сыну выдержки было не занимать.

— Это люди, которые вернули тебя к нам, Элден, — сказал Эндрен, достаточно громко, чтобы слышали все присутствующие.

— Я знаю, — ответил Элден. Он скользнул к дедушке за спину и выглянул у него между ног, как лучник из бойницы.

Они взобрались на гребень. Кейл и Ривен кивками поприветствовали Эндрена с Элденом. Мальчик избегал встречаться с ними взглядами.

— Сколо снова доздь, папа, — сказал Элден Абеляру, не глядя на Кейла с Ривеном. — Быстлее в палатку. В палатку.

— Сначала драконья хватка! — сказал Абеляр. Он опустился на одно колено, протянул руки, и выражение с которым он глядел на озеро — будто что-то потерял — полностью исчезло. Наоборот, он казался человеком, который что-то нашёл.

Элден улыбнулся и отбросил свою робость. Он побежал к Абеляру и упал в его объятия. Абеляр заревел, как дракон, ткнулся носом в шею Элдена, и мальчик захихикал.

Кейл не смог сдержаться и засмеялся сам. Смех у парня был заразительный, как чума. Даже Ривен улыбнулся.

Абеляр встал, одной рукой подхватив сына.

— Элден, это друзья папы, Эревис и Ривен. Ты их помнишь?

Мальчик не посмотрел на них. Он указал в небо.

— Сколо доздь.

— Это люди, которые тебя спасли, — сказал ему Абеляр. — Они вернули тебя ко мне.

На лицо Элдена нашла туча, личная Буря Теней мальчика. Он прижался щекой к плечу Абеляра.

— Доздь, папа.

— Всё в порядке, — сказал Кейл Элдену, Абеляру. Он мог представить, каким казался детям. Отца из него точно не вышло бы.

Абеляр поцеловал сына и поставил его на землю.

— Дедушка отведёт тебя в палатку. Мне нужно поговорить с Эревисом и Ривеном. Я скоро приду.

Элден кивнул и снова обнял отца. Он повернулся и наконец взглянул на Кейла и Ривена, изучая их. Характерное отсутствующее выражение, которое придавали ему остальные черты лица, резко контрастировало со взглядом мальчика, который был острым, как нож.

— Спасибо, — сказал мальчик.

Кейл присел на колено и усилием воли заставил исчезнуть окружавшие его тени.

— Пожалуйста, Элден.

— Взгляни-ка сюда, парень, — сказал Ривен.

Убийца достал из поясного кошеля четыре маленьких раскрашенных деревянных шарика.

Элден с любопытством посмотрел на него.

— Сто ты делаешь?

— Смотри, — сказал Ривен. Он подбросил шарики в воздух один за другим и с ловкостью начал ими жонглировать.

Элден широко улыбнулся и радостно захлопал в ладоши.

— Он зонглирует!

Кейл подумал, что в жизни не видел ничего более неожиданного, чем Ривен, жонглирующий цветными шариками, чтобы развлечь ребёнка. Ривен поймал все шарики, поклонился, и протянул их Элдену.

— Это тебе. Упражняйся с ними, когда будет время. В следующий раз, когда мы встретимся, сможешь показать мне, чему ты научился.

Элден, по-прежнему улыбаясь, взял цветные шарики, забыв про свою настороженность.

— Беги и поиграй с дедушкой, — сказал Абеляр. — Я скоро приду.

— Пойдём, Элден, — позвал Эндрен.

— Спасибо, — поблагодарил мальчик Ривена, а тот в ответ улыбнулся.

Эндрену Абеляр сказал:

— Они принесли новости. Позже я тебе расскажу.

Эндрен кивнул и они с Элденом ушли. По пути мальчик подбрасывал и ронял шарики.

— Ты что, проводил время с цирковой труппой на ярмарке? — улыбаясь, спросил Ривена Кейл.

— Что-то вроде того. Давно. В Порте Черепа, — Ривен сплюнул, отвёл взгляд.

Улыбка Кейла пропала.

— Извини, Ривен. Я не хотел…

— Я же сказал, давно, Кейл. Ничего страшного. Я таскал эти шарики… Девять Адов, не знаю, зачем я их таскал.

Он полез в другой кошель.

— Мне нужно закурить.

Пока Ривен нашёл, набил и закурил свою трубку, Кейл рассказал Абеляру всё, о чём они знали. Пока он говорил, начали сыпаться капли предсказанного Элденом дождя. Ударяясь о листья, деревья, о поверхность озера, они напоминали звук шагов. Троица укрылась под кроной вяза, и Кейл рассказал Абеляру о Буре Теней, о Кессоне Реле, о селгонтском союзе с Шадовар, и о Ривалене Тантуле, слуге Шар.

— Шар здесь повсюду, — сказал Абеляр, и его взгляд снова обратился к поверхности озера. Он как будто потерял уверенность.

— Не всюду, — ответил Ривен, выдохнув облако дыма.

Они стояли втроём под вязом, отделённые от остального лагеря образованным слезами неба пузырём.

— Теперь ты часть происходящего, — предупредил Кейл Абеляра. — Хочешь услышать всё?

Абеляр не смотрел на Кейла. Он посмотрел на озеро, на пузырящуюся под дождём поверхность воды, и кивнул.

Кейл рассказал ему об потерянном Элгрин Фау, о заполнивших его мертвецах, и об обещании, которое он им дал. Он рассказал Абеляру, какую роль они с Ривеном и Магадоном сыграли в освобождении Кессона Рела, рассказал о Фёрлинастисе, о Магадоне и Мефистофеле.

Когда он закончил, Абеляр покачал головой.

— Вы сделали много добра.

Ривен хмыкнул и выпустил струю дыма.

— Нет, — ответил Кейл. — Мы делали то, что должны.

— Это я понимаю, — отозвался Абеляр. Он посмотрел Кейлу в лицо, прочистил горло. — Что заставило тебя обратиться к твоему богу, Эревис?

Вопрос застал Кейла врасплох. Он попытался найти ответ, чувствуя на себе ещё и взгляд Ривена.

— Ничего конкретного, думаю. Это был процесс… который разворачивался постепенно.

— Как будто события всей твоей жизни были подстроены таким образом, чтобы привести тебя к этой вере, — сказал Абеляр, кивая.

— Да.

Абеляр отвернулся.

— Странно, что один миг, одно событие может полностью переменить выбор, рождавшийся на протяжении всей жизни из множества различных моментов. Не так ли?

Ривен ответил раньше Кейла.

— Ты должен научиться жить с собой, прежде чем научиться жить со своей верой. За твоего сына необходимо было отомстить. Это всё. Ты сделал правильный выбор.

Ривен посмотрел сразу на Кейла и на Абеляра и медленно произнёс:

— Ты сделал правильный выбор.

— Я сделал единственный выбор, — сказал Абеляр, покачав головой. — И в этом проблема.

Ривален выдохнул облачко дыма.

— Я вижу всё иначе.

Абеляр повернулся к ним спиной, улыбаясь, несмотря на боль.

— Но, опять же, у тебя лишь один глаз.

Ривен улыбнулся, не выпуская трубки изо рта, но голос его был серьёзным.

— А у тебя только один сын. Помни об этом.

Улыбка Абеляра исчезла. Он бросил взгляд на озеро, поверхность которого дрожала под напором дождя. Оглянувшись на Ривена, он сказал:

— Ты прав.

Кейл понял, что Абеляр вовсе не сломлён, и трещины в нём тоже нет. Абеляр разрывался на части. Как Магадон между дьяволом и извергом. Как Кейл между прошлым и настоящим, между человеком и… не человеком.

— Что ты будешь теперь делать? — спросил Кейл.

— Буду рядом с сыном. Позабочусь о безопасности этих людей. А вы?

Ривен хмыкнул и потушил трубку.

— Пойдём убивать бога, — ответил Кейл.

Бреннус стоял перед тауматургическим треугольником, читая слова призыва. Вокруг него, по всему помещению, медленно кружились спиралями тени и магическая энергия. Нити скопившейся силы сплелись над треугольником в тёмное семя, развернулись в окно, ведущее в Девять Адов. Сквозь эту брешь проникали крики и вонь. Бреннус произнёс имя архиизверга, и его голос прогремел сквозь планы бытия.

Мефистофель отозвался. В планарном окне возник силуэт его мускулистого крылатого тела. От запаха мертвечины Бреннуса затошнило. Энергия достигла пика, и Мефистофель материализовался внутри круга. Его взгляд сфокусировался на Бреннусе, белые глаза дьявола сощурились. На его мерцающей красной коже затрещали разряды нечистой энергии.

— Ты снова посмел призвать меня, шейдлинг? За это… — он остановился, понюхал воздух и нахмурился. Пасть искривилась в клыкастой ухмылке. — Ты не один.

Теламонт, Хадрун и пять придворных магов позволили исчезнуть скрывавшим их теням.

— Нет, он не один, — сказал Теламонт.

Маги одновременно произнесли слова силы. Мефистофель заревел, и в мгновение ока вырос до размеров титана. В его руке возник окутанный чёрным облаком нечистой силы огромный трезубец.

Дьявол вышел из круга, легко преодолев защиту Бреннуса. Он вытянул руку, и из его ладони ударила молния чёрной энергии, попала в одного из архимагов и превратила его в груду разваливающегося мяса.

Теламонт, Хадрун и архимаги закончили свои заклятья, и по полу поползли цепи из морока, обвиваясь вокруг ног архидьявола, опутывая его лодыжки и запястья. Теламонт сделал рубящий жест ладонью, и последняя цепь, толще остальных, выстрелила с пола и обхватила грудь изверга.

Мефистофель ударил крыльями, натянул свои оковы, но цепи, являвшиеся частью самого анклава шейдов, лязгнули и выдержали его напор. Дьявол посмотрел на Теламонта, и из его глаз ударили голубовато-зелёные лучи. Лучи ударили в его всевышество, вокруг Тантула взорвались тени. Он застонал, пошатнулся, но удержался на ногах. Теламонт выкрикнул слово силы, поднял перед собой открытую ладонь, и цепи крепче стянулись вокруг Мефистофеля.

Мефистофель выдохнул облако силы в сторону Теламонта, но оно исчезло всего в нескольких шагах от лица изверга, растворившись в тёмном воздухе.

— Оковы подавляют твою силу, — сообщил Теламонт напряжённым голосом.

Мефистофель взревел, взмахнул крыльями и обрушил на цепи всё своё безумие. Бреннус подался назад, его сердце бешено колотилось.

Сила вскипела вокруг архидьявола, сквозь линии потрескивающей зелёной энергии просочилось чёрное облако. Вены и сухожилия на его напряжённых мускулах похожи были на верёвки. Он снова взревел, и вниз посыпались куски кварца с купола, обрушившись на пол сотнями зазубренных осколков. Дьявол задёргался из стороны в сторону, натягивая свои путы. Вместе с ним дёргался и кренился весь анклав. Бреннус упал, кусочки кварца заскользили по полу.

Теламонт и Хадрун просто наблюдали за происходящим своими мерцающими глазами.

— Он ваш, ваше всевышество, — сказал Хадрун.

Через какое-то время Мефистофель прекратил борьбу. Его огромная грудь тяжело вздымалась, губы поджались, обнажив крупные клыки.

— Ты не можешь мне навредить, шейд, — сказал он Теламонту. — Даже на этом плане, в этой форме, я намного превосхожу тебя. Вы не сможете держать меня здесь вечно. Вечность как раз в моём распоряжении.

Он кивнул на архимагов и натянул теневые цепи.

— Сколько времени пройдёт, прежде чем один из твоих лакеев допустит ошибку и цепи ослабеют? Я ничего не забываю и не прощаю, Теламонт.

Бреннус встал, вспомнил, что нужно дышать. Тени вокруг него пульсировали в такт колотящемуся сердцу.

— Ты прав, — ответил Теламонт. Его всевышество заскользил вперёд, пока не оказался почти в пределах досягаемости архиизверга. Тёмная сила окутала их обоих, хоть Мефистофель был намного выше Теламонта. — Но в твоё отсутствие пострадает твоё королевство.

Мефистофель оскалился.

— А твоё королевство пострадает в моём присутствии!

Теламонт наклонил голову, признавая правоту этого заявления.

— Мы освободим тебя, если расскажешь то, что я хочу знать.

Глаза Мефистофеля хитро сверкнули при намёке на сделку.

— Спроси, и я решу, ответить тебе правду, солгать или вовсе ничего не сказать.

— Смерть Кессона Рела высвободит украденную силу повелителя теней. Я хочу захватить её, не позволив возвратиться к богу или другому его Избранному.

Это заявление, похоже, удивило архидьявола. В его белых глазах Бреннус увидел работу сложного, древнего разума.

— Это невозможно.

Тени вокруг Теламонта всклубились. Он скользнул вперёд ещё на шаг и сказал:

— Ложь. Даже твою ложь я способен различить.

Мефистофель задумался на мгновение, вероятно, оценивая заявление Теламонта.

— Неужели? — произнёс он.

Теламонт молча ждал. Архидьявол посмотрел мимо него на архимагов, на Хадруна, на Бреннуса. На последнем его взгляд на мгновение задержался. Бреннус снова почувствовал, как разум дьявола оценивает вероятности.

— Возможно, Вельзевул уже заметил твоё отсутствие, — сказал его всевышество. — Возможно, он готовит наступление на Мефистар, пока ты плетёшь интриги здесь, в цепях.

Глаза Мефистофеля сощурились от упоминания одного из его соперников. Кожа дьявола побагровела, из ноздрей вырвались струйки дыма.

— Ладно, шейдлинг. Это возможно.

— Расскажи мне, как.

Бреннус с интересом слушал рассказ Мефистофеля о серии заклинаний и фокусе, необходимом для исполнения того, что они задумали. После того, как Кессон Рел будет мёртв, времени у них останется немного.

В конце концов Теламонт кивнул и отошёл на шаг.

— Благодарю, владыка Кании. Вы свободны.

Его всевышество взмахнул рукой, и оковы спали, хотя цепи остались лежать рядом с Мефистофелем, готовые снова сковать его, если дьявол что-нибудь выкинет. В воздухе вокруг Мефистофеля зашипела сила. Тени в комнате сгустились.

Архидьявол начал исчезать. Но прежде чем исчезнуть полностью, он указал пальцем на Бреннуса.

— Хочешь знать имя убийцы матери?

— Милорд! — воскликнул Хадрун, ступив вперёд.

Теламонт сделал жест, похожий на заклинание, но не смог закончить его вовремя.

— Это был твой брат, — сказал Мефистофель. — Ривален Тантул убил твою мать, чтобы скрепить договор с Шар.

И с этими словами архидьявол исчез в облаке дыма и серы.

Тишина накрыла всю комнату. Только мёртвый, или почти мёртвый архимаг издавал влажные звуки.

Мысли смешались у Бреннуса в голове. Тени вокруг него эхом кипели и кружились. Он ухватился за мысль, что Мефистофель — лжец, и что он, на самом деле, солгал. Но архиизверг знал, что Бреннус может воспользоваться своей магией, чтобы определить истинность его заявления.

Тогда зачем ему лгать?

Хадрун проскользнул мимо Бреннуса к Тантулу.

— Он ничего не говорит просто так, со злости, милорд. Он тоже планирует захватить власть. Это осложняет дело.

Теламонт кивнул.

— Осложняет. Но мы должны верить в госпожу, Хадрун. Случится то, что случится.

Бреннус не понимал безразличия отца к словам изверга.

— Ваше всевышество, вы слышали его обвинение?

Теламонт преглянулся с Хадруном, с архимагами. Те поклонились и растворились во мраке, предварительно телепортировав из помещения оставшуюся от их товарища кровавую груду.

Его всевышество и Хадрун повернулись к Бреннусу, и мрачное выражение на их лицах сказало принцу всё, что он хотел знать.

Это была правда. Ривален убил его мать.

И отец знал.

— Ты знал?

Его всевышество отвёл взгляд, и Бреннус бросился на отца. Хадрун встал между ними, но Теламонт отодвинул его в сторону. Бреннус схватил отца за плащ и начал трясти, глядя в его тонкое тёмное лицо. Свет платиновых глаз Теламонта не мог разогнать чёрноту впалых щёк и мешков под глазами.

— Ты знал и ничего не сделал? Давно? Давно?

Бреннус почувствовал стыд, когда по его лицу потекли слёзы, но он не мог их остановить. Предательство лишило его сил. Он отпустил отца.

— Его всевышество узнал об этом намного позже… — начал Хадрун.

— Я не спрашивал тебя, лакей! — сплюнул Бреннус. — Это семейное дело.

Глаза Хадруна вспыхнули, но он склонил голову и сделал шаг назад.

Теламонт положил худую руку на запястье Бреннуса.

— Шар рассказала мне об этом более века спустя после того, как анклав сбежал от Глупости Карсуса на план Тени.

— Шар?

Теламонт кивнул.

— И, рассказав это, она запретила мне карать его.

Он покачал головой. Тьма вокруг Тантула бурлила, как кипящая вода.

— Не знаю, стал бы я, даже позволь мне это Шар. К тому времени Ривален доказал свою незаменимость — для меня и для всех нас. Он возглавил её церковь, а её церковь сохранила наш народ, когда нам пришлось труднее всего. Мы многим ему обязаны, Бреннус.

Бреннус хорошо помнил войну с малогрим, постоянные опасности, которые ожидали анклав после Краха. Но всё это не оправдывало решения отца.

— В Девять Адов её церковь и её веру. Шар — причина, по которой моя мать мертва.

— Она спасла наш город и наш народ, когда другие анклавы посыпались с неба. Благодаря ей, на Фаэруне будет рождён новый Нетерил. Всё… не так просто, Бреннус.

— Не так просто? Не так просто? Моя мать мертва. Твоя жена.

Взгляд Теламонта зажёгся гневом, и Бреннус понял, что зашёл слишком далеко. Теламонт схватил Бреннуса и затряс его с силой, которую сложно было заподозрить в его тонком теле.

— Я знаю, какую цену заплатил за это, мальчик! Не смей читать мне лекции о скорби! Ты в этом отношении просто ребёнок!

Бреннус смотрел отцу в глаза, его рот был открыт, но принц молчал.

Теламонт отпустил его, восстановил самообладание.

— Прости меня, Бреннус.

Бреннус знал, что не сможет. Он хотел бы понять отца, но просто не мог.

— Ривален должен заплатить.

Тени вокруг Теламонта почернели.

— Он заплатит.

— Как? Ты собираешься позволить ему стать богом. Если всё получится, мы уже не сможем покарать его.

— Сила, которую он желает обрести, сама по себе — достаточная кара.

— Я не понимаю.

— И не поймёшь. Но я смотрел в бездну, Бреннус. Каждый день я стою на краю, но не делаю последний шаг. Ривален же примет бездну и будет жить с ней остаток своего существования.

— Этого недостаточно. Он убил мою мать.

— Достаточно или нет — не тебе решать. В этом, как и в других вопросах, ты послушаешь меня. Помогай Ривалену, как и раньше. Он по-своему любит тебя, Бреннус, считает тебя не только братом, но и другом. Он не должен узнать, что я знаю. Никогда. И если ты предашь меня, я тебя убью.

Бреннус посмотрел в глаза отца и понял, что тот говорит правду. Он не стал доставлять отцу удовольствие новыми слезами.

— Отец, ты не человек.

Теламонт со странным выражением — печальным и вызывающим — посмотрел на сына.

— Нет. Уже давно нет, Бреннус.

— И всё это ради империи, ваше всевышество?

Теламонт казался озадаченным.

— Ради чего же ещё?