Черепашки-ниндзя в Греции

Глава 12. Слезы священной львицы

Дорога к горной пещере была трудной и утомитель­ной. Страшная жара не давала быстро передвигаться, поэтому остановки были хоть и непродолжительными, но частыми. Хорошо, что Микеланджело догадался взять с собой кувшин с водой, который ему же пришлось нести всю дорогу. Донателло прихватил снаряжение для охоты на львицу: веревки, крючки, даже намордник, над чем посмеивался Леонардо:

- Сейчас наш умник Донателло отловит львицу, посадит ее на веревку, наденет намордник и заставит плакать в кувшин. Вот умора!

Микеланджело так хохотал, что вода выплескивалась из кувшина, Эйприл тоже улыбалась, поддерживая все­общее веселье, но нисколько над практичностью Дона­телло. Сама же она хотела запечатлеть момент схватки со священной львицей и потому несла на плече телекамеру, которую время от времени брал Рафаэль.

Лишь на закате солнца черепашки и Эйприл прибли­зились к указанному месту.

Узкая дорога вела в гору, идти приходилось медленно, друг за другом. Пещеры все еще не было видно.

- А если мудрец пошутил? - спросил Леонардо.

- Для чего ему это? - вопросом на вопрос ответила Эйприл. - Не похоже, он выглядел таким беспомощ­ным.

- Она должна уже быть где-то здесь, - вглядывался Донателло, не обращая внимания на слова Леонардо.

- Ведь сначала старик молчал, притворялся. А те­перь отослал нас подальше, чтобы мы ему глаза не мозолили, - не унимался Леонардо.

Микеланджело чувствовал усталость и поэтому мол­чал, не вмешивался в пустой разговор, чтобы не растра­чивать зря силы.

- Эйприл, и твои труды напрасные. Лучше сними нас всех вот здесь, нет, вон там, - Леонардо наугад ткнул пальцем в пространство и вдруг воскликнул: - ­А что это там чернеет?!

- Пещера, кажется, - заметил Рафаэль.

- Да не кажется, а она и есть! - обрадовался Леонардо.

- Так как на счет кадра? - шутя поинтересовалась Эйприл, видя, как припустил Леонардо к пещере.

- Еще успеем! - отмахнулся тот.

Когда черепашки и Эйприл собрались у входа, Эйприл было приказано оставаться где-нибудь в безо­пасном месте. Донателло и Микеланджело должны были первыми проникнуть в пещеру и обследовать ее с фона­риками в руках. Подстраховывать их оставались Рафаэль и Леонардо.

Нехотя расставался Микеланджело со своим кувшином, все порывался взять его с собой, ведь за дорогу он успел к нему привыкнуть. Он переставлял его с места на место, но и новое место его не устраивало, казалось ему не достаточно безопасным.

- Так ты идешь со мной?! - наконец-то не выдержал Донателло, глядя на всю его возню.

- Да-да, вот только...

- Давай его мне, - предложила Эйприл, - с ним ничего не случится.

Не успели Донателло и Микеланджело войти в пещеру, как огромный камень упал перед ними.

- А ведь мог и на нас рухнуть, - присвистнул Микеланджело, - пришлось бы тогда нас ложкой в кувшин накладывать.

- Обошлось, - выдохнул Донателло.

Чем дальше углублялись черепашки, тем быстрее су­жалась пещера, и вскоре им пришлось встать на корточ­ки. Дальше двигаться было опасно: впереди ясно видна была дыра, похожая на нору хищного зверя; не было никакой гарантии, что там не притаилась если не львица, то еще какая-то тварь.

- А может вернемся, - прошептал Микеланджело.

- Ты что, струсил? - подтрунивал над ним Донателло.

- Кто, я?! - храбрился черепашка.

Донателло теперь уже полз, освещая себе дорогу, то и дело оглядываясь назад, чтобы переброситься словами с Микеланджело. Еще одно усилие, казалось, - и цель будет достигнута. Но нет, снова и снова приходилось ползком пробираться по каменному коридору.

Но вот тут-то и подстерегала их страшная неожи­данность.

Сначала Донателло не понял даже, что произошло. Ему показалось, что рядом сверкнула молния, и он сразу оглох. Все звуки вдруг пропали, будто мир куда­-то провалился, и только монотонный гул бился в бара­банные перепонки. Потом ему показалось, что откуда-то выросли две зеленые руки, схватили его, и, сильно встряхнув, швырнули лицом вниз. Падение было таким внезапным, что, не зацепись он за каменный выступ на самом краю обрыва, разбился бы вдребезги.

Открыв глаза, он увидел, что лежит на дне глубокого ущелья в яме с водой. Он приподнялся и сел. Кружи­лась голова после падения. Осмотрелся. Рядом с ним у подножия скалы бил родник. Нагнувшись, Донателло жадно припал к воде. Пил долго, потом плеснул водой в лицо. Стало легче, в голове прояснилось, будто про­снулась какая-то дремавшая в нем сила.

Микеланджело даже не успел опомниться, как Дона­телло не стало рядом. Он подполз ближе к обрыву и громко крикнул:

- Донателло!

Звонкое эхо пробежало по ущелью.

- Донателло! Где ты?!

Донателло поднял голову вверх, откуда был слышен голос Микеланджело.

- Я здесь!

- Ты цел?

Донателло попытался определить, что могло с ним случиться в результате падения. Сильная боль перереза­ла ногу, лишь только он сделал несколько осторожных движений. Все остальное было не так ощутимо.

- Похоже, что-то с ногой! Ты веревку с собой взял?

- Да, к поясу прикрепил.

- Тогда спускай, должно хватить, а я постараюсь по ней подняться.

С трудом, превозмогая боль, Донателло добрался до самого обрыва, где за него ухватился Микеланджело. Какое-то время они оба лежали неподвижно, словно ждали чего-то. Отдышавшись, подались обратно.

- Так что там, на дне? - спросил у Донателло по дороге Микеланджело, поддерживая друга.

- Да так, ничего.

- А почему ты весь мокрый?

- Пришлось воды из родника испробовать, - отшутился Донателло.

Еще не доходя до выхода, их заметили Рафаэль и Леонардо и бросились на помощь.

- Что там было? Львицу видели? - пытался вы­яснить Леонардо.

- Что с тобой? - скупо спросил Рафаэль.

Когда Донателло рассказал, что с ними произошло, Эйприл категорично заявила:

- Вместо тебя, Донателло, нужно было отправить Леонардо. Ведь это он указал на эту пещеру.

- Не будь так неразборчива, Эйприл, - возразил Донателло. - Ведь ошибиться мог каждый из нас. Он не виноват.

- Что же теперь будем делать? Ведь скоро будет совсем темно, солнце уже спряталось за горизонтом, и ночь торопливо поднимается от подножий гор к вер­шинам, - заметил Рафаэль.

- Да-а, - протянул Микеланджело, - столько вре­мени потеряли.

Донателло обвел глазами открывшийся ему вид. Со всех сторон горизонт опоясывали величественные вершины гор. Одни острые и голые, как обнаженные клин­ки, другие, округлые и поросшие лесом. Между ними теснилось в беспорядке множество более низких гор, виднелись зеленеющие холмы и плодородные долины, речки и овраги; высоко по склонам, словно орлиные гнезда, лепились деревушки, а вид отдельных домиков, приткнувшихся то тут, то там, где место поровнее, несколько умерял буйство дикой природы.

- Эйприл, а как ты посмотришь на то, чтобы снять на пленку эту прекрасную панораму, - вдруг произнес Донателло.

Черепашки, до этого обсуждавшие свой ночлег, за­молчали и вопросительно посмотрели на раненого друга.

- Но уже темно, я боюсь, что на пленке будет только ночь. А завтра, лишь наступит рассвет...

- Когда наступит рассвет, - перебил ее Леонардо,­ - мы отправимся на поиски священной львицы. А то, боюсь, как бы наше приключение не затянулось.

Возражать Леонардо никто из друзей не стал, все и без того понимали, что нужно поскорее уладить это дело, то есть добыть слезы священной львицы: беда могла застичь их в любой момент.

Утром лишь только солнце показалось на горизонте, а друзья уже были на ногах. Правда, если говорить о Донателло, его нога, пострадавшая во время падения, приносила ему немало беспокойства. Но сам он старался не показывать вида, что ему она болит, чтобы не привлекать к себе внимание. Сознательно он шел впереди всех, осторожно опираясь на больную ногу. Эйприл, которая шла следом за Донателло замечала, как нелегко прихо­дилось ему, но молчала, потому что слишком хорошо знала характер черепашки: он не сдавался перед трудно­стями, а умело преодолевал их.

Тропа круто извивалась, как змея, в которую бросают камнями. Она причудливо вилась по склону, ныряла в густые заросли тимьяна, делала вкось бросок к верши­не, а затем, словно устав от подъема и передумав, весело сбегала, словно шаловливый ребенок, вниз по самому краю обрыва, перебиралась через глубокое ущелье и, притомившись, уютно устраивалась отдохнуть у горы подмышкой.

- Сколько еще идти? - устало спрашивал Микелан­джело.

- Уже ноги болят, - вторил ему Леонардо.

Рафаэль, глядя с каким трудом дается Донателло каждый метр дороги, укоризненно одергивал их:

- Молчали бы лучше, под ноги себе смотрите, а то как бы чего не случилось.

Вдруг возникшая у всех перед носом пещера для друзей была полной неожиданностью.

- Кажется, она, - отметил вслух Донателло.

- Я в этом не сомневаюсь, - поддержала его Эйприл. - Вон и следы к пещере ведут.

- Уж больно они на кошачьи похожи, только круп­нее, - произнес Донателло, нагнувшись над тропой, что­бы получше разглядеть следы.

- Чему ты удивился? - поинтересовался шутливо Микеланджело, подойдя к Леонардо. - Ведь львица - это не парнокопытное животное. Энциклопедии смот­реть надо.

Все засмеялись. А Рафаэль поддел вопросом Микеланджело:

- А ты смотришь?

- Вот вернемся, ты дашь мне ту книжку почитать.

- Так там же о динозаврах, - уточнил Рафаэль.

- Ничего, пригодится. А вдруг доведется когда-нибудь и с ними повстречаться?! Противника нужно всегда знать в лицо, а то как же иначе.

- А как выглядит львица ты знаешь? - не удержал­ся Леонардо.

- Ну, думаю, в общих чертах, короче, представ­ление...

- Вот-вот, представление весьма смутное, - печаль­но заметил Рафаэль.

- Об этом после, - сказал Донателло, раскручивая веревку, - нужно готовиться к наступлению.

- А кто пойдет? - спросил Леонардо.

- Я пойду, - отозвался Рафаэль.

- Хорошо, - кивнул Донателло. - Я бы и сам по­шел, да...

- В чем дело? Я готов! - слова Микеланджело про­звучали так громко, словно горн.

И вот осторожно друг за другом вошли в пещеру Микеланджело и Рафаэль. На всякий случай Мике­ланджело достал меч и держал его перед собой.

- Ты зачем с оружием балуешься? Ведь еще не время, - шепотом поинтересовался Рафаэль.

- Как бы поздно не было.

- Ведь львицу ты можешь ранить, а чего доброго и убить.

- Не учи, сам знаю, как с оружием обращаться.

Слабый звук дошел до слуха черепашек.

- Слышал? - посмотрел на Рафаэля Микелан­джело.

- М-гу, пойдем дальше, или...

Теперь уже рычание отчетливо было слышно где-то совсем близко, и друзьям стало не по себе.

Микеланджело громко проглотил слюну и застыл в ожидании. Рафаэль сделал еще несколько шагов и остановился, прижимаясь к каменной стене пещеры.

Рычание повторилось. Казалось, что вот-вот из темно­ты на черепашек бросится львица, а пока она наблю­дала, отпугивая незваных визитеров своим рыча­нием.

Когда Рафаэль достал из кармана фонарик и посветил им, на него уставились два глаза львицы, которая готовилась к прыжку.

- Да она здесь не одна, - удивился Микеланджело, увидев трех львят, кружившихся у ног матери.

В следующую секунду львица выгнула спину и толч­ком понесла свое тело вперед, прямо на свет фонарика.

Рафаэль рухнул от мощного удара, ему на помощь поспешил Микеланджело, давая понять львице, что его друг здесь не один.

- Надо выманить ее из пещеры! - крикнул Рафа­эль, сражаясь с львицей, которая подминала его под себя.

- Но как?! - нанося удар за ударом по туловищу львицы, отозвался Микеланджело.

- Беги! Она побежит за тобой! Ой!

- Что? Что?

- Кажется, она разорвала своими когтями мне плечо, - Рафаэль застонал, пытаясь рвануть руку, чтобы увернуться от очередной атаки.

Микеланджело, подобрав фонарик, который обронил во время падения Рафаэль, направил поток света на львицу. Она раскрыла пасть, оскалив зубы.

- Беги! Микеланджело!

Действительно, стоило Микеланджело кинуться из пещеры, как львица, бросив Рафаэля, прыгнула следом, догоняя своего противника.

Донателло уже подготовил к тому времени петли и разложил их у входа в пещеру, а сам отошел в сторону, чтобы в случае необходимости дернуть за веревку.

От одной только мысли, что черепашкам не удастся добыть слезы священной львицы, Эйприл приходила в отчаяние. Она пребывала в состоянии волнения, кото­рое еще больше усиливалось тем, что Рафаэль и Мике­ланджело какое-то время находились в пещере, а что там с ними происходит, знать она не могла.

- Ну почему они так долго? - то и дело спрашивала она у Донателло.

- А почему они должны быстро вернуться?

- Там время идет гораздо быстрее, - встревал Леонардо, - ведь известно, что ждать всегда очень утоми­тельно.

Не успел Леонардо закончить фразу, как из пещеры вылетел Микеланджело, размахивая мечом.

- Микеланджело, ты чего? - удивился Леонардо, но, увидев мчащуюся львицу, сразу все понял.

Лишь только одна из лап львицы попала в петлю, Донателло умело потянул за веревку, затягивая тем самым петлю потуже. Один конец веревки держал Лео­нардо, другой был в руках Донателло, поэтому, как ни старалась львица выкрутиться, у нее ничего не получа­лось. Леонардо рывком потянул веревку на себя, удер­живая конец ее в руке. Львица не удержалась и упала на бок.

- Вот ты и попалась! - воскликнул Микеланджело, все еще тяжело дыша после пробежки.

- Надо связать ей лапы, а то она может нас пора­нить, лишь только мы приблизимся к ней, - скомандо­вал Донателло.

Спустя какое-то время черепашкам удалось связать львицу. Неожиданно к своим друзьям присоединился Рафаэль, неся на руках одного львенка, двое других бежали рядом.

- Вы только посмотрите! - чуть не подпрыгнула от радости Эйприл. - Какие они хорошенькие!

Пока черепашки разглядывали чудесных детенышей, львица схватила зубами веревку, стараясь ее пере­грызть.

- Да ты, похоже, хочешь выбраться, - заметил Ми­келанджело, подойдя к львице, к которой устремились ее львята.

Смотреть на это зрелище было невозможно без чувства жалости и сострадания. Эйприл не удержалась:

- Надо развязать ее!

- А дальше? - бросил Леонардо.

- Но это бесчеловечно!

- Ты кому говоришь? - попытался успокоить ее Микеланджело. - Ты что, думаешь, нам не жалко?! А как в таком случае выдавить из нее слезы? Может, нам поплакать вместо нее?! А-а?

Донателло соображал, как все решить безболезненно для всех, но мысли были настолько нереальными, что он стеснялся произносить их вслух.

Эйприл выключила телекамеру, сняв до этого все на пленку.

- Что будем делать? - спросила она.

- Ждать, - ответил ей Леонардо.

Но долго ждать не пришлось. Священная львица обладала волшебным даром - она могла менять свой облик. Черепашки и глазом моргнуть не успели, как перед ними возникло чудовище с телом змеи и девятью головами дракона, одна из которых была бессмертна. Чудовище извивалось, а затем грозно подняло на своем громадном хвосте тело, покрытое блестящей чешуей, и хотело уже броситься на черепашек, но Донателло опередил его, выхватив меч и ударив им по голове про­тивника. Тогда остальные ниндзя стали размахивать своими мечами, одну за другой сбивая страшные голо­вы. На месте каждой сбитой головы вырастали две новые. Казалось, черепашки не смогут справиться с чу­довищем.

- Нам поможет лазерное оружие! - крикнул Дона­телло. - Мы будем прижигать шеи, чтобы головы боль­ше не вырастали.

Леонардо, Микеланджело и Рафаэль размахивали ме­чами, которые, как вихри, свистели в воздухе. А Донателло направлял лазер на место срубленной головы, так что новые головы перестали расти. Все слабее и слабее становилось чудовище. Когда у него осталась всего одна голова, обрадовались черепашки, не зная, что ждет их впереди.

Микеланджело взмахнул мечом, чтобы отрубить по­следнюю голову чудовища, а вместо чудовища перед ним появилась необычайно красивая лань: рога у нее были золотые, а ноги медные. Подпрыгнула она, подоб­но ветру, переносясь на большое расстояние, убегая все дальше и дальше. Черепашки бросились за ней. Лишь Донателло не успевал за ними, хромая на одну ногу.

- Ну что, покажем себя в метании?! - на бегу крик­нул Микеланджело, вынимая нож из ножен.

Его нож пролетел мимо, лишь чуть-чуть задев ногу лани. Леонардо тоже не достиг цели. Только Рафаэль смог точно отправить свой кинжал, который впился в ногу лани, и она не могла больше бежать. Втроем они принесли раненую лань к пещере.

- Неужели и это еще не конец? - насторожился Донателло.

У них на глазах лань стала превращаться снова в львицу. Как и у лани, у львицы была рана на ноге, которую Рафаэль сразу же, словно извиняясь, перевя­зал. Львята с нежностью жались к матери. А черепашки стояли, опустив головы, не зная, как быть дальше.

Эйприл, заметив, что глаза львицы заблестели, толк­нула Леонардо, а тот поднес к ней чашу.

- Она плачет! - шепотом воскликнул Рафаэль.

Слезы священной львицы наполнили чашу. Теперь она не была такой агрессивной, а лизала своих детенышей, чем страшно умиляла черепашек и Эйприл, снимавшей этот трогательный миг на пленку. Даже поверить было тяжело в то, что эта заботливая мать могла превратиться в ужасное чудовище. А вспоминать об этом уже никому не хотелось.

Расставание было скорым - нужно было спешить к мудрецу, поэтому черепашки и Эйприл еще до заката солнца поспешили в обратный путь.