Черепашки-ниндзя в Греции

Глава 2. Собрание богов

Хранящая законы богиня Фемида ни о чем не спраши­вала Зевса, когда тот повелел немедленно созвать собра­ние богов на Олимпе, это было не в ее правилах. Она привыкла подчиняться громовержцу беспрекословно и потому требовала от остальных соблюдения порядка и законов, установленных Зевсом.

И вот боги один за одним входили в тронный зал, сгорая от нетерпения и любопытства: ведь никто не знал, чем была вызвана столь необычная и неожиданная встреча.

Бог войны, неистовый Арес, увидев богиню Эйрену, поспешил ей навстречу, ожидая, что она наверняка скажет, что собирался сообщить им Зевс.

- Рад видеть столь прекрасную богиню, - сказал Арес, прищуря глаз.

- Неужели?! Я не верю.

- Почему же?

- Как можно радоваться тому, что ненавистно?

- Не понимаю, объясните, - смутился Арес.

- Все вам понятно. Война и мир - понятия несовме­стимые.

- Но вместе с тем необходимые.

- Чушь, не болтайте ерунды, - не удержалась богиня Эйрена.

У Ареса, любящего всякого рода споры, заблестели глаза. Ему нравилось отстаивать свою точку зрения, пусть даже она была неверной и шла в разрез с общепри­нятым.

- Постойте-постойте, - заговорил он, направляясь за Эйреной к одному из окон, - так вы не согласны с тем, что...

- Если вы о необходимости войны, - перебила его богиня, - то нет. Я ничего не имею общего с крово­жадностью и разрушением.

- Ну, не надо так мрачно.

- Так оно и есть.

- А как же с упоительным мигом победы, когда противник трепещет, ожидая своей участи, - на лице Ареса появилась улыбка, когда он заметил вошедших в зал сыновей, Деймоса и Фобоса, богов ужаса и страха. Он помахал им рукой.

Эйрена, не желая общения с молодыми богами, ото­шла в сторону, произнося про себя какие-то проклятия в адрес Ареса и его приближенных. А когда в дверях показались богиня раздора Эрида и сеющая убийства богиня Энюо, богиня мира поспешила удалиться с их поля зрения, подозревая, что в противном случае скан­дала не избежать: уж слишком разные у них были взгляды.

Арес напротив был как никогда рад, ведь в последнее время видеться богам приходилось нечасто. Богиня Эрида сделала ему незначительные, но приятные комп­лименты, и потому улыбка не сходила с его лица.

Тронный зал не обошли своим вниманием боги Апол­лон и Гермес. В полном вооружении, в блестящем шле­ме, с копьем и щитом предстала перед изумленными очами богов-олимпийцев богиня Афина Паллада. Ее появление всегда воспринималось неоднозначно. Богини Эрида и Энюо неодобрительно шептались, поглядывая в ее сторону.

Спустя какое-то время, когда боги, переглядываясь, подумали и о своем царе, громовержец Зевс величе­ственно проследовал к трону. Несколько позже к нему присоединилась и богиня Гера.

- Я собрал вас, боги, для важного решения. Сначала позволю себе задать вам всего один вопрос: устраивает ли вас то положение, которое сейчас занимает Олимп во всей Вселенной?

В зале послышались недовольные звуки, боги загудели.

- Так я не слышу вразумительного ответа, - не унимался Зевс.

В центр зала вышел Арес.

- Не знаю, зачем ты задал этот вопрос, могущественный Зевс, но чувствую, что ко мне он имеет какое-­то отношение, если не прямое, - при этих словах Арес вопросительно посмотрел на царя.

- Да, похоже, быть войне, - спокойно произнес Зевс.

Арес чуть не подпрыгнул, хлопнув рукой об руку. Боги в зале заволновались.

- Тише, тише, - Зевс поднял руку, призывая при­сутствующих ко вниманию, - я хочу объяснить. Думаю, богу войны есть чему радоваться. Вы знаете, что я не сторонник разрушительных войн. Но, боюсь, в данном случае другое решение не даст нужного результата.

Зевс замолчал.

- Но с кем мы будем воевать, раз эта война так нам необходима? - спросила Афина Паллада, делая шаг вперед.

- Я хочу вернуть себе господство над землей и землянами.

В зале зашумели.

- Немыслимо, - говорили одни.

- Олимп жив! Да здравствует Зевс! - кричали другие.

Мужественное лицо Зевса скривилось, он был не совсем доволен той реакцией богов, какую вызвало его предложение. Он встал с трона, все еще возвышаясь над остальными.

Афина Паллада пристально смотрела в глаза Зевса. Не совсем понимая, почему у ее отца спустя столько времени возникло столь необычное желание, она пыта­лась разобраться в ситуации, разглядеть то, что остава­лось недосказанным. Внутреннее чувство подсказывало ей, что время богов-олимпийцев безвозвратно ушло и ни­чего невозможно изменить. Но дочерняя любовь застав­ляла поверить в бессмертную силу Зевса, способную вершить даже самое невозможное.

- Я знаю, - начала Афина Паллада, когда в зале замолчали, - что люди добровольно не подчинятся Зев­су. И напрасно. Для них же лучше; если бы они не отвергали законов, по каким живем мы, на земле не было бы столько зла, насилия, несправедливости.

- С ними невозможно договориться, - вставил Арес.

- А это и не нужно, - произнесла богиня раздора Эрида.

- Вас лучше бы не слушать, - не выдержала Эйре­на, - вы только подумайте, что начнется на земле, лишь только люди узнают о готовящейся войне?!

- А им никто не собирается ни о чем говорить,­ - ответил ей Арес. - Внезапность нападения - вот то, что поможет нам одержать скорую победу.

- Но люди не нуждаются в чей-либо опеке, пусть даже со стороны богов, - Эйрена не могла успокоиться.

- Кто тебе об этом сказал? - переходил в нападение Арес.

Бог Аполлон с каким-то подозрением следил за сло­весной перестрелкой, ожидая момента, когда ему можно будет высказаться. Не услышав ответа Эйрены, он всту­пил в разговор:

- Послушай, Арес, не слишком ли ты дерзок?

- Ничуть, - отрезал тот.

- А мне показалось, что богиня мира заслуживает большего понимания. Ведь лучше худой мир, чем хоро­шая ссора.

Арес рассмеялся.

- Ты напрасно смеешься. Я вчера спускался на землю.

- И что ты там видел? - с ехидством поинтересо­вался бог войны, держа переложенные руки у себя на груди.

- Люди живут своей жизнью. Они радуются, если есть чему, огорчаются и грустят в трудные минуты, но на то они и люди, а не боги, чтобы совершать ошибки.

- А дело богов - посылать им за них наказание.

- Богам до всего дело, - недовольно заметил Аполлон.

- А как же иначе?!

- Как забавляет тебя сама мысль о войне, неистовый Арес! - воскликнул Аполлон. - Во всем должна быть мера.

Зевс наконец-то решил прекратить ненужный спор:

- Довольно! Я не нуждаюсь ни в чьих советах. В ваших разговорах нет проку. Как я сказал, тому и быть. Богиня Фемида, есть ли у тебя какие-нибудь замечания?

- Как сказать, - протянула Фемида.

- Как есть, так и говори.

- Справедливости ради...

- Да кому нужна справедливость? - громко спро­сил Арес.

Зевсу явно не нравилось поведение сына, да и не любил он его за его кровожадность, но терпел, время от времени одергивая его:

- Молчи! Я тебе слова не давал. Ты со своей женой Афродитой разобраться не можешь, а туда же - судить о справедливости.

- А что Афродита? - Арес пробежал глазами по лицам богов, скрывающих насмешливые улыбки.

- Семейные дела решаются в семье, - заметила Афина Паллада, намекая, что разговор не к месту.

Богиня Фемида, стоя у трона, никак не могла одно­значно ответить Зевсу:

- По отношению к землянам мы будем выступать захватчиками.

- Вот-вот, именно захватчиками, - поддержала Эйрена.

- Для богов и для Олимпа - это будет справедливо, потому, что мы возвращаем то, что утратили.

Боги опять зашумели.

В эту минуту в зал вошли две самые очаровательные богини Гера и Афродита. Боги расступились, давая возможность Гере занять место на троне, рядом с Зев­сом.

Высокая, стройная, с нежными чертами лица, с мяг­кой волной золотых волос, как венец лежащих на ее прекрасной голове, Афродита подошла к Аресу. Все боги провожали ее любопытными взглядами, ожидая возможной сцены.

Зевс поспешил опередить события, заметив, как его сын сурово смотрел на Афродиту.

- Арес, готов ли ты начать войну?

Тот, словно очнувшись, дернул голову, поворачивая ее к Зевсу, руки его опустились вдоль туловища, кулаки сжались.

- Сию минуту?

- О начале я извещу, а пока не трать времени даром: отправляйся-ка ты с Афиной Палладой в мои покои, Я скоро к вам присоединюсь, чтобы обсудить план дей­ствий.

Боги расходились после собрания с разными настрое­ниями и чувствами. Каждый из них знал, что ослушать­ся Зевса для них означало приблизительно то же, что исчезнуть с Олимпа в небытие.

Погруженный в мрачные раздумья возвращался к себе домой бог Гермес, пытаясь вникнуть в суть происхо­дящего. Когда-то он изобрел меры, числа, азбуку и обу­чил всему этому людей. Его старания не были напрасными: люди оказались способными учениками, они не только и по сей день пользовались полученными от него знаниями, но и постоянно их развивали и совершенство­вали. Гермес редко задавал себе вопрос: нужно ли было это делать? Он получал моральное удовлетворение, осознавая, что его появление на Олимпе полезно для людей, которые скорее всего уже забыли о его бесцен­ных деяниях.

Гермес уже подходил к дому, как его за руку кто-то дернул. Он повернул голову. Рядом с ним стоял Апол­лон. В длинной пышной хламиде, в лавровом венке и с золотой кифарой в руке, он был неотразим.

- Ты собираешься состязаться с кем-либо в музы­ке? - шутя, спросил Гермес.

- Мне нет равных, ты и сам знаешь.

- Знаю. В такое смутное время ты нашел силы предаться пению?

- Что же мне еще остается делать? Слова здесь бессильны. Думаю, музыка на время отвлечет богов от войны.

- А ведь ты это здорово придумал, Аполлон. Как я раньше об этом не догадался, - Гермес обрадовался, словно ребенок. - Надо предложить Зевсу по случаю предстоящей войны устроить пир. Пока боги будут пи­ровать, мы выиграем время.

- Что-то я тебя не совсем понимаю, изворотливый Гермес.

- А все ли ты понимал на собрании богов?

- Не все, положим.

- Вот видишь. А ведь только стоит немного подумать: люди не нуждаются в нашей власти, они не так глупы, как нам кажется.

- Вот ты к чему клонишь, - медленно, с недоверием заметил Аполлон.

- А пир - это то, что сейчас просто необходимо. Я же знаю, что когда ты в сопровождении муз появля­ешься на Олимпе и раздаются звуки твоей кифары и пение муз, замолкает все. Забывает Арес о шуме крова­вых битв, не сверкает молния в руках тучегонителя Зевса, боги забывают раздоры, мир и тишина воцаря­ются на Олимпе. Даже орел Зевса опускает могучие крылья и закрывает зоркие очи, не слышно его грозного клекота, он тихо дремлет на жезле Зевса. В полной тиши торжественно звучат струны твоей кифары.

Словно завороженный стоял Аполлон. Слова Гермеса так тешили его самолюбие, что ему ничего другого не оставалось, как согласиться с предложением Гермеса.

- Но Зевс разгневается на нас, если узнает... - ­заволновался Аполлон, - он так неистов в гневе.

- Нам ли бояться гнева Зевса? - Гермес положил руку на плечо Аполлону. - Вспомни, как победил ты ужасного Пифона.

- Посланный Герой, дракон Пифон повсюду пресле­довал мою мать, не давая ей покоя. Лишь только подрос я, с серебряным луком за плечами отправился к жилищу Пифона, чтобы отомстить ему за все зло, которое тот ей причинил. Громадное тело его, покрытое чешуей, изви­валось меж скал бесчисленными кольцами. Скалы и го­ры дрожали от тяжести его тела и сдвигались с места. Поднялся Пифон, могучий, яростный, раскрыл свою ужасную пасть и уже готов был проглотить меня. Тогда раздался звон тетивы моего серебряного лука, как искра сверкнула в воздухе не знающая промаха золотая стре­ла, за ней другая, третья; мои стрелы дождем посыпа­лись на Пифона, и он бездыханно упал на землю.

Аполлон так увлеченно рассказывал о своей победе над драконом, что Гермес так ни разу и не решился перебить златокудрого бога, переполненного гордостью. Лишь когда тот замолчал, он добавил:

- Твой поединок был хорош, как и твоя музыка.

- Но разве можем мы пойти против отца нашего Зевса?

- Не бойся его кары, я думаю, что со временем он и сам поймет, какую ошибку совершает.

Аполлон колебался.

- А помнишь, Гермес, однажды Зевс держал речь в собрании богов и угрожал им, обещая повесить всю Вселенную на золотую цепь.

- Да это когда было! Вспомнил, - усмехнулся Гермес.

- Тогда Зевс сказал, что спустит эту цепь с неба и все боги, ухватившись за нее, при всем желании не будут в силах перетянуть ее к себе. Он же с легкостью проделает обратное. Как восхищался я его силой!

- Мне кажется, что и сейчас ты дрожишь от волнения.

- Да брось ты, - поник головою Аполлон. - Ты зна­ешь, о чем я сейчас подумал?

- И о чем же?

- Как быть с тем, что люди некогда приносили в жертву богам...

- Постой-постой, как же ты старомоден. Олимп су­ществует и без жертвоприношений.

- А вот что ты скажешь на то, что музы и доныне посещают людей, хотя Зевс запретил им спускаться на землю.

- Это их личное дело. По-моему ничего в этом осо­бенного нет.

- Как нет, когда они их вдохновляют.

- А-а, ты говоришь о поэтах, музыкантах и тех, кто нашел себя в творчестве?

- Да о них. Ведь поэты, вдохновленные музами, поют правду; когда же богини их оставляют, и они начинают сочинять от себя, тут и возникают ошибки и противоречия, хотя это простительно: ведь они люди и не могут найти истины, когда их покидает то, присут­ствие чего творило.

Гермес вздохнул. Казалось, дискуссия затянулась, а ему еще бы хотелось увидеться с Зевсом, если тот того пожелает. В следующую секунду они распрощались, каждый из них отправился по своим делам.