Человек из тени

3

Внутри огромного судна, на котором мы находились, не раздавалось ни звука, доносился лишь вездесущий ровный рокот мощного двигателя. Вверху все самолеты мира могли приземляться одновременно, а здесь, внизу, не было и намека на их рев.

— Мой инстинкт сработал, — Мак криво усмехнулся. — Я и не рассчитывал на тебя в этом деле, хотелось дать отдохнуть, но после твоего вчерашнего звонка я почувствовал, что именно ты-то нам здесь и понадобишься. С большим трудом удалось уговорить эту даму сотрудничать с нами. Поначалу она ответила на наше предложение возмущенным отказом, и даже когда по неизвестным причинам неожиданно передумала — я не осмелился устраивать ей перекрестный допрос, — оказалась весьма несговорчивой по части партнера.

Он задумчиво посмотрел на меня и продолжил без особого выражения:

— Полагаю, твой интригующе непреклонный, зловещий, но при этом интеллектуальный взгляд помог одолеть сомнения старой девы, тогда как демонстрация мужского начала и грубой силы показалась бы ей просто оскорбительной. Или, кто знает, вдруг она сочла тебя слишком старым, чтобы быть опасным…

— Пошли бы вы к черту, сэр.

— Похоже, конкурс красоты ты выиграл, Эрик, — сказал он, пользуясь моим кодовым именем, чтобы напомнить — хоть вольности и допустимы, он остается боссом. — Женитьба — важная часть задания, как ты сам понимаешь. Доктор Мариасси представляет собой государственную ценность. Ты можешь судить об этом по рангу гостей, которые прибыли сегодня на судно, чтобы совещаться с нею и ее коллегами. Мы получили разрешение использовать ученую даму в качестве приманки, но ты должен находиться с нею рядом денно и нощно, чтобы всегда быть готовым ее защитить. А это возможно только в роли любовника или мужа.

— Разумеется, — согласился я. — Но если есть выбор, то почему же нужно официально вступать в брак?

— Даже если не учитывать, что она едва ли подходит для внебрачных связей хотя бы уже по своему виду, нельзя забывать и о ее научной карьере. Ни она сама, ни государственный департамент не хотят скандала, связанного с ее именем. Как только задание будет выполнено, можно предпринять шаги, чтобы разорвать благословленный небесами союз без ущерба для обеих сторон. Но от законного брака не отвертеться.

— Раз уж она на это идет, то могу и я.

— Ты должен, — сухо ответил Мак. — Наедине с нею следует быть весьма дипломатичным. То резкое высокомерие, на которое она сегодня была так щедра, свидетельствует лишь об испуге.

— Вы думаете, что она поддастся панике и выйдет из игры, сэр? Постараюсь ее не пугать.

— С другой стороны, — добавил он, — твое поведение должно быть убедительным во всех отношениях. Нельзя допустить и намека на фальшь.

Он сделал паузу:

— Это операция с Тауссигом, Эрик. Не с любителем имеем дело. Тут неуместно понятие «перестраховка».

— Тауссиг? Черт подери, я думал, что со старым маэстро покончено навсегда. Я полагал, что он уже превратился в прах после того провала в Будапеште, в пятьдесят четвертом, — Москва вроде бы с ним разделалась.

— Все мы так считали до недавнего времени, но, похоже, ошибались, — Мак посмотрел на меня. — Ты помнишь подробности того, что он сделал в Будапеште, вернее, почти сделал там?

— Да, сэр, — ответил я. — Я лично в этом не участвовал, но нам все сообщили потом. Это была изощренная техника разносторонней подрывной работы… Он пытался проводить ее в течение многих лет вместо открытого военного вмешательства. Все находились у него под колпаком, все венгерские лидеры, которые отказались сотрудничать как подобает. К каждому был приставлен агент, способный на убийство, с приказом по первому сигналу расправиться со своей жертвой. Беда лишь в том, что у кого-то сдали нервы и сигнал прозвучал слишком рано. Погибло четверо или пятеро известных венгерских граждан, и разразился страшный скандал, а настоящий захват начался в пятьдесят шестом или седьмом, когда пришли русские танки.

Я скорчил гримасу:

— Вы хотите сказать, что ему удалось уговорить их начать все заново?

— Тому есть доказательства.

— В Пенсаколе, во Флориде? — спросил я. — Почему именно в Пенсаколе, черт подери?! Что там такого важного, чтобы дать ход венгерскому варианту?

— Истинный смысл пенсакольской мишени не имеет никакого отношения к делу, — сказал Мак. — Важно то, что она существует, и целый ряд ценных людей, в том числе и доктор Мариасси, оказались под дамокловым мечом, и мы должны найти Тауссига, остановить, прежде чем он даст сигнал всем своим агентам.

— Ясно, — сказал я. — А как же Вашингтону мыслится план поимки Тауссига с моей помощью? Полагаю, там не располагают сведениями о его местонахождении, иначе зачем же прибегать к женщине-ученому в качестве приманки.

— Несколько месяцев назад его видели в Пенсаколе, — сказал Мак. — Это-то и привлекло наше внимание. К несчастью, агент, который его узнал, не из нашей команды, он имел свое задание и просто отделался дежурной докладной. С тех пор Тауссиг себя не обнаруживал. От этой печки тебе и надо плясать.

— Начать с церемонии венчания, — я открыл книгу, которую все еще держал в руке, и прочел имя, выведенное на титульном листе уверенным почерком черными чернилами: «Оливия Элуаз Мариасси». Элуаз… — Черт подери! Она доктор чего?

— Медицины, — ответил Мак. — Точнее, авиационной медицины. Она — член группы правительственных ученых, которым для осуществления специальной программы разрешено использовать оборудование Морской школы авиационной медицины США в Пенсаколе и военной авиабазы в Эглине, на побережье. Иногда, когда им не хватает ракетного потенциала, они обращаются за помощью на мыс Кеннеди. Это следует знать. В чем именно заключается программа, знать тебе не обязательно, — он скорчил кислую мину: — По крайней мере, я получил инструкции, что именно тебе предстоит выполнить это задание.

— Ладно, — сказал я. — Предполагается, что мы, как всегда, должны спасать страну с завязанными глазами. Полагаю, предстоит нечто сверхмолниеносное для ответного удара, иначе Тауссиг и его начальство едва ли проявили бы интерес.

— Возможно, — сухо ответил Мак.

— Медицина, говорите? Попробую разобраться, — я захлопнул книгу. — Правда, едва ли останется время на изыскания. Мне придется играть в шахматы со своей невестой.

У Мака это замечание не вызвало никакой реакции, и я продолжил:

— Почему вы решили, что Тауссиг клюнет на эту удочку?

— Он мог уже заглотнуть наживку, — сказал Мак. — Пока еще не сам Тауссиг, разумеется. Предположим, он наведывался сюда, чтобы проверить свою агентурную сеть и, пожалуй, второй раз на это не рискнет. Он будет контролировать агентуру на расстоянии, как обычно. В этом его сила и его слабость. Именно поэтому нам никогда не удавалось схватить Тауссига, но в этом же и причина провала будапештской операции. Он был слишком далеко, чтобы взять командование на себя, когда одного из его подчиненных подвели нервы, — Мак сделал паузу. — Что же касается Пенсаколы, то мы убедились, что за некоторыми из коллег Мариасси уже следят. Готов побиться об заклад, что и за ней тоже.

— Охотно присоединяюсь. Но нельзя ли уточнить это заранее?

— Тогда мы рискуем встревожить агента Тауссига, который приставлен к доктору Мариасси, как мы полагаем. Поэтому я отозвал тех, кто занимался дознанием. Тебе самому предстоит определить — следят за ней или нет, Эрик. Если да, то надлежит заманить агента в подходящее уединенное место вне досягаемости полиции или кого-либо еще и узнать у него местонахождение Эмиля Тауссига.

— Идет, — согласился я. — Значит так тому и быть.

— Именно так, — кивнул Мак.

— Грубая работа, — возразил я. — Есть предел тому, что можно сделать голыми руками. Если мы нарвемся на упрямца, дело забуксует.

— Если потянет на тошноту, можешь позвать на помощь, — тон Мака оставался непреклонным. — Команда специалистов по допросу будет наготове.

— К черту вашу команду, — сказал я, — желудок у меня дай бог каждому, переварю что угодно. Просто кажется, что все это можно бы обмозговать и получше.

— Умом уже пытались раскинуть, — ответил Мак. — Достаточно умников пытались разгадать этот ребус, но безрезультатно. Потому-то и обратились к нам. Запомни, ум — это не наша специализация, Эрик. Мы специализируемся на другом.

— Да, сэр, — согласился я, но затем нахмурился: — Мне показалось, вы сказали, что этих агентов сменили?

— Да, в Пенсаколе.

— Что ж, ясно. Но тогда получается, что это не просто локальный и единственный случай…

— Конечно же, нет, — сказал Мак. — Мы просто выбрали это место как подходящее для контратаки. Ты ведь не думаешь, что была бы получена санкция давать такие указания, если бы речь шла лишь о небольшой группе ученых?

— Тогда это нечто глобальное? В национальном масштабе? Старый Тауссиг берет все на прицел, включая бомбардировщики с истребителями?

— Дело крупное, — согласился Мак. — Его впервые как раз и обнаружили на базе стратегической авиации на севере… в общем, не столь важно где. С базы доложили, что за ее основным персоналом следят вражеские агенты, чье задание заключается в том, чтобы помешать летчикам занять свое место в самолете при определенных обстоятельствах.

— Вы имеете в виду, — спросил я, — когда грянет колокол?

— Да. К сожалению, в правительственных кругах к докладу поначалу не отнеслись с должной серьезностью. Всем, кто не знал Тауссига по будапештской авантюре, это показалось бредовой идеей. К тому же считается, что летчики с таких баз страдают манией преследования. Им все время кажется, что за ними следят.

— Это называется паранойей, сэр, — уточнил я.

— Вот именно, Эрик, паранойей. Тем не менее постепенно выяснилось, что если даже принять во внимание параноидальный комплекс стратегической авиации, все равно следует считаться с доказательствами того, что нечто замышляется, и в широком масштабе. Одно из доказательств исходило из Вашингтона. Ты можешь себе представить, какую это вызвало ярость, учитывая, разумеется, атмосферу всеобъемлющей секретности? Затем самого Тауссига заметили в стране — кое-кто еще помнил Будапешт, — и разрозненные кусочки сложились в мозаику. Сейчас обнаружены и иные улики, возникло подозрение, что это тянется от Сан-Диего в Калифорнии до штата Мэн, где осуществляется определенное правительственное задание. Мы не знаем, к кому именно приставлены убийцы, а к кому нет. Это вызывает некоторую панику среди различных важных персон, которые вполне смело смотрят в лицо чужой смерти от ядер-ного оружия.

— Да, знаю, — заметил я. — Совсем иное чувство, когда охотятся именно на тебя — с ружьем или ножом.

— В результате, — продолжал Мак, — в известных кругах больше уже не смотрят на Тауссига просто как на маленького седого еврея с гениальной головой, его считают дьяволом во плоти. Наша задача — изгнать его как нечистую силу. Нам неизвестны детали его операции. Мы не знаем, предпринимает ли он усилия сам по себе или же ему оказывают поддержку из-за океана, чтобы воспользоваться замешательством, которое он вызовет. Мы не знаем всего этого, — сказал Мак. — Что же касается тебя, до всего этого тебе нет никакого дела. Информация — обязанность других служб. Тебя касается лишь одно: обнаружить Тауссига.

— Да, сэр, — ответил я.

— Ты увидишь, что он способен на все. Когда ты его обнаружишь, покончишь с ним. Вопросы есть?

— Нет, сэр, — сказал я, имея в виду, что он объяснил все вполне четко.