Черная молния

Глава 9

Такси подъехало к центральному входу больницы, и Энн стала рыться в бумажнике, чтобы расплатиться по счетчику и оставить таксисту чаевые.

— Спасибо, мадам, — сказал водитель с таким жутким акцентом, что она с трудом разобрала его слова. — Не знаю, какая у вас стряслась беда, но, надеюсь, все будет нормально.

Рассеянно кивнув, она вытащила из машины небольшой плоский чемодан и вошла в здание больницы.

— Вам нужно пройти в отделение реанимации, — объяснил ей человек в красном пиджаке. — Пройдите в конец вестибюля, первый лифт направо, поднимитесь на третий этаж и налево. Там увидите нужное вам отделение.

Оказавшись на третьем этаже, Энн окунулась в пространство, ограниченное со всех сторон красноватыми стенами цвета «флэш». Очевидно, оформители были уверены в том, что цвет сырого мяса и крови должен наилучшим образом отражать специфику этого отделения и чем-то напоминать цвет кожи представителей неизвестной доселе расы. Энн с грустью подумала о том, что ее муж всегда ненавидел этот цвет, а сейчас, наверное, и подавно — если, конечно, он еще способен обращать внимание на подобные пустяки. Повернув налево, она увидела двойную стеклянную дверь и в растерянности остановилась.

— Мама, это здесь, — услышала она рядом с собой тихий голос Хэдер. В тот же миг дети повисли у нее на шее.

— Как он там? — спросила Энн с тревогой в глазах. — Что вам сказали?

— С ним все будет в порядке, — успокоила ее дочь. — Они нацепили на него множество каких-то аппаратов и проводов, но доктор сказал, что это просто для контроля.

Почувствовав некоторое облегчение, она устало опустилась на стоявший у двери стул. В нескольких футах от стула стоял небольшой столик с красным телефоном. Мысль о том, что жизнь Гленна уже вне опасности, была настолько приятной, что ей захотелось пошутить. Она посмотрела на Кевина и улыбнулась.

— Ты, наверное, попросил президента, когда снял трубку этого телефона?

Тот густо покраснел и кивнул:

— Не мог отказать себе в этом удовольствии.

— Я чуть не убила его, — вспылила Хэдер и угрюмо посмотрела на брата. — Отец, может быть, умирает в двух шагах от него, а он тут со своими дурацкими шуточками!

— Ничего он не умирает, — огрызнулся Кевин. — И вообще, Хэдер, оставь меня в покое! Это совсем не…

Махнув рукой на детские споры, Энн сняла трубку красного телефона, представилась и получила разрешение пройти в палату Гленна.

— Ваш муж в триста восьмой, — сообщила ей сестра. — Он сейчас не спит, но не рассчитывайте, что он будет с вами долго говорить, да и вам не следует слишком утомлять его. Договорились? Ему сейчас нужны покой и сон.

Дверь в палату была открыта, но Энн на мгновение застыла у порога, стараясь подготовиться к тому, что может увидеть внутри. Затем она собралась с силами, тяжело вздохнула, изобразила на лице жизнерадостную улыбку и решительно переступила порог палаты. Приготовленные загодя подбадривающие слова застыли на ее губах. В человеке, который лежал на больничной койке, никто не смог бы узнать ее мужа.

Его лицо было землисто-серым, а все тело словно съежилось и было опутано, как и сказала Хэдер, множеством трубочек и проводов. К одной руке Гленна была прикреплена внутривенная игла, а грудь почти полностью покрывали электроды, поставлявшие на мониторы информацию о состоянии больного. Даже непосвященный человек мог легко определить состояние его пульса, ритмичность дыхания и температуру тела. Конечно, на мониторы поступала масса и других данных, в которых Энн не смогла сразу разобраться. Если его жизнь действительно вне опасности, то почему же они так подробно фиксируют все параметры его жизнедеятельности?

Энн подошла поближе. Глаза Гленна внезапно открылись, но ей показалось, что он смотрит сквозь нее. Только минуту спустя ему удалось сфокусировать зрение и произнести первые слова.

— Думаю, что мне придется вернуться к обычным домам, — медленно выдавил из себя Гленн. — Высотные здания мне противопоказаны.

Слезы облегчения скатились по ее щекам. Она подошла к кровати, наклонилась над мужем и поцеловала его в лоб.

— Что же ты делаешь, Гленн? Ты представляешь, как ты напугал меня?

— Тебя? — грустно усмехнулся он. — А что же тогда говорить обо мне? Сперва я оказался жертвой невиданной акрофобии, а потом вдруг свалился, как колода!

Энн изумленно вытаращила на него глаза:

— Акрофобия? С каких это пор у тебя появилась акрофобия?

— Полагаю, что с сегодняшнего утра. Первый приступ начался на пятом этаже, а потом чем выше я поднимался, тем хуже мне становилось.

Она укоризненно покачала головой.

— Почему же ты не остановился? Почему продолжал подниматься? Ну да ладно. Бог с ним, с этим зданием. Скажи лучше, как ты себя чувствуешь?

Гленн сделал попытку пожать плечами, а потом слабо улыбнулся, когда из этого ничего не вышло.

— Как будто меня переехал автобус, причем самый большой, один из тех, что появились совсем недавно… — он попытался найти нужное слово, но его затуманенное лекарствами сознание наотрез отказалось ему помочь. — Как же они называются?

— Сдвоенные.

Гленн молча кивнул и закрыл глаза. Энн открыла было рот, собираясь что-то сказать, но в это время на пороге появилась сестра и так выразительно посмотрела на нее, что она поняла — пора уходить.

— Спи, дорогой, — тихо шепнула она мужу и поцеловала его в губы. — Спи и поправляйся. Я приду к тебе через некоторое время.

Энн тихонько вышла из палаты и обратилась к сестре:

— Где я могу найти его лечащего врача?

Та посмотрела на часы и задумалась.

— Через полчаса у него должен начаться обход, но я сейчас позвоню ему и все выясню.

После краткого разговора с доктором сестра мило улыбнулась:

— Доктор Фарбер спустится сюда минут через пять. Подождите, пожалуйста, в комнате отдыха.

Увидев мать, Кевин и Хэдер перестали препираться и бросились к ней.

— Что сказал папа? Ты видела его?

— Он сказал, что если ты не будешь слушаться меня хотя бы сейчас, когда он в больнице, то он выпорет тебя, когда выпишется.

Кевин огорченно закатил глаза и повернулся к сестре.

— Он, должно быть, сейчас спит.

— Ну что ж, — вздохнула Энн, — ты не должен винить свою мать за то, что она пытается образумить тебя.

Вспомнив глаза Гленна в первую секунду их встречи, она расплакалась, ничуть не стесняясь своей слабости.

— Он сказал, что чувствует себя так, словно побывал под колесами огромного автобуса. Он также сказал… — Энн запнулась и плюхнулась на диван. — Сказал, что все будет хорошо и через несколько дней…

— Миссис Джефферс? — прервал ее чей-то голос. Энн резко повернулась к двери и увидела на пороге мужчину в белом халате и со стетоскопом на груди. У него были темные волосы, глубокие голубые глаза и вид абсолютно уверенного в себе человека, хотя ему никто не дал бы больше двадцати пяти лет.

— Мне тридцать семь, — без лишних предисловий сказал он и протянул ей руку. — И я действительно доктор, а не практикант. Я даже стетоскоп ношу с собой только для того, чтобы меня не принимали за санитара. Горди Фарбер, — представился он.

— Энн Джефферс, — машинально произнесла она. — А это мои…

— Да, я уже познакомился с ними, — прервал ее на полуслове Фарбер. — Почему бы нам не присесть? Я вкратце опишу вам состояние вашего мужа. Может быть, вы хотите побеседовать в моем кабинете?

Энн покачала головой, и в ту же минуту на нее обрушился нескончаемый поток медицинских терминов. Увидев, что его собеседница даже глаза закрыла под таким натиском, Фарбер посмотрел на Кевина и лукаво подмигнул ему: — Хочешь популярно объяснить своей маме, что случилось с твоим отцом?

— Инфаркт миокарда, — мгновенно отреагировал тот. — Так обычно специалисты называют сердечный приступ.

— Совершенно верно, — громко объявил Фарбер, полез в карман и извлек оттуда пятидолларовую банкноту. — И поскольку ты очень смышленый парень, забирай свою сестру и быстренько веди ее в кафе.

Когда дети скрылись в лифте, доктор снова повернулся к Энн:

— У вашего мужа такой сердечный приступ, который мы в медицинском институте называли «улыбкой трупа». К счастью, он оказался довольно крепким мужиком. Дело даже не в его возрасте. Просто он силен физически, находился в великолепной форме и попал в руки великолепных спецов «Скорой помощи», что, пожалуй, самое главное.

Только сейчас Энн со всей ясностью поняла, что ее муж был намного ближе к краю пропасти, чем она думала вначале.

— Он очень плох?

— Хуже не бывает, — откровенно признался Фарбер, усвоивший еще с институтской скамьи, что лучше сказать правду, чем водить за нос и без того убитых горем родственников больного. — Откровенно говоря, его с трудом вытащили с того света. Практически он умер на руках у врачей «Скорой помощи», но им все-таки удалось вернуть его обратно.

Энн чуть было не задохнулась от неожиданности.

— Умер? — эхом повторила она. — Вы хотите сказать?..

Вопрос повис в воздухе, чего никогда не бывало с ней раньше. Как журналистка она всегда находила в себе силы уверенно вести любую беседу.

— В чем это выразилось? — с тревогой спросила она, надеясь, что Фарбер скажет ей всю правду, ничего не утаивая.

— У него остановилось сердце и прекратилось дыхание, — без всяких колебаний ответил тот. — Мы, конечно, вернули его к жизни, но он был в мире ином уже обеими ногами.

Ее вновь охватил ужас, преследовавший ее весь этот день. Ведь Гленн так и не смог вспомнить слово «сдвоенный».

— Боже мой, — с трудом выдохнула она. — Он… Его мозг…

Она так и не смогла сформулировать свой вопрос.

— Нет, сейчас все нормально, — утешил ее Горди Фарбер. — Его состояние стабильно, и через пару дней мы сможем точно сказать, что его ждет. Если не будет никаких непредвиденных осложнений, то он очень быстро поправится.

— А если произойдет что-то… непредвиденное?

Горди Фарбер распрямил пальцы и посмотрел на них.

— Если это произойдет, то мы сделаем все возможное, чтобы спасти его. Но в данный момент есть все основания надеяться на его выздоровление, и пусть вас не пугает его вид. Если бы вы видели его несколько часов назад… — Фарбер встал и протянул ей небольшую брошюру, которую перед тем вынул из кармана своего белого халата. — Знаете, что я вам скажу? Прочитайте, пожалуйста, вот это и подумайте над содержанием. А я тем временем проверю всех своих пациентов. После окончания обхода я вернусь к вам и постараюсь ответить на все ваши вопросы.

Энн бросила взгляд на обложку и увидела два слова: «Сердечный приступ». Выразив свое согласие кивком головы, она откинулась на спинку дивана и долго смотрела на брошюру отсутствующим взглядом. Сердечный приступ. Всего лишь два дня назад… Да что там два дня, еще сегодня утром Гленн был совершенно здоровым человеком, сильным и… живым.

А после обеда едва не умер.

Она вспомнила его безжизненное тело, многочисленные провода и мониторы… А что если он не поправится? Если возникнут, как выразился доктор Фарбер, непредвиденные осложнения?

Нет, конечно, это окажутся не какие-то «осложнения», а второй инфаркт, который неизбежно закончится смертью.

Что же она тогда будет делать? Сможет ли она справиться с такой бедой? На ее глаза навернулись слезы, но она невероятным усилием воли заставила себя успокоиться. Только расхныкаться ей недоставало. Нужно во что бы то ни стало держать себя в руках.

Энн открыла первую страницу брошюры, но так и не смогла прочитать ни единой фразы. Да и зачем ей вся эта китайская грамота? Ей нужно думать о муже и о своем будущем. И тут она неожиданно вспомнила о человеке, который не смог избежать своей печальной участи.

Ричард Крэйвен.

Всего лишь несколько часов назад она собственными глазами видела его предсмертные судороги на электрическом стуле и вот теперь должна красочно описать их в своем последнем очерке о знаменитом преступнике. Энн решила сосредоточиться на репортаже, чтобы выбросить из головы дурные мысли относительно возможности утраты Гленна.

Это будет репортаж о смерти, но, слава Богу, пока еще не о смерти мужа.

Когда Горди Фарбер вернулся в приемный покой, Энн уже почти заканчивала свой рассказ о казни Крэйвена, записывая его на диктофон.

Увидев доктора, она оставила свое занятие и терпеливо выслушала поставленный им диагноз. Диагноз был неутешительным, но она решила во что бы то ни стало вытащить мужа из могилы.

Она не отпустит его ни за что на свете.