Чарующий странник

Глава одиннадцатая

Они вернулись в спальню. Не хватало еще, чтобы мальчик проснулся и услышал их разговор.

— Подожди, — сказала Эмили и села на кровать.

У Джеймса не было ни малейшего представления о том, что говорить и делать дальше. Он видел, что девушка насмерть перепугана. А кто не испугался бы, услышав такое?

Джеймс продолжал стоять. Чтобы чем-то занять руки, он взялся за недоеденный завтрак. А вот у Эмили аппетит начисто пропал после того, как любимый огорошил ее своим сообщением.

— Бандиты ищут только меня. Они не охотятся на тех, кто непричастен к этому делу, — сказал он, покончив с ветчиной. — Иначе я ни за что не связался бы с тобой. Я никогда не стал бы подвергать тебя и Кори опасности.

— Но как же ты? Я не хочу, чтобы тебя убили, Джеймс.

— Программа защиты свидетелей взяла меня под охрану. Но ты никому не должна говорить об этом.

На глаза Эмили опять навернулись слезы.

— Не скажу. Клянусь, что не скажу. Я никогда не стану рисковать твоей безопасностью.

Повисло напряженное молчание. Завтрак был съеден. Джеймс с надеждой заглянул в свою чашку. На его счастье, там еще оставалось немного кофе, и он принялся цедить остатки, напряженно размышляя. Мысли беспорядочно метались у него в голове.

Наконец, он сказал:

— Я не из Оклахомы. Я родился в Остине, в штате Техас. Когда мне было двенадцать, моя семья переехала в маленький городок в техасских холмах.

— Правда ли хоть что-нибудь из того, что ты рассказывал мне о своей семье?

Он сунул руки в карманы.

— Про отчима, который бил меня, — правда.

— А о твоей матери?

— Это тоже правда. Но у меня есть сводная сестра. О ней я просто ничего не говорил. Ее зовут Хизер, и она белая, так что мы с ней совсем не похожи друг на друга. Она единственный человек, который меня любил. Кроме моей жены. — Он помолчал. — И тебя.

Эмили подняла на него взгляд.

— У тебя действительно была жена?

— Да.

— И у нее на самом деле был рак?

— Да.

«И ее могила тоже настоящая», — подумал он. Место упокоения, которое ему навсегда запрещено посещать.

— Мою жену звали Беверли Хэллоуэй. А ее отец — главарь Семьи Западного Побережья. То есть был им, пока не сел в тюрьму. Власть перешла к его сыновьям. Но они тоже хотят моей смерти.

Эмили побледнела.

— Семья твоей жены руководит бандой, которая пытается тебя убить?

— Вообще-то они никогда не хотели, чтобы Беверли становилась моей женой.

— Но ты ведь входил в их организацию.

— Я провалил пару заданий, и они перестали мне доверять.

«Боже, — подумал Далтон, — а что скажет Эмили, когда узнает, что я был не просто грабителем? Что я был соучастником убийства?»

— Дочь босса не могла выйти замуж за такого неудачника. Меня предупредили, чтобы я держался от нее подальше.

Джеймс закашлялся на последнем глотке. Поморщившись, он поставил чашку на столик.

— Мы с Беверли собирались бежать, но ее семья что-то пронюхала. Мною решили заняться серьезно и послали ко мне пару парней, чтобы прочистить мне мозги или вышибить — смотря по обстоятельствам.

Эмили взяла своего плюшевого медвежонка и крепко обняла его, и от этого беспомощного детского жеста у него сжалось сердце.

— А дальше? Что было дальше? — спросила она.

— Головорезы Хэллоуэя избили меня до полусмерти. Какое-то время я пролежал без сознания, а потом Беверли нашла меня и вывезла из города вместе с сестрой. Они залечили мои раны, и мы втроем пустились в бега.

Эмили еще крепче прижала к себе медвежонка.

— И долго вы скрывались?

— Полтора года. Нам везло, если можно так сказать. Мафия послала за нами киллера. У него было задание убить меня и вернуть Беверли в семью. Но мы все время опережали его. Мы хорошо маскировались.

— А как же твоя сестра?

— Хизер не могла вернуться домой. Боялась, что мафия через нее доберется до меня. Мы переезжали из штата в штат. Болезнь Беверли началась, когда мы были в бегах. Она так быстро развивалась… Когда мы узнали, что у нее рак, все изменилось. Мы поняли, что все кончено.

— Господи, как много ты перенес, — сказала Эмили, а ведь она знала еще не все, далеко не все.

— У меня есть ребенок, Эмили. У нас с Беверли есть сын…

Джеймс не дышал. Здесь и сейчас решалось больше, чем быть или не быть ему с Эмили.

Наконец она заговорила.

— Как его зовут?

— Джастин. Когда выяснилось, что Беверли больна раком, мы передали Джастина моей сестре. Мы попросили Хизер зарегистрировать Джастина как своего сына и воспитать его, стать ему матерью. Это был единственный способ не дать семье Беверли узнать, кто его настоящие родители. Мы не хотели, чтобы семейство Хэллоуэй наложило на него свои грязные лапы.

— Не понимаю. Ты же сказал, что твоя сестра — белая. Как она могла выдать твоего ребенка за своего?

— Хизер любила одного индейского парня. Она была беременна от него уже несколько месяцев, когда попала в эту заваруху со мной. — Воспоминания охватили его, увлекая в прошлое. — Я скрывался вместе с двумя беременными женщинами. Но мафия ничего об этом не знала. Наверное, только это и выручало нас, если разобраться… Джастин появился на свет первым. А через неделю родила Хизер. Тоже сына. Но ее ребенок родился мертвым. Пуповина обмоталась вокруг шеи и задушила его. Я видел… Он был такой крошечный, худенький. И весь синий. Он не дышал. Я не смог заставить его дышать.

Джеймс с удивлением посмотрел на свои большие руки. Он и сейчас не понимал, почему ребенок, которого он пытался оживить, все равно умер.

— Ох, Джеймс!

— Мы все еще скрывались от мафии и жили в какой-то лачуге в Оклахоме. Там они и родились. Оба. Мы не поехали в больницу. Слишком боялись, что нас схватят. А ведь надо было ехать. Наверное, смертей было бы на одну меньше…

— Джеймс, все прошло. Этого уже не вернешь.

— Знаю.

— Он оплакал тогда ребенка своей сестры. Он вытирал слезы и молился, а потом похоронил малыша в самодельном гробике, по индейскому обычаю осыпав безымянную могилу веточками шалфея.

— Как это все закончилось? — спросила она.

— Я знал, что мафия никогда не перестанет охотиться за мной, поэтому продолжал скрываться. Ну а Беверли… Она была уже слишком больна, чтобы оставаться в дороге. Хизер отвезла ее к отцу. Я сам уговорил Беверли сделать это. У Хэллоуэя было достаточно денег, чтобы рискнуть сделать дочери операцию или хотя бы обеспечить ей медицинский уход, в котором она так нуждалась. Я не мог даже нанять ей сиделку. Наверное, она умирала мучительно… — Джеймс посмотрел в окно, на летнее солнце, заглядывавшее в комнату. — К тому времени Джастину исполнилось десять месяцев, и Хизер согласилась стать его матерью. Она отвезла Беверли домой, вернулась к своему парню в Техас и попросила его стать отцом моего сына. Она все рассказала ему.

— И он согласился?

— Да. Ее парень был моим другом.

— Это тот мальчик-чероки, про которого ты говорил, когда рассказывал о своем детстве?

Джеймс кивнул.

— Мы с ним были как братья. Он будет хорошим отцом моему сыну.

— И Джастин никогда не узнает, что ты — его отец?

— Да. Но я сам так решил. Это был единственный способ дать ему нормальную жизнь, защитить его от Хэллоуэев.

— Как ты оказался в Программе защиты свидетелей, Джеймс? Как спасся от мафии?

— ФБР довольно быстро вышло на мою сестру, и Хизер связалась со мной. Федералы сказали, что могут включить меня в Программу защиты свидетелей. Конечно, при одном маленьком условии: я должен дать показания против отца Беверли и кое-кого из главарей банды. К тому времени Беверли уже не было в живых. Я знал, что мое признание не причинит ей вреда. И я… исчез.

— Ты правильно поступил. Видно, эти Хэллоуэи — ужасные люди.

— Я тоже был ужасным человеком.

Она покачала головой.

— Не таким, как они.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что они подсылали к людям наемных убийц. Ты был грабителем, но ты — не убийца. Ты бы никогда не сделал этого. Ты бы никогда не лишил человека жизни.

Она пересела ближе к нему и прижалась лицом к его животу, а вот его ноги словно приросли к полу. Он вдруг понял, что не сможет сказать ей. Не сможет признаться в том, что был соучастником убийства. Но он не сказал об этом и Беверли. Его жена умерла, так и не узнав всей правды.

— Все будет хорошо, — сказала Эмили. — Мы с тобой преодолеем это.

«Но как?» — спрашивал он себя. Как они смогут жить в тени его лжи? В тени греха, в котором у него нет сил признаться?

— Я все равно люблю тебя, Джеймс. И всегда буду тебя любить.

«И напрасно», — думал он. Она заслуживала лучшего спутника жизни, чем Рид Блэквуд. Лучшего, чем Джеймс Далтон.

Он обнял ее, желая лишь одного: вбить кол в свое сердце. Сердце предателя.

Сегодня он останется с ней. А завтра попросит Зака Райдера, чтобы тот увез его подальше от Сильвер-Вульфа. Как можно дальше.

«Конюшни Тэнди» были закрыты. Последняя группа наездников уехала, и лошадей уже отвели в стойла. Джеймс и инспектор Программы защиты свидетелей стояли на обитом деревом крыльце фургона и смотрели вдаль.

Как обычно, Райдер курил сигарету.

— Я же говорил тебе, что не надо ей рассказывать…

— Говорил, говорил… Только не начинайте вправлять мне мозги. Просто увезите отсюда к черту.

Офицер прищурился на солнце, уже клонящееся к закату. Седые волоски, кое-где пробивающиеся в его бакенбардах, сверкали в солнечном свете, а морщинки в уголках глаз казались белыми трещинами на загорелой коже.

— Я не могу этого сделать, Далтон.

— Не можете или не хотите?

Райдер в упор посмотрел на него.

— Не хочу.

Паника захлестнула Джеймса.

— Но я больше не могу здесь жить. Я не могу встречаться каждый день с Эмили, зная, что между нами стоит эта ложь. — Он поднял бутылку с пивом, которую во время их разговора держал в руке, и сделал жадный глоток. — Вы должны, обязаны переселить меня в другое место. Об этом было сказано в договоре.

— Ничего я такого не должен. Разве твоя безопасность нарушена? Разве Эмили пригрозила, что позвонит в Лос-Анджелес и кое-кого обрадует новостями о тебе? Или, может, она насплетничает соседям? — Инспектор выпустил изо рта колечко дыма. — Нет. Ничего подобного. Женщина смотрит тебе в глаза и говорит, что все равно любит тебя, а ты готов дезертировать вместо того, чтобы бороться за свою любовь и достоинство.

Джеймсу вдруг остро захотелось выхватить сигарету у Райдера и затолкать ему в глотку. Но этот приступ прошел очень быстро. Джеймс хотел, чтобы Райдер говорил, а не задыхался в конвульсиях.

— Она смотрела мне в глаза, а я… я, по существу, обманул ее, не сказав, что я — убийца.

— Ты не убийца.

— Неужели? Хотите сказать, я попал в тюрьму ни за что, ни про что?

Инспектор лениво расположился в кресле, входя в роль прирожденного полицейского, не любящего протокольных формальностей.

— Ты попал в тюрьму потому, что федеральный судья решил тебя посадить, чтобы ты получил досрочное освобождение и переселился на новое место.

— А я-то думал, что совершил преступление.

— Не умничай.

Джеймс посмотрел Райдеру прямо в глаза.

— Я участвовал в убийстве.

Тот качнулся в кресле.

— Я отлично знаю, в чем ты участвовал.

— Ну еще бы! Великий и мудрый волшебник Оз знает все.

— А трусливый лев боится показаться на глаза женщине, в которую влюблен. Ха-ха. Бедный малыш. Он хочет забрать свои игрушки и пойти домой. Хочешь, открою секрет? Ты уже дома.

— Черт вас подери, Райдер.

— Вот именно. Черт меня подери. Я всего лишь парень, который позволил тебе нарушить правила.

«А я всего лишь парень, которому впору удавиться», — подумал Джеймс.

— Расскажи ей остальное, Далтон. Признайся во всем до конца.

— Не могу.

— Можешь. — По привычке заядлого курильщика Райдер зажег новую сигарету от тлеющего окурка. — Сядь, поговори с ней. Расскажи все как есть. И если она не выдержит, я тебя увезу отсюда. Переселю в другое место.

Джеймс вскинул голову.

— Если вы этого не сделаете, я уеду сам.

— Я свое слово сдержу. Но и ты должен сдержать свое. Ты должен рассказать ей.

После того как Райдер уехал, Джеймс еще долго стоял на крыльце. Потом зашел в фургон и принялся шагать по комнате из угла в угол. Наконец он схватил телефон и набрал номер Эмили. Она сразу же ответила на звонок, и он сжал трубку в руке.

— Это я, — сказал он.

— Ты? Слава богу. Я уже начала беспокоиться.

— Я говорил тебе, что задержусь на работе.

— Знаю, но… — Она запнулась. Видимо, ей передалось его проклятое нервное возбуждение. Прошлой ночью она спала беспокойно, металась и что-то бормотала во сне.

— Кори еще у Стивена? — спросил он. Эмили договорилась с матерью Стивена, чтобы та присматривала за малышом и кормила его, и Кори с удовольствием проводил у них эти летние дни.

— Да, но скоро мне нужно его забирать.

— Ты не можешь попросить, чтобы они оставили его немного подольше?

— Почему? Случилось что-нибудь? — В ее голосе слышалась тревога. — Ты говоришь как-то странно.

— Ничего не случилось. Просто мне нужно с тобой поговорить. Приезжай.

— Поговорить на конюшне? А почему ты не можешь приехать домой?

— Я дома. Я живу здесь, ты не забыла? — Он хотел предоставить Эмили возможность уйти, если она решит, что с ним не стоит оставаться.

Она приехала очень скоро. В светлой блузке и юбке до щиколоток она выглядела нежной и хрупкой. Джеймс знал, что Эмили любит легкие ткани, но она старалась защитить кожу от солнца.

Ему так хотелось подхватить ее на руки, закружить, задыхаясь в свежем аромате ее духов, но он лишь предложил ей присесть на диван. Эмили примостилась на подлокотнике. Ей было явно не по себе. Она теперь наверняка боится любых новостей — вдруг что-то не так, вдруг случилось что-то ужасное.

— Как ты думаешь, почему я решился дать показания против бандитов? — спросил он.

— Видимо, ты знаешь о каких-то вещах, которые могут навредить их организации, — ответила она. — Ну, о совершенных ими преступлениях.

— Не то, Эмили… Я знал детали подготовки убийства. Убийства, в котором я сам активно участвовал. — Джеймс говорил тихо, но твердо, решив идти до конца. — Я отсидел за это год в федеральной тюрьме. Соучастие в убийстве — вот за что меня приговорили.

Эмили верила и… не верила. Неужели это тот самый человек, который относился к ней с нежностью и заботой, помогал бороться с раком, учил ее непослушного маленького брата вести себя, как подобает джентльмену?

— Ты говорил, что ты — бывший заключенный, но я думала…

— Что меня посадили за грабеж? Я немного отсидел и за это.

Она ухватилась за подлокотник дивана, молясь о том, чтобы проснуться и забыть этот дурной сон. Как он мог участвовать в убийстве? Намеренно лишить кого-то жизни?!

— Почему, Джеймс? Как ты в это ввязался?

— Потому что мне приказала это сделать Семья Западного Побережья.

— Не может быть, чтобы все было так просто. — Она быстро-быстро заморгала, сдерживая слезы, готовые покатиться по щекам, а он откинул волосы назад, открыв высокий лоб. Теперь ее возлюбленный выглядел жестким и грубым — вот он, бывший заключенный, закоренелый преступник. Но это же ее защитник, ее милый! Это тот самый мужчина, которого она любила отчаянно, безоглядно…

— Расскажи мне…

— Я влип, как идиот. Семья Западного Побережья — не итальянская группировка. Но свои дела она ведет в традиционном стиле, как настоящая мафия. Сначала я мастерил шпионскую аппаратуру для одного из их лейтенантов, а потом стал солдатом.

— Солдатом?

— Это низший ранг в их организации, но все равно это означало, что меня приняли в Семью.

Похоже на какую-то историю из кино. На сюжет какого-то остросюжетного фильма, который она смотрела поздно вечером по телевизору, на что-то совсем чуждое и непонятное для девушки из маленького городка в Айдахо.

— Хочешь — верь, хочешь — нет, но у меня коэффициент умственного развития соответствует гениальному. — Он горько усмехнулся. — Однако для умника я оказался чересчур тупым. Я и подумать не мог, что от меня потребуют участвовать в убийстве.

Эмили схватилась за живот. Видимо, это судорога страха.

— Да, в убийстве, Эмили! Мафия — или, если хочешь, называй ее — Семья Западного Побережья — это организация, ведущая бизнес. Это не простая шайка головорезов. У нее есть связи в киноиндустрии. Главари владеют шикарными виллами и запросто общаются на вечеринках с богачами и знаменитостями. Красивая жизнь!

Эмили представила, каким был Джеймс тогда. Высокий, темноволосый красавец, бандит из Лос-Анджелеса, имеющий связи с королями преступного мира.

— Ты должен был знать, что они опасны.

— Конечно, я это знал. Но я всегда любил опасность. Я был рисковым парнем. Мне нравилось быть участником банды, орудующей в самом Голливуде. Меня это заводило. — Он замолчал на секунду, и его голос потускнел. — Но только до тех пор, пока они не устроили мне проверку.

— Проверку? — переспросила она.

— Меня вызвали к боссу, и сам Хэллоуэй, представляешь, сам Дэнни Хэллоуэй, великий и ужасный, сказал, что у него есть для меня работа.

— Отец Беверли?

— Да. Но это было еще до моей встречи с Беверли. Я не знал, что у Хэллоуэя есть дочь. Я был знаком с его сыновьями, но только потому, что они участвовали в его бизнесе. Я подумал: речь идет о каком-нибудь ограблении. Все знали, что я специалист по системам безопасности. Но Хэллоуэй сказал, что задание надо выполнить через несколько часов. Тут я и понял: здесь что-то не так. На подготовку ограбления не дается так мало времени.

Эмили со страхом ждала, что он скажет дальше. Она уже поняла, что сейчас узнает все подробности бандитского нападения и убийства. Нет, это не было похоже на легкий детектив, где есть время и поволноваться, и позевать, и ругнуть режиссера за скучный сюжет. В жизни сюжеты оказались еще банальнее, вот только скучать не приходилось…

— Объектом покушения был некий Сизар Гиббонс — крупный торговец наркотиками. Он обманул Хэллоуэя. Думаю, они друг друга стоили. Поскольку Гиббонса и днем и ночью окружали телохранители, убить его решили в людном месте, прямо на улице, где внимание охраны рассеяно на множество объектов. Выяснили, где Гиббонс будет ужинать в тот вечер. Киллер должен был застрелить его, когда он выйдет из ресторана и будет садиться в лимузин. После этого убийца должен был скрыться на машине. — Джеймс помолчал, лицо его стало еще жестче. — Ну а мне предстояло ехать в другом автомобиле и «случайно» врезаться в любого, кто попытается преследовать машину с киллером.

— Почему ты не позвонил в полицию? — спросила Эмили. — Почему не сообщил, что готовится покушение?

— У меня не было ни минуты для этого. Все оставшееся до убийства время я провел в обществе Хэллоуэя и киллера. Да и не верилось… Представляешь, Эмили, до последнего не верилось, что все это не игра, что все это по-настоящему, что это действительно случится.

— Но это случилось.

— Да, и я почти провалил свою часть задания. Кто-то из свиты Гиббонса пустился в погоню за киллером, но я не стал врезаться в него. Я хотел, чтобы этого убийцу из банды Хэллоуэя поймали. Почему-то я не подумал о том, что и его, скорее всего, застрелят без суда.

— Эмили заглянула Джеймсу в глаза и увидела в них ту самую призрачную тоску. Она поразила ее еще там, в баре, где они впервые увиделись. И только сейчас Эмили поняла, что его глаза выражают мучительное раскаяние.

— И его поймали и убили?

— Нет. Я чертовски нервничал, и вышло еще чище, чем задумывалось. Просто слишком резко развернул руль. Ну, и так получилось, что я действительно стал случайным виновником дорожного происшествия. Мою машину занесло, в меня на полной скорости влетела какая-то старушка, а еще кто-то врезался в парня, который преследовал киллера. — Он нахмурился, уставившись на стену. — Я остался на месте происшествия, отвечал на вопросы полиции и вел себя, как посторонний человек, вляпавшийся в бандитскую разборку. Полицейские и не подумали, что я могу быть соучастником убийства, и я ничего им не сказал. Не сознался в своем преступлении.

Она встала. Теперь, когда она знала все, ее сердце стало биться ровнее.

— Ты сознался в нем позже.

— После того, как ФБР предложило мне сделку. — Он поднял голову. — Скажи мне, кто я после этого, Эмили? Разве я не подонок?

Она потянулась к нему, но он отстранился, не позволил ей прикасаться к себе, как если бы был прокаженным.