Часы смерти

Глава 6

Мы спали в самолете лицом к лицу. Я не использовал йогу, чтобы заснуть, так как знал, что это будет только короткий сон. Короткий по нескольким причинам. Во-первых, моя рука скользнула на колени Джули. Я чувствовал ее крепкие ноги. От этого моя кровь стала немного теплее. Во-вторых, слова Хоука, сказанные в его гостиничном номере, вертелись у меня в голове, как белье в стиральной машине.

Обсудив всю информацию, мы пришли к выводу, что именно Де Колонель был тем человеком, который нам был нужен. Но Хоук сказал, что у нас нет месяца на поиски пропавшего российского самолета. Его должны были выследить еще вчера. Русские сидели в своем посольстве и каждый день рассылали мрачные ноты. Были приняты меры для привлечения мировой прессы. Российские дипломаты прилетели в Штаты. Собрания проводились, решения принимались. В Вашингтоне уже ходили всевозможные слухи. Америка не стала из-за этого популярнее в остальном мире.

Русская история звучала очень правдоподобно. Правда ли, что у Америки не было собственных суперпассажирских реактивных самолетов ? Не правда ли, что над таким устройством работали и американские производители? Не исключено, что Америка будет прятать российский самолет до тех пор, пока у американских производителей не появится собственная такая машина? Это была хорошая история. В это поверили многие важные люди. Обеспокоенность Хоука была прямым отражением действий Белого дома. Отсюда он получал приказы. Мы с Джули их получали. Найдите этот русский самолет. Остановите Полковника.

У нас была одна зацепка. Сувенирный магазин в Сингапуре, Jongs. Нам пришлось блефовать и упомянуть имя Полковника. Мои глаза открылись, и я нахмурился от света. Я вдохнул запах, дышащее тепло прямо передо мной.

Я мог разглядеть стюардессу. У нее были каштановые волосы, она была англичанкой и хорошенькой.

'Могу ли я сделать что-то для тебя?' — спросила она шепотом.

Я поднял бровь. — Я кое-что знаю, — сказал я. Она покраснела. Ее карие глаза скользнули по Джули и снова посмотрели на меня. Она облизала губы.

Кофе, — тихо сказал я. «Черный». Я с большим интересом наблюдал за ней, пока она шла по проходу. Внезапно я почувствовал острую, жгучую боль в ноге. Я посмотрел вниз и увидел, что Джули ущипнула меня. У нее все еще были закрыты глаза.

— Ой, — сказал я.

Один миндалевидный глаз открылся. — Я сделала тебе больно, милый? Ой, простите.'

— Ты не спала.

— Конечно, дорогая. Она села прямо. — Почему ты не заказал мне кофе?

"Вы вроде спали."

— Это причина, по которой ты флиртуешь со стюардессой? Упс, пора принять мою таблетку. Она одарила меня быстрой фальшивой улыбкой. «Никогда не знаешь, что может случиться, если ты будешь принимать таблетки каждое утро».

— Никогда не знаешь, — сказал я. «Чужая страна, незнакомая обстановка, другая постель. Кто может сказать, какие похотливые мысли дремлют в мозгу человека. Моя рука все еще была у нее на коленях. Я сжал ее ногу.

На Джули был бежевый дорожный костюм. Это плотно прилегал к телу, но выглядел он скромно. Ее темные волосы были немного взлохмачены из-за дремоты. Ее миндалевидные глаза все еще были немного сонные. Она подняла руки и потянулась. Куртка ее костюма прилипла к ее телу и растянулась на груди, пока не . Я как раз собирался ей что-то сказать, когда стюардесса принесла кофе. Я отложил бумагу.

Джули спросила: «Мисс, не могли бы вы принести мне стакан воды? Это для моей таблетки.

Стюардесса лучезарно улыбнулась. — Естественно.

Когда она снова ушла, Джули сказала: «Выглядит очень хорошо».

« Ммм ». Я допил свой кофе.

«Хотя зубы у нее немного кривые».

'О? Я этого не заметил.

Джули выпрямилась, чтобы посмотреть на стул перед ней. «Она немного широковата в бедрах».

Я засмеялся. - 'Ты ревнуешь.'

"Что ты имеешь в виду?" Затем она снова опустилась на стул. Она согнула предплечье перед глазами.

— О, какой позор, Ник. Флирт с другой женщиной в самолете. Как я должна сказать это своим детям? Я подмигнул ей. «Скажи им, что я обменял тебя на более новую модель».

Она хлопнула меня по руке. «Послушай, приятель, у этой модели еще много миль впереди. Попытайся.' Я посмотрел на часы. — Что ты скажешь через два часа?

Джули откинулась назад. Она стала очень тихой. Стюардесса пришла с водой. Джули приняла таблетку. Мы заказали завтрак. Пока мы его ждали, я допил кофе и закурил сигарету.

'Ник?' — мягко сказала Джули.

" Ммм ?"

«Кажется, что судьба против нас в этом задании. Первый парень с пистолетом в клубе. Потом он был с нами в комнате. Затем разговор с Хоуком. А потом прямо в самолет. Когда мы приземлимся, мы должны пойти в тот сувенирный магазин. Когда у нас будет время для себя?

Я взял ее тонкую руку в свою. — У нас не будет этого времени, Джули. Мы должны будем взять его сами. И это случится. Я наклонился и поцеловал ее в губы. Она улыбалась, когда принесли завтрак.

Сингапур сверкал на утреннем солнце, когда там приземлилась огромная металлическая птица. Накануне, должно быть, шел дождь. На улицах все еще было сыро и дымно. Хоук дал нам новые удостоверения личности в качестве дополнительной меры предосторожности. Мы не были уверены, что нас ждут в Сингапуре. Мы прошли таможню как Ник и Джули Джонсон. Я был торговцем спортивными товарами, Джули была домохозяйкой. У нас было четверо детей, которые теперь гостили у своих бабушек, а мы жили в Вест-Ковине, пригороде Лос-Анджелеса, и были здесь как туристы.

Большая часть поездки была для нас удовольствием, но с сердечным смехом я должен был признаться, что некоторые дела также будут сделаны. Я искал новые рынки для экспорта. В Гонконге мне сказали, что человеком, лучше всех разбирающимся в экспорте, был некто Полковник. Мне сказали, что я могу связаться с ним через сувенирный магазин Jongs. У меня были с собой визитки и необходимые удостоверения личности, а также пластиковый пакет, набитый Визой и другими кредитными картами. Миссис Джонсон присматривала за домом и детьми. У нее не было деловой хватки. Хоук хорошо нас проинструктировал.

После того, как наши паспорта были проштампованы, портье вынес наш багаж. Ни у Джули, ни у меня не было специального макияжа. Мой костюм был дешевым и почти таким же ослепляющим, как и моя улыбка. Когда мы следовали за носильщиком, я обязательно кивал незнакомцам и много смеялся. Бежевый костюм Жюли был скромным — почти до колен. Она носила накидку вокруг бедер и ходила, слегка наклонив плечи вперед. Она должна была выглядеть немного пухленькой, как женщина, родившая четверых детей и взявшая на себя заботу о них. По сути, она выглядела как красивая женщина в глупом наряде.

Я следил за тем, чтобы она всегда отставала от меня хотя бы на один шаг, и увеличивал свои шаги, чтобы ей время от времени приходилось бежать рысью, чтобы не отставать от меня. Меня больше интересовали окружающие нас люди, чем она. Я не давал ей руки, не прикосался к ней. Было ясно, что мы давно женаты, в следующем июне будет десять лет. Самые трудные годы в моей жизни, ха-ха.

Носильщик вызвал такси перед зданием. Я дал ему на чай гонконгский доллар. Когда мы сели в яркое такси, я назвал водителю адрес сингапурского «Хилтона» и сказал: «Давай на полную катушку, ха-ха! и толкнул Джули локтем.

Утром было интенсивное движение, в основном состоящее из велосипедов, мотоциклов и ручных тележек. Шины такси засвистели по мокрой улице. В воздухе был высокий уровень влажности.

Когда такси подъехало к отелю, я открыл дверь, усмехнулся швейцару и потащился по толстому ковру от вестибюля к стойке регистрации. Джули пришлось искать свой собственный путь. Я громко ударил по звонку на столе.

— Эй, есть тут кто нибудь!

За прилавком появился маленький азиат. 'Да сэр?'

«У вас есть бронирование для Джонсона, Ник Джонсон!»

Я полез во внутренний карман. «Пожалуйста, мой паспорт. Я занимаюсь спортивным инвентарем, всякими вещами. ха-ха.

Мужчина вежливо улыбнулся. Он посмотрел в своей книге. «Да, мистер Джонсон. Вот ваша бронь. Как долго ты собираешься оставаться здесь?

«Два, три дня. Мне нужно поговорить с полковником. Вы когда-нибудь слышали о нем?

Тихо Джули подошла и встала рядом со мной. Служащий отеля безучастно улыбнулся. — Нет, я не знаю этого имени. Мы надеемся, что вам здесь понравится.

Еще бы, приятель. Где бы вы ни разместили свои отели, это всегда похоже на кусочек старой доброй Америки».

Слуга попросил привратника. Он кивнул Джули .

— Это миссис Джонсон?

Я грубо похлопал Джули по спине. 'Да. Милая девушка. Но не глава бизнеса. Мозг как у курицы. ха-ха. Я снова толкнул Джулию локтем. «Вот моя визитка».

Слуга улыбнулся. — У меня уже есть одна, спасибо, сэр. Можем ли мы еще что-нибудь сделать для вас?

'Да. Узнай, где этот сувенирный магазин — Джонгс. Я повысил голос. «Я мог бы найти Die Colonel там».

«Я посмотрю, что мы можем сделать».

Носильщик ушел с нашим багажом. Я помахал кассиру. — У вас здесь милое маленькое бунгало. Бунгало? ты понял? ха-ха. Я пошел за носильщиком, так что Джули снова пришлось бежать, чтобы не отставать от меня. В лифте я продемонстрировал застывшую ухмылку. Портье открыл дверь в нашу комнату. Я все еще ухмылялся, протягивая ему гонконгский доллар. Когда он ушел, я закрыл дверь и стер ухмылку с лица. Джулия села на кровать. Она потерла руку.

Я прислонился к двери. 'Что вы думаете об этом?' - «Если бы ты еще раз ткнул в меня рукой, я бы ударила тебя своей сумкой по голове».

Я улыбнулся ей. «Немного уважения, миссис Джонсон».

Она встала и медленно подошла ко мне. «Мистер Ник Джонсон — шумный хам. Я устала от него, ха-ха. Но Ник Картер, это человек моего сердца. Он слишком высок, слишком широкоплеч и слишком красив лицом. Он слишком любит смотреть на других женщин. Но... '

'Но?'

Она стояла передо мной. Ее темные волнистые волосы были чуть ниже моего подбородка. Она положила руки мне на грудь. Медленно ее пальцы ползли к моей шее и шее. Она встала на цыпочки. Я слегка наклонился, и мои губы нашли ее. Мои руки скользнули по ее своду, и я опустил их на изгибы ее ягодиц. Ее тело растворилось в моем. Затем мои губы скользнули от ее рта по мягкому изгибу щеки к мочке уха.

Я прошептал. - «Так ведет себя мать четверых детей?»

— Я не мать и никогда ею не была, — прошептала она хрипло, глубоко в горле. «Я Джули Барон, и я ужасно тоскую по тебе».

Я наклонился, положил руку ей на колени и поднял ее. Она положила голову мне на плечо. — Я помню, как впервые увидел тебя в Нью-Йорке, — пробормотал я. «Я смотрел тот бейсбольный матч с Хоуком. На тебе была шляпа. Ты выглядела очень далекой и холодной. Помню, я думал, что тебе не место на этом стадионе. Это было не твое место. Тебе место в постели.

'Ник...'

— Я помню о тебе и другие вещи, Джули. Я отнес ее к кровати и осторожно уложил. Она закрыла глаза, и ее темные волосы разметались по подушке. Ее юбка была высоко задрана вокруг этих красивых длинных ног. «Я помню личные вещи, интимные вещи. У вас небольшой шрам от аппендикса слева. Вероятно, это было сделано, когда вы были маленькой девочкой. Твои волосы мягкие по всему телу. И я помню, каково это — иметь тебя».

Я расстегнул ее куртку. На ней была белая шелковая блузка. Ее прогрессивную грудь прикрыл тонкий кружевной бюстгальтер. Я видел лифчик через блузку. Я сжал свои руки под ее руками и грелся в ее тепле. Медленно я позволил своим рукам скользнуть к ее узкой талии, мои большие пальцы слегка проверяли окружность ее грудей.

Я прошептал: «Грустно спать с тобой в темноте, потому что ты не видишь своего тела. Приятно смотреть на это тело. Теперь светит солнце. Я все время смотрю на тебя. Я трачу все время, чтобы добраться до тебя.

Я почувствовал ее руку на внутренней стороне моей ноги. Ее рука поднялась, и я почувствовал жжение. Ее прикосновение было мимолетным, жжение обжигало.

Я посмотрел на ее загорелую шею, на гладкий треугольник, заканчивающийся верхней пуговицей ее блузки. Я должен был слишком долго ждать эту женщину. Я расстегнул блузку и вытащил ее из-под юбки. Сквозь тонкий кружевной лифчик я могла видеть розовые соски. Я вспомнил, что у Джули были очень большие соски. Я вспомнил ее груди, почти такие же мягкие, как желатин, два кремовых холмика, увенчанных лепестками роз. Я целовал ее шею, ключицы, узкую мягкую ложбинку, ведущую в лифчик. У нее была восхитительная, совершенно женственная грудь.

Мои пальцы нашли пуговицу на ее юбке, потом молнию. Я натянул юбку на мягкие изгибы ее бедер и вниз по ее длинным ногам. Сегодня она была в розовых штанах. Пара очень маленьких штанов, едва прикрывавших черный бархат. Я сел на кровать. Я наклонился и поцеловал изгиб ее живота. Я поцеловал шрам и позволил своему языку блуждать там. Я чувствовал, как он быстро поднимается и опускается от ее дыхания. А потом моя щека коснулась шелковистой мягкости ее трусиков. Тихий, низкий звук вырвался из горла Джули.

Я поцеловал внутреннюю часть ее ног, где они были самыми мягкими. Я поцеловал ее бедра. Я провел губами вверх по ее правому боку к кружевному лифчику, мимо него, по груди, к изгибу шеи, к подбородку, пока, наконец, не нашел ее рот. Ее красные губы приоткрылись. У нее все еще были закрыты глаза. Я слегка коснулся ее губ своими, затем слегка погладил их своим языком. Ее дыхание было женственно-сладким.

Мои руки скользнули за ее спину. Я сел и поднял ее. Щекотливые черные волосы покрыли мое лицо, упали на плечи. Ее пальцы ослабили мой галстук, сняли его, расстегнули рубашку. Я почувствовал ее теплую ладонь на своей груди, затем она скользнула по моему боку. Ее мягкие губы последовали за ее рукой. Я расстегнул лифчик и позволил своим пальцам нежно погладить молочную гладкость ее грудей.

— Ник, я жду тебя, — пробормотала она.

Я осторожно толкнул ее на кровать. Я встал, и через несколько секунд моя одежда упала на пол вокруг меня. Когда я раздевался, мои глаза пожирали ее. Она смотрела прямо на меня своими миндалевидными глазами, ее глаза сканировали всю мою наготу. Когда я снова сел на кровать, ее рука последовала примеру ее глаз.

— Не жди больше, — прошептала она.

" Тссс ."

«Боже, я так скучаю по тебе!»

" Тссс ."

— Давай, Ник, возьми меня сейчас.

« Шшш ».

Ее правая нога была слегка приподнята. Я кладу руку ей на колено и позволяю ей медленно скользить вниз. Мои пальцы слегка коснулись внутренней стороны ее ноги. Ее кожа была теплой, очень теплой. Я почувствовал, как она напряглась, когда моя рука достигла ее ягодиц. Она тихо и долго стонала. Моя рука скользнула по дну к резинке. Я снова увидел, как ее пресс напрягся, когда она выпрямилась. Я натянул шорты на ее ноги и медленно провел губами по следу.

Рука Джули была на мне и хотела вести меня. Она задыхалась, дергаясь и задыхаясь. Ее восхитительное тело раскачивалось вверх и вниз. Я поверил ей. Она была так далеко.

"Ник... дорогой... давай!"

Я вытянулся рядом с ней. Она повернулась ко мне лицом.

— Джули, — мягко сказал я. «Если бы я сказал, что ты красивая, это было бы банально. Вы более чем красивы. Я хочу наслаждаться тобой.

" Шшш ", сказала она. Она обвила руками мою шею. «Теперь это не мое тело, оно твое. Возьми, наслаждайся, позволь мне насладиться тобой. За этой кроватью нет ничего. Нет внешнего мира. Только мы вдвоем.'

Я взял ее. Чуть не забыл - почти. Моя рука скользнула вниз по ее спине, вниз по ноге, снова вверх. Удовольствие, которое она дарила, было вечным и старым как мир. Она крепко прижалась ко мне, и ее дыхание шипело мне в ухо. Долгое время мы лежали совершенно неподвижно, слившись воедино, думая о других временах, которые отличались от этого времени. А потом мы тронулись.

Джули была права. Ничего не существовало вне нас. Мы были слишком большими для окружающего мира, слишком близкими. И все же мы были микроскопическими, такими маленькими, что окружающий мир нас не замечал. Солнечные лучи заливали наши обнаженные тела теплом. Кровать была облаком, на котором мы плыли. Оно казалось бесконечным облаком, мягким как масло и более густым, чем вся бесконечность. Мы терялись в мягкости, плывя сквозь нее. Каждый раз, когда мы двигались, мы плыли все ниже. Это было не одно облако, а группа, которая, как и мы, слилась воедино. В центре было дождевое облако завершения. Мы искали его, но награда заключалась не только в нахождении, но и в поиске. Мы расстались, снова сошлись и все же остались слитными. У нас были открыты глаза. Мы посмотрели друг на друга. Наши пальцы соприкасались, исследовали, дразнили, сжимали. Мы плывем мокрые от усилий.

Мышцы ее шеи напряжены. У нее маленькие веснушки на плечах. У них красивые плечи, прибл ., мягкие. Она держит меня. Она то отпускает меня, то снова хватает. Ее руки сжимают мои мышцы рук. Тонкие пальцы, длинные некрашеные ногти. Такая совершенно женщина, такая женственная. Ее миндалевидные глаза открыты, но ничего не видят. Над ним есть завеса. У нее маленький красивый нос. Ноздри закрыты. Я чувствую твердость ее сосков на своей груди, мягкость грудей. Ее голова мотается вперед и назад. Длинные черные волосы кружатся вокруг нее. Она продолжает облизывать губы.

В голову лезут мальчишеские мысли. Она такая красивая, намного мягче, чем я. Я грубый камень, она хрупкий фарфор. Я срываю ее, как гора срывает птиц с неба. Она берет меня, как нежный кусочек печенья. Я чувствую ее вокруг себя, такую теплую, обнимающую меня, отпускающую, обнимающую меня. Наши тела гладкие. Я хочу раздавить ее под собой, чтобы она почувствовала это. Я всегда боюсь, что сделаю ей больно.

Было видно дождевое облако. Белизна вокруг нас превратилась в пятно. Мы мчались, спотыкались, хватались друг за друга, чтобы не слиться. Она шипела на меня, стонала на меня. Ее когти царапали мою спину. Боль была слабой, едва ощущаемой. Ее губы оторвались от стиснутых зубов. Звук исходил из глубины ее души и вырывался задыхающейся мухой. Вспышка молнии ударила в облако, расколола его, заставила пролиться дождь завершения. Это было из-за нее.

Она снова казалась маленькой девочкой. Она выглядела торжествующей, но это было наслаждение более глубокое, чем триумф, болезненное наслаждение старше, чем она когда-либо могла быть. Она схватила меня, царапала. Ее тело искривилось, она пинала облако пятками, прижималась к нему. Звук, исходивший от нее, был не женским, не человеческим.

Пока я смотрел на нее, вторая вспышка молнии разорвала облако. Я притянул ее к себе, почувствовал, как сквозь плотину прорывается дождь завершения. Мы лежали неподвижно, обняв друг друга, задыхаясь, с плотно закрытыми глазами. Затем она издала тихий, почти неслышный звук и упала на бок. Ее тело было вялым, как тряпичная кукла...

«О!» — пожаловалась она. 'Боже мой!' А потом она начала плакать. Она беззвучно плакала. Слезы навернулись на ее глаза, перелились через край и быстро заструились к ушам.

Я осторожно опустил голову рядом с ней. Я не хотел двигаться. Я больше никогда не хотел переезжать. Я смотрел, как она тихо плачет. Ее лицо было красным. Она фыркнула.

Она повернулась ко мне и открыла глаза. Войны велись из-за того взгляда, который она мне прислала. За это убивали людей, завоевывали страны. В этом взгляде была скрытая мудрость, которую знает только женщина. Глаза полузакрытые, томные. Медленно она протянула руку и слегка коснулась моего виска. Она положила ладонь мне на шею и уснула. Я тоже закрыл глаза. Я должен был использовать все свои мышцы, чтобы поднять мизинец. Я сказал себе, что немного отдохну, а потом сыграю с Полковником. Полковник мне не подходил. Я был тридцать метров ростом. Вместо завтрака я ел подковы и выплевывал гвозди. Я чистил зубы порохом. Женщина - настоящая женщина - может дать вам это чувство.

Я проснулся от того, что почувствовал влажные губы Джулии на своем ухе. Через окно не проникал солнечный свет, только та же тьма, что накрыла нас. Влажные губы скользнули по моей щеке. Я повернул голову, чтобы поймать эти губы. Они были мягкими, податливыми и на вкус напоминали сон.

Моя рука нашла мягкость ее груди. Там я нащупал вокруг себя, чувствуя, как во мне снова нарастает жар. Затем моя рука скользнула по небольшому холмику ее живота, остановившись на бархатном треугольнике между ее ног. Я чувствовал ее руку на себе, ведущую меня к ее ожидающему я.

На этот раз оно было более нежным, но не менее срочным. В темноте мы открывали друг друга больше чувствами, чем видением. Наши движения были медленными и вялыми. Я держал свои губы близко к ее рту. Мы оба достигли кульминации, и это было неожиданностью. Мы расслабились, как и начали, медленно. Мы лежим на боку, глядя друг на друга, губы к губам, язык к языку, нос к носу. Когда мы говорили, мы делали это тихо, чтобы не тревожить темноту.

"Я чувствую себя отлично," сказала Джули. Голос у нее был тихий и хриплый. «Я чувствую, что хочу остаться здесь навсегда. Все остальное кажется неважным. Пропали суперджеты, полковники, сувенирные магазины.

"Кто из нас будет мудрым тогда?"

«Я не хочу быть благоразумной, не сейчас».

— Это должен быть один из нас.

'А ты.'

— Я тоже не хочу.

Она провела языком по моим губам. «Мы тоже не должны. Какое нам дело до остального мира?

"Мы о нём заботимся."

Ее голос упал до шепота. «Ник, в темноте было очень хорошо».

«При дневном свете тоже было хорошо».

"Что ты любишь больше всего?"

'Всё.'

— Ты теперь умнеешь?

'Еще нет.'

Телефон зазвонил. После второго звонка я сказал: «Надо ответить».

«К черту этот телефон», — сказала Джули. Я откатился от нее и сел на край кровати. Я заставил себя вернуться в роль Ника Джонсона и взял трубку. — Да, — рявкнул я.

— Мистер Джонсон. Для вас пришло сообщение, сэр. Мне его принести или хочешь, чтобы я ему почитал?

«Боже, приятель, читай».

«Сообщение следующее: я хотел бы встретиться с вами и миссис Джонсон в сувенирном магазине Jongs сегодня вечером в половине девятого. Подписано: Полковник.

Я нахмурился. В трубку я сказал: «Ну, это здорово. Что вы скажете, что полковник меня так приглашает? У вас здесь, в Сингапуре, замечательные люди, конец».

«Сэр, это сообщение пришло сегодня днем. Я бы подумал, что ты мог бы спуститься раньше, и тогда бы я отдал его тебе. Надеюсь, вы не возражаете, что я позволил себе позвонить вам. Боже, нет. Это отстой. Честно говоря, я бы вздремнул. У этой моей самки мозги как у цыпленка, но взамен есть и другие вещи. ты понимаешь? ха-ха». Я почувствовал, как подушка коснулась моего затылка.

Без пяти восемь мы с Джули подошли к сувенирному магазину Джонга. На тротуарах стояли толпы людей. Рикши выстроились вдоль обочины. Парни группами по четыре-пять человек попыхивали вонючими трубками. Был вечер и мы были в захудалом районе Сингапура. Я уже заметил несколько взглядов в сторону Джули. Вы могли бы расширить ее бедра и заставить ее ходить со сгорбленными плечами, но вы не могли бы замаскировать ее длинные ноги или эту кошачью походку.

— Вспомни, как ты ходишь, Джули, — сказал я уголком рта. Мы пробивались сквозь плотную толпу.

Она нахмурилась. «Что не так с моей походкой?»

Я усмехнулся. — Ничего, но ты крутишь своей задницей, как будто она продается. Здесь есть несколько парней, у которых начинают чесаться пальцы и появляются грязные идеи.

«О.» Она осмотрелась. 'Извиняюсь.'

Если кто-то, разбирающийся в женщинах, примет Джули за несколько безвкусную мать четверых детей, я бы поцеловал его в лоб и дал ему десять минут на то, чтобы собрать публику и посмотреть, как я это делаю. Она была шикарной женщиной, и это нельзя было замаскировать даже холщовым мешком.

— Ты принесла свой пистолет?

Она кивнула. «У меня он прямо здесь, в моей сумке». Неоновые вывески сияли на ее волосах . Ее голова была похожа на шкуру пантеры. Она качалась, когда она шла. Когда мы подошли к сувенирному магазину, она подошла ко мне. — Как вы думаете, у Полковника был шпион в отеле, когда мы регистрировались?

Может быть да, а может, этот клерк — один из его людей. Будьте начеку, миссис Джонсон.

'Да сэр. У меня снова куриные мозги. Магазин не освещался снаружи. Деревянная дверь была окружена двумя грязными окнами. За обоими окнами лежала коллекция бросающегося в глаза хлама.

Света внутри тоже не было. Над дверью небрежно синей краской было написано имя Джонга. На двери была медная ручка. Я попробовал его. Дверь была заперта.

У нас были зрители. Трое восточных юношей лет шестнадцати или семнадцати прислонились к зданию. Они смотрели на Джули, но также не спускали глаз со меня. Один из них подбросил монетку, как это делал Джордж Рафт в своих фильмах. На них была ветровка с поднятым воротником. Их прямые черные волосы были длинными.

— Я голодна, — сказала Джули. — Мы еще не ели.

Я не хотел иметь никаких проблем с этими тремя молодыми негодяями. Когда пришла беда, я хотел, чтобы она была в магазине, а не на улице.

"Ты меня слышал?" — спросила Джули.

Да, ты голодна.

'Именно так.'

— А как Ник Джонсон мог попасть сюда?

Джули сказала: «Он бы стучал в дверь и пинал ее».

Я посмотрел на часы. Было пять минут восьмого. Пришло время открыть эту дверь. Я сделал именно то, что сказала Джули. Сначала я ударил его рукой. Когда не было ответа, я начал пинать. Трое молодых негодяев наблюдали за нами с новым интересом. Метатель монеты сделал два шага в нашу сторону.

Я кричал. - 'Открывайте!' Потом снова пнул дверь. Пожилая пара остановилась на тротуаре, чтобы посмотреть на меня. К ним присоединились двое мужчин, затем еще четверо. Трое молодых негодяев неторопливо вышли из группы. Все лица были бесстрастны, невыразительны. Я снова подергал дверную ручку, затем захлопнул дверь. Я наделал много шума.

Где-то в глубине магазина горел желтый свет. Я услышал, как ноги медленно шаркают к двери. Я отступил. На это смотрело около пятнадцати человек. Я улыбнулся им и пожал плечами. Джули стояла рядом со мной и держала меня за руку.

В двери щелкнул замок. Это немного открылось, и я подумал о первом уроке, который должен был усвоить Ник Джонсон. Сунь ногу в дверь. Я поставил ногу между дверью и косяком. На высоте талии появилось лицо.

Мужчине должно быть больше ста лет. Его лицо было обветренным и скрюченным, как коряга на берегу. Его тело было сморщенным, скрюченным и ломким. У него были прямые седые волосы, заплетенные в косу до талии. Его маленькие усталые глазки скользнули к моим ногам, затем с трудом поднялись к моему лицу.

— Мы закрыты, — сказал он хриплым голосом. "Уходите." Теперь за ним наблюдало более двадцати человек. Трое молодых негодяев шли впереди группы. У метателя монеты была улыбка на его детском лице. Он внимательно изучал ноги Джулии.

Я изобразил делового человека. " Эй , приятель, это, должно быть, ошибка. Меня зовут Джонсон. Я обнял Джулию за плечи. 'Это моя жена. Если это сувенирный магазин Джонгса, у нас назначена встреча в половине девятого. С одним полковником.

В усталых глазах промелькнула вспышка, но снова погасла. Маленький человечек так коротко кивнул, что я его почти не заметил. Он отшатнулся и чуть приоткрыл дверь. Я позволил Джули проскользнуть первой и последовал за ней, бросив взгляд через плечо. Зрители уже расходились, как опавшие листья, унесенные порывом ветра. Трое наших друзей не спеша вернулись на угол улицы.

В магазине пахло затхлостью с оттенком ладана. Он был полон предметов, в основном медных ваз из безделушек , угольных грилей, рулонов шелка и другой ткани, а также бесчисленных пачек благовоний. Мерцающий свет лился из задней комнаты. Его было почти не видно из-за плотных портьер, отделявших комнату от магазина. Старик медленно вел нас. Если Де Колонель владел этой палаткой, большая часть его прибыли была получена за счет низких операционных расходов.

Старик отдернул плотную занавеску и отошел в сторону, пропуская нас. Мы увидели небольшой круглый столик, покрытый сиреневым бархатом. Там был блокнот с перьевой ручкой.

Добро пожаловать, мистер Джонсон. Очень мило с твоей стороны. Это был женский голос. Он хрустел, как будто ее миндалины были покрыты гравием. Она сидела за столом. "Садитесь, пожалуйста."

Мы с Джули сели на два стула напротив женщины. Джули порылась в сумочке в поисках сигареты. Я дал ей прикурить. Она оставила сумку открытой и засунула в нее руку.

Вдоль стен комнаты были свалены деревянные ящики. Кроме стола и трех стульев никакой мебели не было. Керосиновая лампа свисала с потолка прямо над столом. Старик не пошел с нами. Мне это не понравилось. Моя спина была повернута к занавеске. Мне это тоже не понравилось.

— Я думал, мы будем иметь дело с мужчиной, — сказал я. Я попытался сказать это легко. Женщина кивнула. «Можно сказать, что я посредник. Меня зовут Фэнси.

У Фэнси было такое лицо, что позволяло ей быть в промежутке между тридцатью девятью и шестьюдесятью двумя годами. Ее глаза были бледно-голубыми. Ее волосы были выбелены до молочно-белого цвета. Она была коротко подстрижена, как мужчина. Она использовала много розовых румян, синие тени для век и густую кроваво-красную помаду. Она была крупной, мускулистой женщиной и почти такой же широкоплечей, как я. Но никакая косметика не могла скрыть тонкие морщинки на ее лице или тяжелые мешки под глазами. На ней было прямое платье из шелка лавандового цвета. Ее толстые руки не были слабыми. У нее не было обоих клыков. По сравнению с ней Жюли казалась худенькой девушкой. По сравнению с ней я казался слабым человеком. Она доминировала в комнате благодаря своим размерам и голосу.

Я сказал: «Я ничего не имею в виду, Фэнси, но по своей работе я знаю, что вы никогда не поладите, если будете делать это через посредника. Ты всегда должен говорить с большим боссом.

Она терпимо улыбнулась. — А какой работой вы занимаетесь, мистер Джонсон? Почему-то ее улыбка была похожа на насмешку.

Спортивные товары. Футбол, бейсбол, фигурное катание — все это великие американские виды спорта. У вас все еще есть велосипеды, чтобы гонять на них? Что ж? ха-ха.

Правильно, ухмыльнулась Фэнси. — Как вы узнали о Полковнике?

Глупая удача, честное слово. Я познакомилась с парнем в Гонконге. Маленький парень со шрамом на губе. Он не сказал мне своего имени. Он сказал, что если мне нужна информация об импорте, я должен быть с Де Колонелем в Сингапуре».

Фэнси кивнула: «А как вы познакомились с этим человеком, человеком со шрамом?»

«В вестибюле отеля. Мы вместе выпили. Могли бы лучше поладить. Я дал ему свою визитную карточку — эй , ты тоже хочешь?

'Это не обязательно.' Она посмотрела на Джули.

— Тебе не обязательно с ней разговаривать, — сказал я. «Хорошая девушка, но не деловой человек. У нее не те мозги… — Какие вещи вас интересуют, мистер Джонсон? Поверьте мне, я знаю все о деятельности Де Колонела. Если вам нравится цена, какие товары вы хотели бы импортировать?»

Я потер рот. — Что ж, посмотрим. Мячи для гольфа, например, если цена будет приемлемая.

Фэнси отвинтила колпачок от авторучки. Она записала слова в блокнот. 'И далее?' — спросила она своим булькающим голосом.

«Ну, бейсбольные перчатки».

Она и это записала. Я почувствовал запах духов. Это было похоже на очень сильный аромат, и было странно, что я не заметил его, когда мы вошли сюда. Я подавил зевок.

Фэнси сказала: — Вам следует кое-что знать, мистер Джонсон. Ограничения на ввоз очень строгие. Нам придется сделать это осторожно. Мы можем сделать это по-разному. Мы можем...

Ее хриплый голос продолжал булькать, но мне было трудно следить за словами. Мои веки стали тяжелыми. Эти духи. Но запах не казался мне таким искусственным, как духи, это был сладкий запах, как пышный цветок вокруг гроба. У меня начались проблемы с дыханием. Я взглянул на Джули. Ее голова упала. Она сопротивлялась этому. Ее рука попыталась вытащить из сумки маленький револьвер. Тогда я понял, что это было.

Фэнси теперь молчала. Она поднесла авторучку к моему носу и нажала кнопку сбоку. Сладкий запах вызывал у меня тошноту. Я вытянул колени, встал. Стул опрокинулся позади меня. Я хотел дотянуться до Вильгельмины под курткой, но моя рука была очень тяжелой. Я не мог сдвинуть его. Я споткнулся о стул. Я схватился за занавеску, надеясь, что это удержит меня. Занавес порвался.

Голова Джули кивнула вперед и коснулась стола. Она медленно упала набок со стула. Мои колени коснулись земли. Я видел, как поднимались грязные доски. Моя голова ударилась о доски, и я упал на бок. Мои глаза закатились к потолку. Это была ловушка. И я повелся на это, как глупый новичок. Последнее, что я увидел, был скрюченный старик, склонившийся надо мной. Он ухмыльнулся. У него не было зуба во рту.