Чарли-Чарли-Браво

КОТ-ПРЕДАТЕЛЬ

Люблю ли я котов так, как любите их вы? Да, люблю и пользуюсь их взаимностью. Они признают во мне своего. Особенно в марте.

Пройдя обязательные детские курсы «Притащи в дом кошака, и мама не скажет тебе спасибо», я все же обзавелся к четвертому классу штатным микротигром Шустриком, который научил меня презирать собак. Собак с тех пор я не люблю. Всяких. Шустрик же, переженившись на всех окрестных кошках и выцарапав глаза всем дворовым псам, перебрался со мной в город. Из города он пошел на повышение — в кошачий рай, пытаясь перейти центральную дорогу в час пик, чтобы по обычаю встретить меня из школы. Надеюсь, что там он стал святым Шустриком, покровителем сибиряков.

А вот корабельному коту Секстану не везло с самого детства, хотя рожден он был от животного высшей касты — кошки подволочной крысоядной. Его мама тяжело трудилась в кабель-трассах и отчаянно надеялась на отпуск, предоставляемый по традиции флота за 50 добытых крысиных хвостов, гордо брошенных к каюте старпома. Но хвосты отнимали жадные матросы[65]. Кошка же продолжала верить и охотиться, уходя в отпуск без оставления части один раз в год, чтобы родить котят в офицерской кают-компании. Обучив окрепших детей на учебном крысенке, кошка-мать уводила свое неполное боевое отделение обратно в подволок, чтобы наконец заработать честный сход на берег.

А Секс-котенок в кают-компании прижился. Он был ленив и рыж, но симпатичен. Вы его видели в мультфильме про попугая Кешу. Но таким толстым, живя в гарсунке, он стал не сразу. Толстыми на флоте становятся, только пройдя суровое корабельное обучение правилам «этикета на боевом посту, на верхней палубе и в кубрике», сдав зачеты и оморячившись. И то через два года! А Секс этикет соблюдал не всегда, гадя даже в кают-компании, поэтому зачет от матро-сов-приборщиков не получил и сразу приступил к оморячиванию.

Его посвящение в моряки прошло буднично — озверевший подтирать за ним палубу матрос взял за шкирку и бросил за борт. А мне пришлось его, плавающего в мазуте у правого борта, спасать, вызвав дежурного боцмана с кранцем. Ах, эти плетеные «груши»: что на абордаж с ними ходи, что кошаков вылавливай — универсальны! Секс, к этому времени уже научившийся плавать по-собачьи, немедленно вцепился в кранец когтями, чтобы быть отмытым, накормленным и взятым под опеку вечно скучающим особистом. С тех пор зажилось Сексу, ныне называемому матросами Сексотом, как у Дзержинского за пазухой. Кто ж на него теперь вражескую руку поднимет?! Не ведал только наш особняк, что пригрел у своего горячего сердца, что ниже холодной головы, затаившегося врага.

Ожиревший до состояния сумоиста из сопредельной Японии Секс вальяжно валялся у открытого иллюминатора и снисходительно сплевывал на своих бывших мучителей — матросов, пробегающих по шкафуту с кранцами в руках — корабль уходил в море. А выход в море — это начало корабельного турнира по нардам. И вот, пока корабль пересекал Японское море, в каютах и кубриках стал все чаще раздаваться стук, что особиста крайне радовало.

Фу, господа! Он сам обожал гонять кошу, стуча фишками, и был корабельным чемпионом. А почему? Думаете, что мастер? Нет, когда он увлеченно кидал кости, на пароходе жизнь текла… как в сопредельной Японии: кто-то сакэ начинал кушать, а кто-то уже заканчивал. А Саня «мочил костями» и радовался. Секс лежал рядом у иллюминатора и подсказывал хозяину правильные ходы подергиванием хвоста. Сейчас понятно, что он просто втирался в доверие. Но тогда Саня и Секс выглядели влюбленной парочкой.

Вот и пройдено Японское море, и корабль (почему-то ночью?) втянулся в вечно штормящий и сложный характером Сангарский пролив: слева подмигивал редкими огоньками остров Хоккайдо, справа «наряжал новогоднюю елку» Хонсю. Втянулись, чапаем, борясь с волной и течением, командир на мостике заправляет — матом ругается и беломорину нервно кусает. А внизу — что Хонсю, то и делаю: кто-то сакэ по привычке пьет, а кто-то кошу добивает. Финал! В каюте особиста! Играют сам особист и матрос-узбек за главный приз «Спасибо, товарищ!» В тесной каюте не протолкнуться, двое даже на столе стоят, и лишь Секс валяется на своем законном месте у открытого иллюминатора.

Пас переходит…! Бросок! Шесть кош! Заткнута еще одна дыра! Белые начинают выбрасывать кости! Черные догоняют!

Особист, теснимый узбеком, дрожащей рукой берет кубики, бросает…

— Йесссс! Кошшшш!

До этого индифферентно лежащий на своем месте Секс принял свистящие и шипящие за команду и вместе с хвостом дружно сиганул в иллюминатор. Резко и неожиданно.

Особист подбежал к иллюминатору и заорал:

— Ушел, гад! Шпион! Невозвращенец!

Конечно же, он шутил, ведь поплыл Секс в сторону Владивостока, а не Хоккайдо. В кильватерной струе… метров десять. И далее — к Нептуну. У него он сейчас служит дельфином.